Босая блондинка за решеткой

Тореадора готова к испытаниям.

Смотрит на фашистского следователя прямо и нагло.

Краузе на русском языке довольно внятно спросил:— Ты партизанка?

Поскольку Тореадора попала в плен сражаясь, отрицать, не было смысла. Девчонка смело ответила:

— Да партизанка!

Краузе плотоядно улыбнулся и спросил:

— С какой целью ты пришла в деревню?

Девчонка крикнула, скаля зубы:

— Чтобы убивать вас сволочей!

Краузе нахмурился и заметил:

— Кто еще в деревне связан с партизанами?

Тореадора показала язык и дерзко ответила:

— Не скажу!

Краузе с кислой миной заметил:

— Тогда я прикажу подвергнуть тебя пытке!

На лица Тореадоры не дрогнули и мускул. Девочка крикнула:

— Вся равно ничего не скажу! Моя воля не сломлена!

Краузе сухо приказал двум сидящим на скамейке полицаям:

— Приступайте!

Рослые полицаи подскочили к девчонке, сорвали платок и полушубок. Схватили за рыжие волосы. Наклонили. Усатый полицай достал из-за пояса плетку и принялся хлестать Тореадору по спине. Личико у девушки перекосилось, и партизанка закусила губу, стараясь под пыткой не вымолвить ни звука.

Полицай лупил девчонку по спине размеренно и умело.

Краузе с досадой поморщился и приказал:

— Проволокой ее!

Полицай прекратил бить, отошел к столику. Взял руки пук проволоки, достал ножик и стал оголять провод. Краузе мрачно улыбнулся и мягко произнес:

— Мы будем очень долго и больно мучить тебя девочка. Спешить нам некуда. Назови явки и мы не только избавим тебя от боли, но и подарим корову и тысячу марок!

Тореадора мотнула огнезарной головой и ответила:

— Я готова умереть за Родину! А Красная армия все равно вас победит! И придет сюда, а ты будешь повешен!

Краузе скептически усмехнулся и заявил:

— Мы рядом с Москвой, уже наш Кавказ. Взят Мурманск. Что вы можете противопоставить нам! Нам, чьи войска захватили Австралию, Африки, и поделили с Японией Азию! Мы непобедимы!

Тореадора в ответ запела:

— Ведь от тайги до британских морей, Красная армия всех сильней!

Краузе в ответ заорал:

— Заткни ей глотку! Бей!

Полицай поднял пук проволоки и стеганул Тореадору по спине. Девочка охнула, но туже прикусила губу.

Краузе жестко скомандовал:

— Бей крепче!

Полицай стал лупить девочку со всего размаха, а другой пособник фашистов крепче держал Тореадору за волосы. От ударов лопнуло платье, и полилась кровь. Тореадора застонала, но рыкнула:

— Не скажу!

Краузе проревел во всю глотку:

— Говори стерва! Или ты умрешь!

Тореадора провизжала:

— Не скажу!

Полицай бил. Кровь капала с ее разбитого платья. Девочка шептала и стонала крича:

— Не скажу! Будьте вы прокляты!

Личико Тореадоры сильно побледнело и она потеряла сознание. Краузе сделал жест. Полицай прекратил бить. Другой отпустил рыжие волосы Тореадоры, и двинулся к углу. Там стояло ведро, в котором плавали куски льда. Полицай вылили на девочку воды. Тореадора открыла глаза. Ее девичье личико стало бледным как смерть.

Краузу подскочил к девчонке, схватил ее за волосы, и просипел:

— Будешь говорить?

Тореадора проскрипела зубами:

— Нет!

Краузе отпустил волосы девушки, и просипел:

— Пожарьте это девке пятки!

Полицай подошел к Тореадоре, и резким движением сорвал с нее ботинки и чулки. Девчонка вздрогнула. Другой пособник фашистов схватил за руки юную партизанку. Усатый полицай извлек из кармана зажигалку, и полыхнул красным пламенем. Потом поднес огонек к босой подошве девушки. Тореадора вскрикнула и дернулась. Полицай схватил девчонку за ногу, и снова поднес зажигалку к круглой, розовой пятке.

Тореадора заскрежетала зубами, но сдержала крик. Ее бледное лицо, стало пунцовым от боли.

Полицай умело водит пламя, по ступне. Стараясь поджарить всю поверхность, но не спалить полностью. Подошвы у девчонки были жесткие, мозоли еще не успели размягчиться. Во сне Тореадора бегала босой от мороза до мороза, и даже некоторое время и после того как выпал снег.

Краузе глядя на безупречные, красивые ножки, почти взрослой девчонки ощутил в себе желание. Ему даже захотелось не торопиться с добычей информации, а мучить, и наслаждаться пыткой такой красивой девчонки...

Краузе приказал:

— Давай вторую ножку, и не покалечь!

Полицай очень противно усмехнулся, и кивнул:

— Я уже имею опыт! Пытку можно будет и повторить!

Тореадора снова задергалась, заскрежетав зубами. Но сдержала крики, хотя тяжелое дыхание, и сбегающий по красному лицу пот говорил, что девочке это дается нелегко.

Краузе жадно смотрел, наслаждался болью, которую испытывала юная партизанка. Вот так... Закричит или не закричит? На босой подошве у девочки много нервных окончаний, и от огня производиться жуткая, ни с чем несравнимая боль. Тореадора чувствует на своем языке кровь. Ей очень больно. Девчонка старается отвлечься. Представляет, что она бегает по горячему пляжу. А это не страшно... Вот Краузе тоже не страшный. Пузатый паршивый фашист.

Гитлеровцы, наверное, заключили завет с темными сверхъестественными силами, раз смогли завоевать половину мира, и значительную часть СССР. Однако не все потеряно, раз стоит столица Москва. Да Сталинград, судя по последним новостям, все еще держится. Как сообщал Левитан — изматывая противника, Красная армия удерживает Сталинград. С этим городом связаны надежды на то, что удастся переломить ход войны.

Тореадора через силу растянула губы в улыбке.

Фон Краузе стукнул кулаком по столу и проревел:

— Уведите ее, завтра на рассвете повезем на расстрел!

Тореадора подхватили под руки, и поволокли в подвал. Девчонка нашла в себе силы крикнуть:

— Смерть фашистским палачам!

Полицаи выволокли, сидящая в углу женщина в белом халате и темных очках спросила у штунбанфюрера:

— И что девчонка так дешево отделается?

Фон Краузе напыщенно заявил:

— Ее расстрел будет ложным! Пускай девочка трясется от страха перед неизбежной смертью!

Женщина в белом халате кивнула и заметила:

— Упорная девчонка, для нас было бы делом чести ее сломать и заставить признаться!

Фон Краузе тяжело вздохнул и заметил:

— Как ни странно, но наиболее упорно молчат подростки. Толи юный организм обладает более высоким болевым порогом, толи эти сопляки не понимают ценности жизни.

Женщина в темных очках кивнула:

— Скорее подростки даже сильнее чувствуют боль, чем взрослые. Но маленький герой живет в сердцах. Они сильнее верят в коммунистические бредни, и более искренние в своем мужестве. Но мы пропустим красавицу через ад, и будем на ней проводить эксперименты истязаний!

Краузе усмехнулся и, потирая руки, заметил:

— Да я люблю такие эксперименты! Это будет реальный выбор!

Тореадору вместе с другими пленными женщинами заперли в подвале, за кованной железом дверью. Девчонка легла на гнилую солому, но зверски болела исполосованная спина. Лара перевернулась на живот. Саднили покрытые волдырями подошвы и, девочка приложила их к холодной стене.

Стало чуть легче, но Тореадору стало знобить. Женщины в камере тоже были полураздеты, босиком. Все молодые, а три и вовсе девочки не старше юной партизанки. Одна из них, худенькая, с синяками на лице, прикрыла Тореадора платком. Две женщины легли с правого и левого боку девочки, от чего было немного теплее. Камеру не топили, но женщин много, и они согревали помещение своими телами. Пленниц разули, многим били и прижигали пятки. Ноги у всех мерзли, и вообще сидеть в камере мучительно.

Солома подгнила, с потолка капало. Оконце в самом верху, и забрано решеткой.

Тореадора тяжело вздохнула. Завтра ее расстреляют. Не хочется умирать в четырнадцать лет. Впрочем, наверное, не хотят идти на тот свет и в другом возрасте.

Будет ли жизнь после смерти? Или уйдет в прах и впереди небытие? Это типа того, что тебя опустили в темный подвал. Только ты ничего не чувствуешь. Ни звука, ни вздоха, ни чувств, ни света, ни мыслей... Несуществование! Это страшно! Так учат атеисты!

Но в последнее время отношение к церкви стало меняться. И люди молятся, и патриархат в Москве восстановлен, а значит, Бог вроде бы уже и есть...

Во всяком случае, не так категоричны коммунисты в утверждении, что Бога нет. А по религии после смерти есть жизнь. Остается душа, а потом воскресение мертвых. Далее идут одни в жизнь вечную, а другие в муку вечную.

В ложном воспоминании, Тореадора бывала в церкви, но выполняя особое задание партизан, и поддерживала связь. Была пионеркой, и уже собиралась вступать в комсомол. Успела взорвать мост с немцами, видно кого-то убила. Девочка и сама не знала, куда ее отправят, если Бог есть в рай или ад. Может быть и в рай. Она юная, патриотка своей страны, борется с фашистами. И даже мученица прошедшая пытку.

Тореадора закрыла глаза и стала погружаться в тяжелый сон. Конечно, когда спина исполосована до крови проволок, а ступни в волдырях хорошего не со соснишь.

Сон во сне — это круто!

Тореадоре казалось, что она плывет на корабле, скованная цепями. Волны раскачивают бригантину. Девочке больно, ноет спина, давит на живот. Оковы натирают ноги. Она каторжница. Дочь герцога, приговоренная к пожизненному заключению и продаже в рабство. И ее везут, скованную, и избитую вместе с другими пленницами. Корабль штормит, и Тореадора страдает от морской болезни. И ей так дурно, что даже тошнит. Потом обжигает плетью...

Далее юная студентка уже не помнила. Утром едва стало светать, ее подняли и поволокли на двор. На обожженные ноги было тяжело ступать, и только шагнув на снег, боль чуть-чуть утихла.

Тореадора была лишь в ветхом, изодранном платье, и на морозе ее затрясло. Полицай, приложил девочке лечь на сено воза, и укрыл рогожей. Юная студентка укуталась сильнее, и зарылась в солому, стараясь согреться. Особенно коченели, босые, подпаленные ноги. Двое гитлеровских солдат уселось на воз. Еще одна машина поехала за ними сзади. Лара вздохнула.

Остались жить считанные минуты. Скоро ее расстреляют.

Воз подгонял полицай пугой. Немцы ехали, одевшись в полушубки, и валенки. Декабрь и, конечно же, очень холодно. Машина, что ехала сзади имела колеса с шипами и пулемет. Так просто не отобьют.

Тореадора вздрогнула, когда воз тряхнула, иссеченной проволокой спине, очень больно. Девчонка простонала, и повернулась на бок. Ужас... Если бы продолжились пытки, надолго бы ли ее хватило бы?

А впереди смерть. Она кажется такой колючей и холодной.

Тут Тореадора увидела впереди мальчика. Она был рваном полушубке и неуклюжих валенках. Младше Тореадоры. Девчонка узнала Миколку и откинула рогожу. Мальчик тоже узнал Тореадору. Девушка, была бледной, платье изорвано и в крови, ноги красные от ожогов и холода. Но Тореадора нашла в себе силы улыбнуться, и задрала руку в пионерском салюте. Ее дунул ветер, и медно-красные волосы девчонки, развернулись словно пролетарское знамя.

Тореадора крикнула:

— Всегда готова!

Миколка салютовал в ответ! По щеке мальчишки скатилась слеза. Но Тореадора не сломлена это верно! Девочка помахала рукой на прощание.

Близится время смерти. Трясет немного воз, шуршит снег. Бьют по льду копыта. С каждым мгновением все ближе к концу.

Вот, наконец, они подъехали к небольшому холму и за ним стоящему оврагу. Вокруг намотана колючая проволока и стоит пулеметная вышка. Тут расстреливают людей.

С Тореадоры срывают рогожку и выталкивают из телеги. Босые, покрытые волдырями ноги девочки становятся на сугроб. Холодит, немного колко. Тореадора набирает полную грудь воздуха. И делает первых шаг. Немец кричит:

— Шнель! Шнель!( Быстрее!)

Девчонка наоборот старается шагать медленнее. Вдыхает в себя морозный воздух. Старается запомнить ощущения. Скоро конец, и ее тела не будет. И ничего что спина исполосована и мучительно ноет, а босые и обожженные ноги ранит корка льда. Это жизнь, и даже боль показывает, что девчонка еще на земле, а не на том свете!

Тореадора шагает медленно, и гитлеровец подталкивает ее прикладом. Исполосованной спине очень больно, и юная партизанка едва не упала. Но устояла и пошла чуть быстрее. Тореадора старалась держаться прямо и мужественно, хотя ей это давалось с трудом, точнее титаническими усилиями.

Не хотелось умирать, было желание броситься и умолять о пощаде. Но Тореадора подавила его. Смерть так смерть! Она умрет, как положено пионерке, без пять минут комсомолке.

И даже хорошо, что ее расстреляют, а не повесят! Вот идет она босиком на расстрел, словно Зоя Космодемьянская и должна произнести что-то особое в последнем слове.

Но что сказать? Тореадора не приходило на ум ничего оригинального. Что-то банальное типа: Да здравствует Сталин! Или — Слава Родине!

Тореадора подошла к краю оврага. Последовала команда:

— Повернись!

Девчонка развернулась, стала лицом. Уже довольно высокая, на бледном лице ни кровинки, волосы красной медью развиваются по ветру. Рваное, окровавлено платье, выше колен, пунцовые от холода ноги. И изумрудные глаза горят, и пылают гневом. В них нет страха, а только решимость пройти до конца.

Тореадора во всю глотку крикнула:

— Смерь фашистским палачам! Слава Родине!

Гитлеровцы подняли автоматы, и ждут команды. Тореадора думает: "вот сейчас она узнает, где новый свет"!.

И тогда... Встретить с Иисусом и дедушкой Лениным. И все то осталось... Наверное будет не слишком больно, когда пули вонзятся в живот и грудь. Во всяком случае, не большее, чем обжигающее пламя по пяткам, и стальная проволока рвущая кожу на спине.

А потом уже конец, и сразу в рай. Увидеть там своего дедушку. И многих других бойцов, что уже сложили головы в войне с фашизмом. А потом они все встречаться в счастливой вечности! И будут жить в радости и блаженстве!

Тореадора смотрит прямо... Без страха, не обращая на холод, и ледяной ветер продувающий рваные лохмотья ее старого изорванного платья.

Следует команда и, немцы открывают огонь. Девчонка заставляет себя смотреть прямо. Смерть это только конец мучениям, а вовсе не жизни.

Пули пролетают над головой, одна из них даже срезает прядь красных волос, но ни одна не задевает Тореадору.

Следует повторная команда, и снова фашисты стреляют... Пули проносятся мимо. Пара их них пробила подолы короткого платья. Тореадора удивляется и хихикнув произносит:

— Мазилы!

Гитлеровский командует:

— Взять ее и отвезти в тюрьму!

Девочку грубо хватают за волосы, и снова волокут к возу. Тореадоре, приходиться заплетать ноги и идти согнувшись. И снова боль и волосах, и в спине, подошвы сводит от холода, и ледяной корки от которой лопаются волдыри.

Тореадора вместо облегчения, что расстрел миновал, ощутила досаду. Вместо близкого рая снова мучения, и пытки. И ей придется это выдерживать.

Ну, что же следует собрать все мужество и держаться до конца.

Тореадору волокут к возу, угрожая сорвать скальп. Потом девчонку привязали за руки веревкой к крыше спине воза. И уселись за коней.