Сонное во всех смыслах, неторопливое путешествие тянулось, казалось, вечно — и, как ни странно, всерьез действовало на нервы. Раньше у меня как-то не оставалось времени всерьез задумываться над новой картиной мира. И Хина, и Чужие поначалу вписались в нее как дополнительные элементы — яркие, интересные, но, в общем, ни на что не влияющие. Нет, умом я понимал, что они чрезвычайно важны, что рано или поздно придется как-то перетряхивать и свои представления о Вселенной, и жизненные планы, но... Видимо, сработала подсознательная психологическая защита. Бернардо я практически не видел, Хину и Лену воспринимал как подростков, за которыми пока нужно присматривать, но которые, в общем, и сами не пропадут... А еще у меня была гоночная трасса, которую я впервые в жизни получил почти в полное распоряжение, и хотя и краткосрочные, но все-таки обязанности техника по системам СЖО, и куча нового народу, родственных душ, с которыми следовало познакомиться хотя бы поверхностно. Так что серьезные раздумья о жизни я откладывал и откладывал на потом.
И "потом" наконец-то наступило. Куча свободного времени, без каких-либо обязанностей, зато с постоянными разговорами с Леной и Хиной. Мы не говорили о Чужих — практически все время уходило на накачивание мозгов содержимым материалов о Терре и их обсуждение (умилительно-наивное, как я понимаю задним числом). И вот тут-то меня и начало потихоньку прижимать.
Возможно, из предыдущих путаных воспоминаний у вас сложилось впечатление, что я просто легкомысленный шалопай. В двадцать три вгода мотаться по Поясу, увлекаться гонками, пролетать на неудачных ставках, уйти из родной семьи даже не в поисках новой, а просто потому, что скучно сидеть на одном месте — образ типичный, да? А вот и нет. Потому что на самом деле человек я довольно занудный и обстоятельный. На новое место перебираюсь только тогда, когда нашел контракт и заранее обговорил все детали. В гонках участвую только официальных, безопасных, и никогда в ущерб работе. И ставки делаю только на те деньги, что могу себе позволить потерять. Да и мой уход из семьи являлся полностью формальным. На семейном совете решили, что проще выделить мне мою долю и тут же взять ее в управление, чем постоянно добиваться от меня участия в голосованиях, держать в курсе мелочей, требуемых для принятия решения, и так далее. Да и в случае смерти с наследством в такой схеме разбираться проще.
Перед достопамятным вылетом с трассы я шесть внедель работал на верфи, оборудуя вентиляцию и канализацию в новых жилых блоках, понемногу набирался познаний в реакторах и горячих движках и теперь просто неторопливо возвращался домой, заодно устроив себе небольшой отпуск. Без денег в Утреннем Мире я завис только потому, что основной заработок уже перевел в семью, намереваясь вернуться туда в ближайшие несколько внедель. Ну, вот не люблю я держать деньги в своем кармане, когда семья может вложить их в дело. Дельфин еще переспросил — ты, мол, уверен? Не хочешь при себе немного оставить? Я и ляпнул с обиженной физиономией, что всегда знаю, о чем говорю. Если бы не дурацкая гордость, после проигрыша я вполне мог бы попросить денег у семьи на возвращение домой в "Бриллиант Галактики". Или занять, на худой конец. Тот же Фред без вопросов бы дал. Но не захотел попрошайничать, блин...
И вот я, весь такой положительный, основательный и почти со всеми шариками на месте, внезапно вляпался в авантюру в лучших традициях терранских фантастических романов, которые раньше читать без отвращения не мог (и не читал, кстати). Мировые заговоры, внеземные цивилизации, стремящиеся уничтожить человечество или поработить его, хрен разберешь, загадочные искины, вторжения неизвестных военных отрядов, сверхсветовые коммуникации и сверхсветовые же скорости, шпионские вылазки с целью избавиться от слежки, и так далее. И Терра в качестве пункта назначения. Пока нет времени думать, как-то не особо размышляешь над обстоятельствами — просто реагируешь, как придется. Но когда появляется время...
Короче говоря, к моменту, когда "Шелковый путь" начал тормозиться на трассе у орбитальной платформы номер триста сорок семь, я уже находился изрядно на взводе. На экранах по всему периметру горела Терра — слегка перекошенный из-за тени голубовато-белый диск, но меня она не интересовала: как выглядит колыбель человечества, я прекрасно знал и сам. Я лихорадочно листал правила входа на платформу, сразу после старта разосланные пассажирам. Ага, вот показатель того, как меня прижало — за двенадцать вдней я не нашел нескольких минут, чтобы заранее прочитать брошюру. А брошюра, хотя и состояла из страницы текста и трех схем, пестрела ссылками едва ли не на каждом слове. Опытному путешественнику по окрестностям Терры, вероятно, ничего больше и не требовалось, чтобы освежить процедуру в памяти, но мне приходилось проверять почти каждое слово. Вот что такое, например, "накопитель", куда надлежало попасть сразу после корабля? Вы не поверите, но он не имеет никакого отношения к руде и плавильным печам. Так называется место ожидания — что-то типа карантина для новоприбывших, но только не карантин. Там просто сидишь и ждешь, пока тебя соизволят допустить дальше.
Или вот: "убедитесь, что у вас нет с собой запрещенных предметов и веществ, а при сомнении предъявите их представителю таможни вместе с позициями, облагаемыми налогом". И вот попробуйте убедиться, когда в списке восемьсот сорок три позиции — от плутониевых топливных элементов и одноразовых бустеров для комбеза (вы знали, что их в качестве оружия применить можно? я бы ни в жизнь не догадался) до алкоголя и гигиенических салфеток с определенными видами пропитки (из них умельцы умудряются какие-то синтетические наркотики делать).
Или вот: "перешлите пограничнику заполненную анкету и убедитесь, что получили ее подписанную копию; при оставлении пространства ЮАС от вас могут потребовать ее предъявить". Даже если оставить в стороне идиотскую постановку вопроса (зачем таскать с собой копию, если оригинал уже сохранен в государственном леджере?), анкета состояла из двадцати четырех пунктов, из которых я знал, как заполнить, не более десятка — имя, возраст, место рождения и все такое. Цель поездки? Приглашающее лицо? Медстраховка на время пребывания? Все предполагаемые места остановки и транзитные пункты?.. Как соотнести это с нашей официальной легендой транзита дальше в Пояс? Тут, к счастью, нас спасла Хина, взявшая заполнение анкет на себя.
Ну, и все в таком духе.
От торможения я ожидал все того же стандартного для терриков режима два на два. Однако лайнер шел по финальной трассе минимум десять вминут, с гораздо меньшими ускорениями (наглазники ни разу не показали больше ноль трех) и постоянно корректируя траекторию движками. Как мне пояснили позже, из-за большого количества рейсов трассы прибытия у Терры не конфигурируют под каждый рейс отдельно, и лайнерам приходится ловить таким образом каждое тормозящее звено по-отдельности. Такой странный режим дополнительно вымотал мне нервы. К моменту, когда лайнер повис на парковочном месте у платформы, я только что брови себе от напряжения не вырывал. Лена тоже явно волновалась. Поэтому когда капитан объявила, что внезы покидают корабль перед туристами, мы рванулись к шлюзу на полной скорости и влезли в него первыми. И, разумеется, первыми же оказались в соединительной трубе.
Я лично еще ни разу не слышал, чтобы трубы рвались. Вот честное слово. То есть в виде страшных легенд до меня доходило, что вот в таком-то поселении десять туристов голыми высыпались в бездых, поскольку метеоритом или чем-то еще коридор порвало. Но относился я к таким слухам так же, как все — с безразличной усмешкой и скукой. А потому когда по ушам вдруг мягко ударило декомпрессией и забрало шлема автоматически захлопнулось, я даже не понял, что случилось. Комбезы мы с Леной нацепили на себя исключительно потому, что не хотели таскать за собой лишние тюки по незнакомой местности, и нам и в голову не приходило, что они могут спасти нам жизнь. Тем не менее, спасли. Вторая пара пассажиров, только выбравшаяся в кишку, комбезы не надела. Но пока мы тупо пытались сообразить, что происходит и почему гибкие стены вдруг начали резко опадать и смыкаться вокруг, они, бросив вещи, почти рефлекторно нырнули обратно в шлюз, от которого не успели отдалиться. Мы же остались в одиночестве посреди груды вялого пластика, липнущего со всех сторон. Лампы подсветки оказались закрытыми сморщившимся стенками, рассеивающими свет, и мы замерли, полностью потеряв ориентацию.
Вы знаете, как ни странно, происшествие меня не только не перепугало, но даже как-то странно успокоило. Мы, как и вторая пара, отделались недолгой легкой болью в барабанных перепонках и такой же легкой резью в глазах — несколько капилляров все-таки успели лопнуть. Выбраться из перекрутившегося коридора самостоятельно мы не могли. Пока до нас добирались спасатели — к их чести, не больше двух или трех вминут — мы уныло висели неподвижно и не менее уныло перешучивались на тему мушек и липучки. Опасности нам не угрожало ни малейшей, поскольку комбезы мы полностью зарядили перед уходом. Потом нас долго вырезали из коридора, по ходу дела почти перепилив мне ремень сумки, а капитан встревоженно давала советы, изрядно раздражавшие и спасателей, и нас. Ну, а когда нас наконец освободили и поволокли к входному шлюзу, к "Шелковому пути" уже подошли три буксира (вернее, два вернулись, а третий подоспел на помощь) и начали транспортировать его к другому причалу.
Уже потом мы узнали, что туристы-террики подняли бунт и наотрез отказались выходить с корабля по другому гибкому коридору, и что успокаивать их явился лично директор платформы. Им даже подарили по кусочку того мусора, что перебил коридор и застрял в нем. Им оказался какой-то кусок древней обшивки, видимо, давно крутившийся вокруг платформы, но малозаметный на радарах из-за материала и до сих пор ни с кем не сталкивавшийся. (Малозаметный, но таки заметный; теперь оцените пофигизм местной администрации, его игнорировавшего.) В конечном итоге все успокоились и даже остались довольны — в конце концов, у них на личном счету появилась целая история о чудесном спасении, которую потом можно по сто раз пересказывать друзьям и родственникам.
Вот так и оказалось, что мы с Леной не только оказались в "накопителе" вдвоем — или втроем, считая невидимую Хину — но и успели посмотреть на Терру с орбиты своими собственными глазами. А без происшествия пришлось бы платить деньги за доступ к обсервационному отсеку с панорамным стеклом. Ну, или специально в бездых выходить... хотя мы тогда еще не знали, что нас попросту не выпустили бы.
А в "накопителе" нас встретил чиновник пограничной службы Южноамериканского Союза.
Уже когда я писал мемуары, я услышал от Лены выражение "разрыв шаблона". Означает оно нечто, обладающее взаимоисключающими требованиями. Она утверждает, что всегда его знала, хотя никто из моих знакомых его в жизни не слышал. Возможно, она услышала и запомнила его еще в младенчестве на Терре. А может, и от кого-то еще. Так вот, когда увидел того чиновника, я впал ровно в такое состояние "разрыва шаблона". Представьте себе человека, ведущего себя в безвесе так же непринужденно, как и внез, но вместо полагающегося в карантине комбеза одетого с ног до головы в тряпки, кошмарные, грубые и неудобные даже на вид. Плюс наглазники — раза в три или четыре большей площади, чем те, где пряталась Хина, закрывавшими весь лоб и половину лица, но с заметно меньшими линзами, словно вытащенными из какого-то музея древностей. Сумели вообразить? Я бы не смог. Потом я таких личностей навидался и глаза пучить перестал, но тут прямо-таки впал в легкий ступор.
— Приветствую на Земле, — с кислой физиономией процедил встречающий, оглядывая нас утомленным взглядом. Говорил он на языке, который автопереводчик определил как "центральноамериканский диалект испанского Љ2". — Где остальные?
— Остальные? — удивилась вместо меня Лена, оказавшаяся куда более толстокожей. — Какие остальные? Мы сами по себе, больше никого.
— Говорили, что пятерых спасают, — недовольно ответил чиновник. — Не могу поверить, что ожидал столько времени только ради двоих многоуважаемых персон.
Именно такую фразу мне высветил переводчик, хотя в оригинале она казалась раза в два короче. Либо центральноамериканский испанский являлся куда более компактным, чем линго, либо переводчик выдавал сильно облагороженную версию. В пользу последнего свидетельствовало словечко "идиотас", явно не соответствующее ни одному переведенному термину. Для простоты я решил поверить в первую версию.
— Извините, что разочаровали, — ядовито ответила Лена, хотя интонации вряд ли передавались переводчиком собеседника. — Знали бы — прихватили с собой кого еще. Чем мы можем помочь многоуважаемому мано?
— Айди, — буркнул тот. — Анкеты. Сертификаты. Сумки в тот сканер. Процедуру не знаете, что ли?
— Мы здесь в первый раз, — успел я вклиниться до того, как Лена ляпнула еще что-нибудь. Только поцапаться с первым же встречным терриком нам не хватало для счастья, да еще и с официалом на своей территории. — Просим прощения мано, но можно более четкие инструкции? Куда пересылать документы?
Я и в самом деле не мог понять, куда их слать. Наглазники показывали больше трех сотен активных каналов, и официальный канал поселения среди них не выделялся.
— О господи... — пробурчал чиновник. — Куда только без родителей суетесь? Ладно, показываю.
Следующий вчас — угу, почти ровно вчас, я засек — мы участвовали в каком-то сумасшедшем балагане. У нас все было не так. Неверно заполненные анкеты (Хина возмущенно шепнула, что все верно), айди не того формата и содержания, отсутствующие справки о прививках от болезней о которых я в жизни не слышал, запрещенные к ввозу вещи (мой игломет, пистолет Лены и, самое любопытное, резервный аккумулятор — не со скрытым лезвием, а к комбезу), сами комбезы неустановленного образца и без государственных сертификатов безопасности... По ходу дела он несколько раз спрашивал, сколько раз и по каким поводам мы посещали Луну. Хотя мы терпеливо отвечали, что ни разу, он продолжал задавать вопрос снова и снова, подозрительно кося на нас глазом. Под конец мне стало казаться, что нас сейчас арестуют, сунут в тюремный отсек и расстреляют без суда. Ну, или выбросят в бездых, и хорошо если в комбезах, чтобы своим ходом обратно добирались. И только когда чиновник пробурчал что-то о благотворительных фондах, у меня в голове щелкнуло, и на поверхность всплыло предупреждение Фреда о вымогательстве официалов. И пять вминут спустя после того, как я перечислил шестьдесят килокрипов в фонд помощи нуждающимся гиппопотамам Австралазии — или как-то так, я не запомнил, а в леджере копаться лень — мы уже плыли по длинному коридору в публичной зоне (нет, не в карантинной — в жилой!!!) И игломет, и пистолет, и все прочее волшебным образом сразу стали законными и правильными и даже обрели какие-то разрешения на ношение. Правда, игломет оказался заблокированным — до момента, когда мы покинем платформу и окажемся за пределами досягаемости системы безопасности.
