Кара. Высшее волшебное училище

— А извозчиком работать можно?

— Только извозчиком и получается, если успеешь перехватить. Это единственная ниша местных, и мы стараемся не пускать в неё всех остальных.

Пока говорили, я изменила своё мнение об этом человеке.

— Может, стоит тогда уехать из столицы куда-то на окраину империи?

— Возможно. Но здесь наш дом. Здесь родились прадеды, деды и отцы наши. Глупо сдаваться без боя.

Заметила, что муж не предлагает свергнуть императора, старательно обходя подобное направление разговора. Неужели нас слушают?

Взглянула на водителя. А ведь выглядит искренним. Неужели нас просто разводят?

— В каком смысле? — переспросил супруг.

— Надо поднять на вилы императора и его семью.

— Разве это выход?

— А разве нет? Свергнуть его!

— Тогда будет смута в империи. Начнётся война, делёж трона. Оно нужно?

— И что вы предлагаете?

— Помогать друг другу в беде. Держаться вместе. Это поможет выстоять. Приезжии что делают?

— Что?

— Держатся друг за друга. И семьи наверняка сюда перетаскивают. И друг другу помогают. А вы что?

— Что?

— Наверняка каждый сам за себя.

— А ведь дело говоришь, барин.

— Не надо лезть выше головы. Просто начни с себя. Всё, чем ты возмущаешься, оно начинается с низов. Если каждый начнёт осознанную жизнь, не позволяя совершаться несправедливости, то станет лучше. Надо изменить жизнь вокруг себя, то, что ты можешь сделать, не оглядываясь на других. Можешь помочь — помоги!

Оставшуюся дорогу до гостиницы мы молчали. Водитель думал, видно, о словах Лжекорнелия. А я размышляла о том, что Дамир как только узнал, что пособие в училище не платят, тут же подсуетился и стал продавать нижнее бельё девчонкам, чуть ли не даром. И никакую выгоду он не преследовал. Просто решил помочь. Да и девочки предлагали дать денег, чтобы на первое время справиться с трудностью. И Белочка мне помогла, и Дамир не отказал.

Лишь Дана выбивалась из этого мира взаимопомощи. Да и Дар ввёл запрет на гласность, и все быстро забыли о ней.

И когда мы расположились в номере гостиницы, оказалось, что водитель ничего не взял с моего мужа.

— Почему?

— Сказал, что я ему дал нечто больше, чем деньги, — пожал плечами супруг.

А я впервые осознала, что мой муж — самый лучший. Может и со своими недостатками, но... Он замечательный! И понимала, почему Белочка влюбилась в него. Корнелий воспитал прекрасного сына! Пусть и неродного.

Отвернулась к окну, стараясь скрыть слёзы.

По паркету раздались приближающиеся прихрамывающие шаги и стук трости.

На стан* опустились горячие руки, а в волосы зарылся ловящий удовольствие от моего запаха нос.

— Всё ведь хорошо...

— Знаю. Видно, слишком чувствительная стала с беременностью. Но благодарю, что обнял. Так легче и приятнее, — смущённо призналась.

А потом вспомнила, что муж не личину надевает, а меняет тело. И сейчас он не только выглядит на все шестьдесят, но и наверняка ощущает себя так же. А значит, если мы будем миловаться, то... Я буду с Корнелием, да?

Я развернулась к мужу, заглянула в его глаза, позволила ему вытереть мокрые дорожки, и обняла невыносимо любимого человека, так перевернувшего мою жизнь. Сейчас он был чуток даже ниже меня. Это не Дар — тот на полголовы выше, но не Корнелий. Бывший муж был сутулым, и будто тяжесть на плечах имел. Ну и Дар его облику уподоблялся. Разве что руки не трясутся. Но внутри это муж. И всё равно не стоит забывать, что его зовут Корнелий или Корни.

Какое-то время мы провели в номере. Я успокоилась, переоделась, муж помог закрутить волосы, создал объём, надел мне шляпку и кисею, и мы отправились в ресторацию на первом ярусе гостиницы.

А там я уже сама ощущала на себе чужие взгляды. Некоторые завистливые, другие — изучающие, иногда — удивлённые.

Я немного успокоилась и постаралась найти в таком внимании положительные стороны. Нас видят, а значит, хорошо для нашего дела.

Послышался цокот каблучков по гранитному мозаичному полу первого яруса, и к нам подошла довольно яркая женщина с перьями на голове, протянула свою ручку мужу для поцелуя.

— Здравствуй, дорогой!

— Аврора! Здравствуй, дорогая! Сколько лет, сколько зим! — в голосе Корнелия звучали неподдельные чувства радости встречи.

— Да, тебя в столицу не затащишь. Какими судьбами?

— Да вот, жену вывожу в свет!

— Жену? — и меня одарили изучающим взглядом.

— Кара, познакомься, моя давняя подруга Аврора! А это — Кара, моя жена!

— Очень приятно! — расплылись обе в улыбках.

На удивление, я не испытывала к ней отрицательных чувств.

— Какая молоденькая, но красивая. Видно, муж сражён наповал вашей красотой!

Я улыбнулась, смутившись похвалой.

— Но мне далеко до вашей, — искренне похвалила я.

Женщина была очень красивой утончённой изящной и яркой.

— А знаешь, Корнелий, а мне она нравится. Вовремя приехал! Как раз у Воронцовых сегодня бал. Будет даже император с императрицей, — но потом повернулась к Корнелию: — Или не сможешь? Как себя чувствуешь?

— Уже лучше. Благодарю. Но не знаю, придём ли. Посмотрим по самочувствию.

— Тебя можно поздравить? — и её глаза искренне улыбались. Светлая женщина.

— С чем? — не понял супруг.

— С замужеством и прибавлением, — и кинула взгляд на мой живот.

Муж улыбнулся.

— Благодарю, — кивнул.

— А как Дамир поживает?

Муж вздохнул и опустил взгляд. Уголки губ опустились.

— Что-то случилось? — забеспокоилась подруга Корнелия.

— Извини, действует режим тайны. Не могу об этом говорить.

Подруга Корнелия вздохнула. Похоже, искренне сопереживала.

А раз режим тайны ввёл муж, значит... Он самый главный по делу Дамира и распоряжается его тайной?

— Всегда знала, что с его шебутным норовом он во что-то вляпается, — проворчала новая знакомая. — А такие надежды подавал! Надо было его женить на спокойной девушке. Может, ещё не всё потеряно?

Похоже, искренне любит Корнелия и Дамира. Правильно ли скрывать судьбы обоих от неё?

— Аврора! — возмутился Лжекорнелий.

— Ладно-ладно, давай о погоде. Слышал, что Кропоткину задержали?

— Кропоткину? — навострил уши муж.

— Да, Мстиславу Кропоткину, дочь Изяслава.

Мою двоюродную сестру по отцовской линии?

— Сначала отца казнили, а теперь дочь арестовали — заподозрили в измене императору.

Есть расхотелось. Уж не потому ли Корнелия пасут с самого поезда? Он ведь женат на Кропоткиной. Мамочки! Куда я ввязалась? Сидела бы в училище или с мужем путешествовала. Так нет же, полезла не туда, куда надо!

— Ладно, дорогой, пойду... Но ты правда, стал заметно лучше выглядеть. Надеюсь, лечение и дальше поможет.

— Я тоже надеюсь. Помирать рано ещё...

— Точно-точно! Пойду к мужу и дочке, — и Аврора простилась и упорхнула за другой столик. Вот только не вырыла ли она себе могилу тем, что подошла к нам? Люди императора наверняка знают, на ком женат Корнелий. И все, с кем он общается, могут быть под наблюдением и подозрением. Особенно, если все сплетни — правда.

Заказала себе салат и рыбу. Больше ничего бы не влезло. Кое-как съела. Муж молча поглощал все те блюда, которые заказал.

— Думаешь, она правду сказала? — осторожно спросила супруга.

— Она — главная сплетница при дворе. Распускает их и пересказывает.

Значит, вполне возможно, что распространяет те сплетни, которые нужны императору. Не обязательно правду говорит.

— А тебе кем она приходится.

— Никем.

— А приходилась, — решила уточнить временные рамки.

— Когда-то я любил её, — сказал после некоторой заминки супруг. Подбирал слова? — Но всё в прошлом.

Любил? Бывшая жена, оставшаяся в прошлом? И ушедшая в этот мир, изменив себе имя и разрушив их союзную клятву? Но, похоже, их связывают неплохие отношения. Значит, расстались они по взаимному согласию. Она мне показалась искренней, и переживала за Корнелия. Но вот нас семье не представила. Почему?

И Корнелия узнала, значит, видела его не так давно, уже после того, как начал стареть.

Потом мы пошли гулять по городу. Холодно, толком не посидишь, да и неторопливые прогулки не для зимы. Но столица меня не впечатлила. Да, много неработающих золочёных водобоев в виде мифических существ незнакомых мне и неугадываемых, скованных льдом, много храмов с золочёными куполами, много пешеходных дорожек, очищенных от снега, голых деревьев, всюду лавочки, светильники покрытые позолотой, бронзовые и мраморные изваяния, постаменты, красиво украшенные лепниной дома. Но как-то уныло всё да и слишком выставлено напоказ. У нас это тоже было, но выглядело естественно. А здесь не смотрелось вовсе.

— Вечером и ночью тут красиво. Включается подсветка.

Я пожала плечами и поёжилась. Холодно.

— Пойдём по лавочкам обновлять твой гардероб?

Пожалуй, стоит.

И вот мне бы радоваться, что я обновки себе приобретаю, но... Это было будто не моё, не на мои деньги купленное, и не на мужнины даже. И хоть фигура на нас двоих с Мирикой была одна, а надеть в её личине это всё добро я не смогу. А значит, впустую потраченные деньги.

От части одежды пришлось отказаться. Излишества. Мне хватит и этих трёх платьев.

— Тебе идёт. Давай возьмём, — предложил муж.

А я мотаю головой, глотая слёзы.

Я себя Карой больше не воспринимала. Эта жизнь — чужая для меня. Не знаю, понял ли муж мои переживания, но настаивать не стал.

— А у вас из дома заказать что-то можно? — поинтересовался Лжекорнелий.

— Да, конечно! — закивали девушки. Нам тут же вручили карточку с номером магазина. — Все товары всех размеров там представлены. Вам достаточно знать свой размер. Доставка бесплатна, но только по столице. Доставим прямо в гостиницу или дом. В другие города не доставляем.

— Почему?

— Такова политика императора. Ничего не вывозить. А кому надо, пусть сам приезжает в столицу и приобретает. С этим строго. Поймают, и дело закроют, обложат жуткими штрафами, до конца жизни не расплатишься. Оно надо?

Действительно, не стоит так рисковать. Только зачем это императору? Чтобы больший поток желающих проходил через столицу? А как же волшебники перемещаются? Ведь в пределах мира можно и с вещами переноситься с помощью плаща.

— А давно этот запрет действует? — спросила осторожно.

— С этой осени. В столицу все пути закрыты, кроме как обычным путём.

Неужели волшебники с той половины города тоже не могут перенестись сюда?

Я взглянула на мужа, ища подтверждения. Но тут отворилась дверь и вошла парочка, заставившая меня открыть рот от удивления.

На ней было то платье, от которого я отказалась, только синее, и полушубок лишь чуточку отличающийся. Дамочка прошла мимо меня, взяла с вешалки выбранное мною платье, от которого я только что отказалась, и прошла в раздевалку.

А он широким жестом попросил у девчонок-продавцов кофий, сев на то кресло, где недавно сидел Лжекорнелий.

— Дорогая, идём? Мы же в кино хотели... — позвал супруг.

Всё переиграл? Но зачем? Решил сбить императорских ищеек с толку? И пусть ищут дыру в безопасности.

— А, да, пошли, — очнулась я, провожая взглядом парочку. А они хорошо смотрятся вместе. И Мирика выглядит иначе. Уверенная в себе, что ли. Как же я соскучилась по Дару, чуть ли не слюни пускаю на него. Красавчик! Да и продавщицы стали виться вокруг него, наперебой обслуживая покупателя, напрочь забыв про нас. А во мне даже зависть проснулась, и ревность. Он — мой!

Кинотеатр располагался неподалёку, даже локомобиль не понадобился.

— Кто это? — спросила у мужа, когда мы отошли от самой дорогой одёжной лавки.

— Это новый управитель моего училища, — пояснил спокойно супруг. Значит, мары? Но ведь такие явные были. Мирика так даже задела меня своим полушубком. И Дар разговаривал своим голосом. Как же я соскучилась по нему! И хоть виделись ночью, а всё равно.

Но тут мы подошли к кинотеатру.

Лжекорнелий купил билеты и повёл меня внутрь. Мы заняли свои места. А я думала, что смотреть кино не будем.

Муж откинулся в кресле и закрыл глаза.

Устал или?..

— Корни, как ты себя чувствуешь? — я потрогала его щёку.

— Устал. Не против, если вздремну чуток? Разбуди, как кино закончится.

Я вздохнула.

— Может в гостиницу вернёмся?

— Нет!

— Корни, ну зачем ты упираешься? Я переживу без кино.

— Кара, я всё сказал! — в голосе мужа-старика прорезались чувства. Голос повысил, не сдержавшись.

Я сделала обиженное лицо и отвернулась.

Но муж взял мою ладонь в свои обе, а голову положил мне на плечо.

Тут выключили свет, и началась заставка.

Я в кино была в последний раз ещё при жизни мамы. На сказку тогда ходили. А теперь вот с мужем в кино. Только он его не глядит. Но раз надо, значит, надо. Видно, мары отнимают много сил.

Ладно, началось кино, поэтому пришлось погрузиться в повествование и действие постановки.

Примечания по главе:

леодр* — в древнерусском счёте 1 миллион.

Стан* — талия.

Глава 18

После кино мы, наняв локомобиль, отправились в гостиницу. Корнелий слишком устал для ещё одной пешей прогулки. И вообще выглядел не очень. Поэтому лишь вернувшись в номер и повесив табличку "не беспокоить", муж прошёл, едва волоча ноги, в санузел и поманил за собой. Включил воду и жестом позвал залезать. Пришлось раздеваться. Он достаточно быстро снял с себя одежду, ещё и мне помог с платьем.

Затем меня обволок туман, который стал похожим на кокон.

Если честно, сердце пустилось вскачь. Но тут белёсая туманная оболочка прошла сквозь меня, и вышла из душа. То же самое стало и с мужем. А потом меня поглотил туман вновь, на этот раз слившись со мною. Я видела,что происходит вокруг, осознавала себя, правда, стояла на месте.

Моя мара полностью обрела человеческий цвет лица, волос, помогла маре Корнелия одеться, выключила воду. Потом оделась сама. Волосы мара-Кара оставила распущенными.

Я молча наблюдала, понимая, что разговаривать не стоит. Туман, в котором я находилась, выполз из санузла и показал, что мара мужа легла в постель и заснула, а моя села в кресло с книгой. На нас они не обращали внимания, будто нас и нет.

Раздался стук в дверь. Моя мара удивлённо подняла голову и спросила у мары Корнелия:

— Корни, разве мы кого-то ждём?

— Я просил не беспокоить, — заворчал Корни, поворачиваясь на другой бок. — Кара, к дверям не ходи.

— Хорошо, — согласилась моя мара и вновь открыла книгу. И мы с мужем в виде тумана поползли сквозь стены. Прошли насквозь, оказались в другом пустом номере, обволокли дверь соседнего номера и наблюдали, как у дверей столпились стражники и служанка. Она постучала и сказала:

— Обслуживание номеров. Вам доставили заказ из лавки "Яркий наряд".

Это та лавка, в которой мы платья покупали.

Из номера послышался мой голос:

— Мы ничего не заказывали. Вы ошиблись.

— Это подарок из лавки, — поменяла тактику служанка.

— Вы определитесь, это заказ или подарок. Муж плохо себя чувствует. Оставьте внизу подарок, мы завтра заберём.