Наездник

— Запотевшее, — съязвила сестра. Сама она продолжала булькать ещё первым стаканом вина. — Терпи. Или торопишься залить глаза и отправиться баиньки?

— У-у, гадюка подколодная! — якут шустро отодвинулся. Но настаивать явно не собирался. А что ему ещё оставалось? — Дай тогда во-он тот шампур.

— Это — мой, — тут же откликнулась сестра и отдала Ивану другой, явно хуже. — Сам знаешь, у тебя от переизбытка жира — изжога.

— Давно? — удивился Иван.

— С тех самых пор, как я это сказала. А продолжишь умничать, ограничим твой рацион хлебушком. Он — полезный.

Было хорошо. Вечерело. Искры от костра большими жёлтыми мухами взлетали в темнеющее небо и пропадали из виду. Трещали дрова в костре и подмигивали угли из здоровенной коробки мангала. Кажется, мы немного переборщили с количеством мяса. Столько нам не съесть, даже если подключится лохматый умник и его мелкие прихлебатели.

Впрочем, всем им было не до нас.

Дина и Кусака сосредоточенно грызли здоровенные костомахи, а Степлер одуревший от привалившего ему счастья, кровожадно орал из ближайшего куста. Там шевелились ветки, сыпались листья и вообще, возникало ощущение, будто кот сражается с превосходящими силами противника.

Я положил ладонь на бедро сидящей рядом Муаррат и слегка нажал. Продолжая обгрызать мясо с шампура, девушка послушно придвинулась ближе. Теперь наши бёдра и плечи касались. Муаррат покосилась на меня. Я поцеловал пушок на виске соседки и получил в ответ какую-то странную картинку. Даже не картинку, а вроде как смесь ощущений: мягкое, розовое, точно поглаживание и одновременно будто утопаешь в удобном мягком кресле, заворачиваясь в плед. Возможно я и ошибаюсь, но видимо именно так должен выглядеть абсолютный комфорт и уют.

Кусака оторвался от уничтожения кости и поглядел в нашу сторону. Почти стемнело и я видел лишь силуэт, однако точно знал, куда именно смотрит дракон. Я уж решил, что гадина примется иронизировать или займётся морализаторством, что с ним иногда приключалось. Ничего подобного: я получил толчок тепла, а Кусака вновь принялся за прежнее

— Зря беспокоишься, — Муаррат воткнула пустой шампур в землю и положила голову на моё плечо. — Он уже всё принял. Хоть конечно это и странно.

Ну да, и о чём я только думал? Стал бы Кусака заслонять нас обоих, если бы продолжил делить на друга и демона? Дракон принял, я терпеливо ожидал, а...

— Не торопи события, — Муаррат потёрлась щекой о моё плечо.

— Хорошо, — согласился и вздохнул. Очень хотелось торопить события.

И не только мне. Стоило Вере отлучиться на пару минут, как вожделенная бутылка оказалась в руках Ивана и немедленно утратила часть своего наполнения. Примерно — стакан. Поэтому, когда сестра вернулась, то обнаружила якута в крайне жизнерадостном состоянии духа. И даже чувствительная оплеуха не смогла нарушить алкогольно-оптимистический баланс. Впрочем, хоть Вера и ворчала, но сердилась явно для виду. Да и то, мы такое пережили, а тут — какая-то бутылка!

Степлер одолел всех врагов и развалился у костра, дёргая ушами всякий раз, когда искорки пролетали в опасной близости от кошачьих усов. Дина решила, что её недогрызенное сокровище находится в опасности и утащила кость к дому. Кусака сходил по своим драконьим делам в заросли, прислал: "Я устал, я — мухожук" и поплёлся в свежеотстроенный сарай. Вера смилостивилась, позволила Ивану победить бутылку и заставила тащить в дом недоеденные шашлыки.

Если не считать мурчащего кота мы остались вдвоём. Муаррат повернула голову и коснулась своим носом моего. После коснулись наши губы. Крепче и крепче.

С тех пор миновало два дня. Особых подвижек в отношениях не имелось, но я не торопил события. Боялся сломать то, что уже есть. Вера делала вид, будто ничего не происходит, а Кусака иронизировал. Ну вот как сейчас, с искусственным дыханием.

Я поднялся с мокрой травы и помог встать Муаррат.

— Пошли, — сказал я. — Дела сами себя не сделают.

2.

— Открой рот, — приказал я. — С каких это пор ты вдруг сделался таким стеснительным?

Пока что по большей части получалось отправлять мысленные послания, если одновременно я их проговаривал вслух. С Муаррат конечно лучше получалось и без слов, но видимо потому как человекам проще общаться с себе подобными. Чем, скажем с упрямой тварью, которая наотрез отказывается выполнить простейшую просьбу.

— Рот открой, — ещё раз повторил я. В попытке заставить дракона выполнить сказанное, я и не заметил, как сам открыл рот. Чёрт, прямо как тогда, когда кормили мелкого...Стоп, дальше ни шагу! Сам знаю, прошлое всегда стоит у задней двери, ожидая пока появится хоть малейшая щель, в которую можно проскользнуть.

— Чёрт тебя дери, упираешься так, словно я пытаюсь рассмотреть твою кочерыжку! — кусака заклекотал. — Нет, как раз она меня не интересует. Пасть, говорю, открывай.

Упирающийся дракон вынуждал ощутить себя некой смесью ухогорлоноса и гинеколога. Второе — из-за непонятной стеснительности пациента. Подумать только, как зевать по вечерам, хлопая своей здоровенной хлеборезкой — так хоть сто порций, а как показать другу то, что нужно...Хм, то что я назвал дракона своим другом, Кусаку явно заинтересовало. А ведь вырвалось как-то само. Да и то, разумная пакость, которая готова отдать за тебя жизнь, как её назвать по-другому? Не домашним же животным, в конце концов! Хоть, если подумать, то и Дина со Степлером — дружбаны.

Оба "дружбана" тоже присутствовали на моей попытке обследования упрямого пациента. Дина ни черта не понимала и видимо просто привыкла таскаться за драконом, воспринимая здоровенную лохматую хрень в качестве вожака стаи. Степлер же сидел на ящике и наблюдал за нашим общением с неприкрытым злорадством. Кошака забыли покормить сегодняшним утром, посему он тотчас возненавидел весь белый свет и несомненно желал присутствующим испытать хоть малую толку собственного унижения.

— Открой рот, — в ответе промелькнули забавные обертоны. Если я всё правильно понял, то дракон реально испытывал нечто, вроде смущения. Стыдливое, застенчивое чудище, дожили! С определением: "чудище" гад категорически не согласился. — Ха, а вот ты понимаешь, что только настоящее чудище будет так изводить меня своим непонятным упрямством? Пасть открой.

Казалось, дракон уже готов сдаться. Тем не менее, прислал нечто, вроде вопроса. Вот ещё одна заковыка: некоторые вещи просто невозможно объяснить образами. Поэтому люди и придумали для такого кучу абстрактных понятий. Казалось, мысленное общение должно быть проще слов, ан нет, ни фига подобного. И если с Муаррат у нас худо-бедно получалось, плюс мы всегда могли перейти на обычную речь, то здесь приходилось изощряться и ломать голову

Тем не менее, я вроде бы понял. Кусаку интересовало, из-за чего весь этот сыр бор. Однако же мы оба понимали, что упрямая гадина просто лукавит и тянет время. Нет, ну не состояние же драконьих зубов я мечтаю изучить — чай не стоматолог у мохнатых ящериц!

Дракону не понравилось сравнение с ящерицей.

— Ну всё! — взбеленился я и ухватил пакость за морду. Кусака попятился и стукнулся задом о стену сарая. Строение содрогнулось, а дракон плюхнулся на лохматую задницу. Дина гавкнула, а Степлер нервно дёрнул усом. — Если захочу, то назову тебя червяком, земляным червяком, ясно? Разевай свою варежку, немедленно!

Куска тяжело вздохнул, моргнул и прислал что-то жалобно-уничижительное. После — открыл пасть. Первым делом я оценил ряды белоснежных зубов. Наружные напоминали средней величины кухонные ножи и лишь немногим уступали им в остроте. Те, которые глубже, уменьшались до размера крупного наждака. Как ни странно, но из пасти у дракона не воняло, как скажем, у той же Дины. Запаха вообще не ощущалось.

— Колгейтом пользуешься? — спросил я. Дракончик, продолжая удерживать рот открытым, издал непонятный звук. Блестящий фиолетовый язык подпрыгнул и в лицо мне полетели клочья слюны. — Эй, слюнтяй, прекращая плеваться!

Так, теперь собственно то, что меня интересовало: нарост на нёбе, который я заметил уже давным-давно, но не придавал особого значения. Вот, честно скажу, не силён в физиологии лохматых драконов, поэтому красный нарост во рту мог оказаться чем угодно: от дополнительной ноздри, до экзотической драконьей болячки.

А с другой стороны, что мы имеем — дракона? А что должны делать драконы? Изрыгать пламя или хотя бы энергетические лучи, как вот этот мычащий кадр.

Нужно заметить, что с последнего раза, как я её видел, штуковина во рту здорово изменилась. Во-первых, часть нёба вокруг жёлтой (теперь) трубки за твердела и больше всего напоминала кость. Во-вторых, сама трубка размещалась так, что пущенный из неё луч никак не мог задеть даже крайне, самые длинные, зубы. И ещё, отверстие в этом излучателе (а как, блин, его ещё обозвать?) пульсировало красной плёнкой — чем-то вроде мембраны.

Я было собирался ткнуть в неё пальцем, но вовремя включил мозги и не стал заниматься глупостями. Не хватало, чтобы мне снесло голову из-за дурацкого любопытства. Дракон ещё раз замычал, хлестнул языком и прислал картинку себя, но с закрытой пастью. Я убрал руки и немного подумал. Потом согласился. Кусака захлопнул пасть, плямкнул и наклонил голову на бок. Наивный думал, будто наши сегодняшние развлечения подошли к концу. Ха! Доктор зло вошёл во вкус.

— В начале осени, — сказал я, из всех сил пытаясь копировать голос Дроздова, — драконы сбиваются в небольшие стаи и странствуют по бескрайним просторам тундры в поисках приключений на свои лохматые задницы. В этот момент некоторые, особо нахальные особи отращивают крылья и пытаются летать. Показывай свои обрубки.

Если со стрельбой все казалось более-менее понятным, и я просто проверял подозрения, то с крыльями могло и показаться. Тем более в тот момент, когда мне было совсем не до наблюдений и призрачные крылья могли просто привидеться.

На морде Кусаки явственно читалось: а может не нужно?

— Надо, Федя, надо! — дракон вздохнул и лёг на пол, встопорщив свои обрубки. М-да. У кур летательные приспособления и то выглядели много солиднее. При такой-то туше иметь подобное непотребство! Я забрался дракону на спину, чтобы оказаться ближе к наростам. Хм, успел забыть, как удобно сидится на этом куске шерсти. Как ни странно, но Кусака не пытался брыкаться или присылать негодующие послания. Напротив, дракон излучал удовлетворение, чисто тебе Степлер у которого чешешь между ушами.

Вот ещё бы перебраться и сесть немного дальше — ближе к шее. Я даже сам не понял, откуда в голове появилась эта мысль. Вроде, как и курсы вольтижировки на драконах не проходил.

— Это ты прислал? — подозрительно осведомился я. Кусака повернул ко мне морду и отрицательно качнул головой. — Ладно, разберёмся, по ходу пьесы.

Ну что же, обрубки при ближайшем рассмотрении оказались твёрдыми трубками, длиной сантиметров эдак двадцать. Сверху их обтягивала жёсткая безволосая шкура, а на концах пульсировали мембраны, типа тех, что во рту. В каждом наросте я насчитал ровно тринадцать трубчатых фиговин. Кажется, они могли раздвигаться, вроде пальцев. Пока я щупал, Кусака стоял неподвижно и только косился на меня.

Если подумать, то трубки на спине дракона должны иметь нечто общее со стрелялкой в пасти. Вот только, какого чёрта создание, питающееся вполне себе материальной пищей, способно извергать чистую энергию? Впрочем, что мне известно о том, что находится в пузе здоровенной лохматой пакости? А вдруг у него там — ядерный реактор? Нет, можно конечно вскрыть и поглядеть...

Кусака встревоженно загудел и прислал протестующую мысль.

— Шутю, я, шутю, — я перебрался ближе к голове дракона и погладил лохматую голову. Хм, а тут оказалось весьма удобно и даже комфортно. Такое ощущение, будто сидишь в кресле. За спиной — какая-то жировая складка, а ноги тоже упираются в торчащую шкуру. В голову пришла неожиданная мысль. — А ну, поехали, покатаемся.

Честно говоря, после того, как этот гад упрямо не желал показывать пастью, я решил, что сейчас он устроит демонстрацию протеста, с требованиями оставить угнетённых драконов в покое. Вместо этого Кусака тихо хрюкнул и потопал к выходу из сарая. Степлер наблюдал за нами с явным неодобрением. Кошак первым научился кататься верхом на драконе и видимо, до сих пор считал Кусаку своим скакуном. А тут какой-то жалкий двуногий сунул своё наглое рыло!

Мы выехали во двор. Я точно знал, что нас никто не увидит и не станет с хохотом тыкать пальцами. Девочки чистили вольеры, а Иван уехал в посёлок за продуктами. Дина попыталась устроить развесёлое гавканье и рассекретить наше мероприятие, и я показал псине кулак. Она тут же сообразила, что молчание — золото, а собачье молчание — платина.

Короче, мы проехались вокруг сарая, и я подумал, как бы охренели все в посёлке, если бы я заявился к ним на таком чуде-юде. Ну типа припарковал у магазина и пошёл взять минералочки. Интересно, а за вождение дракона в нетрезвом виде, какие предусмотрены наказания? Лишение прав? Кусака недовольно заворчал. Пьянство вообще и моё, в частности он, как и прежде, категорически не одобрял.

— Чего бурчишь? Я что, уже на тебе за бутылкой поехал? Начинаешь тут, — мы пошли на второй круг. М-да, если я собирался испытать дракона в полевых условиях, то следует сменить маршрут — тут мы явно не разгонимся. Я мысленно показал берег реки. — Валяй туда.

Степлер сел у входа в сарай и начал умываться. В дурацких авантюрах он не участвовал. А вот Дина увязалась следом. И следовала вплоть до того момента, пока я не приказал Кусаке показать всё, на что он способен. Помнится, в тот раз, когда мы удирали от непонятных светлячков, дракон драпал с весьма солидной скоростью.

Ну вот, приблизительно так, как сейчас!

Даже странно, с какой огромной скоростью неслась по берегу реки эта здоровенная лохматая туша. Когда, для операции прикрытия нас учили кататься на лошадях. Так вот, хрюкающий дракон мог запросто заткнуть за пояс или что там у него, всех тех иноходцев. Не удержавшись, я послал Кусаке образ скачущих на ипподроме скакунов. В ответ получил картинку, где дракон непринуждённо оставлял позади этих гривастых неудачников. Ну у кого-то тут и самомнение!

Лес по левую руку превратился в сплошную зелёную полосу, а река, по правую — в синюю. Ветер неустанно бил в лицо, а внутри всё сжималось, как в детстве, когда катался на всяких качелях-каруселях. Последний раз, как ни странно, такое чувство испытывал даже не во время прыжков с парашютом, а в аквапарке с...Нет, не надо, не сейчас. И встречный ветер послушно выдул из головы ненужные в этот момент воспоминания.

И вдруг что-то изменилось. Я даже не сразу понял, что именно. Так же дуло в лицо, так же мелькали по сторонам деревья и река. Вот только внутри появилось ощущение падения, а трясти стало куда меньше. Чёрт побери, мы вообще перестали подпрыгивать! Как если бы плыли или...

Летели, ёлки моталки! Верхушки деревьев уходили вниз, а реку я вообще не видел, до тех пор, пока не повернул голову и не посмотрел вниз. Синяя лента осталась под ногами и с каждым мгновением уменьшалась в размерах.