— Толстозадов, кажется, ушел — произнес профессор, после того, как посмотрел в сторону пустого столика, где еще совсем недавно откушивал Толстозадов в компании важного сановника.
— Уже, как пять минут назад — уточнил товарищ Репейс — Ну, прощайте профессор. Чертовски интересно было с вами пообщаться — произнес Репейс, поднявшись со стула.
— Подождите товарищ Репейс. Банка с вареньем и коробка с печеньем существовали на самом деле — спросил Иннокентий Иванович, поднявшись вместе с товарищем Репейсом для рукопожатия.
— Самая что ни на есть банка с вареньем и большая коробка с печеньем. Данное дело никуда не делось и сейчас. Гастрономические вкусы с возрастом изменились. Прощайте профессор — товарищ Репейс быстрым шагом покинул помещение, и уже оказавшись на улице закурил папиросу.
Тень товарища Репейса мелькнула в освещение фонаря, затем скрылась, последовав за хозяином вдоль бетонной набережной. Профессор, наблюдая эту картину через окно, подумал.
— ‘’Говорят, что у них нет теней, но это неправда. Он же не рассчитался’’, и тут же в третий раз перед профессором возникла девушка официантка.
— Девушка, я хочу рассчитаться за себя и за ушедшего господина — глухо произнес профессор.
— Господин Репейс оплатил наши услуги на месяц вперед, по специальному предложению, и вам платить ничего ненужно.
— Это еще почему? — удивился профессор.
— Гости господина Репейса, включены в полную оплату — улыбаясь, говорила девушка.
— Но разве я гость? — ничего не понимая спрашивал профессор.
— Конечно, господин Репейс звонил и просил, чтобы его столик был свободен. Должен прийти Смышляев Иннокентий Иванович профессор психологии — просто объяснила девушка.
— Спасибо милая — произнес профессор и протянул ей зеленоватую купюру.
— Спасибо — еще шире улыбнулась она.
— И все же попробуй поискать работу по специальности — произнес профессор, поднявшись из-за стола.
— Я все время ищу профессор, но пока что безрезультатно — ответила девушка, сильно покраснев и не понимая, каким образом профессор мог ее запомнить во время учебы.
…Реконструкция предприятия ‘’Ударник’’ шла быстрыми темпами. Большое количество людей были заняты своим делом. Приезжала и уезжала строительная техника, что-то жужжало, скрипело, поднимало пыль. Отовсюду слышались голоса, мелькали силуэты, за ними солнце проводило ускользающие тени. А как только опускалась темнота, так сразу загорались многочисленные прожектора, чтобы работа не останавливалась ни на минуту.
Один единственный человек управлял всем этим процессом. Он всегда был на ногах, не останавливался ни на единую минуту. Наемные рабочие, получавшие деньги за каждый отработанный день, удивлялись феномену управляющего. Слишком не молод был он, и не выглядел спортивно подтянутым. Напротив человек пенсионного возраста с суровым лицом и большими, жесткими усами темного цвета. Лишь изредка рабочие видели в компании управляющего еще двоих мужчин, которые разговаривали с ним на равных, а кто-то замечал, что именно эти люди являются, по всей видимости, хозяевами столь суматошного предприятия.
— Ничего пока нет — угрюмо произнес Николай Тимофеевич, обращаясь к товарищу Ефимози, который осматривал перерытую вдоль и поперек площадку напротив бывшего цеха номер один.
— Если было бы, то уже нашли — продолжил Николай Тимофеевич.
— Не мог, кто из рабочих не сообщить о находке? — спросил Ефимози.
— Дело обговоренное и всех тщательно проверяют.
— Может не заметили? — лицо Ефимози было угрюмо сосредоточенным.
— Вот это вполне возможно, я сам думал о таком повороте событий.
— Николай Тимофеевич сегодня же нужно прозвонить всю эту площадку на наличие металла, причем досконально — это сделать.
— Понял, товарищ Ефимози. Прозвоним и вытащим все до единого ржавого гвоздя.
— Я в контору. Товарищ Репейс, кстати, просил тебя зайти. Так что готовь саперов.
— Все готово нужно только позвонить и начать дело — ответил Николай Тимофеевич.
… — Заходи, заждался тебя, а то совсем, ты нас забываешь. Пока сам тебя не найду и не надеюсь увидеть — Репейс поднялся навстречу к Николаю Тимофеевичу, крепко по-мужски его обнял.
— Давай, садись, разговор у меня есть, да и чай горячий.
— Спасибо, сам знаешь работы по самое не могу. Только результата нет.
Николай Тимофеевич грузно уселся на обыкновенный стул со старой красной обивкой.
— Вот об этом я и хотел поговорить — сказал Репейс наливая крепкий ароматный чай в граненные стаканы.
— Знаешь Тимофеевич, Толстозадов подобно кабану роет все своим грязным рылом. Нужно быть осторожными. Уже сейчас здесь могут находиться его люди — произнес товарищ Репейс.
— Почему подобно? Он и есть боров вонючий. А насчет засланцев, то в охране мои люди, и ты это знаешь. Ничего никто не пронесет мимо контроля. Рабочие, конечно, возмущаются, — зачем такой досмотр.
— Могут, минуя проходную, перекинуть, или еще как.
— Смотрим по всему периметру.
— Ладно, с этим пока тишина, но я уверен, что нужное нам находится здесь или где-то совсем рядом. Иначе Толстозадов не появился бы так скоро. Забегали суки, значит мы на правильном пути.
— Не понимаю, как они эту ситуацию вовсе не отследили за такое количество времени — Николай Тимофеевич отхлебнул горячего чая.
— Есть что покрепче товарищ Репейс? — улыбнулся он.
— Ну, что ты, время еще обед только — Репейс ответил Николаю Тимофеевичу таким же шутливым тоном.
— Насчет, почему они обделались, мне тоже не совсем понятно. Видимо Толстозадов играл в какую-то свою игру или был уверен на все сто, что артефакт похоронен на веки вечные.
— Ничего, думаю скоро мы возьмем этого хряка за его грязное рыло — грозно не скрывая ненависти, произнес Николай Тимофеевич.
— Надеюсь, что так и будет. Но хочу сказать, о другом. Здесь поступила одна забавная, если так можно сказать, идея. Не только создать видимость реконструкции фабрики, а реально запустить ее в работу, ну хоть на небольшой срок. Показать этим говноедам разницу, между настоящим и тем, что они считают настоящим.
— Ну, люди, то здесь ни при чем. Выбора у них, пока что нет — возразил Николай Тимофеевич.
— Да я не людей имел в виду, под словом говноеды. Просто неправильно выразился, а люди, как раз нам в этом деле и помогут. Многие ведь даже не знают, как выглядит на вкус и цвет что-то настоящее.
— Это то, как раз и опасно. Настоящее примут за еще большее дерьмо. Нужно серьезно подумать над столь сложным вопросом.
— Молодежь, вполне может быть, но к счастью, еще не одна молодежь существует и, к тому же, как раз продуктовыми заботами больше заняты люди старшего поколения.
— Идея хорошая, и очень уж хочется немного еще поработать — Николай Тимофеевич закурил папиросу, вслед за товарищем Репейсом.
— Закроют через неделю и все дела. Напрасная трата времени — с порога вмешался в разговор товарищ Ефимози.
— Товарищ Ефимози против этой затеи — представил точку зрения друга Репейс.
— Сам посуди, через несколько дней здесь будет уже штук пять разных комиссий из здания ‘’Грядущего общества’’ во главе с Эдуардом Арсеньевичем, например — сказал Ефимози, усевшись на диван и по обыкновению положив ногу на ногу.
— Но с Эдуардом Арсеньевичем, мы думаю, найдем общий язык — засмеялся товарищ Репейс.
— С этим, то конечно, но там и других хватает. Хотя чем черт не шутит, можно и поиграть с ними в кошки-мышки — засмеялся Ефимози.
— Что окромя чая ничего нет? — спросил он.
— Ты совсем обнаглел, терпения вовсе не имеешь — с иронией в голосе ответил товарищ Репейс.
— Да, ну ее — махнул рукой Ефимози.
— Возьми в шкафу и Николаю Тимофеевичу малость налей — дал добро товарищ Репейс.
— Саперы приехали, пойду я — произнес Николай Тимофеевич, осушив полстакана с водкой.
— После площадки, если там ничего нет. Нужно осмотреть старое бомбоубежище, хоть его и строили уже при работающем предприятии — сказал Николаю Тимофеевичу товарищ Репейс.
— Так-то оно так, только может быть, что во время строительства шкатулка и попала в чьи-то руки, и черт знает, где она сейчас — предположил Ефимози.
— Если бы знать. Это был бы худший вариант, слишком близко удача поманила нас — грустно прокомментировал Репейс.
— Верить нужно товарищи — это главное — сказал Николай Тимофеевич, пожимая руки Репейсу и Ефимози.
— Хотя я может, еще зайду — добавил он, стоя в проеме открытой, им самим двери.
Толстозадова мучили смутные сомнения. Откуда эти трое знают его. По всей природе вещей этого не должно быть, но это есть, и причина может быть только одна. Вся эта троица каким-то образом связана с товарищами. Он уже приказал навести все возможные справки о друзьях Эдуарда Арсеньевича и сейчас видел, что женщина-стерва, и этот солидный профессор, который был в ресторане: хорошие, близкие друзья Эдуарда Арсеньевича. Если Репейс по-дружески общался с господином профессором, значит он знаком и с остальными. Здесь не может быть иного, потому что все трое узнали его. Только что может объединять троих успешных по всем меркам господ с товарищами? Если бы они были их людьми, то он бы учуял их по запаху за версту, но нет. Это — люди из сегодняшнего, настоящего ‘’Грядущего общества’’.
Толстозадов морщился, не понимая, как разложить этот пасьянс. Варианты крутились в голове, но подходящего не было. Действовать наобум нельзя, можно все испортить, а ставка слишком высока, если шкатулка попадет в руки товарищей, то неизвестно куда двинется маховик событий. Сознание — что пропасть. Сегодня оно находится в одном измерении, но, что будет завтра? Слишком уж слабы ноги у власть предержащих. Слишком далеки они от понимания, с чем могут столкнуться, если джинн вырвется из бутылки в которую его удалось загнать четверть века назад, или даже чуть раньше. Страшно, что начала пропадать уверенность. Ошибку за ошибкой делают горе потомки, вот и начали свободно разгуливать товарищи ничего, не боясь средь бела дня. Еще десять лет назад об этом не могло быть и речи, а сейчас…
… Отстранить Калакакина от дела? Может напротив проверить его, использовать то, о чем он молчит? Странная ситуация. Товарищи, по всей видимости, приготовили очередной ребус со многими неизвестными.
Толстозадов после долгих и безрезультатных размышлений, наконец-то отключился ко сну.
… Немец был необозримо тучный. У него не было маленьких круглых очков, и клочками растущей рыжей щетины. Волосы отливали стальной сединой, а кожа лица светилась синевой тщательного бритья. Толстозадов думал, что они похожи, и если бы не разный язык, то как минимум могли бы сойти за сродных братьев. Но по-немецки Толстозадов говорить не умел, а его собрат немного изъяснялся по-русски, все время, путая слова и делая смешные искажения в них.
— Корошо служать — это корошо — выпив изъятого неподалеку самогона, немец похлопал Толстозадова по спине.
— Рад стараться гер майор. Всё в вашем услужении — бодро и даже выкрикивая, отвечал ему Толстозадов.
— Отправит тебя в красный арми, покажещ короший служба — добродушно произнес толстяк, расплывшись во все поглощающей улыбке.
— Я убежал оттуда. Принес вам карты, списки коммунистов, приказы — уже не так бодро произнес Толстозадов.
— Пойти ещо, принести военный тайн — толстяк налил самогона, выпил и смачно рыгнул.
— Хорошо гер майор — смирился Толстозадов.
— Нужен военна тайн. Польшевик злой, очен злой. Нужен военный тайн — продолжал гнуть свое немец и в этот момент, он был, как две капли воды похож на настоящего буржуина. Только тот был одет в чёрный костюм и в шляпу в виде цилиндра. Еще буржуин был куда более дружелюбным.
— Но я не знаю, где спрятана эта самая тайна. Если бы я знал, то уже без вашего приказа гер майор, отправился бы ее искать.
— Ты искал тайна раньше. Я знать, что ты искал. Найди мне тайна — толстяк расплывался в очертаниях. Его лицо, то увеличивалось, то уменьшалось. Рядом кто-то кричал, на крик реагировали гортанные голоса, отвечающие кричащему немцу таким же иностранным языком.
Толстозадов проснулся и долго глядел в потолок. Так и не смогли узнать эту чертову тайну. Семьдесят лет понадобилось, вместо одной малюсенькой тайны. Вспоминался, наяву приснившийся немец. Толстозадов тогда думал, что тайну обязательно должен знать тот человек. Он его нашел, убил его там, на берегу реки Днепр, но напрасно старался. Тот видимо унес тайну с собой в могилу. Зря переходил к этим хреновым немцам, они давно утратили сияющий лоск буржуинов, который вспоминал он каждую минуту. Можно было бы отсидеться в тылу на хорошей должности с сытным пайком.
— ‘’Хорошо, то, что хорошо кончается’’ — подумал Толстозадов, попытался снова закрыть глаза, но вторая мысль испортила первую.
— ‘’Кончилось ли? Должно кончиться раз и навсегда. Должен исчезнуть, провалиться в преисподнюю злой большевик, его военная тайна и останемся тогда только мы, комфорт и буржуины — настоящие буржуины.
И в этот момент зазвонил телефон, лежавший совсем рядом на небольшой, изысканной тумбочке, сделанной во времена французских королей с одинаковым именем Людовик. Толстозадов недовольно вздохнул, но взяв в руки средство связи, сразу преобразился, превратившись в полное и даже больше внимание.
— Слушаю, Валерьян Юрьевич — ответил Толстозадов…
… — Вы точно определились с этим решением, а то меня гложет нехорошее сомнение, по поводу этих господ…
… — Все время об этом думаю. Конечно, вам виднее Валерьян Юрьевич. Сделаем так, если события пойдут по плохому сценарию…
… — Рад служить и бесконечно преклоняюсь….
Что говорил Валерьян Юрьевич, не совсем нравилось Толстозадову, только особо спорить он не стал, да и не имел на это никакого права.
… — Эдя не порть, мне настроение своей кислой физиономией — сказала Карина Карловна, когда они проехали примерно с километр в автомобиле принадлежащему Эдуарду Арсеньевичу.
— Боюсь я Толстозадова. Сегодня вызывал. Упырь, ей богу, настоящий упырь. Глаза маленькие, насквозь просверливают.
