Это я к тому, чтобы не слишком размечтались насчёт тактико-технических данных будущей машины. Ну и, чтобы не лукавить, добавлю. Страшновато, всё-таки, если скорость окажется слишком высокой. Самолёт-то деревянный, обтянутый лакированным шёлком. Как бы не ободрал его набегающий поток воздуха.

Кстати, после завершения испытаний моторов самолёт мы дособрали и отладили буквально за месяц. А потом некоторое время гоняли на поле под Красным Селом. Тут неподалеку стоит воинская часть, которая не слишком жалует зевак. Так что обстановка была рабочая. Без доделок, конечно, не обошлось, но особых революций не потребовалось. Давали мы сто километров в час на горизонтали и садились на шестидесяти. Горючего хватало на два часа полёта. Но, главное, у нас сразу имелся бомболюк на четыре стопятидесятидвухмиллиметровых снаряда с приделанными стабилизаторами. Бронебойные или фугасные — в зависимости от задачи. Спросите какой потолок был у нашего детища? А кто его знает? До трёх километров поднимались легко, а лезть дальше никакого желания не было.

Как Вы понимаете, если не брать бомб, горючего можно взять больше. Или отказаться от второго человека в кабине с тем же результатом тоже никто не помешает. Зачем нужен пассажир? Так понятно, что любой из высочайших или светлейших зрителей может пожелать прокатиться. Это — важный рекламный момент. А, если всерьёз — машина-то не только экспериментальная, но и учебная. У нас из команды человек десять вполне овладели пилотированием. Да, летали мы действительно много.

Глава 21 Язык мой — враг мой

Неудобно у меня с Сан Санычем получилось. И всё из-за этого негодного Ники. Да и Игнат по молодости лет не смекнул, что к чему. В общем, повадился цесаревич кататься на самолёте. Благо, их на Красносельской поляне было уже несколько. Ну а Игнат, сами понимаете, дневал там и ночевал. Привечали его авиаторы и летать дозволяли. Так вот и вышло, что обучил он наследника престола российского пилотированию и даже выпустил в самостоятельный полёт.

Закончилось всё очень печально — этот пацан (я не про Игната) не нашёл ничего лучшего, как приземлиться в парке Гатчинского дворца на глазах у собственной матушки и сестриц. Да не просто так, а ещё и покататься позвал.

Ох и попало ему от родителей. Дагмар-то Датская, которая Мария Фёдоровна, была в ужасе из-за риска которому чадо драгоценное себя подвергло. На что чадо это заявило: раз Игнату его батюшка летать дозволяет, то и ему должно быть можно. На что вспылил уже Государь-Император и доложил громко и нелицеприятно, что этот самый Игнат — человек взрослый и ответственный, что его ещё в прошлом году брали в настоящий боевой поход и доверяли работу как рулевого, так и вахтенного начальника. Что он вообще, хоть и гимназист, но уже настоящий мужчина, на которого можно положиться.

Ну да это мелкая семейная ссора. Обычное дело. Так бы оно ничем и завершилось, но зараза-императрёнок разгневался и сбежал из дому. Помчался доказывать всем, что и сам чего-то стоит. Вот тут-то и продемонстрировал это дурашлёп всю свою ни к чему непригодность. Его совсем-то из виду не потеряли, и встречных подсылали каких надо — ну нет неумех среди царских охранников. Так что вместо того, чтобы добраться до Балкан и включиться в борьбу за освобождение братьев-славян, эта бестолочь оказалась в Поволжье, где покормившись пару дней при лейб-гвардии кирасирской бурлацкой артели, решила вернуться домой.

Какая нелёгкая понесла Ники в Кострому, никто не понял. Его вернули родителям целого и невредимого. Естественно, матушка уговорила государя не наказывать бедного мальчика. Однако, Сан Саныч говорил, что сын его после этого сделался несколько иным. Словно дикий зверёк из него стал проглядывать.

Ну а больше ничего особенного не происходило. Александра Фёдоровича Можайского со всем его коллективом незамедлительно сослали в Оренбург, чтобы летал подальше от глаз наследника престола. Туда, кстати, ускоренными темпами тянут железную дорогу. Государь-Император, вишь какое дело, учредил железнодорожные войска и теперь посылает их в сражения с разгильдяйством и бездорожьем, имея генеральное направление прямо на восток. Причём, явно пытается взять противника в клещи, потому что от Посьета в направлении на запад тоже осуществляется встречное наступление прокладкой рельсов и шпал.

* * *

— Милостивые государи, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — Его Императорское Величество выдержало паузу, давая всем присутствующим припомнить, откуда эти слова. — Могучая Франция стала чинить обиды маленькому гордому Вьетнаму. Его император Донг Кхань, также известный как Нгуен Фук Ынг Ки, крайне озабочен действиями флота далёкой европейской державы у своих берегов и опасается доставки в Ханой и Сайгон значительных количеств войск, противостоять которым его армия может оказаться не в состоянии.

Также император дружественного нам Китая Гуан-сюй, и даже тётушка его несравненная Цы Си, скорбят о том, что столь печальные события вблизи от их южных границ никак не позволяют им сосредоточиться на решении вопроса о предоставлении в аренду России земли для прокладки железной дороги от гавани Посьета до наших пределов. Все эти достойные люди дали нам понять, что дельфину-афалине Кеше привольно будет в тёплых водах морей, омывающих Индокитай.

Сказать, что собравшиеся озадачены услышанным, было бы существенным преуменьшением относительно действительного положения дел. Хотя, я ведь не представил присутствующих.

Капитан-лейтенанты Писаревский, Подьяпольский, Рожественский — командиры только что прошедших полный цикл испытаний подводных лодок Н3, Н4 и Н5.

Еще три капитан-лейтенанта — два из них братья Перелешины , в Русско-Турецкую служившие на "Весте", и Измаил Максимович Зацаренный. Эта тройка — капитаны судов РОПиТА — "Великого князя Константина", "Весты" и "Аргонавта". Вообще-то — кораблей обеспечения для подводных лодок, являющихся также подвижными базами торпедных катеров и носителями "Маленьких ныряльщиков". Они, как Вы понимаете, в форме мирных моряков.

Кроме меня и моего сына-гимназиста тут также незаменимый Сашка Клёмин — он нынче учится в Питере на инженера-кораблестроителя, но его опять оторвали от занятий, как впрочем, и Игната. Чего не бывает по государеву велению! Последний, кого не упомянул — жандарм в штатском Михаил Львович. Он как раз ничем не удивлён, а очень даже спокоен.

Так вот! До меня — дубины стоеросовой — очередной раз дошло, что давать советы императору — это означает нажить себе хлопот. Нет бы, вспомнить, что дорога на Дальний Восток называлась КВЖД. Не помню, что означала вторая буква, но первая — Китайская. Догадайтесь с трёх раз, по территории какого государства она проходила? Вот и вышло, что присоветовав поплотнее обосноваться в Посьете и построить туда железнодорожную магистраль, я невольно поставил Сан Саныча перед вопросом о территориях южнее Амура, потому что севернее в мои времена долго и напряжённо строили БАМ, с которым здорово мучились уже на моей памяти. То ли горы там, то ли мерзлота. Или болота мешали.

На твёрдых грунтах в той стороне — Маньчжурия, которая принадлежит Китаю. А уж на счёт поторговаться китайцы мастера. Поэтому интересы этой страны стали настолько близки государю, что он посылает свою, считай, гвардию, улаживать для неё недоразумения у чёрта на куличиках.

Книжек про разные войны я читал много и, признаться, припомнить чего-либо подобного по неумной шапкозакидательской дерзости просто не могу. Возникает впечатление, что подводные лодки стали для государя воплощением детской мечты о волшебной палочке. Причём роль произносителя заклинаний в его сердце давно и прочно занял Ваш покорный слуга. Недаром, перед тем, как ввести меня в пассажирский салон "Весты", где происходит наша встреча, люди в штатском вытряхнули меня из одежды и упаковали в мундир не пойми кого, украшенный четырьмя Георгиевскими крестами. Насколько мне известно, шибче наградить просто невозможно, хотя, признаться, в нынешних Аннах на шею и Владимирах с мечами я не разбирался. Во всяком случае, в Первую Мировую четыре креста — это полный кавалер и офицерское звание нижнему чину, то есть — дворянское достоинство.

Игнату и Сашке тоже по одному кресту навесили на грудь, хотя, обошлись без переодевания — они и без того в мундирах — курсант и гимназист. Явно — награда за хорошую стрельбу из пушек, что давешним летом продемонстрировали египетские канониры.

Добавлю еще, что "Веста" нынче стоит в Севастополе, считай, у крыльца моего дома. Вот такая диспозиция.

Государь, полюбовавшись на наши изумлённые лица, с лучезарной улыбкой продолжает добивание:

— Ответственность за успех сего непростого дела вверяю я любезнейшему Петру Семёновичу, коего все присутствующие прекрасно знают и, несомненно, проникнуты к нему доверием.

Всё! Захлестал по самую шляпку.

— Петр Семёнович! Распоряжайтесь. А я не стану вам более мешать и напоминать лишний раз о том, что все обстоятельства, связанные с этим предприятием, надлежит сохранять в строжайшей тайне.

Вот теперь — точно по шляпку. Нет, нельзя, нельзя панибратствовать с августейшими особами! Обязательно вылезет боком.

* * *

Первым делом я поинтересовался у Михаила Львовича, почему Степан Осипович не привлечён к участию в столь необычном деле. Оказалось, что Макарова отправили на Амурскую речную флотилию, значение которой вдруг сделалось необычайно большим.

Невольно припомнились плоскодонные катера, что вычерчивали на кульманах в конструкторской службе завода Берда. На каждого такого кроху пытались втиснуть сразу две пушки Барановского и защитить прислугу от ружейного огня. Я ещё присоветовал прорезать в палубе отверстие, чтобы расчёт стоял ногами прямо на днище кораблика, на что в мою сторону зашикали, мол, если вода зальёт палубу, то проникнет внутрь и потопит посудину. Мы тогда очень вкусно поконструировали и кокпит, отделённый он остального пространства глухими переборками, и системы откачки, и плотный стык колпака башни — славный задел получился для будущих бронепоездов и, даст Бог, танков или бронетранспортёров.

Неплохой бронекатер нарисовался, приплюснутый такой, словно размазанный по воде. Так вот где им предстоит служить! На Сунгари да на Уссури. Что же, для этих мест двенадцатимиллиметровый лист, из которого склёпан корпус — вполне себе броня.

Что-то я всё отвлекаюсь, да отвлекаюсь. Признаться, размазало меня царёво поручение тонким слоем по ковру. Ну не охотник я до руководящей работы. Правда, тут задачка предстоит головоломная, а это, как-никак, бодрит.

— Михаил Львович, не сочтите за труд, сообщите нам все известные вам обстоятельства.

— Извольте, господа, извольте. Итак, южная часть Вьетнама уже давно и надёжно контролируется французами. Порт Сайгон является их морской базой. Северная же часть этой страны — побережье Тонкинского залива и город Ханой, является территорией, зависимой от Китая. Контроль над ней важен для Цы Си, поскольку в этом месте в море впадает река Красная — удобный путь к южным провинциям Поднебесной. Собственно, за этот район и развернётся борьба. Однако, сначала французы пожелают обеспечить себе безопасные тылы, для чего им необходимо оккупировать Тонкин и заключить договор с императором Вьетнама.

Центральная часть страны — узкая полоска горных джунглей, зажатая между морем и хребтом, труднопроходима для войск и весьма удобна для действий партизан, которые, несомненно, станут сопротивляться захватчику.

По нашим данным из Франции и из Северной Африки в этот район переправляются шесть недавно пополненных батальонов. С их прибытием численность войск, которые могут быть направлены в Тонкин, достигнет полутора десятков тысяч человек, что при полусотне орудий даст хорошие шансы на успех, тем более, что силы флота французов способны обеспечить безопасность доставки морем резервов и припасов.

По последним данным, ни в Сайгон, ни в Хайфон — ближайший к Ханою порт на побережье, пополнение ещё не прибывало.

Так, понятно, в каких пунктах имеются агенты у моего... думаю, он будет начальником штаба.

— Скажите, Михаил Львович, а где еще в свободолюбивом Вьетнаме есть люди, которые способны донести до нас сведения, о разных интересных происшествиях, что случаются повсюду?

— Вот тут, — жандарм показал на точку побережья, примерно посередине между севером и югом, — есть станция телеграфа. Но само это место пользуется дурной славой. Поговаривают, что бухту буквально в десяти милях от посёлка частенько посещают пираты. Собственно, к сказанному добавить мне нечего, если только зададите какой вопрос.

— Спасибо, пока не придумал о чём ещё спросить. Впрочем, как только припомните или узнаете нечто важное, непременно дайте мне знать. Еще же прошу вас стать моим заместителем, и потребное количество людей для обеспечения снабжения и решения всех иных вопросов подобрать по своему разумению.

Последовавший за этим кивок дал мне понять, что это моё распоряжение воспринято, как ожидаемое. То есть, поход кем-то готовился, а потом его руководителя спешно отправили на другой участок. Подозреваю, я уже догадался, кто этот человек. Видимо, дела на Амуре действительно развиваются столь стремительно, что потребовали участия в них прозорливого и самостоятельного в решениях Макарова.

— Кроме того, озаботьтесь о наискорейшем прибытии на эскадру девяти военных радиотелеграфистов.

— Каких, простите, телеграфистов?

— Просто телеграфистов, конечно. Умелых, естественно. Прошу прощения за оговорку. Теперь же я хотел бы услышать о состоянии кораблей и их готовности к походу.

* * *

Из докладов командиров я себе чётко уяснил, что кроме пары ныряльщиков на каждом корабле, тоже в трюмах, имеется два торпедных катера. Припасы загружены в расчёте на всю дорогу для экипажа и сотни казаков, следующих к новому месту службы на Дальний Восток. Керосин для подводных лодок тоже погружен из расчёта на полный период нашего крейсирования — этот "продукт" в нужных количествах просто можно нигде не встретить.

Подводные лодки новой постройки находятся в полной готовности к выходу и от прототипа отличаются наличием двух турбин вместо одной, а также возможностью быстрой установки перед рубкой пушки Барановского, и заранее предусмотренным "камуфляжем", маскирующим субмарины под небольшие мирные каботажные пароходы. От этого они стали на метр с небольшим длиннее и внутри образовался закуток, претендующий на роль командирской каюты.

Мечтатели! Голубая кровь! Сами же сначала штурмана туда переселят из центрального поста. Хотя, на сей раз там будет радиорубка.

* * *

Раз уж я всё равно разговорился, помяну пушку Барановского. Эта артиллерийская система, не обладающая какими-либо выдающимися качествами, находит в этот период весьма широкое применение. Невыразительный калибр в два с половиной дюйма, умеренная дальность стрельбы, где-то около трёх километров. Ни по кораблям из неё эффективно не постреляешь, ни серьёзных укреплений не снесёшь. Однако, большинство задач поддержки пехоты хоть в обороне, хоть в наступлении она прекрасно решает. При этом может перемещаться не только на колёсном лафете или во вьюке — при надобности её и на руках можно затащить куда угодно. Для современного уровня технологий и материалов в ней найден баланс между огневой мощью и подвижностью.