Ллойс не должна была успеть. Все случилось слишком быстро, чтобы хоть кто-нибудь смог прийти к нему на помощь. Да он слышал тяжелые шаги и сиплое дыхание бегущего откуда-то со стороны кухни Ытя, лязг затвора пулемета Куклы, отчаянно злобный, забористый мат Пью, но они были слишком далеко от него — в соседней комнате, и им еще предстояло пересечь коридор, что было равносильно тому, как если бы они находились в другой галактике. А оставшейся на втором этаже девушке, чтобы оказаться здесь, пришлось бы еще спуститься вниз по лестнице, пройти через гостиную в холл и преодолеть столовую, но именно Нежить стояла сейчас между ним и монстром. И именно мощный удар приклада ее обреза, сбив прыжок, отбросил чудище на пару шагов назад. Коротко глянув на то, что осталось от познакомившегося с зубами мутанта ложа, наемница с глухим звериным рыком запустила остатки безнадежно испорченного оружия прямо в морду оскалившегося упыря. Следом отправилось два, невесть откуда, вытащенных ножа. Первый, рыбкой сверкнув в воздухе, вонзился чудовищу в район паха, второй с противным чваканьем погрузился в грудь. Отступившее было существо зашипело, словно проколотая покрышка колеса авто, опять сверкнуло вполне подошедшими бы акуле или крокодилу зубами, метнулось вправо, потом влево, но, видимо, осознав, что уйти попросту не успеет, скакнуло вперед. Райк снова взвизгнул. От страха. Не за себя. Он почти увидел, как сломанной куклой отлетает от удара жилистой, неестественно длинной, увенчанной стальными крючьями когтей лапы, кажущееся сейчас таким хрупким тело, как брызжут кровью и вываливаются на паркет разорванные внутренности, как закатываются от болевого шока глаза...
А потом случилось еще одно чудо. Элеум была крепкой. Мускулистой. Райку трудно было это признать, потому что это граничило еще с одной ересью, но ему нравилось наблюдать, как она что-то делает, как рубит кустарник, заостряет колья для палатки, как при этом под кожей ее спины и рук перекатываются крепкие узлы мышц. Как напрягается невероятно плоский, настолько плоский, что далеко не толстому скриптору становится немного стыдно при каждом взгляде на ее живот. А еще она была довольно высокой. Не такой, конечно, как Пью или Ыть, но высокой. Несколько раз он попытался прикинуть, сколько же она весит. Подсаживал ее, когда она куда-нибудь лезла, подавал руку, помогая встать. Почти каждый раз зарабатывал насмешливый взгляд, едкий комментарий или беззлобный тычок в плечо, но по всему получалось, что в девушке, на самом деле, не меньше восьми десятков килограмм. Если честно, Райку было стыдно, как легко она справилась с ним в их первую встречу. Да, средний легионер-боевик был выше его на две головы, весил не меньше центнера, и на базе Райка довольно часто за глаза называли недомерком, но на татами он побеждал и более крепких противников. Важно не то, насколько ты быстр и силен, важно, как ты эту силу применяешь, любил повторять мастер по рукопашному бою, и словно подтверждая его слова, здоровяки, казалось, способные размазать подростка одним ударом, послушно падали лицом в ковер. Мастер почти постоянно говорил, что у него есть талант и надо просто прилагать больше усилий к обучению. Конечно, правила спортивного поединка сильно ограничивают, а еще у него тогда была повреждена нога, но все же...
Сейчас Райк понимал, насколько беспочвенными и глупыми были все его оправдания. Не смущаясь отсутствием чего-то, хоть сколько-то напоминающего оружие, Ллойс, шагнув навстречу монстру, неуловимым движением вскинула руки в "классическую" стойку и провела стремительную серию из шести ударов. Раз — и кулак левой с треском врезается в широкую челюсть упыря, подавляя его атаку в зародыше. Два — правая молотом бьет в солнечное сплетение, заставляя потерявшее ориентацию чудовище согнуться в поясе. Три — левая гвоздит в район уха, туда, где под кожей бьется жирный мерзко пульсирующий при каждом движении монстра паук вздувшихся от напряжения вен. Четыре — снова правой, сильно, на выдохе с криком; в скулу с мерзким хрустом, превращая большую часть морды твари в ощетинившееся осколками кости месиво. Пять — костяшки левой соприкасаются уже с фонтанирующим черной кровью широким и приплюснутым носом, загоняя осколки костей в то, что осталось у чудовища от лобных долей мозга. Шесть — сцепленными в замок руками в уже сломанную челюсть с другой стороны, напрочь вырывая ее из суставов и отправляя ее в короткий кровавый полет. На темных обоях расцветает алая клякса. В узком и темном коридоре пахнет скотобойней. Съежившийся, уже не кажущийся настолько огромным монстр жалобно скулит и грудой дергающего мяса оседает на пол. Из того, что осталось от его головы, хлещет целый водопад крови и мерзкой, похожей на смешанный с ртутью гной жижи, а Элеум, перестав обращать на упыря хоть какое то внимание, склоняется над скриптором:
— Черт, Райк. Дебил. Долбоклюя кусок. Тебе, ведь, вену рассекло... — Доносится откуда-то издалека ее голос. — Надеюсь, он тебя не покусал? А то у нас, ведь, вообще никаких антидотов нет... Может, у Ытя... Черт, похоже сотрясение. Потерпи, милый, я сейчас...
Подростка окутывает тьма...
* * *
— Ра-а-айк? — Выдернул его из мутного болота воспоминаний голос наемницы. — Похоже, он тебя действительно сильно приложил. Ладно, сама справлюсь. — Отбросив в сторону потухший бычок, Элеум ловко выскочила из ямы, брезгливо морщась, спихнула вниз оба трупа, используя лопату как рычаг, а потом, кряхтя от усилий, приподняла над землей и, перевалив через край, ухнула в яму какую-то массивную, тяжелую даже с вида, слегка тронутую ржавчиной железку — судя по всему, разбитый автомобильный двигатель.
— О, вот вы где. А я вас, ыть, уже обыскался. — Пропыхтел, вышедший из-за угла дома толстяк.
— Вовремя ты, — глубоко вздохнув, девушка примерилась к следующей железяке — бывшему нагревательному элементу, невесть как оказавшегося в этом месте промышленного масляного калорифера.
— Я всегда, ыть, вовремя, — проворчал то ли не заметивший упрека, то ли просто решивший не обращать внимания на подколки наемницы Ыть. — Мы хранилище вскрыли. Ну то, в подвале, что за дверью здоровенной. Там, ыть, целый склад. И запчасти есть. Так что — через пару дней сможем отсюда свалить. Дай-ка помогу. — С легкостью перехватив у покрасневшей от усилий девушки волочащийся по земле кусок металла, толстяк одним мощным рывком отправил его в яму. Раздался грохот и мягкий влажный хруст. — Эво как... Подстраховаться хочешь?
— Ага. — Раздраженно сплюнув, наемница воткнула в землю лопату и потянулась к стоящей на краю могилы большой, заляпанной машинным маслом канистре. — По уму их бы на куски разделать, но, уж больно это дело муторное.
— Смотри, что я для тебя нашел. — В руках толстяка появилась длинная, сверкающая полоса стали. — Пью хотел себе забрать, а я, ыть, не дал.
— Знатное рубило. — Безразлично хмыкнула Ллойс.
— Сама ты, ыть, рубило, — не на шутку обиделся толстый торговец. — Вот смотри.
Крепко зажав рукоять оружия, толстяк упер острие в землю и наступил на него ногой. Брови уже успевшего досадливо поморщиться в ожидании жалобного звона лопнувшего металла Райка невольно поползли вверх. Вместо того, чтобы сломаться, оружие пружинисто изогнулось под прямым углом, а потом с чуть слышным, совершенно не характерным для стали звуком, распрямилось обратно.
— Это настоящая боевая жабля. — Гордо, будто сам принял участие в создании чудо-ножа, подбоченился толстяк. — Такими еще задолго до войны, в древности рубились. Смотри, какой металл — хоть штопором загибай, хоть гвозди руби — ничего не будет.
— Дай-ка. — Протянула руку Элеум. Получив оружие, девушка взвесила клинок в руке, несколько раз взмахнула, хитро крутанула вокруг кисти и уважительно присвистнула. — Смотри-ка — с паутинкой. По идее, этой штукой можно не то, что гвозди, рельсы рубить. Странно. Я лезвия из наностали только на вибрационных клинках[33] раньше видела... Хорошая штука. Спасибо, Ыть.
— Да я, ыть, чего, — развел руками толстяк. — Я думал, ты обрадуешься, жабля такая из Сити не меньше цинка патронов потянет..
— А ты ее мне купил? В подарок? Сладенький, какой ты щедрый, я, прямо, балдею. — Насмешливо прищурилась наемница. — Нет, знаю, ты ее в бою добыл. Двух упырей грудь в грудь встретил. Прямо, рыцарь на белом скакуне. Без страха и укропа.
— Да я не к тому... просто... — Смешался толстяк.
— Просто очень прозрачно намекнул, что отдариться бы не мешало. Не зарывайся, Ыть, — фыркнув, наемница еще пару раз крутанула в руке новоприобретенное оружие. — С Пью я бы сама договорилась. Жабля, не жабля... Он снайпер, на хрена ему такое рубило? Но, все равно, спасибо. Вот тебе плата. — Неуловимым, смазанным движением шагнув к опасливо отпрянувшему торговцу, Элеум встала на цыпочки, обхватила бычью шею руками и чмокнула опешившего толстяка в щеку. — А теперь вали, вали давай, — подтолкнула она то ли от возмущения, то ли от неожиданности хватающего ртом воздух, словно вытащенная на берег рыба, Ытя, — нам с Райком еще упырей жечь.
— Правильно говорить сабля. — Вздохнул скриптор. — И это не она. Это вакидзаси. Короткий боевой меч. Им островные люди сражались. Не те, которые белые и рыжие, а те которые желтые, узкоглазые. Перед войной появилась мода делать такие штуки из стали с нанитами. Дорогие игрушки для коллекционеров. Действительно хороший клинок. Ты права: им можно и рельсу разрубить. Если силы, конечно, хватит. И терпения.
— А ты ыть, откуда знаешь? — Подозрительно нахмурился толстяк.
— Да наплевать, как это называется, рубило и есть рубило. Хотя, ты прав — красивое. — Улыбнулась Элеум и, небрежно воткнув новоприобретенное оружие в землю, вернулась к канистре.
Скриптор почувствовал, как в нем поднимается волна раздражения. Он искренне не понимал, почему наемница уделяет столько внимания этому уродливому, как морально, так и физически, мужику. Почему делает вид, что не было предательства, из-за которого все они попали в эту ситуацию. Почему разрешает ему есть с ними из одного котелка...
— У меня книги есть. И я много читаю Ыть. Это полезно. — Похлопав по левой стороне куртки, где под тонким материалом подкладки, в потайном кармане лежал планшет Райк заставил себя расслабленно улыбнуться. Получилось, хоть и с трудом.
— Ллойс права, пацан; какая, ыть, разница, как это называть, главное, что этой штукой делать можно, — отмахнулся толстяк. — Ладно, пойду, посмотрю, что с робота скрутить получится. Хоть, и постаралась ты, Дохлая, там конкретно. Ну, как можно было одной пулей и центральный процессор, и кристаллы памяти, и ферроблоки, и банки с биогелем, и резервные катушки, и...
— Ты мне еще счет катушками выстави, акула торговли... Вали уже, маму твою в ноздри, — раздраженно буркнула, опрокидывая над ямой канистру Элеум.
Из горловины сосуда потекла слегка вязкая, остро пахнущая жидкость.
— Да иди ты, — разочарованно буркнул Ыть и, грузно топая, скрылся за домом.
— Райк, вон в том сарае дрова, — ткнула в сторону стоящего поодаль амбара Элеум. — Принеси, пожалуйста пару поленьев. А лучше десяток. Или здесь постой, а я сама принесу.
— А зачем их сжигать? — Почесал затылок скриптор. — Ну, в смысле — упырей. В боевых наставлениях сказано: закапывать.
— Ну как зачем? — Искренне удивилась девушка. — Сам посуди. Эти двое, — кивнула она в сторону импровизированной могилы, — уже давно, по сути, мертвы. Да, я разрушила остатки мозгов. Лишила их возможности двигаться. Но наноботов-то не убила. Они еще несколько суток активны будут. А, может, и больше. И, черт его знает, на что они способны. Сам знаешь, это от типа и поколения наноколоний зависит, а на морде, чем их накачали, у них не написано. Если модификации боевые, то они рано или поздно, эти падлы, регенерируют. Упырей, ведь, не только за внешний вид так называют. Иногда бывает, что всю обойму в башку всадишь, зароешь, а он через неделю выкапывается и снова беспредельничать начинает. А иногда, вроде, только шею свернешь, посреди дороги бросишь, а он так и сгниет. По хорошему, их на куски разделать надо для надежности, но рубить на куски долго, грязно и опасно, а проверять, из каких эта парочка — не особо хочется. Так что, только жечь.
— Ну, ты и загнула. Их просто так никто уже не бросает. — Покачал головой подросток. — Закапывать их нужно. Птицы и звери заразиться могут.
— Это да, — кивнула, выливая в яму остатки топлива Элеум. — Стая ворон-зомби, это пострашнее, чем целая банда рейдеров. Так ты посторожишь? Если начнут трепыхаться, просто ори и лупи их по башке лопатой. В этом радиаторе килограмм двести, да и яма глубокая — сразу не вылезут.
— Сам схожу, — тяжело вздохнул Райк. — Ты только того... Вот, — сняв с плеча автомат, скриптор протянул его Ллойс. — И если что — тоже кричи... Ладно?
— А ты прямо-таки паладин-защитник, милый. — Весело рассмеялась девушка.
Когда он вернулся, сидящая на краю могилы и беззаботно болтающая ногами Элеум развлекалась тем, что увлеченно выдирала, комкала и бросала на дно листы из какого-то пухлого журнала. Пожелтевшие от времени страницы были густо исписаны мелким, бисерным подчерком. В животе скриптора словно бы материализовался огромный кусок ядовитого льда. Райк почувствовал, как волосы на его затылке медленно встают дыбом. Любые знания принадлежат Легиону. Книги священны. Все, начиная, от глянцевых пахабных журналов, заканчивая томами уцелевших технических руководств, собиралось на базе и тщательно сканировалось. И только потом старшие скрипторы приступали к сортировке информации. С раннего детства наставники рассказывали страшные истории про еретиков, жгущих и уничтожающих книги. Про то, как в Чёрные дни в огнях печей и костров ради сиюминутного удовлетворения, ради пары лишних калорий тепла уничтожались бесценные сокровища. Как по опустевшим улицам уже мертвых городов ходили толпы обезумевших от радиации и болезней, замерзающих в лютой стуже ядерной зимы людей, поставивших себе целью уничтожить всё, что "привело их к войне". Разбивавших компьютеры, взрывавших заводы и жгущих библиотеки. Справочники, схемы и спецификации, чертежи и технические руководства к целым производственным комплексам превращались в пепел под улюлюканье и свист горстки дикарей, в которых превратилась когда-то великая цивилизация. Потом, когда тьма и холод отступили, и на волю вырвались многочисленные эпидемии, многие осознали, что буквально сожгли свое будущее. Но было уже поздно. С тех пор портить довоенные книги было страшнейшим табу. Смертным грехом, свидетелем которого сейчас он был. Рассыпая поленья, спотыкаясь на каждом шагу, подросток в несколько прыжков подбежал к наемнице и выхватил книгу у нее из рук.
— Ты... Ты... Ты что творишь? — Яростно зашипел он на девушку, крепко прижимая журнал к груди.
— Растопка нужна, — безразлично пожала плечами наемница. — А Пью сказал, что это бесполезная хрень. Записи хозяина поместья. Этот идиот, — кивнула она в сторону лежащего на дне, придавленного грудой металла тела, — до войны был врачом. Богатым врачом, если мог себе позволить постоянную культуру. Когда упали бомбы, он сразу понял, что поучил дозу, и чем ему это грозит. Но решил записать процесс превращения в упыря. Ощущения, переживания... Придурок. Будто кому-то от этого легче... Лучше бы себе в башку пулю пустил.
