Дем Михайлов Низший 5

Бревно заскрипело под пальцами верга. С хрустом отошел пласт отодранной коры. Медленно, очень медленно, он опустил голову, некоторое время смотрел на свои пыльных ботинки. Наконец сказал:

— Знаешь, что удивительно, сыроед Эрыкван по прозвищу Оди?

— Что?

— Мать говорит, что ты не солгал ни в едином слове. Более того — половину твоего эмоционального рассказа она снабдила пометкой "Подтверждено". А эта пометка ставится лишь в одном случае — когда сама Мать была свидетелем событий.

Важная инфа...

Важный функционал... как заполучить такой себе? Стать бродячим вергом? Вряд ли рядовым такое дают. Тут прямо надо быть героев или хотя бы правой-левой рукой барона...

Тон же поднял лицо и продолжал:

— Получается, что Мать видела тебя в каком-то небесном замке? Существуют пауки гуляющие под дождями из кислоты и жрущие яйца каких жавлов? Где это все? Я вечно кручусь по ободу мира... но о таком даже не слышал никогда. Разве что в Заповедных Землях... но разве ты был там?

— Нет.

— Откуда ты, Оди?

— Ты знаешь ответ.

— Приплыли с острова на трахнутых тунцах?

— Точно. И других ответов от меня не будет, пока не получу интересных сведений от тебя.

— Спрашивай — в этом ответе звучала решительно.

Усевшись удобней, Тон сделал большой глоток из фляги, сказал пару слов в руках. С ближайшего фургона ему швырнули пару колец колбасы. Он поймал брошенное, даже не оборачиваясь — просто дернул коротко занесенной назад рукой. Протянул одно кольцо мне. Предупредил:

— Через семь минут трогаемся. У меня к тебе предложение, странный сыроед.

— Какое?

— Отправляйтесь с нами по Тропе. Вы же хотели посмотреть мир...

— Зачем тебе это?

— Я хочу знать больше о мире. И думал, что знал многое. Но... как оказалось я крупно ошибался. И ведь ты, похоже, задел лишь край известного тебе. Может в пути расскажешь что-нибудь еще.

— Может и расскажу — ответил я невнятно, вгрызаясь в колбасу — Но...

— Но?

— У меня есть простая и заветная цель — добраться до Заповедных Земель.

— Земли Завета — грустно усмехнулся Тон — Так их еще называют. Туда рвутся все герои...Но попасть туда смогут лишь избранные из героев. Из тех, кто совершил огромное количество подвигов....

— Красиво назвали. Туда и мне надо. Вывод прост — надо стать героем. Ты расскажешь мне, как это сделать быстрее всего и что это вообще такое — герой?

— Да.

— Тогда дожевываем колбасу и отправляемся — подытожил я — Слушай... а вы мне дробовик неучтенный не продадите?

— Нет.

— А есть такой?

— Нет.

— Значит, есть. И что сделать, чтобы ты мне его продал или подарил? Хочешь поцелую в щечку? Сразу в свой возраст вернешься...

— Нелегкий будет путь...

— А что скажешь про мохнатого урода Стива?

— Мелкий бродячий паршивец. Пользы больше, чем вреда. Есть подозрение, что он иногда убивает добросов. Но не доказано. А что?

— Видели его недавно.

— Он жив?

— Был жив, когда ушел со своим мишкой...

— Этот гребаный мишка — поморщился Тон — Нашел ведь что прихватить с собой из Зомболэнда.

— Откуда?

— Территории Эксперимента. Находятся за Озерным Краем. Если хочешь быстро совершить подвигов и стать героем — тебе туда. Но сдохнуть там легче легкого, гоблин Оди. Там ад. Настоящий гребаный ад, где смерть поджидает на каждом шагу.

— Расскажи подробней — широко улыбнулся я.

Знакомый короткий гудок заставил содрогнуться — такой же сигнал система подавала там — внизу. Здесь это оказался сигнал отправления. Табор пришел в движение...

— Забирайся на крышу головного фургона и своих туда гони. Я присоединюсь после обхода.

— Жалкий гоблин будет на месте, бвана. Мы не подведем бвану!

— А-а-а... — изрек Тон и крупными шагами поспешил вдоль Тропы к хвосту табору.

Со стороны ельника трое вергов тащили дергающийся прозрачный мешок. Внутри билось мускулистое обнаженное тело зомби. Оскаленные зубы, вырезанные глаза, пробитая голова и грудь, обрубленные культи рук и ног, лужа крови в мешке под содрогающимся телом. И несмотря на такие раны зомби продолжал жить. А в ране в его голове искрила какая-то воткнутая хрень — не иначе электрошокер. Прямо в открытый мозг разряды... и он все еще жил. Матерый зомби...

— Хрен поймешь кем лучше становиться — героем или зомби — заключил я и поспешил за бойцами.

Глава девятая

Табор шел медленно.

Невыносимо медленно.

Но при этом вереница фургонов и платформ двигалась постоянно — без скидок на погоду и время суток. В результате за сутки бродосы проходили немалое расстояние.

Вечное движение. Я не знаю, как бродячий этнос жил в прежней жизни, но сомневаюсь, что они двигались даже ночью. А тут пришлось — их любимая Мать не знала пощады к измотанным детишкам.

Рядовые бродосы спасли в подвешенных к фургонам сетках и гамаках, привязываясь для надежности. Весь свой личный скарб они держали при себе или же в крохотных камерах хранения находящихся в специальном фургоне где-то в центре табора. Там же — в центре — шло два фургона со спальными капсулами. Только там можно было получить уединение и безопасность, только там можно было наконец-то вытянуться на ровной мягкой поверхности и отрешиться от всего. Но подобное роскошество было доступно только ветеранам, что давным-давно застолбили за собой все имеющиеся капсулы и не собирались их кому-то отдавать. Зато капсулу можно было завещать другому бродосу и в случае смерти хозяина, счастливчик немедленно вступит во владение желанной территорией. Как знакомо... пауки наследовали игдальстрелы. Бродосы же наследуют жилые капсулы... Капсул всего шестьдесят — по тридцать в каждом из двух фургонов. Тогда как бродосов втрое больше. И не все из них бойцы — как оказалось, у них имеется свой технический персонал занимающийся фургонами и механическими лошадьми, свои ветеринары и конюхи, посвящающие все время живым существам — уходом за лошадьми, вакцинацией некоторых животных. Дополнительная бригада в полтора десятка крепких мужиков и баб занимались исключительно черными работами — рубка больных деревьев, рытье канав в подтопленных местах, переноска древесины, мертвечины, камней, ремонт кирпичных сводов в тех местах, где ручьи и реки проходили прямо под Тропой, очистка забившихся русел... работы у них хватало. Им приходилось тяжелее всех и потом остальные нередко приходили на помощь собратьям по вечному пути. Наряды на работу им выдала либо система, либо же разведчики — перед идущим и идущим табором всегда двигалось минимум две двойки разведчиков, куда назначали опытных приметливых бойцов. В тылу двигалось еще одно звено разведчиков — числом в шесть лениво шагающих бродосов, ветераны вперемешку с новичками.

В таборе имелось два помывочных фургона — душевые кабины, туалеты и прочее. В кусты бродосы не срали и первым делом и нам запретили — не то, чтобы я рвался облегчаться на природе, мне как-то плевать, я ведь гоблин, но судя по серьезным лицам тропников для них это было крайне важно. Так что выдавливать из себя сокровенное пришлось в стальных кабинках, глядя через окошки на тянущийся мимо пейзаж.

Где-то в центре двигался еще один точно такой же с виду фургон. Я обратил на него внимание, когда понял, что к нему то и дело подскакивают запыленные разведчики, пропадают ненадолго в дверях, снова выскакивают и торопятся прочь — причем редко пешком, все большей частью на имеющемся транспорте. Тут трудно не сообразить, что именно сюда стекаются все доклады. Небрежные расспросы дали быстрый результат — это личный фургон Барона Янора, главы двадцать восьмого сторожевого табора. Задняя половина фургона — личные покои. Передняя — что-то вроде рабочего офиса, где он проводит львиную часть времени суток, анализируя стекающуюся информацию, выдавая рабочие наряды, наказывая, поощряя, общаясь с системой, делая заказы на доставку медикаментов и прочего и прочего и прочего... Одним словом — самый занятой бродос. Поэтому более мелкими проблемами занимались его ближайшие помощники — Тон и Стефан.

Первого я уже знал.

А второй помощник был лет шестидесяти на вид, но удивительно крепкий, ничуть не растерявший мышечную массу, с ухоженной седой бородкой, массивной золотой серьгой в ухе, широкополой шляпой... и с удивительно быстрой правой рукой, что с невероятной скоростью выхватывала из открытой кобуры автоматический крупнокалиберный пистолет. Стефана звали больше Ковбоем, и он охотно откликался. Стрелял метко. Очень метко. В этом я вскоре убедился — ранним утром после нашей первой ночевки на стальной крыше обоза. К слову, мы удивили даже привычных ко всему бродосов, когда отказались болтаться в сетках и с блаженством растянулись на стальной крыше головного фургона. Гоблинам нижнего мира к стальной постели не привыкать. Тяжелее пришлось Джоранн — избалованная красотка долго ворочалась, но нашла выход, соорудив себе постель из верхней одежды и рюкзаков, а ноги закинув на пузо призма. Хван не возражал... они вообще стремительно сближались.

До заката и отхода ко сну я успел немало узнать о быте и распорядке табора. И окончательно убедился, что это не просто шарахающиеся по тропе бродячие верги. Нет. Тут все куда масштабней и сложней. Они выполняют функции лесников, егерей, инженеров, стражей, врачей, бойцов... Это сложная многоуровневая организация. Неудивительно, что к ней придано столько транспорта — из того, что я заметил.

Четыре колесных квадроцикла. Два гусеничных с прицепами. Четыре верховые живые лошади. Не меньше десятка велосипедов. Один мотоцикл. Весь моторный транспорт — электрический. Лошади жрали что дают, а давали им всего от пуза.

Дополнительно — крановые манипуляторы, лебедки. Два небольших разведывательных летающих пропеллерных дрона, гусеничный робот с камерой и фонарем — его запускали в узкие трубы под Тропой.

Все непросто у бродосов...

Запасы табор пополнял несколькими путями.

Доставка дронами со стороны Заповедных Земель — боеприпасы, медикаменты, пищевые рационы, одежда, снаряжение, химия.

Заправка на коротких остановках у пятачков безопасности вдоль тропы — закачка в цистерны воды, бытовой химии, зарядка батарей и прочее. Там же сливалась грязная вода и дерьмо — и я сука прекрасно знал, куда именно все это дерьмо отправится! Все дерьмо мира стекается в Дренажтаун...

Плюс охота и собирательство — бродосы умело охотились, выбивая "лишних" зверей, собирали грибы, ягоды, корешки и прочую хрень из разряда "дары природы". Затем, на велосипедах отрываясь далеко вперед, вместе с разведкой уходя на несколько километров, варили и коптили все это на газовых костерках, имея при себе самодельные коптильни, жаровни, сковороды, выпариватели и кастрюльки. В итоге получались обалденная колбаса, копченое мясо, варенье, соленые грибы, самогон, настойки. Мои бойцы — да и я сам — с радостью вкушали эти вкусности без остановки.

И тут свой талант проявили Джоранн и Хван.

Когда вкуснотень заканчивалась, рыжая спускалась и со своей улыбкой просто пробегалась по нескольким фургонам — и возвращаясь спустя полчаса сгибаясь под тяжестью набитого копченостями рюкзака. Тут все понятно — попробуй откажи этой волоокой гурии с хрипловатым голосом. Откуда у меня в голове слово "волоокая"?! Что оно вообще значит?! Мемвас... гребаный мемвас... он дарит мне странные слова и странные воспоминания.

Хван... он в таких масштабах не набирал, но после походов за едой никогда не возвращался с пустыми лезвиями. Действовал он примерно так — цепляясь шипами за сетки и решетки, поднимался на какой-нибудь фургон, садился на корточки рядом с жующей бродосной молодежью и, медленно шевеля жвалами, долго пялился на них своими страшными глазами. А потом спрашивал с чувством — "Вкусно?". После этого призму давали колбасы и всем видом давали понять — вали уже отсюда, гребаное насекомое! А то кусок в горло не лезет... Действовал этот метод только с зеленой порослью тропников. Ветераны лишь посмеивались — хотя все же делились чем-нибудь с призмом. Как я заметил — у бродосов вообще было ноль предубеждения к призмам. Они относились к ним как... как к чему-то заурядном. Разве что молодежь вздрагивала — но и они быстро привыкнут. И объяснений такой привычности и равнодушию не надо искать — Тропа... тут всякое встретится и не раз.

Рэку никто ничего не давал...

Я не ходил. Но так и так в нашу медленно появляющуюся берлогу регулярно наведывался Тон, приводя с собой друзей и принося вкусности. Так что и мы с Рэком не совсем паразитами были...

Берлога...

В первый вечер появилось тряпье и сетка для фиксации рюкзаков. На утро, когда заморосил дождь, два молчаливых бродоса-трудника установили короткие металлические шесты, натянули тент, опустили пластиковые стены, бросили внутрь несколько тонких матрасов. Так возникла берлога. И судя по удивленным взглядам ветеранов — такая честь выпадала далеко не всем встречным добросам. В ответ на любопытные взгляды мы лишь почесывались и ехали себе дальше.

В любом случае глядели на нас с легким уважением и одобрением. И по очень простой причине — едва мы получили место куда бросить рюкзаки, я заставил всю ораву раздеться почти догола, вооружил дубинами и ножами, согнал вниз и погнал вперед по бетонке. От табора мы не отдалялись, действуя по простой действенной схеме: на максимальной скорости бег на триста метров, после чего энергичная отработка показанных мною ударов дубинами и ножами, отработка падений, отжимания, приседания, две минуты отдыха — и снова вперед. Джоранн "сдохла" на втором раунде. Свалилась растерявшим всю красоту хрипящим кулем. Мы подняли ее и потащили на руках. Пробежав триста метров — бросили небрежно в пыль и принялись отрабатывать удары. Под самый конец рыжая, утирая с губ тягучие нити слюны, поднялась и подключилась. Судя по горящим глазам — ража она не растеряла. Тело сдалось, а вот душа продолжала пылать. Хорошо. Это хорошо.

Вторым "сдох" призм. Этот просто остановился как сломанный механизм. Из щелей на загривке бил пар, от Хвана пыхало жаром, он со свистом и клекотом загонял в грудь воздух, стоя на коленях и упираясь в бетонку лезвиями. Мы с Рэком потащили уже двоих — я пер призма, орк тащил Джоранн, держа ее за странные места и через силу ухмыляясь. Рыжая с шипением кляла его и поливала ругательствами, но он продолжал тащить и лапать, тащить и лапать. Ну да — за все надо платить. Либо беги сама, либо дай сиськи помять. Выбор за тобой...

Спустя два часа мы остановились. Джоранн стоя на карачках блевала в придорожные кусты и, не поднимая головы, показывала средний палец стоящему над ней новичку-бродососу, что жалобно канючил о недопустимости загрязнять природу блевотиной. Хван хрустящим калачиком валялся неподалеку. Мы с Рэком, грязные, исцарапанные, а орк даже покусанный рыжей, едва стояли на ногах. У нас еще хватило сил запихнуть новичков в помывочные, принять душ самим и вернуться на крышу головного фургона, где мы на час отключились, держа под рукой отмытые дубинки. Когда вернулись туда Джоранн с Хваном — не знаю. Но когда я проснулся, они лежали вповалку рядом.