— А ты как думаешь? — тяжело поднялся на ноги Шутник, сполоснул миску в мойке и вернулся обратно. — Пробеги вокруг тренировочного поля полсотни раз — посмотрю я на тебя!
— Ладно, не кипятись. Сам виноват.
— Ой, да прям — виноват! Было бы из-за чего весь этот сыр-бор устраивать. Я в следующий раз Брольгу в сапог не дохлую мышь, а живую крысу засуну.
— Завязывай, Шутник, — предостерег я приятеля. — Капрал не из тех, кто шутки понимает.
— Брольг — сволочь.
— А кто спорит? И именно поэтому его следует оставить в покое.
— Да ладно, я так... — Габриель, о чем-то задумавшись, замолчал. — Знаешь, Кейн, я одного понять не могу: почему ты отсюда еще до сих пор сдернуть не попытался.
— Вот ничего себе! А почему я хотеть сбежать должен? — насторожился я.
— Ой, да перестань ты! Только не надо мне вот этого, — отмахнулся от моих слов Шутник. — У тебя ж на лице все написано. Не знаю, в чем причина, но ломает тебя будь здоров.
— Так заметно?
— А то! Разве что на людей не кидаешься.
— Прям уж...
— Точно тебе говорю, — кивнул Шутник. — Ну так почему?
— Потому что шансов нет, потому что остальных вздернут, еще дюжина потому что...
— Да какое тебе дело вообще до остальных? — удивился Габриель.
— Я своих не кидаю.
— Кого своих? Карл и Немой тебе свои?
— Да при чем здесь они? Не ерничай, Шутник. — Я вытер каплю с носа и проморгал заслезившиеся от дыма глаза. — На чужих мне плевать. Пусть церковники обо всех страждущих заботятся. Но тебя и Арчи я здесь не оставлю.
— То есть ты провел черту: вот свои, а вот уже чужие? — уточнил Габриель. — И я свой? Польщен.
— Каждый проводит такую черту. Каждый сам решает, кто для него важней...
— Карл где? — оборвал мою мысль прибежавший откуда-то Арчи, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание.
— Милуется, наверное, опять с Немым, — фыркнул Шутник. — Они же у нас такие друзья...
— Что случилось-то? — забеспокоился я.
— Ищите Карла и Немого и собирайтесь...
— Куда?!
Ответить Арчи не успел: выскочивший из казармы Брольг со всей мочи долбанул дубинкой по ржавой железной полосе, свисавшей с выступающей из-под крыши балки. Сидевшие у костра пехотинцы как ужаленные вскочили на ноги и бросились в барак, навстречу им повалили заспанные волонтеры.
— С вещами стройся! — перекрыла шум суматохи команда капрала Линцтрога. — Выступаем!
Много времени сборы не заняли — сказались ежедневные подъемы на тренировки. Кольчуга за это время так и вообще стала привычной, как вторая кожа. Несколько раз подпрыгнув на месте, я схватил запихнутую под кровать походную суму и, на ходу затягивая ремни наручей, выскочил из казармы.
Пехотинцы к этому времени уже успели построиться, и капрал Линцтрог проверял снаряжение зевавших волонтеров. И тут невооруженным взглядом стала заметна разница между профессионалами и вчерашними сервами. Пехотинцы походили друг на друга, как капли: одинаковые шлемы, усиленные зерцалами кольчуги, упертые в землю пятки алебард. На поясах фляги, мечи и кинжалы, за плечами прямоугольные щиты. Они и стояли все как один — ровно, но в то же время без совершенно неуместного сейчас напряжения.
Другое дело волонтеры. Даже одинаковое армейское снаряжение и внешнее сходство не делали их похожими друг на друга. Один забыл надеть салад, второй безуспешно пытался затянуть шнуры дублета, двое никак не могли разобраться со своими арбалетами. И, ко всему прочему, даже Линцтрогу не удалось выстроить их в нормальную шеренгу.
— Что происходит? — краешком рта прошептал я стоявшему рядом Арчи.
— Заткнись, — и вовсе не открывая рта, посоветовал мне тот.
В это время в распахнувшуюся калитку вошел лейтенант Эмерсон. Мальчишка изо всех сил пыжился и старался придать себе значительный вид, но, увидев, что представляет собой его воинство, только махнул рукой и подозвал к себе капрала Брольга.
После того как они посовещались, Брольг в двух словах объяснил поставленную перед нами задачу:
— Нам предстоит марш-бросок в Долину Кедров. Идти придется всю ночь. Стычки с противником маловероятны, но по сторонам смотрите в оба. Двинули!
Выступали в ночь не мы одни. Сначала мне и вовсе показалось, будто весь форт спешит выбраться за крепостные стены, но, приглядевшись к толчее у ворот, я понял, что дело в одновременно полученной команде. Будь у отрядов хоть какой-то сдвиг во времени, и давки бы удалось избежать. Да и покидали форт Норгвар в основном пехотинцы. Ни стрелки, ни кавалеристы на глаза пока не попадались.
— Что стряслось-то? — первым делом вцепился в Арчи Шутник, когда прозвучала команда пропустить другой отряд и нам пришлось остановиться неподалеку от внутренних ворот.
— Да я и сам ничего не знаю! — не смог или не захотел тот внятно ответить на вопрос. — То ли Йорк напал, то ли восстание.
— Волнения в окрестностях Старого Перента начались, — просветил нас стоявший в карауле у ворот усатый стражник.
— Бунт?
— Не, красные кошки воду мутят. Все бандитов засылают да местных золотом баламутят. — До окончания смены усачу оставалось еще несколько часов, и он был рад любой возможности скоротать время. — А еще говорят, Йорк с эльфами столковался. Нападения со дня на день ждут. Вот вас туда и двинули.
— Почему нас? — разглядывая проходящих через ворота егерей, поинтересовался Арчи. — Регулярные части мигом бы всех по углам разогнали. Или, на крайний случай, кавалерийские летучие отряды в долину перекинуть.
— Ну ты сам посуди: не этого ли Йорк добивается? Мы войска введем, а они в другом месте ударят. Или подождут, пока в мелких стычках с бунтовщиками увязнем, и только тогда нападут. А регулярные части на восточной границе, как ни крути, нужнее. — Стражник вытер красное яблоко о рукав куртки и смачно откусил. — Да и разбегутся бандиты и мятежники по углам — где их искать потом?
— С орками который год мир! — Молодой арбалетчик снял салад, стянул шапочку подшлемника и вытер вспотевший лоб. — Чего на востоке столько войск держать?
— Мир с орками длится только до тех пор, пока у нас там солдат больше, чем у них. Усек? — Усач выкинул огрызок и широко зевнул.
— А скажи-ка, любезный, чьи это головы пики украшают? — Указав на рыжую шевелюру эрла Майторна, я последовал примеру остальных и убрал шлем в походный мешок.
— А это засланцы Йоркские. Источники отравить хотели. Вон тот, вишь, цельный эрл, а все одно от расплаты не ушел.
— И что, даже выкуп брать не стали — сразу всем головы поотрубали? — чувствуя, как в сердце вонзилась ледяная стрела, разыграл удивление я.
— Дак откуда ж я знаю — всем или не всем? Видели, "Серые волкодавы" — егеря это — только что прошли? Их трофеи. Но это не в мою смену было, так что не взыщите — подробностей нема.
— За эрла всяко десятка полтора золотых корон выкупа взять можно было, — мечтательно прикинул Шутник. — А если не из бедных, то и дюжины две не много.
— Видать, таковы его прегрешения были, что без выкупа порешили, — подняв голову, посмотрел на пики над воротами стражник.
— Или он живым не дался, — пожал плечами Арчи.
— Или так, — не стал спорить караульный.
— Длинный! — позвал Арчибальда капрал Брольг и указал на высокого худого человека в черном плаще. — Это мастер Бернард. За его безопасность отвечаешь головой.
— Слушаюсь, господин, — ничего не понимая, отозвался Арчи и спросил у опершегося на простой деревянный посох Бернарда: — Вы идете с нами, мастер?
— Да, — пробормотал тот, вытер нос и оглушительно чихнул.
— Держитесь поближе ко мне. — Думаю, на этот раз здоровяк не случайно упустил слово "мастер", но странный чужак никак на это не прореагировал.
Сверкнувшая в отдалении молния осветила ночь, и я понял, что плащ Бернарда вовсе не угольно-черный, как мне показалось в темноте. Нет, на темной ткани серыми кляксами выделялись колдовские письмена, пентаграммы, черепа и прочие используемые тайнознатцами символы. Причем используемые лишь той их частью, что не чуралась самых запретных и богопротивных областей чародейства, — Домом Тлена[26]. А Бернард, выходит, должен быть Господином мертвых[27]. Или Слугой смерти[28], что ни на тень не лучше.
Вот тут-то у меня челюсть и отвисла. Просто в голове уложиться не могло, что находящийся в здравом уме тайнознатец в открытую нанесет подобные символы себе на одежду. И уж совершенно точно, никакой нормальный командир не станет терпеть такого в своем отряде. Ранлоу — это не Восточный Норлинг. Пусть здесь Церковь и не имеет такой власти, как в Империи, но чернокнижника на костер она отправит легко.
Или не все так с этим тайнознатцем просто?
— Двинули, двинули, — по цепочке передали команду Эмерсона, и мы зашагали через уже освободившиеся ворота.
Противный дождик стекал за ворот плаща, закинутый за спину щит никак не желал висеть ровно и тянул вбок, но мне все было нипочем — по мере удаления от форта с души словно стаивал тяготивший меня груз переживаний. Понимаю, что радоваться пока рано, но хоть что-то с мертвой точки сдвинулось.
Лейтенант Эмерсон гнал отряд без остановок почти всю ночь. Люди едва переставляли ноги, но он не отдавал приказ устроить привал до тех пор, пока Брольг не обратил его внимания на шатавшихся от усталости волонтеров. Вот только и эта короткая передышка под начавшимся дождем не могла серьезно исправить ситуацию: вымотанные дневной тренировкой бойцы засыпали прямо на ходу.
Невесть что вбивший себе в голову лейтенант ничего и слушать не хотел о необходимости переждать непогоду и почти сразу же погнал нас дальше. И было совершенно непонятно, откуда в этом щупленьком парнишке столько сил — от положенного ему скакуна он отказался и теперь тащился по грязи наравне со всеми. А ведь на тренировке должен был вымотаться ничуть не меньше других.
Небо затянули тяжелые тучи, и темень стояла такая, что хоть глаз выколи — хуже уже не будет. Лейтенант распорядился пустить впереди отряда авангард из трех человек, но вскоре от этой идеи пришлось отказаться — высланные на разведку пехотинцы едва не потерялись. Да и что можно разглядеть в этом кромешном мраке?
Мы, как слепые котята, скользя на раскисшей от ливня дороге, упорно шли вперед и с нетерпением ожидали наступления рассвета. Холодный и, как назло, встречный ветер бросал в лицо брызги дождя, и положения не спасал даже натянутый на голову капюшон плаща. С другой стороны, у столь мерзкой погоды имелась и положительная сторона — можно не опасаться заснуть на ходу.
Более подходящий случай для побега было сложно придумать, но по зрелому размышлению я решил с этим повременить. Во-первых, на местности не ориентируюсь, а с рассветом целая уйма народу будет счастлива поучаствовать в игре "затрави дезертира". Ну и, во-вторых, именно в Долине Кедров больше всего шансов отыскать кого-нибудь из "Серых волкодавов" и расспросить о судьбе направлявшегося в Йорк отряда эрла Майторна. Об обещании Брольга забывать тоже не стоило. А подбить на побег Арчи и Шутника при таком количестве лишних ушей просто-напросто нереально.
Изредка из ночного мрака нам навстречу вылетали конные разъезды, чаще мы обгоняли остановившиеся на привалах отряды пехотинцев. И в скором времени мне стало понятно, почему так спешит этот двужильный мальчишка: командуя столь незначительными силами, он решил во что бы то ни стало первым войти в Долину Кедров. Непонятно только, за какой тенью ему это понадобилось.
Но ближе к рассвету у меня уже начало закрадываться подозрение, что сопляк просто решил нас всех угробить. Свои мысли я благоразумно держал при себе: оба капрала пребывали в состоянии, близком к бешенству, и уже успели устроить взбучку не только волонтерам, но и нескольким не слишком сдержанным на язык пехотинцам.
А потом нам приказали сворачивать с Императорского тракта. Вот только всеобщая радость по поводу скорого отдыха быстро сменилась глубоким разочарованием: Эмерсон не собирался устраивать привал — наоборот, лейтенант рассчитывал выиграть десяток-другой верст, переправившись на другой берег одного из многочисленных притоков Стылой. Оставалось уповать лишь на то, что действовал он не наобум и предварительно выяснил расположение ближайшего к форту Норгвар брода.
Гуськом пробираясь через густые заросли камыша и чувствуя, как холодная речная вода начинает заливать сапоги, мы вполголоса ругались, но даже и не пытались оспорить приказ: лейтенант шел первым, и связываться с этим психом ни у кого желания не было. Даже у капралов.
Вскоре стена камышей раздвинулась и открылась небольшая заводь. Ноги начали проваливаться в ил, а уровень воды поднимался все выше и выше. Если так пойдет и дальше, придется нам всем дружно отправиться на дно. Одно утешает: мальчишка пойдет на корм рыбам первым.
Но тут вода дошла до паха, и все посторонние мысли мигов вылетели у меня из головы.
— Ничего, холод этому делу только в пользу, — услышал мой судорожный всхлип давненько уже бредший по пояс в воде Шутник. — Хотя тебе это вряд ли уже поможет.
— Шел бы ты... — себе под нос пробормотал я в ответ и поднял над головой суму и сверток с заблаговременно снятой верхней одеждой. А вот как штаны сушить буду — ума не приложу.
Вскоре речная вода добралась до подмышек и поднятые пронзительным ветром волны через раз захватывали лицо. Все тело закоченело от холода, и я всерьез начал опасаться, что ноги вот-вот сведет судорогой. К счастью, к этому времени мы уже достигли середины реки и дно начало подниматься.
С этой стороны берег оказался обрывистым, а стремительное течение едва не сбивало с ног, но лейтенант Эмерсон почти сразу же нашел узкую тропинку, ведущую на каменистый склон, и мы начали восхождение. Мокрые сапоги постоянно проскальзывали, ухватиться можно было лишь за идущего рядом товарища, и обратно в речку никто не сверзился только чудом.
Поднявшийся первым на крутой берег лейтенант Эмерсон сразу же отправил трех пехотинцев на разведку, и мы приготовились к очередному изматывающему переходу, но тут нам улыбнулась удача: скомандовали привал.
Капрал Линцтрог привел отряд на прикрытую от ветра крутым склоном холма и густо разросшимися ивами небольшую полянку, и, хоть находились мы уже в Долине Кедров, командиру волей-неволей пришлось разрешить развести костры. Риск быть обнаруженным из-за огня или дыма перекрывался опасностью оказаться без солдат, слегших с простудой и воспалением легких.
— Светает, — зябко поежился только что выжавший рубаху Шутник и уселся у небольшого костерка.
— Значит, скоро дальше двинем, — вполне обоснованно предположил кто-то из волонтеров, кажется, Густав.
— И на хрена ночью куда-то переться надо было? — поддержал его ворчание Олаф.
— Командирам видней, — наставительно заявил Арчи, и волонтеры заткнулись.
Командирам, конечно, видней, но не понимаю я, что ж такое должно было стрястись, если нас на ночь глядя с места сорвали. К тому же ни обозов по дороге не встретилось, ни еще каких вспомогательных армейских частей. Одни патрули комендантские и пехота. Так войны не начинают. А восстание подавить — это карателям работа, а не нам. Разве что совсем дела швах. Но тогда и мы положения не спасем.
