Мальстен кивнул.
— Ты знаешь меня гораздо лучше, чем я тебя.
Бэстифар хмыкнул.
— Леди Аэлин освободят сегодня же, — ответил он. — Хотя, видят боги, было бы куда проще диктовать условия, грозясь тебе, что она будет отвечать за любое твое неповиновение.
В отличие от Бэстифара Мальстен даже не улыбнулся в ответ на это высказывание. Напротив, он ожег аркала взглядом, полным осуждения.
— Проклятье, Мальстен, тебе на материке напрочь отбили умение понимать шутки? — нервно усмехнулся аркал.
— Не надо так шутить.
Бэстифар приподнял руки в знак своей капитуляции.
— Невозможный ты тип! — фыркнул он. — Да не трону я ее, говорил же уже! Отпущу. А Кара за ней присмотрит. Девочки, вроде, даже сдружиться успели, так что поубивать друг друга не должны.
Несколько мгновений взгляд Мальстена оставался жестким, а затем все же смягчился.
— Спасибо, — кивнул он. — В таком случае и я обещаю тебе, что сразу же приступлю к исполнению твоей просьбы.
Бэстифар неопределенно повел плечами.
— Погоди, Мальстен, воевать пока не с кем.
— А обучать твоего циркового постановщика больше не нужно? — приподнял бровь данталли. Бэстифар едва не хлопнул себя по лбу.
— Проклятье, у меня с твоими условиями это совсем из головы вылетело! — усмехнулся он. — Нет-нет, надобность в этом не отпала. Рад, что ты сможешь приступить. Хотя… Селим вряд ли одобрит такое рвение, ведь ты не до конца оправился от раны. Расплата будет сильной…
— С расплатой я разберусь, — покачал головой Мальстен. — Это моя забота.
Бэстифар вздохнул.
Как будто и не уезжал, — подумал он, силясь понять, неужто его невинная шутка так сильно задела данталли. По невыразительному лицу вечно мрачного анкордского кукловода было невозможно это понять.
Мальстен, решив не упрощать аркалу задачу, кивнул, развернулся и зашагал прочь из тронной залы.
* * *
Грат, Малагория
Четвертый день Паззона, год 1489 с.д.п.
На арене малагорского цирка кипела активная деятельность: воодушевленные артисты труппы разминались и переговаривались, техники готовили снаряды к тренировке, музыканты переносили инструменты и партитуры в отсек оркестра.
Дезмонд хмуро взирал на эту красочную картину, чувствуя себя так, будто его окружали одни предатели. В голове то и дело вспыхивали разговоры артистов, которые он подслушал, стоя у палатки Риа.
Он работает не так ювелирно, как Мальстен.
Мне даже повезло, что за мои номера Дезмонд почти не берется.
Понятно же, что Дезмонд, сколько бы ни старался, в подметки не годится Мальстену!
Если Мальстен вернется, представления вновь станут мистериями.
Дезмонд поморщился и сжал руки в кулаки. Воистину, сейчас он ненавидел Мальстена Ормонта. Он видел его там, на лекарском столе. Видел его слабость и беспомощность. Почему же все эти люди — и в особенности Бэстифар — так восхищаются им?
А ведь часть труппы даже предпочла снова надеть красные костюмы! Для кого? Для Мальстена, который, по слухам, легко может прорываться сквозь красное?
Дезмонд набрался решимости, попытался отринуть злость и выступил вперед.
— Друзья! — громко обратился он. На него обернулись Риа и Ийсара, остальные артисты, похоже, даже не заметили его оклика. Дезмонд прочистил горло, и воскликнул вновь: — Друзья мои, прошу минуту внимания!
На этот раз циркачи все же удостоили его своими взглядами: Риа толкнула нескольких стоявших рядом людей, и те повернули голову к проходу между зрительскими местами, где стоял данталли, выпятив перед грудь и слишком высоко вздернув подбородок.
— Всем вам известно, что предыдущий постановщик вернулся в Малагорию. Однако спешу вас заверить: это не значит, что в нашем с вами цирке грядут перемены! Его Величество Бэстифар не смещал меня с должности, а это значит, что мы с вами продолжим работать и радовать публику представлениями!
Он немного помолчал, ожидая реакции. Артисты продолжали выжидающе смотреть на него, с каждым мгновением вселяя в него неуверенность. Распорядитель Левент неловко поджимал губы, Риа хмурилась. Выражения лица Ийсары, которая вырядилась в красное, он и вовсе не мог рассмотреть. Дезмонд мог поклясться, что ни у кого из циркачей не видел в глазах воодушевления, которое блестело в них еще несколько минут назад.
— Если… — Голос сорвался, и он прочистил горло, стараясь не думать, померещились ли ему редкие смешки среди циркачей, или нет. — Если у кого-то из вас есть предложения, сообщите мне о них, и я… подумаю, что можно сделать!
Артисты продолжали стоять молча. Некоторые перешептывались друг с другом, другие растерянно водили взглядами по сторонам, будто не зная, как более деликатно попросить Дезмонда убраться восвояси и не мешать.
Ему показалось, или он снова услышал чей-то смешок?
И когда они так осмелели, чтобы забыть, насколько чревато издеваться над данталли? — со злостью подумал он.
— Стало быть, нет идей? — Надменно поджав губы, он окинул собравшихся артистов презрительным взглядом и качнул головой, убирая прядь светлых волос, норовящую попасть на лицо. — Что ж, это ничего. Как насчет моих?
Он демонстративно приподнял руку, оплетая нитями тех, кто не надел красные костюмы. В их числе была и Риа. Она пыталась защищать Дезмонда при разговоре с остальными циркачами, и данталли даже подумал, что не стоит пугать ее, как остальных, однако все же решил сделать это в назидание.
Циркачи явно против своей воли шагнули вперед и выстроились в шеренгу перед своим кукловодом.
— Дезмонд! — Сдвинув брови, Ийсара шагнула вперед. — Что ты делаешь?
Если б не этот треклятый красный костюм, я бы сбил с тебя спесь! — прошипел про себя данталли, узнавая норовистую циркачку только по голосу.
— Что я делаю? — хмыкнул он. — Я работаю, Ийсара. А тебе следует сменить костюм. Разве Его Величество не запретил артистам цирка надевать красное? Посмотри, как недовольны твоей выходкой остальные.
Шеренга артистов развернулась и сделала одновременный угрожающий шаг к Ийсаре. Та ахнула и невольно попятилась назад.
— И что же? — нервно усмехнулась она. — Натравишь на меня труппу? Думаешь, тебе это сойдет с рук?
— Просто хочу, чтобы ты уяснила, — фыркнул Дезмонд, — артистов много. Заменить кукловода намного сложнее, чем любого из вас!
Шеренга снова сделала шаг к Ийсаре, заставляя ту попятиться, а вместе с ней и других артистов в красном.
Ийсара изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать от страха. Она понимала, что Дезмонд вряд ли решится на радикальные меры, однако, глядя на подступающую к ней линию циркачей, взятых под контроль обиженного кукловода, Ийсара невольно дрожала от страха.
Краем глаза Дезмонд заметил, как на арене появилась еще одна фигура, одетая в синий камзол, черную рубаху и черные штаны, заправленные в высокие сапоги. Миг спустя он, ахнув, узнал в этой фигуре Мальстена Ормонта.
Анкордский кукловод шел неспешно, и по его виду Дезмонд не мог понять, вызвана его медлительность недавним ранением или же чрезмерной уверенностью в себе. Лицо этого данталли не выражало ничего, кроме мрачной серьезности.
— Мальстен… — испуганно шепнула Ийсара.
Тот коротко кивнул ей и встал между ней и шеренгой циркачей, посмотрев поверх них прямо на стоявшего на ступенях зрительского прохода Дезмонда.
— Такая демонстрация силы — не лучший способ установить контакт с артистами, — спокойно произнес он.
— Посторонних на арену пускать не принято! — отрывисто выкрикнул Дезмонд.
Мальстен едва заметно улыбнулся.
— Отпусти их, — сказал он.
— Кем ты себя возомнил? Проваливай с арены! Тебе здесь не место!
Дезмонд чувствовал, что начинает выходить из себя от одного лишь появления этого напыщенного данталли. Впрочем, напыщенным Мальстен Ормонт не выглядел: больше всего в нем раздражало это непоколебимое спокойствие. Он был полной противоположностью Дезмонда, готового вот-вот разорваться от злости.
Шеренга артистов сделала два угрожающих шага к Мальстену и замерла.
— Последнее предупреждение! — выкрикнул Дезмонд. — Иначе тебя вышвырнут отсюда силой!
Мальстен не выглядел ни испуганным, ни удивленным. Он даже не смотрел на циркачей, хотя лица некоторых из них под влиянием нитей Дезмонда исказились в хищных гримасах.
— Не знаю, доводилось ли тебе это испытывать, но на всякий случай предупрежу: если я оборву твои нити, будет очень больно. Уверен, что хочешь этого?
От того, с какой непринужденностью и с каким спокойствием говорил анкордский кукловод, Дезмонд на миг растерялся.
Может, все-таки стоит отпустить? — подумал он, однако тут же вспомнил, как Мальстен стонал от боли на лекарском столе. — Нет! Это все пустой треп! О нем только болтают небылицы после войны, а на деле он ничего собой не представляет!
— Пошел к бесам! — с жаром выкрикнул Дезмонд, приподнимая руку для пущей демонстрации.
… и тут же, застонав, упал на колени, почувствовав, как связь с марионетками оборвалась.
Как это возможно? — успел подумать он, но задохнулся от боли и не сумел задать свой вопрос вслух.
Артисты с облегчением вздохнули, шеренга рассыпалась. Люди окружили Мальстена, но он, лишь покачал головой и вышел вперед, чтобы видеть Дезмонда. Тот обхватил себя руками, словно это могло помочь унять боль, терзавшую его тело, и лег набок, кусая губы и издавая мучительные стоны.
— Оставьте нас, — тихо попросил Мальстен циркачей, не поворачиваясь к ним.
Рука Ийсары легла ему на плечо.
— Мальстен, ты уверен? — осторожно спросила она.
Послышался новый стон Дезмонда.
Мальстен не повернулся к Ийсаре, продолжая смотреть на мучимого расплатой данталли. Он небрежно погладил ее пальцы своей рукой и кивнул.
— Да. Уверен. Уведи всех, пожалуйста.
Риа подошла к Ийсаре и поторопила ее.
— Идем. Давай, — сказала она.
Артисты постепенно покидали арену, неловко оглядываясь на двух данталли, оставшихся наедине.
Мальстен знал, что, если хочет честной игры, то и сам обязан отпустить нити. Он надеялся лишь, что сумеет выдержать боль расплаты, которая накинется главным образом на недавнюю рану, с достоинством, которому учил его Сезар Линьи.
Как только циркачи удалились, Мальстен, глубоко вздохнув, заставил себя отпустить каждую марионетку.
Дезмонд поднял глаза на Мальстена. Его собственная расплата понемногу пошла на убыль, стоны стихли. Пыхтя и кусая губы, он с силой поднялся на четвереньки.
Будь ты проклят богами и людьми, Мальстен Ормонт! — подумал он. Однако когда это проклятие было готово слететь с его губ, слова вдруг застряли в горле, и он не сумел выдавить ни звука. Мальстен не держал нити. И продолжал стоять на ногах. Лицо его пусть и подернулось легкой тенью усталости, не исказилось гримасой боли. Он изучающе глядел на Дезмонда, источая все то же спокойствие.
— Ч-что?.. — выдохнул Дезмонд, округлив глаза.
— Встань, — спокойно сказал Мальстен, качнув головой. — И уточни свой вопрос, будь так добр.
Дезмонд скрипнул зубами.
— Пошел ты… — выдавил он, вновь закусив губу, пережидая волну понемногу утихающей расплаты.
Мальстен оценивающе цокнул языком.
— Не строй из себя страдальца, — сказал он. — Ты знал, что испытаешь это, но все равно выбрал именно этот способ приструнить артистов. Думал, потом они образумятся и слетятся со своим сочувствием на твою уязвленную гордость?
Дезмонд охнул.
— Хватит. — Мальстен едва уловимо поморщился, словно бросил мимолетный взгляд на нечто мерзкое. — Я явно не тот, кого можно обмануть муками расплаты. Тебе уже вовсе не так больно, как было изначально. Поднимайся. Хватит ломать комедию. То, что происходит с тобой сейчас, ты в состоянии перенести на ногах.
Дезмонд почувствовал, как, несмотря на усталость, вызванную болью, лицо заливает предательский румянец стыда.
Да кто ты такой, чтобы судить о моем состоянии? — возмутился он про себя, но прикусил язык и не стал этого говорить. В конце концов, Ормонт — тоже данталли. И одним богам известно, почему расплата словно вовсе не коснулась его. А ведь она должна была!
— Как ты… обошел расплату? — Дезмонд все же не сумел сдержать любопытства, хотя и проклинал себя за то, что задал этот вопрос.
Мальстен скептически изогнул бровь.
— Обошел? — переспросил он. — Расплату невозможно обойти.
О красной нити, которую он сумел выпустить в деревне некроманта, Мальстен предпочел промолчать. Она была единственным способом свести на нет расплату, отдав излишек жизненной энергии. По крайней мере, в теории.
Дезмонд уставился на Мальстена непонимающим взглядом.
— Может, все-таки поднимешься? Или тебе нравится держаться ближе к земле?
Не задохнуться от возмущения стоило Дезмонду больших сил. Опираясь за зрительские сиденья рядом с проходом, он медленно поднялся, пошатнулся, но сумел удержаться на ногах.
— Как?.. — запыхавшись, спросил он.
— Что «как»? — нахмурился Мальстен, сделав шаг к Дезмонду.
Кажется, я начинаю понимать, что имел в виду Бэс, — невольно подумал он.
— Как тебе удалось?
Мальстен склонил голову.
— А остальную часть мысли можно? — усмехнулся он.
— Ты контролировал всех этих людей! — почти обличительно выкрикнул Дезмонд. — Как тебе удалось избежать расплаты?
— Ты думаешь, я ее избежал? — Мальстен снисходительно покачал головой. — Что же за байки обо мне тут ходили, пока меня не было? — Он пожал плечами. Его собственная боль, наконец, утихла.
— Ты даже не поморщился!
— Ты был слишком занят своими стонами, чтобы это заметить, — усмехнулся Мальстен. Дезмонд со злостью сдвинул брови.
— Я видел тебя! — воскликнул он, словно пытался уличить Мальстена во лжи. — Там, на лекарском столе, когда ты только явился в Грат! Ты был беспомощен, слаб и ни на что не годился!
Мальстен вздохнул.
— Потому я и говорю: никто не в силах избежать расплаты, — спокойно сказал он. Дезмонд ждал иной реакции. Он ожидал, что Ормонт потупится или зальется румянцем, отведет взгляд, стушуется, но он остался непроницаемо спокоен и будто бы смиренно принял замечание о собственной никчемности. Дезмонд был уверен, что выглядеть достойно, услышав подобное, невозможно. Приходилось признать: он ошибался.
