Мне не хотелось упускать из вида эту странную тётку, которую я всё больше подозревала, но и туповатого Гнилушку легче было разговорить без "зоркого ока майора Пронина". Поэтому я просто засекла направление и моргнула Синджу, которого время от времени замечала среди мусора и клочков сухой травы на обочине. Не потому, что он плохо прятался, а потому, что знала, что он рядом. Я не сомневалась, что мой кивок он расценит как надо.
Гнилушка, прихрамывая, шёл рядом с Ксеней. Она старалась не показывать своего страха перед ним, но получалось у неё так плохо, что, даже этот недалёкий тип, забавлялся, пугая её, то придвигаясь слишком близко, то бросая жадные взгляды на её ладную фигурку. Впрочем, они были вполне искренние. Не думаю, что вонючий Казанова был избалован женским вниманием. Хотя, при таком сроке на наркоте, вряд ли он был способен на что-то, кроме взглядов. Смотрел он скорее по привычке, чем от большого желания.
-Так что там с убийцей, где он трупы прятал?— вполне дружеским тоном спросила я.
-А он и не прятал вовсе. Вон там,— он показал рукой слева от дальней теплицы,— охранники нашли первых. А вторых, ближе к зоне, за гаражом. Там овощи на машины грузят. Шофёр заметил и в полицию позвонил. Только вам туда не подойти. Там сейчас камеры понаставили, следят даже ночью. Полиция этим делом заниматься не хочет, но и поймать убийцу не откажется. Поди знай, когда ему крышу снесёт, не переметнётся ли он на чипмеченных. Тогда служивым фитиль вставят, что знали про маньяка и профукали.
-Ясно, а ты что, тоже где-то в магазинчиках подрабатываешь?
-Не,— смутился Гнилушка,— меня не берут.. из-за запаха.
Он кивнул на свою ногу и заговорил о другом. Какое-то время я слушала в пол-уха, но вдруг моё внимание привлекла одна фраза.
-Погоди, что ты сказал, я пропустила?
-Говорю, что у меня территория мусорных баков уже пять лет, как отбита. От магазина где продают низкокачественные овощи из теплиц до парикмахерской Стеллы.
-А здесь и парикмахерская есть?— я подумала, что местечко для визажиста уж больно удачное.
-И неплохая. Хозяйка правда всё сама делает, помещение у неё небольшое. Она только на уборку изредка детишек нанимает. Вас вот может взять, если ей сейчас нужно. А меня гоняет, даже, если к мусорке подхожу. Я уж и перестал. Чего мне там искать? Жрачки нет. Да и другое барахло непродажное.
-Даже, если убийца парикмахерша, в чём лично я сомневаюсь, потому что нет у меня фактов для установления мотива, то идти прямо к ней в руки, именно сегодня, в день активности маньяка, мне что-то не хочется. Надо бы узнать о ней хоть что-то. На кой ей двойняшки? Может детишки были, да померли как-то жуткенько и она на этом сбрендила?— размышляла я.
-А что ты про неё знаешь?— спросила я у Гнилушки.
-Да кто тут про кого что знает,— пожал плечами тот,— здесь народ не болтливый и лишних вопросов не любят. Каждый сам по себе и против всего мира.
-А где Вдова подрабатывает? Должна же она где-то деньги брать,— спросила Ксеня.
Я чуть не подпрыгнула от радости, что этот вопрос задала именно она. От малявки Гнилушка не станет ждать подвоха, спишет на детское любопытство. Меня он сразу послал бы, подозреваю. А спросить, ой, как хотелось.
-Не знаю, она даже передо мной шифруется,— тем не менее, на пару секунд замялся он.
Но потом успокоился. Видимо, действительно не знал и не боялся сболтнуть лишнее.
-Слушай, а что у неё за украшение за ухом, красивенькое такое, голубенькое,— включила я девочку-дурочку, падкую на цацки.
-Ой, всем вам девкам только серёжки да колечки подавай,— купился он,— это вещь серьёзная — ментальный сканнер называется.
-Что за хрень такая, никогда не слышала? Для чего это нужно-то?
-Да не знаю я точно..— неохотно признался Гнилушка. Видимо, ему нравилось строить из себя умника и щеголять научными словечками перед Ксеней. Я уж и не ждала ответа, но он продолжил,— она и не рабочая, по-моему. Вдова её случайно в лаборатории нашла. Она там часто шарилась, всё хотела что-то оставшееся от родителей найти. Где-то около месяца назад мы наткнулись на замаскированный сейф и взломали. Там была эта штука, какие-то бумаги и, прикинь, куча разных таблеток. Просроченных, правда. Ещё с тех времён, когда всё было.. нормально.
-А что с её родителями случилось?— жалобно спросила Ксеня.
И опять всё прозвучало естественно. Поэтому Гнилушку понесло на откровения.
-Там такая история, хоть книгу пиши. Родители её тестировали своё изобретение. Ту самую штуку, что у неё за ухом висит. Что там произошло, во время эксперемента, она не знает. Только в тот день на лабораторию напали. Погромили, пожгли. Не знаю из-за этого всё сорвалось или что другое случилось. Она мало рассказывала.
Я ведь Вдову встретил здесь лет восемь назад. Она ещё такая не была. Молоденькая. Правда на наркоте сидела плотно. Только не на стимуляторах, а на успокоительных. Я тогда удивился, к ним привыкают редко, их выписывают даже в больницах.
Вот и ей выписали, когда она в психушку попала. Головные боли просто с ума её сводили. Она не могла спать. И провалы в памяти были. Восстанавливались воспоминания внезапно, кусками. Иногда помогали какие-то места или предметы. Вот она и бродила здесь всё время, хотела вспомнить..
Тогда нас мало тут было. И не все наркоманы. Просто бездомные, пришлые. Которые из соседних деревень бежали, когда появился вирус, но остались без работы и жильё снимать не могли. Многие от безысходности принимать стали, чипы потеряли. Полицейские тогда тут часто облавы устраивали. Бездомных, алкоголиков, наркоманов чипов лишали. Тех, у кого нарушения покруче были, вообще в лес вывозили.
-А что Вдова-то, она тоже здесь жила?— теперь уже я могла свободно проявить интерес к рассказу.
-Сначала нет. Она появлялась тут время от времени. В лабораторию ходила. Потом вообще переселилась. Когда уже здесь облав не было. Только со мной она сначала боялась в пару стать. Я здоровый ещё был и буйный от стимуляторов становился. Злился на весь мир. Я ведь моряком был. Где теперь море..— Гнилушка печально вздохнул.
-Так у неё дом родителей должен был остаться. Если таблетки ей выписали, то чипа не должны были лишить. Почему же она тут жить стала? И куда родители исчезли? Неужели так ничего узнать и не удалось?
-Лишние вопросы, не находишь? У всех нас есть свои тайны. Захотела и пришла. Она сначала сходилась с теми, кто появлялся недавно, нуждался в помощи, был подавлен. Но такие быстро попадали в неприятности. У неё столько партнёров поменялось, что её Вдовой стали называть. Но и она становилась всё жёстче. Многие из её подопечных, чуть освоившись, пытались её подчинить либо просто обобрать. Только она была патологически подозрительна, а мстила таким жестоко. У неё свои методы.
Я долго держался на плаву один, чисто на физической силе, потом стал сдавать и на меня насели те, кто раньше боялся. Вот тут мы со Вдовой и сошлись.
За рассказом мы дошли до первых магазинчиков. Гнилушка попрощался с нами и побрёл к бакам, пока не приехали мусоровозы. А нам нужно было найти работу. При чём, мне нужно было отклеится от Ксени, чтоб выкроить время и встретится с Тимуром, поделиться тем, что я смогла узнать.
В первом же месте, где продавали одежду, нам повезло. Я довольно быстро починила старую швейную машинку, которой жена хозяина пользовалась, чтоб подгонять покупки по длине и выполнять мелкий ремонт одежды. А, поскольку из-за поломки она на работу не пришла, Ксене позволили остаться до обеда вместо неё. Мама научила её шить довольно прилично. Может надеялась, что дочка тоже станет дизайнером?
Меня хозяин наградил зависевшимися на витрине джинсами и футболкой такого противного голубого цвета, как майка деревенского тракториста. Я не кобенилась и он, довольный тем, что сплавил ненужное барахло за полезную работу, по блату отвёл меня в соседнюю лавочку, починить противопожарную систему. Оказалось, нужно было купить новый датчик, и мне было сказано явиться завтра. Так что я спокойно свалила на встречу с Тимкой, зная, что Ксеня до обеда занята общественно-полезным трудом.
Идти мне нужно было недалеко. Тимур понимал, что я могу в город и не выбраться. Но до назначенного времени оставалось ещё чуть больше часа. И я решила посмотреть на хозяйку парикмахерской.
Насвистывая, я пошла по улице. Теперь можно было не пробираться задами. В своей, пусть непрезентабельной, но всё же не тюремной одёжке, я мало чем отличалась от детишек с рабочей окраины. Даже на Ксене наркотик ещё не оставил заметных следов. Правда, когда ей нужна была доза, она сильно потела и лицо становилось бледным, сероватым. Только через пару лет приёма внешность начинает меняться. Серый оттенок кожи становится постоянным. Портятся зубы, волосы. Появляется болезненная худоба. До таких явлений, как у Гнилушки, когда любая ранка на теле воспаляется, доживают редко.
На парикмахерской болталась древняя вывеска, с девицей, ошарашеной оригинальностью собственной причёски. Время, когда она была модной, мог вспомнить, наверное, только седой старик со сморщеной зеленовато-коричневой кожей, который торчал на углу. Его лицо цветом и фактурой напоминала печёное яблоко, с которым очень любят сравнивать старческие морщины. Только, для этого случая, яблоку пришлось бы провести в холодильнике ещё с неделю.
Глаза у странного деда были слегка безумные. И он всё время щурился. Одежда настолько грязная, что первоначальный цвет определить было невозможно. Он зыркнул на меня и оживился. Начал бормотать и пританцовывать на месте, прикладывая коричневую ладонь к уху, как будто прислушиваясь, что нашёптывают ему голоса тех демонов, что устроили потасовку в его голове.
Я отвернулась и посмотрела на витрину за которой статная женщина в возрасте стригла какого-то работягу. Она повернула лицо в мою сторону и я увидела стянутую ожогом кожу.
-Где твоя сестра девочка?— услышала я за спиной мягкий мужской голос.
Я обернулась и увидела того самого старика. Он подошёл совсем близко. И практически бесшумно. Никогда бы не подумала, что голос у него такой приятный. И совершенно нормальный. А какие голоса должны быть у безумцев?
-Может он видел нас с Ксеней и подумал, что мы сёстры?— мелькнуло у меня в голове.
-Она сейчас работает в магазине одежды,— машинально ответила я.
От старика отчётливо воняло подземкой. Может он спал в коллекторах? Интересно, а морлоков он не боится? А может он сам их шпион в зоне?
-А ты пришла постричься?— дед кивнул в сторону парикмахерской.
-Нет, просто гуляю. А что?
-Вы должны быть вместе. Иначе ничего не получится.
-Чего не получится?— старик снова казался безумным.
-Съешь конфетку,— оборванец поковырялся в кармане и протянул мне леденец на палочке покрытый крошками.
Рука была грязная. Конфета подозрительная. И вообще, все тут имели шанс оказаться убийцами.
-Почему не этот чокнутый дед?— придумала я себе страшную рассказку,— может этими сластями он накормил наивных детишек, а потом отнёс к парикмахерше, которая тренировалась на них как скрыть ожоги макияжем? Вот же бред сивой кобылы!..
И всё же я покачала головой.
-У меня диабет,— придумала я тупую отмазку,— мне пора, дедушка.
И быстрым шагом, стараясь не оглядываться, пошла вдоль улицы обратно. Краем глаза я заметила, что парикмахерша не спускает глаз с меня и старика. Тот семенил следом, и мне пришлось прибавить шагу. Наконец он остановился и стал громко говорить о чём-то. Видимо, его отвлёк от моей персоны воображаемый дружок в голове.
Тимур ковырялся в машине, прикидывался неопытным автолюбителем. Я, продолжая посвистывать, пристроилась рядом на бровке.
-Эй, девочка, подай ключ, пожалуйста,— громко попросил он, поскольку мимо ковыляла старая наркоманка с целофановым мешком, полным подгнивших помидоров.
-Да я тебе, дядя и с машиной помогу, только ручку позолоти.
-А что ты можешь, детка? Я и то разобраться не могу..
-Подвинься дядя, я много не возьму. Меня отец научил в машинах разбираться.
Я нахально отодвинула Тимку от машины и полезла под капот. Он нагнулся за мной следом. Тётка, уставившаяся на нашу возню, быстро офигела от моей подкованности и, приболев башкой от обилия незнакомых терминов, поплелась дальше по своим делам.
Как только улица опустела, мы оставили в покое совершенно здоровый механизм и устроились в салоне. Я, на всякий пожарный, улеглась на заднее сиденье и быстро пересказывала Тимуру происшедшее за сутки.
-В общем у меня трое подозреваемых — Вдова, парикмахерша и двинутый старичок,— подытожила я,— если есть возможность наведи справки про всех.
-Справки навести я могу только про парикмахершу, хоть сейчас прямо. А всех остальных, прости, я не знаю. Ни имён, ни чипданных. Картотека наркоманов у нас неполная. Сначала, когда, от страха перед вирусом, начался полный беспредел с законом, никто даже не думал вести записи по вывезенным за территорию города и лишённым гражданских прав. Только когда начали ставить чипы и привели в порядок новое законодательство, нарушители стали попадать в официальные данные. А Вдова, судя по всему, чипа вообще не получала.
-А старичок?— я на минуту задумалась и обратилась к Сильверу.
То задание, которое я ему дала давным давно — считывать чипы всех, с кем я общалась, он выполнял. Только пока мне как-то не приходилось воспользоваться этим.
-Был ли чип у психа с торговой улицы?
-Нет,— Сильвер ответил так быстро, как будто ждал вопроса,— про Вдову я мог сказать тебе тоже самое. Ты не спрашивала.
-Ладно, узнай пока что можешь,— попросила я Тиму, но он уже подключился к системе. Машина была служебная и комп в ней был напрямую завязан с закрытой системой полиции.
-Ты не поверишь,— сказал он, оторвавшись наконец от монитора.
Прошло минут десять и я уже успела уесть тормозок, который мне привёз мой "куратор" и соскучиться от болтания ногой в воздухе.
-Я доверчивая,— соврать мне не проблема, тем более пошутить на тему.
-Ты только послушай.. Ольга Николаевна Лещинская — старший научный сотрудник той самой лаборатории, про которую ты говорила. Работала под началом доктора наук Павла Сергеевича Лещинского, её мужа. После нападения на лабораторию он числится без вести пропавшим. Она долгое время находилась в больнице. Получила права гражданки, унаследовала парикмахерскую сестры, которая умерла от заражения вирусом, находясь в туристической поездке. Дочери близнецы считаются погибшими вследствие эксперимента. Якобы не довезли до больницы. Но там история не подтверждённая. И вообще, с этим эксперементом дело тёмное. Мать правда особо не спрашивали. Не до того было. Отец исчез. Документы похищены или уничтожены при нападении.
-Ничего себе,— только и сказала я,— это что же получается, Вдова может быть одной из дочерей парикмахерши и обе могут быть подозреваемыми в убийствах. Интересно, знает ли каждая из них, что другая жива? Связаны ли?
-Если знают, то у них нет мотива убивать. С какого бодуна, находясь в покое столько лет, они бы вдруг занялись убийствами? Для такого события толчок нужен. Но дочерей при этом она должна считать мёртвыми. Для неё это единственный фактор стресса на фоне известной нам картины убийств. А Вдова с чего бы мозгами двинулась, вообще не ясно. По твоему рассказу не скажешь, что она слишком сентементальна.
