Найти себя. Седой

Зазвенели удары колокола, перекрываемые короткими пронзительными гудками, и послышался шум приближающейся парки. Большинство людей потянулось на перрон, и Виктор аккуратно затесавшись между ними, двинулся посмотреть на прибытие поезда. На платформе ощущалась неповторимая вокзальная атмосфера из смеси влаги, угольного дыма, запахов перегретого железа, мазута и масла. Эту атмосферу подчеркивала какофония самых разнообразных звуков с еле уловимым эхом, растворяющемся в общем несмолкающем ни на секунду шуме. Громадный локомотив с носом ледокола, постукивая колесными парами на стыках рельсов, медленно вползал под стеклянную крышу вокзала и тянул за собой длинную вереницу вагонов. В конце пути его уже ожидал взведенный пневматический отбойник в виде двух спаренных исполинских цилиндров, густо усеянных заклепками, и с датчиками давления размером с добрую кастрюлю. Паровоз уперся буферами в далеко выставленные поршни отбойника, вмял их внутрь цилиндров, залязгал железом и нехотя остановился, шумно выпуская излишки пара. На минуту все вокруг заволокло плотным искусственным туманом.

Сомов воспользовался моментом и двинулся по платформе вдоль поезда, с любопытством озираясь по сторонам и не забывая время от времени оглядываться. Огромный локомотив высотой чуть ли не с двухэтажный дом почти весь скрывался в облаках пара, а сверху из маленьких окошек без стекол высовывались машинист и кочегары. На их лицах черных от въевшейся намертво угольной пыли светились неестественно белозубые улыбки. Рабочие здесь еще не слышали ни об охране труда, ни о правилах техники безопасности и поэтому были вполне довольны своей работой и жизнью. За паровозом шел закопченный тендер с углем, а за ним цельнометаллический почтовый прицеп. Дальше начинались шикарные пассажирские вагоны, которые, несмотря на огромный размер, выглядели, словно игрушечные настолько ювелирно они были сработаны. Высокие и длинные, насыщенного шоколадного цвета, прошитые рядами заклепок, с большими окнами и многочисленными дверями они играли на свету яркой лакировкой и блестели начищенными медными деталями. Меди было много: оконные рамы, дверные ручки и поручни, прямоугольные узоры по всему борту, а в центре рельефный герб и такая же рельефная надпись: "Имперская железная дорога". Повсюду уже хлопали двери вагонов, и все больше и больше людей выходило на перрон. На нем становилось тесно и многолюдно. Перрон был не слишком широким и казался еще более узким от того, что был разделен надвое гранеными железными столбами, которые поддерживали стеклянную крышу. На этих столбах через одинаковые интервалы висели двусторонние круглые часы с желтыми циферблатами и черными острыми стрелками похожими на усики. Перрон был хорошо освещен, поскольку кроме солнечных лучей, проникающих сквозь прозрачную крышу, работали и магические светильники, расположенные в два ряда над каждой платформой. Светильники были упрятаны в чашеобразные медные отражатели и покачивались вразнобой на длинных цепях, подвешенных к потолку. В центре перрона возле сигнального колокола Виктор наткнулся на толстого дежурного работника вокзала в форменном френче из сукна цвета маренго. Одежда служащего сверкала металлическими пуговицами и гербом на бляхе ремня, а на голове у него отсвечивала глянцем каскетка из укрепленной кожи, усиленная металлической отделкой и еще не утратившая сходства со шлемом. Сомов на секунду замер, но ни гогглов, ни оружия у служащего не наблюдалось, и Виктор прошел мимо него, уже не напрягаясь.

Навстречу, теряясь в клубах пара и дыма, чинно вышагивали важные пассажиры, прибывшие первым классом. За богатыми пассажирами петляли между столбами красные от натуги, и потные носильщики в серых брезентовых фартуках с медными номерными бляхами на груди. Носильщики катили скрипучие тележки, на которых громоздился разнообразный багаж: сундуки, баулы и дорогие чемоданы из черной или коричневой кожи, отделанные медными полосками и уголками.

Сомову казалось, что все господа в гогглах смотрят исключительно на него и поэтому он старательно сохранял невозмутимый вид, а вместе с тем внимательно прислушивался к чужим разговорам. Так он добрался до середины состава. Здесь стеклянная крыша заканчивалась, а платформа ступеньками уходила вниз и дальше простиралась на одном уровне с землей. Кроме того, изменились и сами вагоны. Они утратили яркую лакировку, стали дощатыми, а многочисленные двери исчезли и остались только по краям вагона на переходных площадках. Около вагонов толкался простой люд с сумками, мешками и тюками перевязанными веревками. На высокой платформе широко расставив ноги стоял стражник с мечом на боку и выборочно пропускал пассажиров простого класса на вокзал.

— Разворачивай обратно! — властно покрикивал он слишком плохо одетых простолюдинов, — Для вас есть отдельный выход в город. Разворачивай, я сказал!

Когда сурового стражника накрыло облаком дыма, Виктор незаметно проскользнул мимо него и спустился на участок платформы, предназначенный для обычных граждан. Здесь было не слишком комфортно. Народ нещадно толкался и громко ругался. Повсюду витал тяжелый дух давно немытых тел, который смешивался с резким запахом чеснока, лука, несвежей пищи и перегара. Сомов поморщился — в подобной атмосфере ему предстояло ехать долгие шесть дней и то при условии, что ему удастся наскрести денег на дешевый билет. О билете первого класса, учитывая его цену, не стоило даже и не мечтать. В конце состава были прицеплены два багажных вагона, и Виктор заинтересовано подошел к ним ближе. Он скрупулезно осмотрел переходные площадки, скобы, ведущие на крышу, и даже заглянул под вагон, где приметил неплохое место на раме между колес. Это был его последний и самый опасный вариант уехать на поезде, если денег на билет он совсем не найдет.

В конце перрона круто поднимался вверх пешеходный мост через железнодорожные пути из решетчатых металлических конструкций, по которому пассажиры простого класса перебирались в город. На этом мосту Сомов задержался, и сердце его болезненно сжалось. Всего несколько дней назад именно здесь они стояли вместе с Моной в обнимку, наслаждались жизнью и беззаботно смотрели, как поезда отправляются в путь. Беглец отогнал терзающие его душу воспоминания и заставил себя думать только о деле. С высоты открывался отличный вид, и Виктор еще раз внимательно осмотрел вокзал и прилегающую к нему территорию. Пара железнодорожных путей выходила с вокзала, разветвлялась и образовывала зону депо, где отстаивались локомотивы, пассажирские и товарные вагоны и прочий подвижной состав. Было хорошо видно, как там вокруг вагонов копошатся фигурки железнодорожных рабочих. Депо было отгорожено кирпичным забором от пустыря, на котором раскинулся шумный блошиный рынок. Спустя несколько минут, удовлетворившись осмотром, беглец спустился с моста, выходящего прямо на малую площадь, забитую телегами и повернул в сторону рынка. Может быть, здесь получится выгодно продать гогглы, плащ и ненужные пять жилетов, размышлял Виктор, пробираясь сквозь толпу. Но к его разочарованию оказалось, что люди на блошином рынке были озабочены схожей проблемой и не покупали, а сами старались избавиться от сваленной в кучи старой одежды побитой молью и кишащей паразитами. Хорошей цены за вещи Сомова никто не давал, и он остановился, не зная, что делать дальше.

— Купите букетик, господин, — отвлек его от раздумий тонкий девичий голос.

Совсем еще юная и очень худая цветочница с босыми ногами и корзинкой полевых цветов в руках умоляюще смотрела на Виктора большими грустными глазами. Не задумываясь, он вытряхнул из кошелька последнюю оставшуюся монетку.

— Все что есть, красавица, — словно извиняясь, произнес Сомов и протянул ее девушке.

Цветочница несколько растерянно посмотрела на монету, а затем на свою корзинку и выбрала одинокий василек.

— Спасибо, — улыбнулся Виктор, вставляя цветок в петлицу плаща.

— Испытайте удачу, благородный господин, — неожиданно предложил Сомову гнусавый мужик с хитрыми наглыми глазами, — Уверен, что вам повезет.

Мужик сидел на корточках перед картонкой и ловко гонял по ней шарик тремя швейными наперстками. Вокруг наперсточника толпились зеваки, но делать ставки никто не торопился.

— Извини, приятель, — усмехнулся Виктор, — Как видишь, я поиздержался, и денег у меня нет.

— Поставьте гогглы на кон, — тут же предложил бойкий жулик, — Угадаете, где шарик выиграете золотой. Только, чур, в гогглах не подсматривать.

Похоже, бутафорские гогглы беглеца приняли за настоящие и даже оценили в одну золотую монету. Но за эту цену их не покупали, а лишь предлагали поставить на кон в игре, которая являлась не чем иным, как надувательством, о чем Сомов был прекрасно осведомлен. Однако понаблюдав пару минут за действиями наперсточника и каждый раз угадывая, где находился шарик, Виктор вдруг засомневался. Может быть, местные жулики были не настолько хитрыми как на земле?

— У тебя есть золотой? — спросил он, окидывая взглядом непрезентабельную внешность плутоватого мужика, — С такой— то немытой рожей?

— Обижаете, уважаемый, — улыбнулся наперсточник.

По его пальцам прокатилась золотая монета и исчезла в грязном кулаке. Вид этой монеты окончательно соблазнил Сомова.

— А давай, — азартно сказал он и придвинулся ближе к импровизированному игровому столу.

— Не делайте этого, господин, — услышал он за спиной голос цветочницы.

Но на девушку шикнули и оттерли в сторону какие-то серые личности, а жулик уже начал свою присказку.

— Два пустых холостых, один полный золотой, — скороговоркой забубнил он, быстро перемещая колпачки по картонке, — выбирай себе любой.

Сомов четко отследил шарик, который после всех манипуляций оказался посередине и уверенно указал на него пальцем. Но когда наперсток перевернули, шарика там не оказалось.

— Э-э, парень, — до Виктора наконец-то дошло, что его развели как последнего лоха, и он не на шутку рассердился, — Нечестная игра. Но со мной этот номер у тебя не пройдет.

— Давай сюда гогглы, — жулик больше не улыбался и требовательно протягивал руку, — Проиграл — отдавай!

Со всех сторон Сомова обступили невесть откуда появившиеся крепкие мужики, не давая проходу, а один из них бородатый с рваной губой показал из-под полы нож и угрожающе прошипел:

— Не рыпайся, благородный, и гони гогглы, раз проиграл.

— Ага, — прохрипел Виктор, моментально наливаясь злобой и злясь в первую очередь на самого себя, — Сейчас дам!

Ножик достали, чтобы попугать и Сомов отчетливо это понимал. У него уже имелся опыт в подобных делах, а кроме того ему сейчас было что противопоставить ножу. Он медленно поднял руки вверх, будто бы снимая гогглы, а затем резко рванул меч из потайных ножен.

И после этого вся его стелс-миссия полетела ко всем чертям.

Завизжали бабы, послышались крики "Убивают!" и призывы "Стража!", а где-то совсем рядом затрещали трещотки, и жулики вмиг бросились врассыпную. Не прошло и пяти секунд, как вокруг Виктора никого не осталось, а сам он оказался в одиночестве со свирепым лицом и обнаженным клинком в руке. К месту происшествия уже спешили стражники, распихивая людей бронированными локтями и ножнами мечей. Сомов кляня себя за глупость, запоздало убрал свой клинок за спину и попытался незаметно улизнуть.

— Гражданин, остановитесь! — донеслось ему вслед, а затем гораздо громче и требовательнее: — Именем короля, стоять!

"Только преступник будет убегать" — мелькнула в голове фраза из игры, и тут же вспомнилось ее продолжение: "Только дурак будет останавливаться". И Виктор побежал. За его спиной с новой силой зазвучала трель сигнальной трещотки и залязгали доспехами стражники, пустившиеся в погоню. Народ вокруг орал на все голоса, то ли поддерживая беглеца, то ли помогая стражникам и указывая его местоположение. Сомов тараном прошелся между торговых рядов, бесцеремонно расталкивая замешкавшихся на его пути прохожих, и выскочил к стене, отделяющей рынок от депо. Не останавливаясь, с ходу подпрыгнул, оттолкнувшись от ящиков с чьим-то барахлом, ухватился за край забора, подтянулся и два счета оказался на нем сверху. Забор был сложен в два кирпича, и на нем вполне можно было стоять. С другой стороны ограды плотными рядами стояли вагоны, тянулись длинные металлические конструкции и извивались ржавые трубы, соединенные с черными котлами, баками и цистернами в единую систему. Здесь было тесно, запутано, повсюду валил пар и дым и лучшего места, чтобы уйти от погони было не найти. Но сбежать через депо Виктору не позволили. Почти вдоль всей ограды трудились рабочие с лопатами и кирками, укладывая рельсы. Рабочими командовал служащий вокзала в форменной одежде, который, конечно, слышал трещотки стражников и как только беглец появился на стене, то сразу же закричал:

— А ну-ка, парни, хватайте негодяя! Помогите нашей доблестной страже.

Ближайшие рабочие послушно подняли свои инструменты и потянулись к Сомову. Вот тебе и пролетарии всех стран соединяйтесь.

— Козлы! — крикнул им Виктор и побежал по забору.

Когда ограждение кончилось, Сомов спрыгнул на землю и свернул обратно к пешеходному мосту, ведущему на вокзал. Была надежда, что на вокзале можно будет раствориться в толпе пассажиров. Но на середине моста он увидел, что с другой стороны по лестнице поднимается стражник, который в свою очередь тоже заметил беглеца и бешено закрутил трещоткой, подавая сигнал и призывая на помощь своих товарищей. Виктор повернул было назад, но там уже подбегали стражники с рынка. Тогда он не задумываясь перешагнул невысокое ограждение моста и спрыгнул на крышу поезда. Оглянулся, увидел, что со стороны депо спешат работяги, ведомые своим неугомонным начальником, и побежал к голове поезда. Виктор легко перепрыгивал с вагона на вагон и скоро достиг тендера перед паровозом, где на мгновение растерялся. Беглец понятия не имел, как теперь слезть. Он посмотрел с края крыши вниз. Вагон был слишком высоким, а каменная платформа слишком жесткой для того чтобы прыгать без риска поломать себе ноги. Сомов выдохнул, в три шага разбежался и прыгнул на светильник. Ухватился за цепь, сполз по ней до медного отражателя и повис на нем, сильно раскачиваясь, а затем неожиданно с треском полетел вниз. Охнул, отбив себе ноги, отбросил в сторону оторванный отражатель и огляделся. На него со всех сторон испугано косились пассажиры, а над их головами уже виднелись приближающиеся и колышущиеся перья на шлемах стражников. Звук трещоток усиливался и Сомов помчался в центральный холл вокзала. На его пути какой-то неразумный служащий железнодорожного вокзала без оружия попытался задержать беглеца и расставил руки в стороны. Виктор снес его, походя, одним ударом ноги в грудь и почти не замедлил движения. В холле оказалось намного меньше людей, чем рассчитывал Сомов и о том, чтобы спрятаться среди них не могло быть и речи. А на выходе из вокзала для беглеца была приготовлена грамотная засада. Во всех трех арках перекрывая путь, стояли стражники с мечами наголо, и капитан стражи в гогглах. Сомов, не сбавляя скорости, понесся по полупустому холлу прямо на стражу. А когда капитан стражи поднял меч, готовясь к удару, Виктор резко свернул в угол здания, закрыл лицо локтями и со всего маху врезался в окно рядом с билетными кассами. Раздался треск ломаемой рамы, зазвенели выбитые стекла, и он выкатился на привокзальную площадь, рассыпая вокруг себя щепки и град стеклянных осколков. Не обращая внимания на порезы, Сомов вскочил и рванул дальше. Он летел мимо зданий, тесно застроенных по краю площади и лихорадочно высматривал закоулок, куда бы можно было свернуть. Сзади наседали и матерились спохватившиеся стражники во главе с капитаном, а впереди из-за угла показалась еще одна группа людей в доспехах, привлеченная звуками трещоток. Беглеца взяли в клещи. Деваться было практически некуда, и Виктор нацелился на один из балконов, относительно низко нависающих над дорогой. Ну, выручай цирковая подготовка! Беглец изо всех сил подпрыгнул вверх, чудом зацепился за металлические прутья конструкции и быстро вскарабкался на эту выступающую часть дома в тот момент, когда к нему подбежали стражники. Прыгать следом они даже и пытаться не стали. Не с их ростом и умением выполнять подобные трюки. Но стража попробовала достать Сомова мечами, а потом заколотила в двери дома, требуя их впустить. Виктор не стал задерживаться и через незапертую балконную дверь проник внутрь здания. Он пронесся ураганом сквозь покои, пугая прислугу и домочадцев, вылетел из дома с другой стороны, миновал маленький садик и через калитку выскочил на узкую кривую улочку. Здесь не было ни прохожих, ни стражи, но звуки трещоток казалось, раздавались со всех сторон. Виктор заметался, совершенно не понимая, в какую сторону ему теперь бежать. Он тяжело и хрипло дышал, а силы у него были на исходе. И тут его взгляд упал на колодец, прижавшийся к стене здания. Невысокое сооружение больше походило на дыру в мостовой, огороженную полукольцом из камня и накрытую дубовой крышкой. Сомов оглянулся — не видит ли кто его, согнулся, быстро протиснулся в узкое отверстие и повис внутри колодца, держась пальцами за его край. Интересно долго ли я так смогу провисеть, успел подумать Виктор, прежде чем его пальцы соскользнули, и он полетел вниз.