Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

Науми проглотила ком и стряхнула слезинки. Ведь настоящие кошки не плачут, а принцессы — тем более.

— Ну... Профессиональный лекарь Алесса Залесская. Пап, не ругайся, пожалуйста. Когда ты сердишься, я болею, — она и в детстве так говорила, нашкодив.

Отец, продолжая хмуриться, отложил трубку на завалинку и похлопал по колену.

— Поди сюда, дочь..

— Отшлёпаешь?

— Поздно тебя шлёпать, — Венимир усадил взрослое чадушко на колени, как в старые добрые времена, и Алесса прижалась лбом к колючему подбородку. — Кто они?

— Люди как люди. Пап, я позже вам всё расскажу, не сейчас.

— Ты их любишь?

— Они неплохие в общем-то, но я не хочу быть на них похожей. Слишком многого они от меня требуют, а я хочу быть просто лекарем Алессой из Вилейки.

— Ну, тогда ответь мне, лекарь из Вилейки, какого лешего Вилль не у нас с мамой твою руку просил?!

— Ой... Он её вообще ни у кого пока не просил. Так получилось.

* * *

Во дворец вернулись тем же вечером. Вилль искренне радовался за невесту, но у самого настроение оставляло желать лучшего.

Аватары впервые меняют ипостась в раннем детстве под надзором старших и хорошо подготовленные к трансформации. Эльф и волк неразделимы, один не подчиняет другого, как это происходит у человеческих метаморфов. Они растут и развиваются вместе, не два "я" в общем теле, а одно на обе испостаси.

Брат перекинулся взрослым, и это уже большой риск, ведь волк тоже вырос отдельной самостоятельной личностью. Вилль считал, что трансформация произошла по инициативе Дана-эльфа, но, увы, и тут не повезло. Зверь полностью подчинил свою вторую половину. Перстень с рубином — не кольцо аватар, да и не настолько брат глуп, чтобы назвать Тай-Линн взбалмошную принцесску, однако волк смотрел глазами, а не умом. Когда Ирэн надела кольцо, он вырвался на свободу с единственной целью — защитить Избранницу от любой опасности. А в благодарность получил от неё по морде. Дан-эльф воспитывался в человеческой семье и привык к их склокам и вольностям по отношению к любимым, но волк развивался сам по себе, в нём жила память предков, которая подсказывала: так Тай-Линн не должна поступать. Жестоко обманутый и преданный самым близким на свете существом, зверь убежал, потеряв смысл всей жизни. Потому и к магам попался так глупо.

То, что Ирэн нашла его, и им удалось вырваться из плена, конечно, обнадёживает, но... Сейчас волк — это только волк, злой и с отличной памятью.

— Надежда жива, пока живёт вера в неё, — Симка опять не пожелал возвращаться, сославшись на какие-то неоконченные дела, портить настроение Тай-Линн было подло, и Вилль рассуждал наедине с собой в своей комнате. — Войди, Флёна!

Служанка заученно отвесила поясной поклон.

— Господин Винтерфелл, у задних ворот женщина по имени Веррея дожидается. Она сегодня уже дважды приходила, да вас всё не было.

Что такого должно было случиться, раз демоница не побоялась прийти ко дворцу, охраняемому миелл-тьяррами? Да, она жила здесь осенью, но вряд ли молодые лесные псы запомнили её настолько хорошо.

Вилль набросил мундир и, подумав, сунул за голенища клинки, подаренные Тай-Линн. В ночной Равенне они предпочтительней Тай-Кхаэ"лисс.

Веррея прогуливалась по мостовой, держась в отдалении от ограды, ощетинившейся разумным шиповником, и часовых. Демоница махнула рукой, приглашая пройтись вместе с ней, и внезапно Вилль понял, что не против её общества.

— Сегодня ты иначе меня чувствуешь, ушастик, — красноволосая взяла его под руку, уводя с площади. — Ай-ай, ты чем-то всерьёз обеспокоен. Полечить твою сущность?

— Сам справлюсь. Я думал, ты на сегодня уедешь из города, ведь целый день во все колокола звонили.

Веррея мечтательно склонила голову к плечу.

— Мне нравится колокольный звон. Очень красиво, если звонарь знает своё дело. Я же демоница, а не бесноватая.

Аватар особой разницы не видел, но, значит, она есть.

— Неужели и в божий храм войдёшь?

— А ты вспомни-ка, где меня призвал колдунишка, — в храме. Но если помещение освятит глубоко верующий, то в него мне путь заказан, на моё счастье и на вашу беду, таких людей немного. Мне нравятся храмы, они красивые, особенно, церковь Эмиля Экзорциста. Всё смотрю на фрески с Эмилем, отдавшим святую сущность Бездне в обмен на сущности грешников, и каждый раз открываю что-то новое.

— Знал бы жрец, кто в ящик для пожертвований монетки кладёт, — фыркнул парень и спохватился. — Так зачем ты меня искала?

— Мне велели передать послание: ты должен лучше беречь свою Тай-Линн.

— А то я сам не знаю... Кто велел это передать?

— Тот, кого вы называете Цирюльником.

— Что?! — аватар остановился, разворачивая демоницу к себе лицом. — И ты его отпустила?!

— Это он меня отпустил, — Веррея понизила голос. — А теперь следит, как я выполняю его поручение.

— Где он?

Красноволосая скосила глаза влево и наверх. Там, за бельведером Военного музея колыхалась неясная тень, серая на фоне серого же неба.

— Он не чувствует эмоции так, как я, но слышит биение твоего сердца. Не дай ему услышать твой страх.

— Не дождётся, — сильные крылья шипами вспороли воздух.

Раунд второй.

Вилль знал, что не сможет убить Цирюльника насовсем, пока филактерия не уничтожена, но взять реванш — вопрос чести.

Аватар опустился на черепичный скат, пристально глядя на противника в тщетной попытке запомнить, а тот будто на холст позировал, картинно выставив вперёд украденную трость и правую ногу в лаковом щегольском сапоге. Броский гордон, расшитый золотой нитью, инкрустированная самоцветами пряжка ремня, чёрный плащ с багряным подбоем — одежда прямо-таки кричала о состоятельности владельца, а вот лицо... Волосы точно тёмные. Глаза, вроде, светлые, а, может, от снега бликуют. Нос тонкий с горбинкой... да нет же, крупный, почти как у горцев. Тьфу ты! Глаз видит, но зацепиться не может.

— Я знал, что это ничтожество выдаст меня, ибо всякая тварь страшится своего Бога! — пафосно выдал Цирюльник. Похоже, демоническая сущность всё-таки покусала мозги носителя. Ну не может нормальный человек так выражаться. — А ты боишься меня?

— Ещё чего. Что тебе нужно от Алессы?

— Только сердце. Я. Буду править. Всем этим, — лич широко раскинул руки.

Здание музея словно выросло, возвысилось над столицей, оставив далеко внизу дома, церкви и дворец. Вызревающий месяц, прорвав полотнище облаков, озарил чудовище со спины. Цирюльник не отбрасывал тени... но вдруг она появилась, чёрной птицей вылетела из-под ног и, описав полукруг против света, обрушилась на город.

Тьма поглотила крохотные, как будто игрушечные крыши, а тень всё росла; перевалив через стену, накрыла пригород, и, ненасытная, поползла дальше. Кричали люди, выли собаки, испуганно ржали бьющиеся в упряжи лошади — безумие и хаос, вызванные желанием демона всего лишь произвести впечатление.

...Красноволосая женщина сжала виски и тоненько заскулила, упав на колени: она чувствовала ужас целого города, слышала, как мёртвые скребутся в своих гробах, видела обращённые кверху морды вурдалаков. И её эмоции передались кровному побратиму...

"Что происходит?!" — ворвалась в сознание взволнованная Алесса.

"Это просто морок", — напомнил себе гвардеец и атаковал.

Удар был хорош, но в последний момент Цирюльник откинул корпус назад, пропустив клинок над грудью. Второй высек искры из набалдашника трости, стальной львиной головы под позолотой. На мгновение потемнело в глазах, и лич ухмыльнулся уже с полукруглой крыши бельведера.

Тучи вновь закрыли луну, погрузив город в обычную зимнюю дымку. Из-за крыш выглядывали высокие дворцовые башни, трепеща на ветру грифоньими стягами.

— Что ж, давай поиграем, щенок, — и Цирюльник, расправив плащ, ухнул вниз. Вилль, не раздумывая, — за ним.

Два пятна неслись над городом, то сплетаясь в чёрно-белый клубок, то разлетаясь далеко друг от друга. Аватар бил наверняка, Цирюльник даже не обнажил шпагу. Только забавлялся, нанося болезненные, но, в целом, безобидные удары по рёбрам. Все бока покрылись синяками, а Вилль и царапины на личе не оставил, и, похоже, тварь не догадывалась о губительной для неё гравировке, принимая "мёртвое" золото за обычное.

Небо — аватарья стихия — сейчас играло в пользу более маневренного Цирюльника с его туманными крыльями. Заметив внизу пирамидальный купол, Вилль перехватил кинжалы одной рукой и, сцапав второй чёрный плащ, вошёл в штопор.

Они вломились в храм, протаранив витраж барабана. Надежда, что божью обитель освящал глубоко верующий, разлетелись осколками битого стекла. Под сводом закружились вспугнутые голуби, заполняя пространство собой и отражающимся эхом гомона.

— От чего я должен её уберечь?! — заложив крутую параболу, аватар на полной скорости ударил в колокол спиной лича, хотя Веррея вряд ли осталась бы довольна звонарями. Гул растёкся по храму, ещё пуще баламутя птиц.

— От хозяина! — тычок набалдашником в лицо отбросил Вилля назад. Вот теперь монстр понял, что недооценил противника, в глазах непонятного цвета мелькнуло удивление.

— Кто он?!

Этого слуга не мог выдать и зашипел в бессильной ярости. Продолжать борьбу, в которой тебя хотят убить, а ты — нет, тоже было пустой тратой сил и времени.

Воздух потемнел и сгустился вокруг аватара сотней оскаленных черепов, отсекая киворий с алтарём, голубей, образа и Цирюльника; запах елея и свечного чада перебила трупная вонь. Призрачные руки пронзали плоть, сжимая сердце когтистыми пальцами, по капле выдавливая из него уверенность в победе. Мышцы сковал страх, неуправляемый и абсолютный, как и в прошлый раз.

"У тебя вкусная кровь, такая сытная и горячая. Не сопротивляйся, и будет почти не больно. Я не стану убивать тебя, эльфийский щенок, только немного полакомлюсь", — шептали отсутствующими губами безъязыкие головы тех, кого убил Цирюльник.

Крылья едва держали. Руки ослабели настолько, что один клинок выскользнул, брякнув о ковровую дорожку, ведущую к изваянию Иллиатара за алтарём.

Нет смысла бороться, упырь всё равно возьмёт, чего хочет. Лишь несколько минут потерпеть, и всё закончится, а там Леська согреет поцелуями задеревеневшую шею. Появится новая ранка — одной меньше, одной больше, какая разница? Вилль представил себя в постели под тёплым одеялом, и Тай-Линн суетится вокруг. И ещё топочет кто-то маленький и шустрый, мешает отдыхать...

В своём видении гвардеец поднялся совершенно здоровым, чтобы подхватить на руки светловолосого мальчишку с синими глазами его матери.

Эту картинку послала Веррея, но она сбудется. Обязательно!

"Лесь?!"

"Убей его, убей! Вилль, я люблю тебя!"

Шеи коснулось влажное и острое. Но клинок, выполненный лучшим оружейником Империи, оказался острее. Надсадный вой заложил уши, не человеческий и не звериный. Задыхаясь от нехватки воздуха, аватар выпустил рукоять. Она торчала из груди монстра, жаль, справа. Проклятье, не в сердце!

— О-о, у щенка прорезались зубки? — держа аватара за горло, Цирюльник с усилием вытащил нож из дымящейся раны и отшвырнул прочь. Резкое движение — и сочный хруст за спиной, в лопатку словно спицу вонзили. Вилль упал вниз, путаясь то ли в храмовой пелене, то ли в хоругви.

Только лёжа на полу перед алтарём он понял, что "пелена", накрывшая его сверху — собственное сломанное крыло. Уй, бо-ольно!

Цирюльник удрал, пробив второй витраж, и под куполом гулял сквозняк, тревожа колокол. Самое позднее, к завтрашнему вечеру крыло заживёт, но сейчас о погоне речи нет.

— K"hatt"she! (1) — не выплеснутая ярость распирала изнутри. Аватар впился пальцами в пол и рванул растопыренной пятернёй ковёр вместе с медными плитами покрытия; зашипел, затряс кистью, разбрызгивая на алтарь алые капли. Только когти напрасно содрал, идиот.

— Пресветлая, чтоб тебя! — богохульник треснул себя по губам и, старчески кряхтя, поднялся на ноги. — Ну что тебе стоило сделать крылья прочнее, Богиня?! Хмм...

Внимание привлёк некий предмет, длинный и тонкий. Аватар взял его подмышку и пошёл подбирать кинжалы, стараясь не обращать внимания на ломоту в спине. Из-под лавки, поставленной у стены для удобства немощных, выполз жрец, лязгая зубами и безостановочно творя святые знамения.

Сунув клинки в голенища, Вилль смущённо огляделся. Золочёный аналой сворочен набок, слетевший с него образ Елизара плещется в водосвятной купели; ковёр придётся зашивать, борозды в полу обличительно сверкают: алтарь выглядит так, будто на нём кого-то прирезали. Вверху бушуют десятки божьих птиц, усеивая храм не только благодатью да белыми перьями.

Гвардеец выгреб из кармана всё, что было, и вежливо ссыпал в ящик с пожертвованиями.

— С праздником вас, отче!

Жрец обмахал треуглом и его.

Аватар крался ко дворцу тёмными проулками, дабы не смущать помятым видом горожан, отходящих от пережитого ужаса. Верреи на месте уже не было, зато Алесса вышагивала перед задними воротами туда и обратно. Увидев Вилля, бросилась к нему и вкатила такой поцелуй, что у гвардейца снова закружилась голова и перехватило дыхание, а часовые засвистели.

— Ты ранен?! — выпустив из объятий размякшего в кисель парня, девушка встревожено посмотрела на измазанную ладонь.

— До свадьбы заживёт. Прости, дорогая, упыря в подарок я тебе опять не приволок, но трофей добыл! — аватар стукнул о мостовую отвоёванной тростью.

* * *

Тьма пришла внезапно. Слизнула месяц, погасила фонари на улицах, задула свечи, прокравшись в дома, и завладела всем городом.

Белокосая девушка не видела этого, но чувствовала так, как чувствуют только провидцы — за несколько ударов сердца до того, как всё случилось. Потом туманная комната с размытыми пятнами мебели, к которой привыкла слепнущая предсказательница, утонула во мраке. На первом этаже особняка завизжала молодая служанка, пожилая нянюшка громко охнула, что-то упало и разбилось, спровоцировав новый всплеск воплей. Грохнула дверь; вбежавший конюх заговорил с мажордомом, но подробностей Видана Хрусталь не слышала, уходя за грань реальности. Придерживаясь за стену, она легла на пол. Началось.

...Яркий свет слепит давно отвыкшие глаза. Исходит он от великолепного многоярусного паникадила. Повсюду золото, белые да красочные эмали. Видана уж и не помнила блистательную роскошь храмов, и теперь наслаждалась ею хотя бы понарошку. Идёт богослужение. Жрец в праздничном облачении читает нараспев, хор приготовился вступить...