— Хорошо.
На этот раз они не пошли прямо, а свернули налево в одном из переулков. Людей здесь не было вообще, поэтому можно было не беспокоиться о слежке. После ещё нескольких поворотов впереди показалась оживлённая улица. Фелмор обернулся и лишь коротко кивнул, после чего двинулся дальше. Миллстоун выждал примерно полминуты, и вслед за ним вышел из переулка. Сразу поймав здоровяка глазами, он медленно двинулся за ним, попутно прикидывая, кто может его преследовать. Но всё было чисто — никто не проявлял интереса. В какой-то момент Миллстоуну показалось, что за здоровяком следует невысокий человек в чёрной шляпе с широкими полями, но когда Фелмор ненадолго остановился около лотка с водой, тот без остановок прошёл вперёд и вскоре скрылся из вида. Возможно, новый знакомый Миллстоуна переоценивал внимание, которое ему будут уделять его оппоненты, но на пути до церкви ничего необычного замечено не было.
Само здание наглядно отражало хорошее отношение лидеров общины к религии. Церковь была выполнена скромно, но добротно — кирпичи, из которых она была выложена, хоть и использовались вторично, сама кладка была ровной и аккуратной. А сверху, как и полагалось, находился небольшой купол, что можно было считать роскошью, если учесть, что дело происходило на диких территориях.
Фелмор замедлился, огляделся, возможно, для того, чтобы убедиться, что Миллстоун не потерял его из вида, и только после этого вошёл внутрь. Джон с напарниками остановились ненадолго, чтобы покурить, а заодно посмотреть, не войдёт ли кто следом за здоровяком. Но всё по-прежнему было тихо. Выбросив окурки в урну, сделанную из старого ведра, офицеры направились внутрь.
Храм встречал приятной прохладой. После яркого солнца он в первый момент показался чересчур мрачным, но этот эффект постепенно проходил. Эхо от шагов по каменному полу разносилось по большому залу, усиливая ощущение простора.
В своих расследованиях Миллстоун редко имел дело со служителями церкви, но даже этого опыта было достаточно, чтобы понять, что к ним нужен особый подход. А здесь это было актуальнее в несколько раз, во-первых, потому что он не мог работать официально, ну а во-вторых, потому что здесь религию почитали, пожалуй, даже больше, чем в федерации. Это, кстати, было неплохо для последней, если рассматривать возможность присоединения Бонека.
В церкви было пусто. Ни прихожан, ни кого-либо из служителей. Миллстоун прошёлся, нарочно стараясь издавать своими шагами больше шума, чтобы привлечь внимание. Наконец в зале появился полноватый мужчина с густыми чёрными волосами с проседью. Взгляд его был спокойным и уверенным. Он осуждающе посмотрел на Джона, когда увидел у того за поясом пистолет, но, тем не менее, ничего не сказал, очевидно, потому, что здесь это было вполне нормальным явлением.
— Я могу чем-то вам помочь, господа? — тихо сказал он, подойдя.
— Да, святой отец, — уверенно кивнул Миллстоун, — сегодня утром в нескольких кварталах отсюда я повстречал молодого послушника. У нас завязался интересный разговор, но он торопился, и мы не смогли его закончить. Он пригласил меня сюда, и обещал, что у него будет минутка.
— У нас много молодых последователей. Кого из них ты имеешь ввиду?
— О, боюсь, мы не представились друг другу, но он был не очень высокий, худощавый, такой, — Миллстоун нарочно говорил медленно и плавно жестикулировал рукой в надежде, что священник сам даст ему ответ.
— Вы, наверное, имеете ввиду Ксита.
— Возможно, вы не могли бы позвать его сюда?
— Боюсь, что ваша беседа не будет продолжена сегодня. Ксит наказан за непристойное поведение.
— О, — поднял брови Миллстоун, — никогда бы не подумал по его виду, что он способен на нечто плохое. А что он сделал?
— Он участвовал в драке. Это неподобающее поведение для того, кто хочет быть священником. Даже в нашем жестоком мире мы стараемся научить послушников не использовать силу для решения разногласий.
— О, я очень сожалею об этом. Правда, я в скором времени покину ваш город, и, боюсь, долго не смогу его посетить. Хотелось бы сказать хотя бы пару слов на прощание.
— Это совершенно невозможно, — покачал головой священник, — наказание должно быть непреклонным.
— Боюсь, что нам всё же придётся это сделать, — вступил в разговор Фелмор.
Он уверенно встал рядом с Миллстоуном и, расстегнув две верхних пуговицы своей куртки, показал священнику что-то у себя за пазухой. Лицо святого отца кардинально изменилось. Он выказал огромное удивление, которое спустя несколько мгновений сменилось злостью — он понял, что его послушник на самом деле вляпался в куда более серьёзную историю, чем та, что он изложил.
— Прошу за мной, — скупо сказал священник.
Он развернулся и направился в сторону небольшой двери, а Миллстоун одарил Фелмора вопросительным взглядом. Ему тоже очень хотелось бы увидеть, что производит такое впечатление на местных жителей, и даже работников церкви. Но здоровяк только ехидно улыбнулся, застёгивая куртку.
После нескольких поворотов, они оказались в коридоре, по обоим краям которого располагались двери, очевидно, ведущие в тесные комнатки, в которых ютились местные послушники. Священник отпёр замок и раскрыл одну из них перед Фелмором и Миллстоуном.
Ксит сидел на кровати, стоявшей в углу и поднял на вошедших испуганный взгляд. Он слышал, что за ним пришли, и ему оставалось только гадать, кто именно это был. Скорее всего, он знал, кто такой Фелмор, потому что, когда здоровяк предстал перед ним, юноша вжался в угол и попытался заслониться руками. Лицо послушника содержало на себе примерно те следы, которые Миллстоун и рассчитывал увидеть: нос его был разбит, на правой щеке красовалась большая свежая ссадина, а рядом с левым глазом был не менее свежий синяк.
— Отдай её мне, — очень холодно сказал Фелмор.
— У меня её нет, — беспомощно ответил послушник.
— Вздумал играть со мной? — здоровяк сделал два шага, и уже находясь в упор к юноше, достал нож, о наличии которого до этого момента Миллстоун даже не подозревал.
— У меня её нет! — взмолился Ксит, закрывая лицо руками.
— Он говорит правду, — тихо сказал Миллстоун.
— Что? — спросил Фелмор, повернувшись.
— Кто твой сообщник, Ксит? — сразу перешёл к делу Джон.
— Я не могу, — он начинал плакать.
— Тогда я прирежу тебя как скотину. У меня это получится быстрее и проще, чем у тебя, — ещё более холодно сказал Фелмор.
— Пожалуйста, нет, — громко взмолился юноша.
— Имя! — крикнул Миллстоун, и все присутствующие слегка вздрогнули.
— Тройс, — послушник начал рыдать и отвернулся, уткнувшись в подушку.
— Вам он знаком? — тихо спросил здоровяка Джон.
— Да, — кивнул тот, — работает в одной мастерской.
— Сходится, — кивнул Миллстоун.
— Идёмте, — кивнул Фелмор, убирая нож, и поворачиваясь к священнику, — он должен оставаться взаперти, пока я не приду за ним. Поможете ему сбежать и узнаете, что у нас за это бывает.
— Я не осмелюсь помогать преступнику, — на лице святого отца выразилась подлинная честь и даже оттенок радости за то, что справедливость наконец восторжествовала.
— Отлично, и да, чуть не забыл, — он снова повернулся к послушнику, — пистолет.
На лице юноши выразилось понимание окончательного поражения, и он полез под матрас.
— Ну-ну! — остановил его Миллстоун, выхватив оружие, — ты ведь не думаешь, что мы позволим тебе взять его в руки?
Фелмор грубо спихнул послушника с кровати, сбросил матрас, под которым обнаружился искомый пистолет с глушителем. Миллстоун не смог сходу опознать модель, но куда больше его заинтересовала причудливая гравировка. Смысл её не был понятен сходу, а времени на то, чтобы её разглядеть, здоровяк не дал, быстро спрятав оружие за пазуху.
— Теперь точно идём, — уверенно сказал Фелмор и первым вышел из комнатки.
Миллстоун и его напарники последовали за ним, лишь где-то вдалеке слыша звук закрывающегося замка.
— Действовать нужно будет быстро, — уверенно сказал здоровяк, когда они снова оказались на улице, — я слышал об этих парнях, а теперь есть отличный повод зайти в гости. Хорошо, что вы вооружены, потому что они тоже.
— Час от часу не легче, — сказал Майлз.
— Мне обязательно использовать пистолет? — спросил Джон.
— Лучше его, — кивнул здоровяк, — к лазерам у нас возникает слишком много вопросов.
— Хорошо, — кивнул Миллстоун.
— Желательно живыми, хотя бы ненадолго. И не высовывайтесь, пока я не скажу.
— Хорошо.
Они снова свернули в какой-то переулок и направились вперёд, иногда сворачивая. Из всего этого Миллстоун понимал только то, что он очень недооценил размеры Бонека и сложность его устройства. В будущем, этим населённым пунктом стоило заняться гораздо серьёзнее, а пока он был рад, что ему довелось окунуться в настоящее дело.
Они остановились около массивной железной двери. Фелмор остановился и огляделся.
— Один должен остаться здесь. Если кто-то появится, можно сразу стрелять.
— Пифф, ты справишься? — спросил Миллстоун.
— Ну, если можно сразу стрелять, то да, — с готовностью ответил Саймон.
— Отлично, — улыбнулся Фелмор, — ну а мы зайдём с парадного.
На улицу, по которой ходили люди, выходили широкие ворота мастерской. Сегодня здесь было почти пусто — лишь над одной из смотровых ям стоял потрёпанный жизнью хэтчбек, но под ним никого не наблюдалось.
— Есть кто живой? — громко спросил Фелмор.
— Слушаю вас.
Из-за одного из стеллажей вышел крепкий мужчина лет сорока. На его голову была повязана бандана, на майке виднелись следы масла, а на руках были чёрные перчатки.
— Двери лучше закрыть, — вскользь сказал Фелмор Миллстоуну и Майлзу, — ты Тройс, верно?
— Да. Что нужно?
— Пара рабочих моментов, — спокойно развёл руками здоровяк.
Но уже в следующий момент он ударил работника мастерской по лицу, отчего тот упал на пол. Миллстоун выхватил пистолет, и не зря — в дверном проёме, ведущем в мастерскую, мелькнул человеческий силуэт. После выстрела раздался крик боли, отчего становилось понятно, что Джон попал в цель. Больше никто не появился, но Милстоун и Майлз сохраняли боевую готовность.
— Ну пойдём, задница, ты сейчас мне всё покажешь и расскажешь, даже то, что не хотел.
Ещё дважды ударив Тройса по лицу, Фелмор поднял его с пола, и, приставив нож к его горлу и прикрываясь им от возможных его сообщников, направился вперёд. Миллстоун в этот момент думал о том, не устремился ли кто к заднему выходу, и как там Пифф. Но пока выстрелов слышно не было, что позволяло думать о хорошем.
На счастье, никого кроме Тройса и его напарника в мастерской не было. Последнего Миллстоун ранил в плечо, не смертельно, но весьма болезненно. Они прошли в небольшую подсобку. Фелмор со всего размаху бросил своего пленника на пол, достал из-за пазухи тот самый пистолет с глушителем, и выстрелом в голову пристрелил раненого, а после снова навис над Тройсом, отчего тот беспомощно попятился назад.
— Где она? — холодно спросил он, поднимая пистолет.
— Я ничего тебе не скажу.
Здоровяк сделал последовательно четыре выстрела, продырявив плечи и колени Тройса. После каждого он делал небольшую паузу в надежде, что тот заговорит, однако крепыш стискивал зубы, рычал от боли, но молчал, а в его глазах пылала непомерная ненависть. Достав нож и склонившись над ним, Фелмор распорол майку и показал Миллстоуну и Майлзу татуировку в центре груди.
— Хотите знать, как вычислить херового представителя тайных братств? — с циничной улыбкой спросил он, — запомните этот знак.
Татуировка представляла собой закрашенный кружок в области сердца, опоясанный несколькими волнистыми окружностями, последняя из которых была окружена непонятными символами. Ни они, ни сам знак ничего не говорили Миллстоуну, но Фелмор, похоже, уже сталкивался с подобным и знал, о чём говорит.
— Что это значит? — спросил детектив.
— Долгая история. Может быть, расскажу когда-нибудь. А пока, знаете, как послать им правильный знак?
— Как же? — спросил Джон.
Вместо ответа Фелмор просто выстрелил в центр круга. Из отверстия сразу хлынула кровь — пуля пронзила сердце, и спустя несколько секунд всё было кончено, а пистолет снова был убран за пазуху.
Папка, на удивление, нашлась довольно быстро. После беглого ознакомления Фелмор констатировал, что это то, что они искали. Двери боксов, выходившие на улицу, были заперты изнутри, а для того, чтобы покинуть здание, был использован задний выход, возле которого дежурил Саймон. Он был немного взволнован, но, увидев, что никто не ранен, успокоился. Дверь можно было захлопнуть, что и было сделано.
— Немного усложним задачу местной охране, — прокомментировал Фелмор, — надеюсь, они не обидятся.
— И что теперь? — спросил Миллстоун.
— Я вас очень благодарю.
— Я вообще-то пришёл к вам с просьбой. Теперь, думаю, могу спрашивать серьёзно.
— Спрашивайте, — с готовностью сказал Фелмор.
— Не здесь. Это требует некоторого обсуждения.
— К сожалению, я не могу уделить вам время прямо сейчас. Вы остаётесь сегодня на ночь?
— Нет. Нам негде ночевать, да и начальство будет беспокоиться.
— По поводу ночлега не бойтесь. А что до начальства, то можете послать ему записку, что задержитесь, и дело того стоит.
— Но как отправить? — удивился Миллстоун.
— Предоставьте это мне. Вы просто напишите, и она будет у вашего начальника через час.
— Хм, — усмехнулся детектив, — хорошо.
— Есть бумажка?
— Найдётся.
Миллстоун достал из внутреннего кармана блокнот и карандаш, быстро набросал на одном листке несколько строк, вырвал его и протянул Фелмору.
— Задержимся до утра, дело того стоит. Миллстоун, — с улыбкой зачитал здоровяк, — коротко и ясно.
— Всё равно придётся объяснять. Лучше делать это один раз.
— Логично.
— Как нам вас найти?
— Я сам вас найду. Ближе к шести находитесь в районе центрального рынка. Дальше решим по обстоятельствам.
— Хорошо.
Фелмор исчез в переулке, а Миллстоун и его напарники вышли на улицу, с которой они ещё недавно заходили в мастерскую, двери которой сейчас были закрыты. В жизни окружающего квартала ничего не изменилось, несмотря на выстрел, сделанный Джоном. Наверное, подобное здесь случалось достаточно часто. Перейдя улицу, они встали около урны, чтобы покурить, а заодно Миллстоун хотел оценить, насколько быстро появится местная охрана. Но, похоже, раньше того момента, когда кто-то из клиентов не сообщит о странном отсутствии активности в мастерской, здесь ничего не произойдёт.
Прикинув примерное направление, Джон и его напарники направились в сторону центра. Близилось время обеда, и в пору было озаботиться вопросом утоления голода, а заодно и узнать, где находится тот самый центральный рынок, на котором сегодня состоится их встреча с Фелмором. Миллстоун ожидал получить ответы на свои вопросы, как прошлые, так и те, что возникли сегодня. Только это немного смазывало ощущение удовлетворения, которое он испытывал из-за благополучно завершённого дела.
