Целый осколок

Внимательно присмотрелся к тусклому "огоньку", затухающему под пылающей "искрой" Себастьяна. Да, пора останавливать мальчика.

-И у нас скоро будут гости.

Вернулся к себе, с улыбкой посмотрел на черноволосую красавицу на стене. Хороша пиявка! Надо бы написать ее, маслом. Или акварелью, там краски теплые. Вот такую, голую, возбужденную и, да, желанную. Он вспенил ток крови, сильно сжал кулак, заставляя взбухнуть канатами вены на руке. Чернявая не отводила от него взгляд, жадно облизывала губы. Ткнул кончиком кинжала в вену, подставил под тугую струю бокал.

-Не спеши.

Его голос бетонной стеной остановил метнувшуюся к нему смуглянку, отбросил назад. На него посмотрели невероятно обиженно и потерянно — он отобрал у нее весь мир!

-Моей крови надо остыть и немного выдохнуться. Иначе ты сгоришь. Я не обманываю. Птенцов.

Угадал, уловив мимолетный испуг. Впрочем, что тут угадывать? Гнездо, вампиры, птенцы. Все не как у людей. Потрогал пальцем кровь, несколько раз махнул ладонью, разгоняя палящее марево над бокалом. Подумал и выплеснул половину в камин — еще сдохнет от передозировки.

-Пей. Маленькими и медленными глотками. Если будешь непослушна — отберу.

-Да, да, Светозарный. Я буду самой-самой послушной!

-Ну-ну. Пей, можно.

Смуглянка — вампиршей не хотелось ее называть — да и какая она вампирша? Маленькая, ладная, тёпленькая, вкусная, послушная — вон как медленно цедит, старается, жгуче сверкает глазенками. А вампирши должны быть холодными как айсберг, черты лица резкие, титьки — во!, зубы — во! И на пальцах загнутые когти. А это... Так, миленькая пиявочка.

Смуглянку вдруг выгнуло, она захрипела, судороги скрутили ее тело, потом резкий выдох и распахнутые ничего не видящие глаза.

-Господин... Мой Светозарный господин...

Дрожь волной, еще раз, вскрик-стон, просто стон. Смуглянка безотчетно закрутилась, поползла вперед, ворочая головой, широко раздувая ноздри втягиваемым воздухом, слепо шаря руками. Коснулся ее Силой, спасая от своего огня, забирая боль, исцеляя. И она дурочка и он хорош — свинцом расплавленным еще бы напоил.

-Я здесь, Уголек. Все хорошо. Иди на мой голос.

Девушка нащупала его ногу, ткнулась, обхватила ее руками, осыпала поцелуями, заплакала. Слезами счастья, радости и обретения — ее нашли, ее спасли, позвали за собой. Она нужна Светозарному господину! Вновь сильная дрожь сотрясла ее миниатюрное тело, чернявая затихла счастливо и безмятежно улыбаясь. Он тяжело вздохнул — одни наркоманы, то есть наркоманки, кругом.

В комнату неслышно вошла Заря, уложила на кровать, принесенную ей на руках "игрушку". Тоже счастливо и безмятежно улыбающуюся. Проскользнул в провал двери Себастьян. Смущенный и прячущий взгляд. Ипарь-террорист хренов.

-Себастьян, следи за окнами.

-Да, господин.

Голос у него тоже виноватый-виноватый. И тут же он почувствовал, как на этаж взметнулось по лестнице что-то стремительное, острое движением. Пронеслось по коридору тенью, воткнулось с разгона в Пелену, трепыхнулось в Тисках Силы и замерло. Но не покорно. Сильное существо, опытное и все же недостаточно сильное. И недостаточно опытное. Но смелое.

Существо низко опустило голову и глухо произнесло:

-Прошу Вас пощадите моих Птенцов, Светозарный господин. Пощады, Светозарный господин. Назовите плату за их жизни, Светозарный господин. Любую плату!

-Плата... Один раз мне уже предлагали плату, а затем ударили в спину.

Существо напряглось, он в ответ усилил давление Тисков, а затем резко сбросил его. С кончиков пальцев ударили в гостя змеистые фиолетовые молнии. Существо еле слышно вскрикнуло, упало. Скорчилось на полу. Он погасил молнии, потер подушечки пальцев друг о друга — кожа неприятно зудела и в фалангах что-то неприятно кололо холодной иглой. Нужно больше практиковаться.

-Кто ты? Представься.

-Я Отец... Я... Я Старший. И я... Я наместник императора в Дижоне, Светозарный.

-Наместник императора? Чудно, чудно! Просто прелестно! Ну что же вы лежите в дверях, наместник! Вставайте и проходите, проходите! Себастьян, мальчик мой, помоги лэру наместнику! Наместник, у нас с вами столько тем для разговора! Очень разных и очень-очень важных. И у вас есть то, что мне нужно, я более чем уверен. А я хочу у вас многое купить. Заря, девочка моя — вина господину наместнику! Или вам лучше крови, Отец?

Барон Август Бри Сутта развернул свиток, пробежал глазами четкие строки, вырывая некоторые из их абзацев: "... и ото дня сего, года сего, печатью и подписью своей, я Наместник Императора нашего.... Лейтенантский патент, что является бессрочно нерушимым и полным в правах, согласно эдикту Императора от года Сияющих вершин, в третий день поминания святого Киприллиана... И знаком сего господина лейтенанта будет серебряный орел с бриллиантовыми крыльями".

Не золотой капитанский с теми же бриллиантовыми перьями, но и самый высокий ранг в лейтенанстве. Да и какой из него капитан наемной компании без единого сражения за плечами? А так, новорожденный барон Август Бри Сутта "занес" кому надо и куда нужно и имеет за это максимум возможного для безвестного лейтенанта неизвестной никому наемной кампании. Но это пока неизвестной. И новое имя ему нравиться. Со значением и смыслом имя. Про Августа и так понятно, Бри — творец, кузнец, огрызок от его прошлого имени, ну а Сутта... Отделять себя от безумного ситха он не будет, да и права не имеет — он это он, а он это он. И незачем заниматься проведением границ в целом и неделимом. Так и до раздвоения личности один короткий шаг. Маленький шаг дисоциативного расстройства — большая проблема для разума.

Август вытащил из перевитого шнуром тубуса следующий документ: "... сим удостоверяется приобретение лейтенантом наемной кампании с названием "Звезда Смерти" 5 (пяти) мортирок проекта Яблочного года, свой ресурс истративших и более для легионов императора непригодных. Расчет лейтенантом наемной кампании "Звезда Смерти" бароном Августом Бри Сутта произведен полностью, на месте, монетами золотым достоинством...".

Ну да, вспомнилось, не удержался и назвал так свою наемную кампанию. А что до того, что как назовешь, то так и поплывет, то найдите здесь хоть одного джедая. Или хотя бы самый убогий космический истребитель с протонной торпедой на подвеске. Да и: "Кххы-ы, кхыы. Темная сторона Силы, кхыыы, не дозволит!".

Август рассмеялся во весь голос. Настроение просто превосходное, погода прекрасная. Гнуса и комаров нет. Аврора рядом, над ухом мурлычит, мнет ему плечи своими лапками. Да, на самом деле юная неопирка, гм, звучит как пионерка, ранее носила имя Берута, но что это за имя? Берута! Грубо и тяжеловесно. А вот имя Аврора ласкает слух, ну и с прошлым именем буквой "р" и звучанием перекликается.

И да, никакими настоящими вампирами, Детьми Ночи, ужасными Носферату и прочее и прочее, она, как и ее кровный брат с "отцом", не были. Ни гематофаги они, ни тем более страшные бескуды, ожившие мертвецы. Обычные, не очень умные низшие. Заигрались с магией крови, перешли не переходимые границы и стали неопирами — магами крови, что без нее существовать уже не могут. Эти люди вечно так глупо и предсказуемо поступают — находя одно, теряют другое. А вот то, что их "отцом" оказался сам наместник императора — это просто сказочное везение. Чудо, эксклюзивный "рояль" в выкошенных кустах. По сравнению с этим танк за углом в открытой степи смотрится бледно и тускло. За двадцать литров крови младших зверей он получил все, что хотел. Кровь Зари и его Первых зверей являлась для неопиров наркотиком с мгновенным привыканием и привязкой — неопиры от нее сразу отказались. Кстати, противоядие от крови истинных Светозарных господ, то есть от его крови, не существовало. Мгновенная смерть. Тело выпившего рассыпалась на спеченные комочки — проверили на виновном в краже Птенце. Или добровольце. Авроре невероятно, сказочно повезло, что он не желал ее смерти, спасал своей Силой. Ну и Темная Мать уберегла ее.

Август вновь улыбнулся, вспоминая повторную встречу с наместником. Торг тогда стоял бешенный, но он уперся и ни на шаг отступал от назначенной им цифры. Двадцать литров и ни граммом более. Что-то не позволяло переступить, завысить значение. И Сила настойчиво предостерегала его от этого шага.

В цифре 21 скрывалось им непонятое, но очень важное для неопиров и опасное для него. В один из моментов он, окончательно взбешенный непробиваемым упрямством наместника, отпустил скованную узами контроля Силу.

Всех, буквально всех в доме, охватил необъяснимый страх. Неимоверно тяжелое пригнуло невидимой тяжестью, впечатало в стены. Он чувствовал, как от него исходит волна жажды убийства, желание теплой, еще парящей крови, страсть к уничтожению и разрушению. Тяжелое золото Каддаф потоком выплеснулось из его глаз, окутало разъедающей дымкой всех без исключения — наместника, Старших, его птенцов. Заставило неподвижно замереть и Слугу и Первых Зверей. Они лишь покорно склонили головы и молчали, терпя обжигающую боль.

Никогда он не чувствовал себя так хорошо и свободно всем — телом, духом, чувствами, Силой. Он тогда встал, нет, он взлетел в воздух — сам не ожидал, что он так умеет — а за его спиной распахнулись материальной иллюзией угольно-черные крылья. Его безжизненный равнодушный голос, так может говорить бездна, океан или бескрайнее небо, вморозил всех в камень стен и полов:

-Это мое последнее слово, низший. Времени у меня для тебя больше нет. Либо — да и ты продолжишь свое жалкое существование, либо — нет и я с радостью сожгу вас всех. В яростном огне моей Силы.

Разумеется, ему сказали — да. И он стал бароном, Лейтенантом наемной кампании. Получил кучу разных бумаг — право на владение, подтверждение права на владение. Подорожные, купчая на мортирки и прочее и прочее. И три чистых, незаполненных листов с большой печатью наместника и его подписью — самый тяжелый пункт торга. Пригодятся.

-Ваша милость, а ваша милость?

-Что тебе, Локоток?

-А чего мы тут делаем? Стол этот тут, для чего он? Еще час тут простоим и до Претло только к началу ночи доберемся. Ворота закроют, ночевать на окраине придется. А окраины там... Плохие они там, окраины, ваше сиятельство.

-О, это вскоре перестанет волновать тебя, Жан. Поверь мне, через час ты даже не вспомнишь о своих тревогах.

Локоток что-то почувствовал. Взращенный в полной опасности жизни инстинкт самосохранение заорал, затрубил ему ревом пароходного гудка — беги, беги, беги! И он побежал в крепкие объятия "младшего". Трепыхнулся и замер — некуда бежать.

-Тебе понравиться то, что произойдет с тобой, Жан. Не бойся ничего. Я подарю тебе Москву... Тьфу! Новую жизнь. Бруно?

-Все готово к ритуалу, Владыка.

-Чудно. Ты готова приобретать знания и овладевать своей Силой, Ученица?

-Да, Учитель.

Сюззи, бледная, напряженная, но предельно собранная, встала от него по правую руку.

-Идем, Ученица. Слуга, ты тоже.

-Я благодарю вас за доверие, Повелитель.

Заря встала слева.

-Ну-ну. Идемте, девочки. Первый раз, в первый класс.

Барон Август Бри Сутта, Владыка, размашисто зашагал к широкому столу в центре поляны из толстых крепких плах. Белый плащ с вышитым серебряным орлом на спине, вился за его спиной. Вился без ветра, вздуваясь грозовым облаком, крыльями тьмы. Ощутимыми потоками Силы Темного лорда.

-Первое, что вы должны запомнить, мои Ученицы, что неважно время проведения ритуала и его место. Неважна глубина и правильность прочерчивания рун, качество эликсиров, декоктов и ингредиентов. Что-то у вас все равно получиться — дурной кошмар, нежизнеспособный уродец, кровожадная тупая тварь. Самое главное и важное — это верить в себя и в свою Силу. Без веры вы ничто. Это понятно?

-Да Учитель!

-Да Владыка!

-Хорошо. Бруно, закрепляй Пьера, он самый негодный по качеству. Еще одно важное условие — объект ритуала должен быть жестко зафиксирован и неподвижен более, чем допустимо по известным критериям. Ни каких дурманов, оглушения, любым способом лишения сознания! Иначе вы будете иметь дело не с разумом объекта, а с его дремучими инстинктами. Что вы получите на выходе мне пояснить?

-Неразумную, но послушную, тварь! — в один голос ответ, только быстро переглянулись друг с другом.

-Молодцы, ученицы. Вы меня радуете. Продолжим.

Август встал за головой бледного от ужаса, обмочившегося Пьера.

-Теперь внимательно смотрите, слушайте и запоминайте.

Над поляной вязью стальных струн, ощутимой плотностью рун, поплыл каркающий, шипящий невероятной древностью звук чуждого этому миру языка. Руки Августа в ореоле легкого сияния опустились на голову Пьера. Тело трансформируемого в Зверя выгнулось дугой и замерло в этом неестественном положении. Только крепкие ремни на поясе не давали напрягшимся мышцам переломить позвоночник. Ладони Владыки взлетели, вытянулись сумрачными облаками над грудной клеткой будущего зверя. Невесомое, плотное, непрозрачное и одновременно непроглядное темнотой слилось на тело Пьера, окутало его мутным коконом.

-Подойдите, ученицы. Сюззи, ты первая. Протяни руку, срастись с ним. Ощути биение его сердца, сделай его своим. Управляй им как своим. Делай, не сомневайся.

-Да, Учитель.

Сюззи вытянула руки с еле заметно дрожащими руками, прикусила губу. Ее ладони погрузились в дрожащее марево кокона. Минута, две, три. По ее виску скатилась прозрачная капелька, по подбородку насыщенно красного цвета. Тело будущего Зверя дрогнуло, дрогнуло, напряглось, ослабло. Глухо стукнулось о холодные листы хладного железа. Грудная клетка содрогнулась, застыла и вдруг заходила в рваном ритме, забилась пойманной птицей.

-Хватит, ученица! Отпусти его!

Сюззи обмякла, уронила руки, отступила, оступилась и упала бы, если бы не подхвативший ее Бруно.

-Молодец, ученица. Для первого раза просто очень хорошо. Я доволен тобой, Сюззи. Слуга! То же самое. Верь в себя, Заря. Я же в тебя верю.

-Да, Владыка.

Заря встала на место Сюззи. Но ничего не происходило. Ни через пять, ни через десять минут.

-Плохо, Слуга. Мало веры в себя, мало контроля. Но, что хуже всего, ты не веришь в свою Силу, Слуга! Я недоволен тобой.

-Прости.. Те.. Простите, Владыка!

-Сила простит, Слуга. Иди. Ну что ж, Пьер Ломакко, начнем, пожалуй. Ты ведь не против?

-Простите меня за дерзость, Владыка!

Август удивленно и несколько недовольно обернулся на оклик:

-Себастьян? Продолжай!

-Можно мне, Владыка? Можно я попробую... Сделаю! Испытайте меня, Владыка!

Август молча приглашающе провел рукой, отступил на шаг. Себастьян со скулами-камнями, губами-полосками, глазами-сталью, встал над телом. Руки его не дрожали, губы оставались плотно сжатыми. Минута, две и те же три. Август терпеливо ждал, внимательно отслеживая "искру" своего Второго Зверя. На "мясо" он не смотрел. Вот что-то дрогнуло в "искре" Себастьяна и тут же шевельнулась грудная клетка "мяса". Раз, другой. Неровно, с неравномерными перерывами. Но все неожиданно выровнялось, тело Пьера дышало, сердце билось то затихая, то ускоряясь, абсолютно покорное воле его Второго Зверя.