В общем, Данила ушел в астрал осмысливать сказанное.
Вокалистка любуется сначала донельзя удивленной и даже шокированной физиономией иностранца, а потом наблюдает, как лицо постепенно теряет эмоции, приобретает отсутствующий вид, а взгляд уходит в себя. Только таблички "Меня здесь нет!" не хватает. Посмотрев на все это, она осознает, что вряд ли сегодня добьется от чужака большего. И, что характерно, языковые проблемы тут совершенно ни при чем. Зато опытный сотрудник агентства начинает подозревать, что парень, действительно, сам это сочинил. Знавала она парочку сочинителей, которые ну очень любили впадать в подобное состояние.
Подумав, она решает частично перепоручить задание господина Чхве До Хена присутствующей здесь парочке. Они теперь все равно уже в курсе интереса агентства.
Она поворачивается к Сан У и Джи Су.
— Выясните, сам или не сам он сочинил эту музыку. И объясните ему последствия, если наврет. И для него последствия и для агентства. А еще не распространяйтесь об этом, иначе последствия будут у вас. Надеюсь, вы-то понимаете, насколько это серьезно?
Корейцы начинают истово кивать и клясться, что они все понимают.
На самом деле штатный педагог агентства немного сгустила краски (в педагогических целях). Агентство пока не заявляло прав на мелодию, а отрывок, прозвучавший на конкурсе, совсем небольшой. Но если агентство в будущем хочет сотрудничать с автором, лучше действовать как можно аккуратнее.
Метресса наблюдает, как неразлучная троица покидает студию. Витающего в облаках иностранца приходится уводить за руку.
.
.
Серия 10. О непостоянстве наших желаний.
.
Эпизод 1. Дом Сан У.
Проблема пришла оттуда, откуда ее надо бы ждать, но Данила как-то и забыл. Уж больно быстро летит насыщенное событиями время, вымывая из головы то, что нужно помнить.
В один прекрасный день, когда Данила отдыхал от трудов праведных, а Сан У отсутствовал, раздается звонок, и смартфон бодрым голосом Бориса Демьяновича жизнерадостно спрашивает:
— Ну, что, орел? Выучил корейский язык? Можешь начинать собираться домой помаленьку. Утрясли мы все с документами, сделают их тебе через пяток дней, и после этого можно будет брать билет на самолет.
Данила только рот раскрыл, не зная, что ответить. А конкурс? А Сан У? Вот так взять и улететь? Как же так?
Получается, либо он должен немедленно признаться Борису Демьяновичу, а значит и всем остальным в Тайганске, что участвует в корейском конкурсе, предназначенном для потенциальных айдолов, и изо всех сил просить, чтобы его оставили здесь еще на некоторое время, либо ему придется признаться Сан У, что через неделю он исчезнет из их с Джи Су жизни. Признаваться об участии в конкурсе Даниле не хочется. Пал Палыч будет недоволен, он же не вокалу его учит, и в целом не очень-то жалует эстраду, мама расстроится, что он не торопится домой, а прочие засмеют — ну какой из него корейский айдол! Будут ведь вспоминать потом всю оставшуюся жизнь, такое не скоро забудут. Но еще больше Даниле не хочется подводить Сан У. Да и конкурс уже зацепил россиянина, он начал в него вживаться и почувствовал азарт. Довести бы дело до конца, понять, на что способен, ведь не так уж плохо у него и получается.
Черт, а думать-то некогда! Сейчас Борис Демьянович закончит разговор и не факт, что потом можно будет что-нибудь переиграть.
Данила сглатывает и произносит сиплым от волнения голосом:
— Подождите, Борис Демьянович, а можно мне такие документы, чтобы я мог в Корее еще побыть некоторое время и принять участие в конкурсе. И домой поехать не через неделю, а через месяц, через полтора месяца. Я уже начал участие в конкурсе и хотелось бы пройти его до конца.
— Что за конкурс, — настораживается участковый. Ему, в силу профессиональной деформации сознания, на ум первым делом приходят всякие нехорошие вещи. Конкурсы на наркотики представить, пожалуй, сложно, а вот конкурс на участие в съемках детской порнографии — запросто! Мало ли как там могли пацану голову задурить.
— Конкурс на то, что бы стать корейским айдолом. В агентстве NEKA ENTERTAINMENT, — признается Данила и напрягается. Он приготовился к насмешке и одновременно к тому, чтобы отстаивать свое право на участие в мероприятии, что бы там о нем ни думали взрослые.
— Что это за конкурс такой? — недоумевает Борис Демьянович. — Где, зачем, насколько официально? — начинает он допрос. Данила облегченно переводит дух. Насмехаться над потенциальным айдолом участковый не стал. Правда, скорее всего потому, что не знает, что это такое, но ведь не стал же!
— Музыкальный. Официальный. А NEKA ENTERTAINMENT — это музыкальное агентство, которое работает на международном уровне, — старается набить цену конкурсу Данила. — Я могу ссылку на сайт дать, там все есть. Там даже есть список участников, и я в списках. Только я не по фамилии, а по прозвищу зарегистрирован, как Джок. Это теперь мой псевдоним, точнее, сценическое имя.
— Хорошо, давай ссылку, попрошу наших сотрудников посмотреть. И Павла Павловича спрошу, он в музыкальных конкурсах лучше разбирается. Кстати, а он-то мне почему ничего не сказал? Не предупредил даже...
— Я ему не рассказывал, — винится Данила. — Постеснялся.
— Значит, есть чего стесняться? — вновь оживают подозрения в голосе Бориса Демьяновича. — Ты давай без стеснений. Мы тут должны знать, чем ты там занимаешься. Ладно, выясним, что за конкурс такой. Жди. Про документы я спрошу, но боюсь, что сроки ограничены будут. Сразу надо было предупреждать.
На этом разговор заканчивается. А Данила начинает нервничать. Почти так же сильно, как в тот день, когда впервые связался с родным городом из Кореи. Только тогда он хотел домой и боялся, что не попадет туда, а теперь он хочет остаться здесь и боится, что не позволят. Как же меняются наши желания!
Данилу тянет побегать по дому кругами, или, на худой конец, сыграть что-нибудь экспрессивное на гитаре. Но есть еще одна проблема: он же не только взрослым не признался про конкурс, он и друзьям своим ничего не сказал, хотя и перезванивался с ними регулярно. Вот узнают они все от Пал Палыча или Бориса Демьяновича и обидятся смертельно. Эх, не нужно было умалчивать! Ну, или хотя бы теперь нужно все выложить, прямо сейчас, не дожидаясь пока Пал Палыч их просветит. Так что Данила в спешном порядке набирает Женькин номер в режиме видеозвонка. Лучше бы ему видеть лицо друга, будет понятнее, как тот реагирует.
— Привет.
— Оооо! Приветики! Миха, иди сюда, пропажа нарисовалась! Что не звонил аж четыре дня?
— Да как-то не получалось, занят был, — мнется Данила. — Слушайте, я вам кое-что рассказать должен, только не трепитесь об этом всем вокруг. Ну, кроме Пал Палыча, он все равно от Борис Демьяновича сейчас все узнает.
— Чем это ты занят был? С подушкой расстаться не мог? В школу же не ходишь. В музыкалку тоже не ходишь, и при этом все на законных основаниях. Я тоже так хочу! А то без тебя Пал Палыч на меня насел со страшной силой, требует, чтобы я круглыми сутками занимался, или грозится экзамены не принять. Давай сюда твои тайны!
— Жека, не ехидствуй. Вот не пообещаешь молчать, не скажу ничего.
— Да ладно, ладно. Не буду трепаться, обещаю. Давай уж, колись. Что у тебя там такого секретного?
— Ну, тут, понимаете, — снова мнется Данила. — Я тут в конкурсе на корейского айдола участвую, на второй этап вот уже перешел. И имею все шансы и на третий перейти.
Несколько секунд Жека молчит, осмысливая сказанное, потом его брови ползут вверх:
— Чиво-чиво? Корейского айдола? Ну ты отжег! Это каким боком ты корейский айдол? А не кажется ли тебе, что ты глазками не вышел? Ну ты сказанул. Корейский, нет, слышите? Корейский! Нет, я еще понимаю, Миха бы в корейские айдолы подался! А что, поет Миха очень даже ничего! Он бы, пожалуй, даже вписался в обстановку. А ты в качестве корейского айдола? — Жека мотает головой и ухмыляется. — Это ты брат загнул! Вот так и представляю: правильные такие корейские азиаты с их фирменными танцами, а в центре ты, беленький такой, голубоглазенький и вприсядку скачешь! Можно даже в косоворотке, для пущего эффекта. Блеск!
Ну вот, и это друг. А как все прочие отреагируют?
— Ржите-ржите! Только не завидуйте потом. Вот будете много ржать, я вам не покажу ничего. И автограф не дам! — грозится Данила и показывает Жеке кулак. — А фирменные корейские танцы, я, между прочим, очень даже неплохо освоил. Меня местный хореограф даже хвалит.
Впрочем, Жека вдруг прекращает корчить рожи, меняет выражение лица с дурашливого на вполне серьезное и повторяет задумчивым голосом:
— Хм, конкурс. Конкурс на корейского айдола. Затем лицо его озаряется, будто на него снизошло откровение, и он поворачивается в сторону от смартфона. — Миха, ты это слышал? Миха, ты именно об этом талдычил все это время? Миха, об этом, да?
— Скорее всего, да, — соглашается второй самый близкий друг Данилы.
— О чем это? — настораживается потенциальный корейский айдол.
— О том, что раз ты в Москву на конкурс не попал, то там где ты оказался, будет конкурс, который тебе лучше подходит. Да он все уши мне прожужжал. Все мечутся, тебя ищут, переживают. Некоторые уже хоронить собрались, а Миха: "Все будет хорошо. Он там, где должен быть". На него тут как на чудика смотрели. Да мне самому его прибить хотелось. А он, оказывается, был прав! Миха, дай пять! Давай, выигрывай конкурс, будет у нас в компании корейский айдол. Все девчонки наши. Ха! Скажу в клубе, что у нас корейский айдол петь будет, к нам не то, что все окрестные сбегутся, из Красноярска припрутся огромным табуном! "Тусовка Янг" — рулит! А что за конкурс? Расскажешь?
— Да погоди, — отмахивается Данила. — Миха! Это он о чем? Жека, заткнись, пусть Миха скажет.
— Да я лучше скажу! — заткнуть Жеку непросто.
— Жека, еще слово, и тебе персонально больше ничего не расскажу! И не покажу! У меня ролики есть с конкурса.
— А мне Миха потом перескажет! Ладно, ладно, молчу. А что за ролики, на роликах ты? Что и прямо вот в качестве корейского айдола?
— Миха, отбери у него телефон. Миха?
— А? Ааа... Да!
Картинка на экране смартфона меняется, теперь там Михаил.
-Ну так, когда ты пропал, я к шаману ходил. К тому самому, что волка заговаривал. Спрашивал, почему он говорил, что волк удачу принесет, а ты пропал. Шаман удивился. Сказал, что будет духов спрашивать, а мне велел прийти на следующий день. А на следующий день сказал, что не было бы тебе удачи на конкурсе в Москве, а волк тебя увел туда, где удача будет. И сейчас ты там, где должен быть, и ничего плохого с тобой не случится. Случится хорошее. Про конкурс шаман не говорил. Про конкурс Жека придумал.
— Я придумал?!
— Ты придумал. Только что. А я говорил, что Джоки сейчас там, где должен быть. Для удачи должен быть.
— Во! Слышал? Он и Пал Палычу то же самое сказал. Еще раньше, чем ты нашелся. А Пал Палыч ругался и говорил, что не надо быть суеверным.
— Я не суеверный, — протестует Михаил. — А шаман настоящий, сильный. Он просто так ничего не скажет. Так что я сразу знал, что с Джоки все в порядке и нечего беспокоиться. — Хотя я все равно немного переживал, — подумав, признается Михаил так, как будто это какой-то проступок.
— А сколько этот конкурс еще будет? Когда тебя домой-то ждать? — интересуется Жека, влезая сбоку в экран.
— Не знаю, — сникает Данила. — Вернее, про конкурс знаю, он еще полтора месяца длиться будет. Это первый тур. Про второй я еще не думал. А домой... Мне Борис Демьянович сегодня звонил, грозился через неделю забрать уже, а мне бы хотелось до конца конкурс пройти. Знаете, очень интересно оказалось, хотя поначалу я тоже думал, что дурь это. Какой из меня корейский айдол. А сейчас я в рейтинге, ну не первый, но и не последний. Не знаю даже, согласится Борис Демьянович подождать и не забирать меня домой сразу. Или кто там это решает, не сам же он, наверное. Я теперь даже не знаю что делать, — голос Данилы становится все тише и безнадежнее.
— Волка попроси, — советует Миха с серьезным выражением лица. — Он поможет. А хочешь, я еще раз к шаману схожу, может он совет даст?
После разговора с друзьями Данила поднимается в комнату Сан У, достает из кармана рюкзака подарок Михаила и задумчиво на него смотрит:
-Ну и как я должен просить тебя помочь? Вот всерьез это Миха или нет? С другой стороны, Миха всегда серьёзен.
Данила некоторое время разглядывает металлического зверя, а потом прячет его обратно в карман рюкзака со словами:
-А все-таки ты классный. Здорово, что мне тебя подарили!
.
Эпизод 2. Дом Сан У.
Вечером встревоженный Данила ворочается в своей постели. Неделя — это так мало. Спеть на ближайшем конкурсе вокала он еще успеет, а вот станцевать на следующем уже нет. А они репетировать начали. Даниле нравится то, что они выбрали для танца. И хореограф его хвалит. А без него рисунок танца сломается. И Сан У расстроится. Погонят его домой или не погонят? Позволят еще остаться? А что скажет Павел Павлович? Скажет глупости это все, лучше займись гитарой, или все же одобрит? В Москву на конкурс Данила ведь не попал, а вдруг это мероприятие в Корее тоже при поступлении в музыкальное училище зачтется? А если он пройдет испытание до конца и выиграет, что будет? Разрешат ему стать трейни в Корее? А сами корейцы разрешат? И если он станет трейни здесь, то дома, в России это будет считаться образованием?
Данила ворочается и ворочается, и в какой-то момент, перевернувшись в очередной раз на другой бок, видит темную фигуру, сидящую рядом.
Сан У? — Данила удивленно приподнимается.
Нет, это не Сан У. Рядом сидит знакомый по снам шаман-колдун.
-Здравствуйте, — растеряно произносит Данила, почему-то на корейском, хотя шаман, несмотря на выраженные азиатские черты, совсем не похож на местных жителей. И, сев на разворошенной постели, пытается поклониться на восточный манер. Эта привычка кланяться старшим уже начала въедаться в Данилу. Он несколько раз ловил себя на том, что кланяется взрослым собеседникам на автомате, не задумываясь об этом. И, кстати, Данила совершенно не видит в этом обычае какого-то там унижения. Какая разница, кивать при встрече и прощании только головой или всем корпусом? Нет, наверное, для взрослых, у которых уже болит спина, эта разница есть. Но Даниле пока все равно.
— Ну, вот, наконец-то вежливого обращения дождался, — усмехается колдун, поблескивая в темноте белыми клыками. — Ну раз так, дам тебе совет. Не беспокойся о том, чего не можешь изменить. Лучше беспокойся о том, на что можешь повлиять. Занимайся, учись, тренируйся. Помогай друзьям. Обязательно помогай. И не только помогай, не бойся сам просить у них помощи. Это самое важное.
После этих слов Данила чувствует, что опора под ним исчезает, и он начинает куда-то проваливаться. Заполошно взмахнув руками, он просыпается. Вокруг уже светло.
Сев на постели в той же позе, в которой только что разговаривал с шаманом, Данила очумело трясет головой. Так это был сон? Но совет интересный. Вот может он повлиять на решение Борис Демьяновича, или от кого там зависит процесс возвращения Данилы домой? Или это относится к категории того, что он не может изменить, и думать об этом бессмысленно? Может, признавшись про участие в конкурсе, он и так уже сделал все что мог? А если рассказать больше? Например, оценить реальные шансы на победу, это повлияет на решение взрослых? А что про помощь друзей? Может, попросить Миху и Жеку, чтобы они поуговоривали Павла Павловича? А Павел Павлович, в свою очередь поговорит с участковым и прочими людьми, от которых зависит судьба Данилы. Но тогда друзьям про конкурс нужно рассказать гораздо больше и подробнее, чем вчера. Иначе будет неубедительно.
