— А как же третья грань?
— Третья грань — ветер.
— Но...
— Сперва дослушай. Чтобы лететь, гостья пользуется силой воздуха. А чтобы не терять из вида окружающее — чуткостью ветра. Это, моя дорогая, две разных грани, пусть и близких. И ведь моложе тебя, милочка! Зеленорожие стервецы умеют выбирать лучших...
— Как бы хороша она ни была, эта чернавка нам не помешает!
— Рад, что ты понимаешь реальное положение дел. Тебе она могла бы испортить игру. А вот помехой НАМ, то есть МНЕ, она действительно не станет.
Ниррит снова опустилась на снег шагов за двести от места разыгравшейся трагедии. Смысла приближаться она не видела — по крайней мере, пока. Чутьё целителя, многократно обострённое при помощи ясновидения, шептало ей о смерти: массовой, тихой до незаметности, безболезненной. И именно тем — страшной. Ветер нашёптывал недостающую часть истории о гибели каравана.
А воображение соединяло ощущения в единую картину.
...спустившись с перевала и удалившись от него на пять тысяч шагов, из которых более тысячи составляла разница высот, они остановились на ночлег, как и много раз до того: на знакомой площадке, способной вместить ещё полтора таких же каравана. Верхний путь через Седые горы опасен даже в конце лета. Но многие торговцы готовы рискнуть ради прибыли, слишком большую долю которой съедает взимаемая подземниками-харренами "тоннельная" пошлина.
К тому же с ними шли бывалые проводники из природных горцев и два колдуна столь опытных, что могли бы поспорить с настоящими стихийными магами Силой и даже искусством: первый — воздушник, второй — огневик. Воздушник усмирял злость ветра, не позволяя тому добраться до лакомого живого тепла людей и вьючных яков, а также сжимал разрежённый горный воздух, заставляя похлёбку в котлах вариться быстрее. Огневик, он же по совместительству травник, следил за тем, чтобы никто не обморозился и не заболел, чтобы жарче горели костры на привалах, чтобы тепла хватало всем, даже молодым и слабым.
Но на этот раз колдунов застали врасплох так же, как всех остальных. Знакомая стоянка стала братской могилой для людей и животных. Кто-то могущественный — намного более могущественный, чем обычные маги — сумел тайно создать на большой высоте над лагерем огромную линзу переохлаждённого воздуха: тяжёлого, плотного, почти готового стать жидким. Сначала создал, а потом позволил линзе рухнуть на лагерь, отнимая тепло и жизнь почти так же быстро, как действуют боевые заклятья. Один только огневик успел почуять неладное, вскочить, начать собирать энергию в попытке спасти хотя бы самого себя.
Нет. Не успел. Превратился в ледяную статую, как и все остальные...
В отделе слежения энгастийской тайной службы зелёная точка на большой карте Подобий, служащая отражением личного амулета Ниррит, неровно замигала. Специальный талисман поймал это мигание и превратил колебания яркости в ментальную дрожь. (Кстати, за одно только введение в оборот этого способа связи Айселит готов был целовать пальчики на ногах Ниррит, ибо идея принадлежала ей, да и созданием соответствующих артефактов, почти повторяющих обычные амулеты агентов, занималась она же). Стоя над картой Подобий, принц внимательно слушал доклад о предварительных итогах миссии.
И хмурился всё сильнее.
— ...но переносной сейф, в отличие от живых существ, пострадать был не должен. Напрашивается вывод: маг, погубивший караван, забрал сейф. А поскольку повторить то, что сделал с караваном этот маг, даже Связующему воздуха было бы нелегко...
Сжав в кулаке свой амулет системы связи, Айселит мысленно "крикнул":
— Не суйся в замок Князя Гор! Демоны с этим клятым архивом, пусть достаётся хоть Владыкам Бездны! Возвращайся!
— Я ценю твою заботу, милый, но паниковать рано. В случае серьёзной угрозы я успею воспользоваться твоим советом и улизнуть в Межсущее. Пусть противник сильнее, я переиграю его за счёт быстроты.
— А если не переиграешь? Это Круг Бессмертных, Ниррит! Случай с Тхарашем ещё не показатель. Считать магов высших посвящений медлительными увальнями по меньшей мере глупо...
— Жёлтый крест!
Связь оборвалась. Принц замер.
Простой и старый код, такой простой и старый, что им уже почти не пользовались для передачи серьёзных сообщений. "Жёлтый крест" — "прямая угроза".
После такого только и остаётся, что резко обрубить фалы и действовать по обстоятельствам.
Сердце Айселита успело сократиться не более пятнадцати раз, прежде чем зелёная точка, горящая на большой карте Подобий неподалёку от резиденции Князя Гор — сигнал доработанного личного амулета, принадлежащего Ниррит — мигнул и полностью погас.
— Так. Вот это уже ни капли не смешно. Это уже серьёзно.
— Вижу. Капкан щёлкнул вхолостую. Но куда исчезла чернавка?
— В Туман Межсущий, куда ж ещё? Не-ет, это уже не вшивая тайная служба и не Академия, это — куда более высокий уровень. Меня провели, как щенка! Меня! На моей земле!!!
— И что же теперь де...
— Я иду за ней. От замка далековато, но "туманный клей" там ещё работает. Должен работать... если только наша гостья не...
— Если что?
— На всякую силу найдётся сила большая. Если нас щупала протеже кого-то из Круга, я, наверно, смогу добраться до неё. Хотя это и не факт. А вот если в игре креатура Деххато или какого-нибудь другого риллу, мне точно достанется только конский топот.
— То есть...
— Помолчи! Лучше следи за капканом. Если беглянка вернётся, а ты её упустишь — не посмотрю, что ты мне родная дочь!
"Влипла!"
Ниррит боролась изо всех сил, но толку от этого было мало. Обычная податливость Тумана обернулась болотной вязкостью, словно она по горло провалилась в полужидкую грязь. Физические-то движения ничто не сковывало, но вот движение через Межсущее к желанной цели...
"Стой, дура! Так ты ничего не добьёшься. Думай!"
Расслабиться. Попытаться вникнуть в природу неожиданной преграды. Что это такое? Откуда взялось? Как лучше всего бороться с этим?
Наверняка кисель — шуточка Князя Гор; должен ведь он как-то защищать свои владения от внезапных появлений нежеланных гостей через Межсущее! И раз это — шуточка Князя, значит, это имеет магическую природу. (Кто бы сомневался!) А коль скоро это связано с магией, значит, магия может послужить и противоядием.
Главное — понять. Остальное приложится.
К сожалению, серьёзным изучением Межсущего Ниррит до сих пор не занималась. Хватало знания Договора и способности пользоваться Межсущим для перемещений. Большая ошибка!
9
Некогда — малую вечность тому назад — властительный риллу Эвелл, прозванный Искусником, нашёл, что перемещаться меж Лепестками и отдельными мирами Пестроты, пользуясь Дорогой Сна, неудобно. Самого-то Эвелла Дорога полностью устраивала, но вот для живых, не являющихся риллу, она была слишком опасна. Альтернативой Дороге Сна были Врата Миров, но и у Врат имелись свои недостатки, вытекающие непосредственно из их природы.
Тогда ко благу путешествующих из мира в мир Эвелл обратился к высшей магии и сотворил Межсущее: нематериальное, не являющееся пространством, но всё же вполне реальное нечто, находящееся как бы с изнанки всех материальных миров Пестроты, всех её измерений, всех анклавов неплотной реальности. И нашёл Искусник, что сотворённое удобно и хорошо. Но вскоре Эвелл обнаружил, что от неизбежного контакта его творения с Сущим рождаются всяческие нетвари. Рождаются сами по себе, как эхо первичного созидающего толчка. После чего, следуя своей природе, нападают на путников, стремясь пожрать их и умножиться в числе. Получив же достаточную плотность, нетвари обретают способность прорываться из Межсущего в Сущее и тем самым становятся проклятием для множества миров.
Решить проблему нетварей прямым запретом Эвелл не сумел. Слишком масштабным оказалось его творение, слишком много вложил он в него. И тогда вместо тонкой коррекции созданного Искусник ввёл в систему новый элемент: Туман и порождённых непосредственно Туманом Стражей. По сути, Стражи Тумана отличаются от нетварей лишь тем, что не трогают друг друга и путников, зато других нетварей истребляют за милую душу. При этом Стражи не очень-то отличают от нетварей других бесплотных. Духи, мороки, привидения, Живые Кошмары, фантазмы и иные сущности того же ряда, попав в Туман, уничтожаются его Стражами весьма последовательно. Порой жертвами бдительности Стражей становятся даже сложные автономные заклятия...
"Автономные? Сложные? Ага!"
Временно став Связующей Тумана, Ниррит, даже не понимая в полной мере его природы, могла производить с ним действия, которые были бы невозможны для другого, даже более искусного и сведущего мага. Кроме того, она могла активизировать контакт Межсущего с Сущим. Вернее, с одним-единственным местом Сущего, где в настоящий момент, должно быть, продолжает яриться каменно тугой ловчий смерч... ну и что? В Тумане порождение стихийной энергии Аг-Лиакка до неё не доберётся, а для её целей важен лишь сам факт контакта.
Пусть план попахивает безумием, но составить за минимальный срок лучший план? Нет уж, пора действовать! Не давая воли сомнениям, Ниррит принялась плодить нетварей, старательно примешивая к дыханию Сущего структуру той непонятной дряни, которая тысячекратно увеличивала вязкость Тумана вокруг неё.
Если верить Договору, нетвари ВСЕГДА нападают на существ из плотных миров. Но к искусственным нетварям это, похоже, не относилось. Первые, сотворённые на пробу нетвари (тьфу ты! пусть будут просто тварями) роились вокруг Ниррит, как угловатые, текучие, хищные птицы, но атаковать её не торопились. Ободрённая первым успехом, она развернулась по-настоящему и вскоре ощутила сразу две вещи. Во-первых, вязкость Тумана явно снизилась. А во-вторых, издалека донёсся стремительно надвигающийся топот, от которого "почва" Межсущего начала подрагивать, отдаваясь вибрацией во всех до единой костях Ниррит.
Наиболее бдительный из Стражей Тумана почуял врага — и пришёл.
А твари, почуяв Стража, ринулись ему навстречу в едином самоубийственном порыве.
— Ловко, прах и стынь! Более чем ловко! Но недостаточно быстро, маг.
Догадываясь, кому может принадлежать этот холодный голос за её спиной, Ниррит послала в его сторону волну только что родившихся "птиц". А сама, на ходу производя всё новых и новых тварей, сломя голову бросилась прочь. Возможно, разумнее было поступить иначе, но ничего лучшего ей просто не пришло в голову. Ниррит была настроена именно на бегство — и бежала.
Увы, говоривший был не чета Тхарашу. Его заклятье настигло беглянку быстрее, чем она осознала, каким именно сочетанием магических форм атакована.
Она пришла в себя в небольшом зале без окон, сидя в довольно глубоком и удобном кресле.
Поправка: посаженная в кресло.
Её не удосужились ни раздеть, ни даже обезоружить, но что толку? Ниррит оставили ровно столько свободы движений, чтобы моргать, корчить рожи, немного шевелить в разные стороны головой и ещё — отвечать на вопросы. Причём последнее пришлось бы делать сквозь зубы: челюсти словно склеились, так что выполнить популярный трюк пойманных шпионов с откусыванием собственного языка не удалось бы при самом горячем желании.
Вся магия, разумеется, также заблокирована...
Или не вся?
Последнюю мысль Ниррит мгновенно и максимально старательно рассекла на кусочки, а кусочки превратила в мельчайшую пыль. Наложив поверх унылую литанию:
"Попалась! Попалась, попалась..."
Спустя минут десять за спиной зашуршало; в поле зрения неторопливо вплыла чуть перезрелая девица, при помощи очень качественной и умело используемой косметики скрывающая, что ей изрядно за тридцать, а не слегка за двадцать. Благодаря той же косметике и роскошному, умело скроенному платью она не без успеха создавала впечатление, что не просто миловидна, а красива. Или даже — бери выше! — прекрасна.
— Начнём, — объявила девица, поворачиваясь лицом к пленнице и окидывая её надменным взглядом. Осмотр, похоже, не принёс ей того результата, на который она рассчитывала, но скрыть гримасу неудовольствия она почти сумела... да, почти.
Если бы не физически улучшенное зрение, Ниррит вполне могла бы гримасы не заметить.
"Опытная притворщица. И стерва изрядная".
— Меня ты можешь называть хозяйкой, — объявила меж тем чуть перезрелая, опытная и изрядная. — Представься для начала, чернавка.
— Ниррит из Гестамара, — ответила пленница сквозь зубы, но со всей возможной вежливостью, даже с коротким кивком.
— Небось, врёшь, а?
— Обычно подозревает незнакомцев во вранье тот, кто сам не прочь приврать.
Хозяйка неприятно усмехнулась.
— Дерзишь? За дерзость положено наказание, так что не взыщи.
"Теперь понятно, зачем ей этот жезл", — подумала Ниррит, чтобы подумать хоть о чём-то. В способности мыслить было единственное спасение от внезапно и жестоко впившейся в неё боли.
Защищаться от боли можно по-разному, и у неё, по её собственному выбору, вырабатывали не рефлекс "умираю молча" и не рефлекс "страдание как награда", а реакцию типа "если страдаю, следовательно, живу и рассуждаю". Для мага, выполняющего дела в интересах энгастийской тайной службы и рискующего получить в процессе ранения разной тяжести — очень полезный навык. Хотя прежде в его полезности Ниррит убеждалась редко.
"Жезл есть артефакт, предназначенный для "бесследной пытки". Проектор и усилитель. Интересно, эхо чьей муки меня сейчас терзает?.. Вот так и пожалеешь, что я целитель, а не маг тьмы... хотя... это ведь вопрос точки зрения, и если..."
Неуклонно нарастающая боль не помешала смаргивающей слёзы Ниррит на всякий случай иссечь и распылить последние мысли. После чего она без всяких мыслей, единым напряжением воли попыталась использовать собственную боль как источник энергии. В обычном состоянии это ей удавалось без особого труда, что, среди прочих факторов, позволяло легко и быстро исцелять простые чистые ранения за считанные секунды. Но теперь всё оказалось иначе. Не потому ли, что эта боль была не органической, а наведённой?
Догадка — молния в алом тумане: "Но тогда можно использовать как источник энергии артефакт "бесследной пытки"!"
Проверить догадку Ниррит не успела. Хозяйка встряхнула жезлом, как будто у неё в руках был не магический инструмент, а нашкодивший пёсик. Похоже, она не то чтобы не любила ситуации, когда происходящее противоречит её воле (кто ж такое любит?), а попросту не привыкла к чужому сопротивлению. Особенно сопротивлению открытому, всерьёз.
— А ты терпелива, чернавка, — неохотно констатировала она. — Терпелива и не криклива. Хорошо дрессировали, видать... ну, чего молчишь? боишься говорить?
— Перебивать своего собеседника невежливо. До тех пор, пока не спросят, пристойно молчать, слушать и запоминать услышанное.
— Ты мне учебник этикета не цитируй!
— ...
— Опять молчишь?
— Скучная ты собеседница, Товесса.
