Приказано - спасти...

Тащить Семена было тяжело. Пусть основная нагрузка и приходилась на крепкие плечи бойца по имени Петр, но и ей доставалось изрядно. В отсутствии носилок пришлось закинуть руки Семена себе на плечи и так тащить его, проламываясь через мокрые кусты и спотыкаясь о корни. Волочащиеся ноги Чекунова оставляли на земле две прерывистые борозды, но Фиру это не беспокоило. Все ее мысли были о том, как не упасть самой, не уронить безвольное тело, да еще — как протолкнуть в запаленные легкие очередной глоток воздуха. На шее санитарки обузой повисла мокрая санитарная сумка, да еще и винтовка Семена, которую Фира не захотела бросить. Петр тоже хватал воздух открытым ртом. Левой рукой он придерживал руку Семена, закинутую себе за шею, а в правой нес свою винтовку, с надетым на ствол обратной стороной штыком.

Колеи, оставленные прошедшие тягачом с прицепом, были хорошим ориентиром. Даже слишком. Вмятые в землю кусты образовали в лесу настоящую просеку. По ней было легче двигаться, но и сами люди были хорошо видны. Однако, по-другому идти было невозможно, ибо слишком тяжел был груз для двоих, особенно если один из них — невысокая девушка.

Время от времени Фира пыталась заглянуть в лицо Семену, но голова его все также была опущена вниз и глаза закрыты. Когда девушка быстро осматривала его возле подбитой бронемашины, она не нашла на нем ранений, хотя одежда была изорвана и свисала лохмотьями. Однако, в сознание он не пришел ни тогда, ни сейчас. Оставалось только надеяться, что это только последствия контузии, которые должны пройти. И лучше бы поскорее, потому что нужно было что-то решать.

Тут мысли прервались сами собой, так как нога Фиры зацепилась за гнилой сук, торчавший из травы, и не удержав равновесия, они все трое плюхнулись с размаха в лужу, что уже успела образоваться в колее тягача. Девушка больно ударил по голове ствол винтовки, сверху всей массой навалились Семен и Петр, вмяв ее в жидкую грязь. Фира ворочалась, стараясь спихнуть с себя придавившую ее тяжесть, черпая рукавами бушлата грязь. Косынка с головы слетела и также была втоптана в грязь. Уже почти выбравшись из под тела Семена, девушка замерла, услышав короткий стон...

— Семен, Семка, ты что... Ты меня слышишь? — без особой вежливости Фира отпихнула в сторону такого же изгвазданного в мокрой глине Петра и положила голову Семена себе на колени...

Красноармеец Андрей Шилин

Андрей гнал тягач наудачу, лишь приблизительно выдерживая направление. Все равно, в триплексе были видны только ветви и стволы тонких деревьев, рушащиеся под гусеницы машины. Крупные деревья Андрей успевал объезжать, в последний момент отрабатывая рычагами. Тем не менее, стрелок на командирском сиденьи продолжал напряженно всматриваться в прицельное отверстие шаровой установки пулемета. Хотя, что он мог там увидеть, когда тягач раскачивало вверх и вниз, как если бы земля пыталась выскочить из под терзающих и рвущих ее гусениц.

Из-за рева двигателя, от которого не спасал даже плотный танкошлем, Андрей не мог услышать стрельбу доносящуюся с места боя. Но, пара шальных пуль, что царапнули тонкую броню тягача, дали ему понять, что еще ничего не закончилось. А значит, еще велика была возможность того, что безумный рывок через лес может закончиться слепящей вспышкой удара в борт противотанкового снаряда.

И вся надежда была на густой лес... Да еще на Семку Чекунова, что остался там, сзади, откуда прилетели те самые шальные пули...

На сердце Андрея давила странная смесь чувств. Страх за Семена и бойцов оставшихся с ним. Опасение за состояние раненых, что пытаются сейчас удержаться внутри скачущего прицепа. А еще — противное, зарытое в глубине души чувство облегчения, что не ему пришлось остаться задерживать немцев. И ненависть к самому себе, за это подленькое желание выжить ...

— Я вернусь Семка, — проорал Андрей, как клятву, пытаясь убедить скорее самого себя, чем других. Да и кого, другого, можно было убедить здесь, внутри громыхающей броневой банки...

Красноармеец Чекунов

Семен висел в вязкой темноте, где небыло ни ориентиров, ни даже времени. Одна только бесконечность. "Так вот ты какая — смерть" — откуда-то издалека пришла одинокая мысль, но не задержалась, растворилась в окружающем "ничто". Ибо это было неправдой. Ну, во всяком случае, Семену хотелось в это верить. Потому что слишком много долгов осталось у красноармейца Чекунова. Хотя, если бы человек мог умереть, только расплатившись по всем своим обязательствам — люди стали бы бессмертными. Ведь каждый миг нашей жизни мы вступаем в новые и новые отношения с людьми и окружающим миром. А, значит, принимаем на себя новые обязательства...

"Философ, твою дивизию", — отрезвление стегнуло острой болью, — "Пока ты тут мудрствуешь, ребята под пулями гибнут! А ну, вперед, твою не так!" Как молодого бойца на бруствер окопа, Семен толкнул самого себя куда-то вперед, туда, где он был нужен, где на него надеялись...

Санитарка Эсфирь Дольская

Фира не поняла, в какой момент Семен пришел в себя. Только на секунду моргнула ,сбрасывая с ресниц влагу, услышала глубокий, со всхлипом, вздох и наткнулась на взгляд красноармейца. Взгляд осмысленный и жесткий. Ее даже передернуло от такого неожиданного превращения. Но, справившись с собой, она спросила:

— Семен, ты как себя чувствуешь?

Вместо ответа тот зашевелился, пытаясь подняться.

— Куда ты, погоди, — Фира хватала Семена за скользкие от грязи полы шинели, но тот все так же не слушая ее, старался встать на ноги. Не видя другого выхода, Фира подставила упрямому бойцу свое плечо. С другой стороны подскочил Петр, подхватил Семена за руку. Покачиваясь на разъезжающихся ногах, Чекунов все же выпрямился. Запрокинул голову к серому мокрому небу. Провел рукой по мокрому лицу, размазывая дождевую влагу и грязь.

— Господи, хорошо, то, как...

Зажмурился и стоял так несколько мгновений, позволяя каплям дождя стекать по лицу, как мальчишка наслаждаясь прикосновением холодной влаги... Снова провел по лицу рукой, и как будто перебросив в себе рубильник, снова стал привычным Семеном.

Обвел взглядом окружающих, требовательно протянул руку:

— Где моя винтовка?

Фира рванулась за оружием, выпустив рукав его шинели. Семена качнуло, но он устоял на ногах. Схватил поданную винтовку, мотнул головой в сторону кустов:

— Уходим с просеки.

Заковылял сам, Фира догнала его, снова подхватила под руку. Семен не вырывался, должно быть понял, что так быстрее.

— Где машина, люди? И через паузу, — А ты здесь как оказалась?

В сердце Фиры кольнула обида — она пошла за ним, а он... Но, тут же, сбиваясь и повторяясь попыталась разъяснить ситуацию. Свою лепту в ее рассказ внес и Петр, что шагал сзади, поминутно оглядываясь.

Мокрые кусты встретили троицу холодным душем. Не обращая внимания на это, Семен вломился в мелколесье, уже волоча за собой Фиру. Остановился и жестом приказал всем замолчать. Где-то недалеко щелкали винтовочные выстрелы, перекрываемые гулкими хлопками минометных выстрелов. Мотора тягача слышно не было. Ушел? Или заглох, и теперь немцы добивают раненых. Видимо те же мысли бродили и в голове Чекунова, судя по тому, как он поворачивал голову из стороны в сторону, стараясь расслышать в шуме дождя рев работающего двигателя.

Но, мотор взревел гораздо ближе, и не в той стороне, где ожидала санитарка. Да и звук был совсем другим, чем надрывное завывание "Комсомольца". Этот гул был более басовитым... И — чужим...

По лицу Семена Фира поняла, что для него такое развитие событий не стало неожиданностью. Скорее, ожидаемой неприятностью, которую до последнего момента он надеялся избежать.

Сплюнув в грязь, красноармеец выматерился трехэтажно, помянув всю родню немецких солдат до седьмого колена. Охлопал себя по карманам и выматерился еще раз. Неслышно возникший сбоку Петр, молча показал ему гранату. Семен отрицательно мотнул головой:

— Мало... Эх, пушку, бы...

Петр не ответил, сосредоточенно засовывая гранату обратно в карман шинели.

Фира не выдержав спросила:

— Что случилось Семен? Что с нашими?

— Не знаю, — Чекунов даже не повернулся в ее сторону, — но знаю, что будет дальше... Сейчас немцы следом попрут. Если догонят — нашим конец

— А может, не ... — Фира замолчала, поняв, что говорит глупость. Она хорошо помнила, с какой скоростью двигался тягач по лесу... Против машины движущейся по дороге, шансов у Андрея не будет. Да и машина ли это будет? Наверняка у немцев не один броневик здесь. От жгучего бессилия к глазам неожиданно подступили слезы. А вот Семен просто стал странно спокойным.

— Значит, мы еще не все выполнили, — Чекунов повернулся в сторону звука работающего двигателя, — что ж, сделаем что можем. Нужно дать Андрею хотя бы несколько минут.

Оглянулся на Петра:

— Ты со мной?

Он не приказывал, просто спрашивал, но так, что это звучало как боевой приказ, не выполнить который нельзя. И Петр только поправил сырую пилотку, одновременно, как будто козырнув Семену. Фира сглотнула комок в горле и тоже сделала шаг вперед.

Таким же спокойным голосом Чекунов произнес:

— Красноармеец Долинская — а-атставить!

Не глядя в глаза санитарке, развернул ее в ту сторону, куда ушел тягач и пихнул в спину. По инерции Фира сделала два шага вперед, а когда обернулась, ни Семена, ни Петра на полянке уже небыло. Только качались лапы небольшой ели... Упрямо прикусив губу Фира метнулась следом.

Красноармеец Чекунов

По лесу бежать было тяжело. Ноги вязли в сыром мху, цеплялись за гнилые сучья, ветки кустарника цеплялись за одежду. Но, не это больше мешало Семену. Одна мысль колотилась в голове красноармейца: "Зачем? Зачем я снова лезу в бой, ведь только что, мне чудом был дан шанс на жизнь" Нутром Семен чуял, что там, где-то далеко в будущем, уже все кончилось. И теперь, эта жизнь у него — одна единственная, больше чудесных спасений не будет... Так почему? Почему нельзя упасть в вязкий мох и просто лежать, ожидая когда перестанут рвать воздух выстрелы? Так просто... Ведь и без того уже сделано почти невозможное. И, может, Андрей уже увел тягач далеко...

Сбоку сипел, хватая воздух раскрытым ртом Петр, и этот звук не давал Семену полностью сосредоточиться на своих мыслях, как если бы бегущий рядом мог прочесть шевелящуюся подленькую мыслишку.

Впереди посветлело, и Чекунов с размаху плюхнулся на землю, укрывшись за стволом сухой сосны. Тут же, за ближним пеньком залег и Петр, перевернулся набок, пытаясь отдышаться. Не успел Семен устроиться поудобнее, как сзади что-то запыхтело и с треском сломался сучок. Чекунов рывком обернулся, и с трудом сдержал желание громко выматериться: из-за куста на коленях выползала Фира, волоча за собой санитарную сумку.

— Ложись, дура! — Семен отпихнул девчонку к Петру, прижал к земле, и снова обернулся к дороге.

Между бойцами и дорогой еще оставались кусты и небольшие деревца, но они не мешали рассматривать происходящее на дороге.

С первого взгляда, Семену стала ясна вся ситуация, в которой они оказались. Оказывается, когда они еще двигались по лесной дороге от деревни, им навстречу уже спешила немецкая колонна. Немецкое командование, взбудораженное ночной стычкой, выслало на перехват как минимум пехотный взвод, усиленный бронемашиной и мотоциклистами. Возможно, были в колонне и противотанковые пушки. Но, вся эта армада оказалась бессильной, перед обычной русской лужей, что разлилась прямо на перекрестке двух дорог. Впрочем, не совсем обычной: судя по размерам — это была Лужа с большой буквы. Лес, подступивший к дороге с обеих сторон, сделал объезд данного препятствия затруднительным. И, когда в этой луже глубоко застрял трехтонный Опель, немецкий орднунг дал сбой. Командир решил послать на разведку мотоциклистов и бронемашину, которые удачно проскочили препятствие с ходу. Он явно рассчитывал, что к моменту возвращения передового дозора, солдатам удасться вытащить застрявший грузовик.

Однако, же, начавшаяся перестрелка, застала немцев в тот самый момент, когда они пытались выдернуть тяжелую машину назад, зацепив ее другим грузовиком. И немцы оказались в сложном положении: впереди, за поворотом дороги разгорается бой. Но, послать на помощь можно только пехоту, ибо эту проклятую лужу невозможно объехать, из-за проклятого русского леса. Который, тем не менее, совсем не мешает этим русским свиньям: так как что-то гусеничное ломится напрямую через лес, обходя застрявшую немецкую колонну сбоку.

Резкие команды заставили солдат бросить застрявший грузовик, заняв оборону по периметру колонны. Где-то сзади, расчеты 37-мм противотанковых пушек уже отцепили их от "передков Круппа", но им требовалось время, чтобы протащить их через лес, обогнув стоящие на узкой дороге машины. И сейчас, залегшие в кустах солдаты в сером "фельдграу" опасливо вглядывались в глубину леса, могущую неожиданно ужалить огнем.

Затих бой на несколько мгновений. Но, всем, вжимающимся сейчас в сырую грязь было ясно, что не продлится тишина долго. Уже ревел мотор в отдалении, обозначая подход к немцам подкрепления. И, кто знает, какими силами? Ведь сейчас командир гансов разберется что к чему, и вышлет разведку к месту боя. Вопрос только в том, сколько минут потом удастся продержаться Чекунову с товарищами. Рискнет ли немецкий командир разделить силы и послать группу вдогонку уходящему тягачу? Или же, решит сначала добить русскую засаду, опасаясь удара в спину?

Наверное, с точки зрения старшины Чекунова, второй вариант был более вероятен. И был бы тогда маленький шанс, что оставшимся бойцам не придется ввязываться в бой. Отползли бы потихоньку, убедившись, что немцы не рванули вслед "Комсомольцу".

И было бы это лучшим выходом. Потому что Чекунову было ясно, что везение не может продолжаться бесконечно. Один возврат в тело Семки чего стоил... Потихоньку рассасывался в крови адреналин, вызванный переносом. И все больше накатывалась тяжкое осознание, что еще ничего не кончилось, что снова нужно что-то делать, иначе все сделанное было зря. Ну, Боже, или кто там есть на небесах, помоги же еще разок, что тебе Всемогущему, то, стоит...

Не услышал Семена никто, занят наверное был Бог своими делами... Зато, вмешалась в жизни троих оставшихся судьба-злодейка в лице немецких штабных офицеров. Слишком много шуму подняли красноармейцы своим прорывом через дорогу. Не знал Семен, что немецкий патруль нашел и место их переправы через реку, и проследил следы тягача до дороги. Что разведка смогла дойти до брошенной в лесу колонны. Что и экипаж самолета-разведчика оказался по немецки педантичным и включил в свой доклад упоминание о странной машине посреди болота...

Такая активность командованию показалась подозрительной. И нашлась в штабе голова умная, под фуражкой с высоким околышем, сложившая дважды два, и получившая в результате пять...

Лейтенант Гюнтер Лемке

Когда сзади зарычал мотор и затрещало ломающееся дерево, Гюнтер не стал оборачиваться, в отличие от дернувшегося связного.