Ландскнехт. Часть шестая

Первые две — пустые. Костыль уже по-деловому включает везде свет, освоился... Прибрано, но видно, что не заселены были. Красивые каюты, и адмиралу в подземелье вселиться незазорно. Стол у двери, за ним койка, довольно широкая, у задней стенки шкав. Дверка — за ней крохотный санузел — по-корабельному, с душем в общем помещении и трапом в полу. Отделано небольшой восьмиугольной плиточкой. Ну, то ли на базе некомплект командного состава, то ли для командированных всяких, проверяющих и прочих...

Третья по правую руку... Такое впечатление, что владелец только что вышел, и вот-вот вернется. На столе письменный прибор, стул отодвинут ровно настолько, чтобы вылезти из-за стола. На спинке стула — мундир. По обилию всякой военной бижутерии — адмиральский, не меньше. Да и фуражка на заправленной койке не лейтенантская, вся во всяческих лавровых листьях, шнурах и канители. Несколько выбивалась из антуража брошенная на ту же койку, видно, что с размаху, пустая револьверная кабура. Дядя явно спешил по делу...

— Адмирал? — спрашивает Костыль — Уж по всему видно, что не малый чин какой...

— Да уж, пожалуй. Вона, смотри — указываю на стол. Там, как и положено, в углу фотография — молодой мужчина в морской форме, рядом с молодой же женщиной с ребенком на руках.

— Это, что же — такой сопляк тут командовал? Да не, и мундир другой...

— Это, поди, он в молодости, с женой. А так — вот.

Подошли поближе. На стене портрет. Фотография, в рамочке. Сурового вида дядя за-средних лет. В этом вот самом адмиральском мундире и фуражке. На фоне какого-то полотнища, флага, вероятно, но весь флаг не видно. Приглядевшись, читаю подпись: 'Командующий базой 'Срезанный цветок' Имперского флота, вице-адмирал Ялмар Кронг'

— Как? — аж в лице поменялся Костыль.

— А так. Кронг. Родственник, чтоль?

— Да как бы ... Нет, ну дело-то такое — Кронг это у нас семейное имя...

Ну, это дело понятное. Так бывает, у тех, кто корней не сохранил полностью... или у кого и до того корни были не совсем чтоб признанные. Бастарды и ублюдки, если по-простому. Там фамилия предка становилась именем, которым нарекали первенца мужского (или женского, если по женской линии, что нечасто, но бывает ) рода. И тот передавал имя своему первенцу. Или внуку, если пресеклась мужская ветвь. То есть, этот Кронг мог бы и быть как прямым предком Костылю, так и десятой водой на киселе. А мог и вовсе быть однофамильцем предка, но...

— Ну-ка, дед, накинь-ка его шапку! Не робей, не осерчает, и вши, коли у него и были, давно подохли. Становись сюды... А ведь — родственник, как есть! — нет, морда у Костыля куда простонароднее и покруглее, у Ялмара Кронга лицо породистое. Но, ежели вот фураньку нацепив, снизу по глаза прикрыть — то вот эта часть почти один в один с фото! Благо, и возраст адмирала на фото почти такой же, как у Костыля. Вот так начнешь изучать семейную живопись, и уверуешь в генетику... — Как есть, Костыль — это твой родственник. Ну, что — желаешь вступить в права обладания базой 'Срезанный цветок', так сказать — по наследству?

— Да иди ты со своими шуточками, солдатик — грустно отвечает тот, аккуратно снимая фуражку и бережно водружая ея на то же место, откуда взял.— Пойдем, что ли, дальше?

— Погоди, — отвечаю — Я твои родственные чувства очень уважаю, но шмон есть шмон...

Шмон результатов не дал. Ну, почти. Обмундирование и нехитрый личный скарб адмирала интереса не вызвал, хотя я и посоветовал Костылю прибрать потом — хороший и дорогой несессер и бритвенный набор, а ему еще и по праву фамильные. Наград, коие такой чин несомненно имел — не обнаружили також. Планки на мундире есть, а сами награда, вероятно, хранились где-то в другом месте. Каких-то документов или записей не нашлось тоже — сложилось впечатление, что кто-то аккуратно, но настойчиво все прибрал...

Четвертая дверь. Такая же 'каюта' ибо номером это назвать язык не поворачивается. Тут некоторый беспорядок. Похоже, и здесь производили изъятие документации. Вот только гораздо небрежнее. Тем не менее, шмон и мы провели. Кроме еще одного набора всяких личных вещей, которые вполне могут пойти на продажу за хорошие бабки — обнаружился в куче одежды в шкафу и небольшой гражданский револьверчик. Такой же бульдог, как нынешние, только что гораздо изящнее. А в остальном — никакого отличия. На жаль, патронов к нему так и не нашлось, как не искали. Взяли с собой все равно. Инстинкт-с! И еще в углу нашлась такая же фотография, как у адмирала. Только эту, по всему, в сердцах шваркнули об пол. На фото длинномордый дядька с бакенбардами, тоже в мундире и фуражке. 'Заместитель командира по летной части базы 'Срезанный цветок' Имперского флота, контр-адмирал Мангус фон Олвер'. Не пришелся кому-то по душе этот фон, раз так в его хате похозяйничали...

Засвистел чайник, и мы решили прервать осмотр. Точнее — я решил, Костыль прям весь как на иголках, но я посчитал нужным сделать перерыв. Как бы деду крышечку давлением не снесло. Выдохнуть надо, сделать перекур. Заварили чаю, на удивление даже не полностью потерявшему свойства — упаковка хороша. Распечатали упаковку каких-то монпансье...

— Кисло сидим, — говорю — Может, бахнем? Не, не, не ром — давай-ка местного пойла спробуем...

— А оно не отрава ли? — сумлевается Костыль

— Ну, я так думаю — эти ребята не стали бы тогда маковиной травиться. Да и в мусоре пузырей еще было. Ну, фонарем проверим...

— Ну... Давай, что ли... Осторожненько...

— По маленькой...

Увы. Хоть и адмиральский салон, но все же это вам не 'Палкин' какой. И даже не Крастное Унд Бэлоэ. Видимо, то ли традиция такая, то ли дисциплина и тут имела место быть. Никаких коньяков не нашлось, только вино. Да вот беда. Я сухмятину и так не люблю и не понимаю, а эта дрянь за годы превратилась в чистый уксус. Вскрыли пару бутылей, и едва лизнув — вылили. Дальше и пробовать не имеет смысла. Пошли в кладовку. Кладовка забита ящиками с алкоголием. Дюжина, один не то что початый, уже и ополовиненный. Но — все одинаковое, видимо — армейское снабжение и тут. Квадратные бутыли без этикеток, а внутри...

— Твою ж мать... Что-то тут господа адмиралы недоглядели. Или вино — ну, это я еще понимаю. Но ром-то, его зачем сюда, да в таком количестве?

— Военные морячки, солдатик, а ты чего хотел? Я так думаю, жизнь повидав — с дисциплиной, выходит, тут не очень было. Что адмиралы винный запас у себя держать повелели... Ну, давай хоть попробуем — может в прежние годы горький ром был лучше...

— Угу. Пописсят. Разливай. За упокой хозяев, чай, гости у них нечасто. Нам все равно, а им, глядишь — там — приятно. Ну, вздрогнули...

...

— Ыыыыыы. Блять... Может, ты и прав. Хоооо... Ух!

— А? Уй, билат... Ыххх!

— От такого пойла, в итоге, сам себя убьешь, это ж невозможно. Его не пить. Им танки поджигать надо.

— Чо поджигать?

— Машины такие, боваые... А, не бери в голову... Говорю, это не в людей лить надо, а как горюч... Мать его еп!....

— Эй! Эй-эй-эй-эй! Ты того, солдатик! Ты чегой-то?

— Дюжина. Дюжина ящиков. По две дюжины двухпинтовых бутылок. Кажный. Не понимаешь, дед?!

— Ну, знамо, много. Упиться можно. Тока вот продать не выйдет. Ты ж об этом? Не, ну то есть продать можно, только... побьем, пока везти будем. А перелить в бочонок — и вовсе никто не поверит, что старинное. И так-то замучаешься доказывать, ни этикетки, ни сургуча, ни даже накладной какой... Да и, откровенно тебе сказать. Что сейчас, что, выходит, столетья назад — дерьмо, а не пойло это и было...

— Эх, лейтенант-адмирал Кронг, нихера-то ты не понял... Да это же почти полная заправка наших баков! Мы теперь отсюда на машине легко уйдем! Что эта дрянь горит — и пробовать не надо, и так ясно!

— Ох ты ж... Я и забыл уж вовсе, что нам отсюда выбираться надо... Но, ведь, не прямо сейчас?

— Не... Надо еще придумать, как все это перетаскать. И вообще, стоит тут немного отдохнуть, я так думаю. Давай-ка по второй...

После третьей Костыль вопросил:

— А чегой-то, солдатик, как ты мыслишь — оне вторую-то картину сняли? Нешто там чего похабнее еще было? Эту-то, как мыслишь — сумеем забрать?

— Насчет этой посмотрим... В машинном брезенту полно видел, если запакуем, чтоб на волю протащить, водою не попортив — отчего не забрать... Понимаю. Исскуйство. Кулютора. Самому нравится. А насчет этой рамы пустой... Хм.. А, погоди-ка...

Подошел я к дурацкому секретеру. Вот вроде он и в общем стиле. А — не то. Как на старшине-десантнике панталоны защитного цвета смотрится. И материал не тот. И цвет тонировки и морилки не совпадает чуть. И лак не такой. Словно... Словно рукастые нижние чины по велению адмиралитета изладили 'такое же, как все вот это'. Ну-ка...

Киноаппарат. Как есть, кинопередвижка. Классическая штука прям в раскрытом раскладном чемоданчике. Рядом коробка, и в ней дюжина маленьких коробочек с пленкой. Открыл одну из них, посмотрел — дюйм в ширину пленка, вполне привычного вида, с перфорацией. И даже звуковое кино, получается — у аппарата сбоку какой-то рупор-колокольчик приделан. Ролики, видимо, небольшие — минуты две-полторы, наверное. Что мы тут имеем? 'Государь император на праздновании дня Военно-Морского Флота'. 'Выступление министра обороны графа Таббурета'. 'Бронеходный десант. Учебный фильм. Студия Военнаучкино, г. Альмара'. И тому подобное. Отдельно лежит коробчка, от руки подписано ' Эбиденский киновестник. Авиабаза 'Срезаный цветок', первый репортаж'. Ну-с...

— Так, вдупель-адмирал Кронг. Сейчас мы будем развлекаться. Как в прежние времена... Что? Отставить содомию, мы сейчас не про это, что ты на меня так пялишься?..

— Так это, солдатик — склабится Костыль, тоже уже изрядно захмелевший — по вкусу старинный ром такое же говно, как и нынешний, но забирает как бы и даже посильнее... — Что, вот прям... При них?

— Ох, ты, какие ж мы сентиментальные... А ну-ка, еще по маленькой! Так, вздрогнули и...

Взяв со стола пустую бутыль, триста лет там простоявшую, и пару бокалов — быстро изобразил натюрморт. Дядя на диване теперь лежит с огрызком сигары в открытой пасти, подмышкой у него пустой бутыль, на полу бокал. Барышне бокал пристроил в высохшую руку. В другую кое-как сигарету встромил. Прошелся, плеснул в бокалы свежего рома.

— Ну, вот. Как то так... Умаялись до смерти. Бывает, чо! — говорю, и начинаю тихонько ржать. Дед насуплено пялится, потом хмыкает, потом хихикает, а далее у нас срывает стресс идиотской истерикой.

— Ыыыыхххх-хи! Сука... Во ты дебил, солдатииик! Ыыыыхихи... Не могу, ща лопну, живот болит... Падлоооо....!

— Ыыыыы... Сам не могу... Ой, бля, обоссусь ща!

— Ааааа.... Блять... Во дурак, а.... Ыыыы, сцуко!

— Ты главное, Костыль... как на... нажерссси.. То...того...

— Че... Чего... Ыыыы, до слез, сука!

— Того... К девушке — не лезь, ыыыгыгыыыы...

— Ааааа! Хаааа! Бля... Ду...Думаешь — откажет? Мне?

— Ну... она... немного холодна... И суховата! Ыыыый! Ебанарот, это ж какой-то пиздец просто...

— Аааааа! Сукааааа!!!! Ой, не могу, блять, ща порвусь, от ты ж долбоебина, хииииххх...

Отсмеялись и отдышались. Переглянулись. Заржали еще раз, до хрипоты и каркания с икотой. Без слов, только показывая пальцами на то, о чем смеяться, и друг на друга.

Еще минуты через три отдышались снова. Я протянул Костылю пачку сигарет, что триста лет ждала его на столике: Зажигалка увы — исправно искрила кремнем, но топливо, конечно, высохло.

— Попробуй, мож оно и ничего, я не понимаю. Сигару-то, если что, в трубку потом скрошишь. В зажигаловку вот, гадости этой налей, не жалко. А сейчас прикуривайся, да перебирайся на диван... Не к дяденьке, он не подвинется... Садись, вон там еще пепельница. Сейчас будет тебе кое-что из прежнего мира...

Благо, аппарат этот прост, как три копейки. Некогда, в школе еще, я с чем-то подобным в школьном кинозале немного ознакомился. Этот и еще попроще будет. И то сказать — никаких тебе настроек и прочего. Ну, то есть, резкость там, и фокус, наверное, надо. Но, думаю — настроено, и за триста лет не сбилось. А от пыли этот дурацкий секретер уберег, будем думать. Кое-как заправил пленку, убедившись, что не вверх ногами. Установил скорость на единицу — ну, для начала. Зажег лампу в аппарате — главное не держать так долго, а то сгорит пленка к писям собачьим. Вырубил свет, и нажал пуск. На удивление аппарат заработал сразу, негромко застрекотав. Пленка пусть и старая, но довольно толстая и хрупкости не выказала, авось не порвется... Экран, та самая 'пустая' рама от картины, осветился, а рупор на киноаппарате закаркал с легким подвыванием и хрипотцой:

— ...Их императорские величества, Государь Император с Государыней Императрицей спускают на воду линейный крейсер 'Богатырь'! Ея Высочество Великая Княжна Алина становится крестной матерью нового боевого корабля Империи...

...Уродливая, как все недостроенные корабли при спуске на воду, туша будущего линкора плюхается кормой вперед со стапелей в воду. Среди маленьких фигурок на балкончике не разобрать, кто там Император, кто княжна...

— ...Парад первой эскадры линейных кораблей в Гюнце! Государь в сопровождении офицеров осматривает флагман эскадры, линкор 'Божьей Милостью'!

...Здоровенные трехорудийные башни. Две в носу, одна на корме. Красавец, с клиперным носом и огромной башнеподобной надстройкой-пагодой. Да, очень похож на 'Ямато'... Несколько дядек средних лет в форме. В морской и армейской. В центре один, в такой же армейке, но без погон. А зачем? Всем и так ясно, кто он. Волевое лицо , внешне чуть похож на британского генерала, сдавшего Сингапур — короткостриженые усы, глубокие морщины, цепкие глаза. Такой Император, пожалуй что, мог бы жахнуть по мятежникам ядеркой. Интересно, есть ли тут на кадрах тот самый, вернейший и провернный годами, адъютант?

— ...Фрегат Южного Флота 'Беспощадный' демонстрирует учебные пуски реактивных бомбометных систем!

...А вот это вовсе интересно. Красавец-эсминец, чем-то похожий на американские 'Флетчеры', шпарит по морю в облаке пены, и на развороте засыпает кусок моря из РБУ. Невысокие столбы от падений, несколько секунд, и море вскипает выбросом подводных взрывов. Но интересно не это. А то, сколько на надстройке и мачте кораблика всякого постоянно крутящегося барахла. Вот что хошь делай, но полюбому это РЛС, пеленгаторы или что-то подобное! Да и залпы из РБУ на милю примерно — намекают на возможность обнаруживать подлодку на глубине и расстоянии...

— ...Подводный крейсер 'Вольский железнодорожник' завершает свой первый кругосветный учебный поход. На борту, кроме экипажа — двадцать четыре гардемарина, наши будущие властители морей! Государь приветствует героев!

Здоровенная подлодка, но все ж не атомная, дизелюха, просто очень большая. Сначала кадры, как она, вспенивая перископом воду — постепенно выныривает на гладь морскую. После — как входит в гавань, с построенным на палубе экипажем. Император отдает честь с мостика какого-то кораблика. Морячки кричат ура...

— Ну, как? — интересуюсь, включая свет, когда пленка кончилась. Ролик и впрямь коротенький. — Впечатляет?