Скользящая во снах

Он был совсем рядом и в то же время слишком далеко. Шарообразный купол раскинулся посреди улицы, а в нем мой друг озадачено смотрел по сторонам.

Ратмир

Отвернулся всего на мгновение, и мир вокруг изменился. Вроде город все тот же, но красок будто прибавилось. Я точно помнил, что раньше был здесь не один, но вот с кем? И почему отстал?..

Пройдя немного вперед, остановился, увидев воистину завораживающее зрелище: огромный фонтан в виде золотого дракона. Глаза у него явно изумрудные, крылья украшены драгоценными камнями. Всё это на солнышке переливается, так меня и манит подойти ближе, прикоснуться... прикарманить...

Когда я был мальчишкой, отец часто брал меня с собой "на выход". Мы гуляли по базару и аккуратно тащили кошельки у разинь-богатеев. "Для поддержания формы", — так батя это называл. Так что, руки у меня с малолетства приученные, иной раз и не думаю что-то брать, а оно уже у меня в кармане лежит. Но сколько бы в мой тайник ни опустилось золотишка, всегда хочется еще. Мамка ругалась часто с батей за эти наши прогулки, но он говорил, что его сын должен уметь все, так что удержать меня ничто не могло.

Вот и сейчас, золото и камешки притягивали меня, как запойного полная рюмка. Сопротивляться я не стал, пошел прямиком к цели.

Изо рта дракона тонкой струйкой лилась прозрачная вода. Скинув с себя рубаху и ботинки, я полез прямиком в маленький бассейн у подножия рептилии. Под ногами звякнуло, я глянул вниз и прибалдел: золотые и серебрушки были здесь всюду! Это просто невероятное везение! Нагнувшись, стал сгребать монеты руками и лихорадочно распихивать их по карманам брюк.

— Бери-бери, чего добру пропадать? — я резко выпрямился и осмотрелся вокруг, приготовив оправдательную речь заранее. Никого.

— Наверху, дурень!

Поднял глаза вверх, а там грифант сидит и смотрит на меня своими наглыми глазками.

— Это ты, что ли, меня дурнем обозвал, мешок с перьями?

— А что, здесь еще есть претенденты с тобой поболтать? Да ты не серчай, полукровка, я никому не расскажу, как ты золото у Фартэса Великого воровал, бери больше! Вон еще в рубаху насыпь да вокруг себя обвяжи!

Хотел было поспорить с падальщиком, да вдруг понял, что дело он говорит, рубаха ведь еще есть! Приспособил еще и ботинки в результате, набил их до упора. Хотел уходить уже, да птица эта снова давай вещать:

— А камешки? Смотри, какие изумруды вместо глаз у дракона? Неужто брать не станешь?

Я посмотрел. Камешки действительно были чудесные. Мне бы такие в моем тайничке ой как пригодились бы! Эх, была-не была, поставил я свои ботинки на бортик бассейна и полез рептилии на загривок.

— Они и расшатанные уже, тебе только ногтями подковырнуть! И не смотри, что это памятник Великому наставнику по огненной стихии! Подумаешь, какая цаца! Люди ему и без глаз поклоняться будут, так ведь? А оживает он только ночами, так что до заката и не поймет, что ослеп.

— Как это оживает? Он настоящий, что ли?

— Еще какой настоящий! Да тебе-то какое дело? Слепой-не слепой, это уже не наши проблемы! Так ведь? Выковыривай!

Согласился и на этот раз я с грифантом. Вынул первый камень, а из пустой глазницы вода закапала, будто слезы дракон проливать начал. Что-то шевельнулось в душе — не то совесть, не то жалость... Но, посмотрев на чистейший изумруд, плюнул я на чувствительность свою и продолжил дело. Через несколько минут, собрав весь свой скарб, пошел я прочь от фонтана. Оглядываться не стал, уж больно не хорошо выглядел дракон, проливающий слезы по утерянным глазам, от зрелища этого меня даже сомнения разбирать начали в правильности моего поступка.

Далеко отойти не успел, стоны услышал и мольбу о помощи. Остановился, прислушался, а голос-то мамкин! Смотрю назад, а она у фонтана стоит и от грифанта, знакомца моего, отбивается. Бросился ей на помощь, а бежать не могу! Тянет меня золото к земле, сил никаких нет! Начал я его скидывать, да руки у меня не поднимаются, слабость по всему телу разлилась, ноги еле переставляю. Ботинки выбросил на ходу, дышать стало тяжело, пот градом льет. Остановился и давай всю одежду с себя стаскивать, рубаху бросил, брюки стянул, вроде легче уже. А мамка кричит громче, с надрывом, со слезами в голосе.

Почти добежал до нее, и вдруг свет вокруг померк. Схватился я за лицо, а вместо глаз у меня дырки неглубокие. Боли нет, но страх сковал меня по рукам и ногам! А мамка тише кричать стала, из последних сил, видно, борется.

Я волю в кулак собрал, руки вперед выставил, и пошел на ее голос. Только уже через несколько шагов наткнулся на кого-то.

— Так значит и ты, воришка, решился испытание мое пройти? Мало того, что без приглашения пришел, так еще и глаза мои отобрал!

Оступился, упал я на колени, а сам прислушиваюсь: замолчала мама, ни стона-ни хрипа больше не слышу. Тут сердце мое на куски разрываться начало от боли, разум проснулся, наконец, понял я, что наделал и взмолился тогда:

— Заберите все золото, все серебро, изумруды тоже... Если на то воля ваша, то и глаза мои забирайте, только дайте мне помочь ей! Прошу! Заклинаю вас!

— Хм, а не пожалеешь о своем решении, полукровка?

— Никогда! За мамку я и жизнь вам свою отдам, только отпустите ее, она не виновата ни в чем!

— Ну, хорошо, не зря, значит, кровью с тобой драконьей поделились. Выйдет из тебя толк еще. Дам я тебе сегодня второй шанс, станешь смотреть на мир теперь другими глазами, Ратмир, сын Гарта Змееуста. Ступай.

И я открыл глаза, влажные от скопившихся в них слез, и сразу попал в крепкие Гатькины объятия. Впервые в жизни заплакал вместе с ней и клятву дал себе, что чужого добра без нужды больше брать не стану, хватит с меня воровской жизни!

Спустя несколько минут, успокоившись, понял, что у подруги слишком много конечностей стало: куда ни ткни — всюду на ее руки попадешь. Поднял голову, а на мне не только Гатька, но и ее сестра повисла. И рыдают обе как! Взахлеб, без остановок! Кажется, даже воздуха в легкие набрать забывают.

— Ну, будет вам, девчонки, всю красоту себе попортили, — я заулыбался, увидев две совершенно одинаково всхлипывающие моськи. — Мы эдак весь город-призрак затопим! Слезайте с меня.

— Ратмир! Какой ты красавчик! — Кира в последний раз шмыгнула носом и обхватила мое лицо ладошками. — Он ведь тебе и правда глаза другие подарил! Как у меня!

— Ну-ка, дай гляну! — меня бесцеремонно развернули в другую сторону. — Ничего себе! Фиалковые! Ты и раньше был очаровашкой, а теперь вообще всех затмишь! Ну, кроме Ранагара, конечно...

— Хотела бы я посмотреть на лицо бабули, когда она увидит тебя! Это будет невероятно!!!

— Почему?

— Как это почему? Древнейшие драконы делились по цвету глаз! К элите относились только фиалковые и зеленые с изумрудным отливом! В них больше всего древней магии было, понимаете? Сейчас никто особенно не заостряет на этом внимание, считается, что все равны... Но бабуля помнит историю очень хорошо! Она зациклена на ней. Все время твердит, что драконы должны, как и прежде, править Эндоррой, возродить древнюю магию назло другим расам и тем более грязным полукровкам. Ой, простите меня.

— Ерунда, продолжай.

— Да я, собственно, уже все сказала. Просто представьте, что будет с надменной шести Аликой, когда она увидит Ратмира после испытания? С его новым цветом глаз!

Мы переглянулись и дружно рассмеялись, представляя вытянувшуюся физиономию Повелительницы.

— А что, мне правда идут эти глаза? — я покрутил головой в поисках зеркала. — Даже посмотреться не во что. Пойдемте в зданиях побродим, что ли? Чего толку здесь стоять.

— Идем! — Кириана схватила меня за руку и очаровательно улыбнулась. Кажется, она во мне своего видеть начала. — Давайте держаться вместе? Дело в том, что я совершенно не знаю, что меня дальше ждет и очень хотела бы оттянуть свое испытание...

— Дарос говорил мне, что драконов с детства готовят к посвящению, вроде даже ритуал особенный есть, очень красивый... — Гатька схватила вторую мою руку, и мы зашагали к большому желтому зданию впереди.

— Это правда. Ритуал зависит от того, какая стихия в тебе преобладает. Вот ты, например, сильная Видящая, и, значит, твоим наставником стал бы мой прадед, мастер Эбигдейл. Он учил бы тебя, как управлять своими эмоциями, как сдерживать силу и путешествовать во времени... Показал бы, как скользить во снах. Так было с моей мамой. И когда ей исполнилось семнадцать, устраивали шикарный праздник, гости подарили ей много подарков и все вместе проводили ее к Мысу Отчаяния. Там, под биение десятков там-тамов, она впервые по-настоящему перешла в межмирье и прошла свои испытания. А вернувшись, получила от прадеда потрясающую диадему! В спальне родителей висит ее портрет, там мамуля совсем молодая, красивая и счастливая!

Агата, разинув рот, шла и смотрела на Киру. Я не вмешивался в разговор, радуясь их перемирию.

— А вот со мной все было не так. Понимаешь, с младенчества стало понятно, что я — не маг. Такое случается все чаще, в семьях великих драконов рождаются простаки, вроде меня, и это причиняет всем боль. Поэтому, чтобы сохранить силы рода, женщины рожают по двое, а то и трое детей — хоть один, да должен унаследовать магию. Но мама родить больше не смогла. А может не захотела...

— Еще бы, в такой семейке жить! — не выдержав, я все— таки высказался. — Да и папка твой — молодец! Таскается непонятно где постоянно, разве что от Дароса родила бы в тихушку...

— Ратик! — обе девушки с укором смотрели мне в глаза. А я что? Подумаешь, просто поделился мыслями вслух...

— Так тебя ничему не учили, считая, что ты не попадешь в межмирье? — Агата снова повернулась к сестре.

— Вроде того, а год назад во мне пробудился огонь. Сил очень мало, дед и бабушка осмотрели меня и пришли к выводу, что их можно вообще в расчет не брать. Но мама все равно пыталась развить мой дар, хотя сама огнем не владеет. В общем, никто не надеется, что я успешно пройду испытание, и все что у меня есть, это моя красота и прекрасный голос.

— И необычайная скромность, — да, я съязвил, но как тут было промолчать? Гатька захихикала, а Кира лишь выше задрала носик и с интересом обратилась ко мне:

— А ты кто вообще? В смысле, я знаю, что ты полукровка, но что за способности у тебя есть? Кто твоя мама?

Я задумался.

— Я сын чудесной женщины и змееуста. Мама очень способная швея, а отец управляет стихиями огня и воздуха, кроме того он потомственный анимаг, при необходимости, может обратиться в огромного питона и общаться с себе подобными. Но мне ни одна из их способностей не передалась. Шить не умею, магичить тоже. До недавнего времени я вообще дар в себе не ощущал, но твой дядя проверил мои силы и обнаружил огонь. Ну и, плюс ко всему, я тоже весьма хорош собой.

Кира внезапно остановилась и посмотрела на меня широко открытыми испуганными глазами. По инерции мы с Гатькой сделали еще несколько шагов вперед, прежде чем понять, что произошло непоправимое: между нами возник купол, отделив нашу словоохотливую спутницу прозрачной стеной.

— Она попалась... — шепот подруги вывел меня из состояния шока. Я опустился на землю и приготовился ждать результата испытания. Вмешаться было невозможно — это очевидно. Оставалось лишь наблюдать и надеяться на лучшее.

Агата

Ратик расслаблено уселся рядом с куполом, ни капли не волнуясь за мою сестрицу. Если честно, я и сама тешила себя надеждой, что раз уж такие, как мы справились, то чистокровная драконша точно с легкостью пройдет все испытания. Но что-то не давало мне покоя...

Подойдя впритык к прозрачной преграде, я уткнулась в нее лбом и стала наблюдать за происходящим внутри.

Кира обхватила себя руками и раскачивалась на месте. Наверное, я выглядела примерно так же совсем недавно. Захотелось подойти к ней, обнять и утешить. Мне в голову запоздало пришла мысль, что мы не просто сестры... Я старшая. Пусть на несколько недель, но все же... И тут сердце мое подпрыгнуло и гулко упало вниз (куда-то в область пяток) — рядом с Кирой появилась моя знакомая, старуха, сунувшая мне кинжал, как панацею от всех болячек.

Я застучала по куполу со всей силы, но никакого эффекта, кроме отбитых ладоней не добилась...

— Ну чего ты всполошилась? Дай ей самой разобраться! — Ратик встал и обхватил меня за плечи, притянул к себе. — И помолчи, слышно плохо совсем.

Я прислушалась вместе с другом к разговору сестрицы и старой ведьмы.

"— ...зеркало судьбы уже перед тобой! Огнем закаленное, всю правду, как на духу говорящее..."

— Дааа, плохо у них тут с фантазией, однако! Все по одному сценарию... — Ратик получил от меня локтем в подреберье, ойкнул и снова затих.

"— ...Смотри, душенька, какая ты красивая и молодая, сил полная, любви ждущая... А любви-то и нет. Красота твоя вянет, с каждым прожитым денечком все меньше ее остается. Вот и глазки уже не блестят совсем, и морщинки у губ да меж бровями появляться стали... Волосы твои седеют от тоски, прядями целыми в белый окрашиваются..."

— Вот тебе и нет фантазии, — я посмотрела на друга. — Видел, в старуху, такую как сама, ее переделывает. А Кира привыкла считать красоту своим единственным достоинством. Бьют по самому больному, гады!

"— ...Матушки твоей надолго ли хватит? Все нервы она свои на тебя извела, сердце ее не вечное, как увидит тебя такой, первой к праотцам и отправится... Вот и пятна по коже пошли желтые, ничто их не выведет, смирись, деточка. Скоро личико сморщится, как старое яблоко, а жить будешь долго, все у вас в роду долгожители...". Не знаю, что за зрелище отражало зеркало заветное, но девушка холодное оружие приняла с благодарностью.

— Вот же дрянь какая! — Ратик гневно сплюнул в сторону и с размаху пальнул огнем по куполу. Где-то в преграде хрустнуло, а мы отлетели на несколько саженей назад. Я сильно приложилась головой, даже из носа кровь пошла, другу тоже хорошенько досталось. Но, не обращая внимания на боль и кровоподтеки, мы оба переглянулись понимающе, и в следующую секунду в купол летело уже два огневых снаряда. Мой был в виде большой гусеницы с выпученными глазами. Мда, проклятье и здесь меня не оставляет. Раздался треск, а затем звон, как тогда, когда я зеркало разбила.

"— Не останавливайся, деточка! Нож этот — единственное, что спасет тебя и родных твоих от унижения вечного! Стань сильной, очисть свой род!.."

— Кира, ты че, мать твою, делаешь? — Ратик был быстрее ветра. Пока я поднималась с колен на ноги, он уже оказался рядом с моей сестрицей. — А ну, проваливай отсюда, карга старая! А то я тебе сейчас избавление устрою!

Старушка зло ощерилась, отступила подальше, но не ушла, наблюдая, как Кира тряхнула головой и бросилась на шею своему спасителю. Я, наконец добравшись до товарищей по несчастью, тоже кинулась обниматься.

— Кхм... Скажите мне, когда освободитесь, и мы сможем перейти к серьезному разговору, — вместо старой ведьмы на нас смотрел мужчина: высокий широкоплечий и очень красивый. Глаза его были ярко-фиолетовыми, короткие светлые волосы переливались в лучах заходящего солнца, крупные четко очерченные губы изогнулись в усмешке... Ох, если бы не Ранагар... — Мне очень лестны ваши мысли, девушки.