— Ну, чего стоим? Кого ждем? Мацуи сам собой управлять не будет!
Седрик рассмеялся, похлопал Леброн по плечу, и заговорщицки подмигнув, предложил:
— А давай начнем управление городом с того, что познакомимся с его жителями. Они все как раз собрались на большое празднование.
— Какое? — живо заинтересовался Тибольд, предвкушая возможность выпить на халяву.
— Они устроили мне похороны.
* * *
**
Боадикея не хотела ни есть, ни пить, видеться с кем либо. Жизнь будто отошла на второй план были только она и боль, разъедающая изнутри. Не покидали мысли об Алексе, и мысли эти были только в двух направлениях: "как он мог так со мной поступить?" и "нет, он не мог так со мной поступить".
Больше всего угнетали мысли о браке с человеком, которого она по сути не знала. Да, Закери был с ней мил и добр. Да, он красив. Но... Это маленькое "но" грызло девушку изнутри. Ей невыносимы были мысли, что кто-то другой будет целовать её, как целовал Алекс, кто-то другой станет отцом её детей... А что если она так и не научится любить его? Что если брак сделает несчастными их обоих? А что если правильнее было бы просто поговорить с его величеством, все объяснить и отменить помолвку?
Несколько раз эта мысль, казавшаяся такой здравой настолько поглощала Боадикею, что девушка радостно вскакивала со своего любимого кресла и начинала собираться, чтобы съездить в Ладлен и воплотить её в жизнь. А потом натыкалась взглядом на какую-то вещь, подаренную Лиамом и Седриком, вспоминала, что на кону не только её персональное счастье, но и их судьба. И снова угрюмо и безрадостно возвращалась в свое кресло.
Когда боль от разлуки и предательства впервые касается человеческого сердца, она сильнее во сто крат, чем любая, даже самая сильная боль, которую тот сможет испытать впоследствии. Потому, что это первый раз, и бедняга, с которым случилась беда, ещё не знает, как ему справится с этими новыми чувствами. И они как болезнь разрастаются в сердце без меры, ширясь и захватывая все больше и больше места в сердце несчастного. И человек даже не замечает что перестает любить, улыбаться, видеть что-то хорошее вокруг себя. Боль медленно съедает его без остатка. Если рядом есть любящие близкие, они помогут преодолеть это чувство, научат как помнить о произошедшем, и жить дальше.
Но что делать тем, у кого рядом нет ни одного близкого человека?
Боадикее помог тот, в чьей верности сомневаться не приходилось, тот, кто любил её безраздельно и всегда смотрел на неё так, словно она и есть весь его мир. Лапочка. Он как мог, пытался утешить хозяйку. И как бы не пыталась Боадикея запереться в четырех стенах со своей болью и печалью, айро нужно было выгуливать и кормить. А стоило оказаться на улицу, как Лапочка начинал носиться по всему саду, собирая различные фрукты и принося своей хозяйке. Яблоко в вязкой вонючей слюне — тот ещё деликатес. Но тронутая его заботой Боадикея брала все что он приносил, мыла в ручейке и съедать не съедала, но надкусывала точно. И когда Лапочка затеял свою любимую игру с палкой — не смогла ему отказать.
Лапочка заставлял её двигаться, ходить, есть, улыбаться и даже смеяться. И когда она ложилась спать — ложился рядом. Лед одиночества, сковавший было душу Боадикеи, таял, согретый теплом большого сердца Лапочки.
А ещё айро очень охотно помогал открывать подарки Закери. Не проходило ни дня, чтобы теперь уже жених, не прислал ей что-нибудь. Это могли быть украшения, книги, небольшие статуэтки. В общем, его величество Абиатти слал все, что считал подходящим. А Лапочка деловито приносил подарки и с энтузиазмом разрывал упаковку. И до того забавно это у него получалось, что удержаться от смеха было просто невозможно.
А подарки... Подарки все отправлялись в одно место. Нет, не в мусор, хотя несколько первых туда угодили. Подарки отправлялись в библиотеку и так расставлялись на свободные места в рандомном порядке.
Боль не ушла, но притупилась. Благодаря верному, любящему айро, Боадикея научилась с нею жить. И случилось это очень вовремя. Ведь по истечении двух недель, к ней заглянул гость, не то, что бы неожиданный или нежеланный. Девушка и знала, что он придет, и в какой-то степени даже ждала. Но все равно оказалась неготовой к его приходу. Если бы душевная боль, все ещё терзала её с той же силой, что и в первые дни, она могла бы не сдержаться и наговорить лишнего. Сейчас же Боадикея была практически готова к встрече.
Спускаясь в небольшую, но уютную гостиную Охотничьего домика, девушка была настроена к серьезному разговору. Чего Боадикея никак не ожидала, так это того, что спустится не в знакомую комнату, а в кондитерскую. Именно так! Комната буквально тонула во всевозможных сладостях, пирожных и тортиках.
— Боги! — ахнула девушка, изумленно прижав руки к щекам. — Я умерла и попала в рай?!
И вздрогнула, услышав рядом тихий мужской смех. Посмотрев в сторону, Боадикея увидела смеющегося Закери.
— Я предполагал, что мой подарок порадует вас, милая Боадикея, — он слегка поклонился и взяв одну её ручку, галантно поцеловал. — И мне очень приятно видеть, что у вас хоть немного поднялось настроение.
Боадикея густо покраснела. Она ни на мгновение не забывала, что перед нею стоит король и понимала, что такой мужчина далеко не каждой девушке кланяется и делает комплименты или целует руку.
— Я... — девушка замялась, не зная, как подобрать правильное слово. — Польщена.
Что-то мелькнуло в глазах Закери. Нечто похожее на разочарование. Как будто он ждал другую реакцию. Но это длилось лишь недолгое мгновение. Затем в его взгляд вернулось прежнее веселье и он заговорщицки подмигнул:
— Вы пока не видели главного, — и попросил: — Закройте глаза.
Боадикея с сомнением посмотрела на него.
— Ну, же, — Закери стал похож на ребенка, уговаривающего мать купить игрушку, только у них может быть такое просительное выражение лица. — Доверьтесь мне.
Ещё немного поколебавшись, девушка все-таки закрыла глаза. Некоторое время ничего не происходило, затем она почувствовала дивный аромат. Это была ваниль, но очень необычная. Не дожидаясь разрешения, она открыла глаза, и увидела перед собой... Золотой торт! Боадикея понимала, что такое невозможно, но это был торт, и он был золотой!!!
С чисто детским удивлением и любопытством, она протянула к нему руки, и Закери с улыбкой передал ей серебряное блюдом необычным гербом, на котором покоилось это чудо.
— Невероятно! — прошептала девушка и понюхала его.
— Он настоящий и безумно вкусный, — начал рассказывать Закери, с некоторым снисхождением в голосе. — Его готовят трое суток, затем посыпают особым, очень редким видом ванили и присыпают карамелизироваными черными трюфелями. После этого покрывают торт медовыми хлопьями, которые тоже создаются особым секретным способом. Вот эти дивные хлопья и делают этот торт золотым.
— Это просто чудо! — бережно держа блюдо в руках, Боадикея подошла к небольшой кушетке и села на неё.
Закери оглянулся вокруг, заметил ложечку, предназначенную для какой-то сладкой пасты и, взяв её, подал своей невесте:
— Попробуйте его, милая Боадикея.
Боадикея недолго раздумывала над его предложением. Это же золотой торт! Придется ли ей ещё хоть когда-нибудь такое чудо попробовать?
Взяв ложечку, она отломила кусочек и с удовольствием попробовала. Это и правда было самым потрясающим из того, что ей приходилось пробовать. Съев первый кусочек, она жестом предложила ему попробовать. Тот также жестом отказался и пояснил:
— Я такого добра наелся на несколько жизней вперед.
Тогда Боадикея съев ещё пару ложечек, отломила кусочек и положила на пол перед Лапочкой:
— Попробуй.
Как и хозяйка, айро был жутким сладкоежкой. И Боадикея с тех самых пор, как он появился в доме, делилась с ним всем, что приносили братья. Потихоньку, конечно. Если бы Седрик узнал, он бы забрал Лапочку, чтобы Боадикея не портила зверя. Айро так смешно глотал сладости и всегда просил ещё. И в этот раз попросил.
Закери наблюдал за тем, как красавица смеясь скармливает своему ручному монстру торт, который обошелся ему целое состояние, и в душе его крепли недовольство и ревность. Благодушное настроение, в котором он пребывал, быстро испарялось. Как так? Он потратил столько денег на этот торт, а Боадикея даже спасибо не сказала. Зато со своим айро любовно сюсюкает. Не на такую реакцию Закери рассчитывал, устраивая этот сюрприз. Понятное дело, девушка не упала бы сразу в его объятия, но он предполагал, что её отношение к нему потеплеет, раз уж другие его подарки не возымели эффекта. В последнем он был точно уверен, потому, что наблюдал на безопасном расстоянии, как девушка их принимает. И теперь был уверен, что когда Боадикея выйдет за него, то точно не ради титула или денег.
Наконец, терпение Закери лопнуло и он осторожно, но уверенно остановил Боадикею:
— Я думаю, что вашему айро уже хватит, — и увидев, что веселье мгновенно испарилось из красивых голубых глаз, тут же поправился: — Ему может стать плохо из-за того, как обрабатывают медовые хлопья. Очень специфический процесс, а желудок у собак слабее человеческого.
Боадикея вспомнила, как однажды перекормила бедного зверя конфетами и тот пролежал больной целый день, пока не пришел Лиам. Старший брат заставил зверя выпить какую-то мутно-малиновую настойку, и беднягу хорошенько вырвало. Она так и не узнала, понял ли Лиам, что коричневая жижа — это непереваренные конфеты. Но его втык по поводу того, что нужно тщательнее следить за питанием любимца усвоила хорошо.
Боадикея кивнула и отставила торт повыше. Айро тут же жалобно заскулил, прося добавки.
— Нет, Лапочка, — строго сказала она. — Нельзя.
Смотреть в его несчастные глаза было выше её сил, и она выпустила бедолагу погулять. Затем вернулась к Закери.
Повисло неловкое молчание.
Первым его нарушил Закери:
— Как тортик?
— Восхитительно, — сдержанно улыбнулась Боадикея в ответ, и добавила: — Но не стоило.
Молодой человек беспечно отмахнулся:
— О, да ерунда, — и обаятельно улыбнулся: — Моя невеста достойна только лучшего.
Все благостное настроение, которое возникло у Боадикеи от неожиданного подарка, мигом испарилось.
— Я... — начала было она, но неожиданный гость её перебил:
— Ещё раз, не стоит благодарности, — и посерьезнев добавил: — Милая Боадикея, я знаю, что этот союз стал для вас полной неожиданностью. Но не думайте, что он заключается по принуждению или от безвыходности. Я никого не видел в этой жизни красивее вас, — он взял руку зардевшейся девушки, не замечая, что та попыталась отстраниться. — Вы даже не представляете себе, как я ждал той минуты, когда смогу назвать вас своей. И наша свадьба будет более чем желанна, — Закери подсел ближе, снова проигнорировав тот факт, что девушка опять попыталась отсесть, но кушеточка, на которой они сидели, закончилась и двигаться больше было некуда. — Вы получите все, что пожелаете! Я осыплю вас драгоценностями!
Закери внезапно пылко поцеловал маленькую ручку, которую все ещё держал. Ручка испуганно сжалась, но её обладательница по-прежнему не сказала ни слова. Зато Закери было не остановить:
— Милая моя, Боадикея, — он взял девушку за подбородок. — Мы будем такой замечательной парой.
Он стремительно наклонился и поцеловал Боадикею. Девушка испуганно отшатнулась. Несколько мгновений Закери недоуменно смотрел на неё, затем губы его растянулись в улыбке:
— Ничего, я все понимаю. Но поверь, — от Боадикеи, несмотря на все смятение, царившее в её душе не укрылось, что из его речи исчезло почтительное "вы". — Пройдет немного времени и я сделаю так, что ты полюбишь меня, как я люблю тебя.
— Я... — попыталось было что-то сказать Боадикея, но он снова весело её перебил:
— А пока готовься к свадьбе, — молодой человек встал, отпустив, наконец, руку своей юной собеседницы. — Осталось всего три месяца.
— Что? — испуганно и изумленно воскликнула девушка, вскочив следом за ним.
— Да ты не переживай, — улыбнулся он в ответ. — Все силы брошены на то, чтобы сделать из этой свадьбы событие. Увидишь, все будет на высшем уровне!
— Но... но... но... — Боадикея была так ошарашена внезапно свалившимися новостями, что просто не находила слов, чтобы высказать то, что сейчас творилось у неё в душе.
— Переживаешь о платье для себя и свидетелей? — казалось специально не понимал причину того, что повергло девушку в шок, Закери. — Да, три месяца маловато, чтобы изготовить платье из золотой парчи. Но меня заверили, что если приложить максимум усилий, то все будет готово в срок. Ты будешь стоять подле меня у алтаря, прекрасная, как никогда. И корону для тебя уже готовят. Она будет усыпана сапфирами.
Он рукой взял девушку за подбородок, вынуждая слегка запрокинуть голову и смотреть прямо на него. Поглаживая большим пальцем её щечку, Закери закончил свою мысль:
— Они так красиво будут смотреться с твоими прекрасными глазами... Да, ты будешь самой красивой королевой, из всех, кто сидел на троне в Малероссе, — он наклонился и не смотря на слабую попытку сопротивляться, все-таки поцеловал Боадикею. — Ты будешь только моей королевой.
Не говоря больше ни слова, Закери отпустил Боадикею и ушел. Девушка обессилено упала на кушетку, где только что сидела. В голове был просто хоровод мыслей. Через три месяца она станет женой Закери... Закери признался ей в любви?! Почему Алекс так поступил?! Это могла быть их свадьба! Почему от поцелуев Алекса она вся млела, а после поцелуев Закери хочется вымыть рот с мылом? Как ей жить с этим человеком всю жизнь?
В комнату вбежал Лапочка. Если самостоятельно выйти для айро было проблемой, то благодаря тому, что двери открываются внутрь и благодаря своим огромным размерам, войти назад труда не составляло. Айро подошел к хозяйке, лег у её ног, положил голову на кушетку, и уставился на неё несчастными глазами.
Боадикея потрепала любимца по голове и заставила себя улыбнуться:
— Ничего, Лапочка, — она старалась говорить твердо. — Мы справимся. Это ради Седрика и Лиама, понимаешь? Ради них мы должны со всем справиться.
Судя по тому, как айро жалобно заскулил, Боадикее не удалось обмануть даже его.
* * *
**
Давно Седрик не испытывал такого радостного предвкушения, как во время поездки на центральную площадь. Это было что-то новое, что-то, что давало ему возможность попробовать свои силы. И тут не будет учителей, которые будут подсказывать как правильно, а как нет. Здесь Седрик будет сам принимать решения, сам нести за них ответственность.
Тибольд, когда узнал куда они едут, долго бухтел о том, что такая поездка крайне опасна, сначала нужно найти того, кто подтвердит личность принца Абиатти и все такое. Елизавета ограничилась коротким:
— Это плохая идея.
А когда стало понятно, что Седрика не отговорить, выбрала для него подходящий костюм: простого кроя, удобный и практичный, но сшитый из дорогой темно-зеленой ткани. И сама приоделась по случаю. Тибольд, проникшись общим настроением, тоже прихорошился. Конечно, обошлось без парадных камзолов и сапог. Леброн их не признавал в принципе. Мужчина ограничился тем, что одел все чистое, но такое же неприметное, темно-коричневое, как и в предыдущие дни.
