Уэйлар медленно кивнул, обдумывая анализ Абата по мышлению другого капитана галеона. Это имело смысл, — решил он, и после двадцати шести лет службы в королевской армии у него самого было более чем достаточно опыта в качестве офицера, чтобы оценить то, что его флаг-капитан предложил о мыслительных процессах вероятного чарисийца. К сожалению, он был гораздо менее квалифицирован, чтобы оценить некоторые другие факторы, связанные с развитием ситуации, поскольку почти весь его собственный опыт был на берегу, в основном в качестве командира кавалерии в имперской армии. Как и в большинстве королевств Сейфхолда, традиционная деснаирская практика всегда заключалась в том, чтобы назначать армейских командиров на свои военные корабли (которых у империи было очень мало), на каждом из которых был опытный моряк, чтобы воплощать эти решения и команды в действие. В конце концов, это была работа командира военного корабля — сражаться, а у профессионального военного были более важные заботы, чем технические детали того, как заставить лодку идти туда, куда она должна была идти.
Или, во всяком случае, такова теория, — кисло сказал себе Уэйлар. — И полагаю, что, если быть справедливым, это всегда достаточно хорошо срабатывало против других людей, которые делают то же самое. К сожалению, — снова прозвучало это слово, — Чарис этого не делает. И этого не происходило, по крайней мере, в течение долгого времени.
Как верный подданный Мариса IV и послушный сын Матери-Церкви, сэр Хейрам Уэйлар был полон решимости добиться успеха в своем нынешнем задании, но у него было мало иллюзий относительно собственных знаний о военно-морских делах. Он был не в своей тарелке (он мысленно поморщился от собственного выбора фразы) как командир одного из новых галеонов военно-морского флота, не говоря уже о целой эскадре, и именно поэтому он был так благодарен Абату за опыт.
Даже если ему и хотелось время от времени пнуть капитана под зад.
— Ты говоришь, что он направляется к нам, капитан, — сказал Уэйлар через мгновение. — Ты имеешь в виду, что он преследует нас?
— Скорее всего, сэр. — Абат описал одной рукой полукруг в общем направлении другого корабля, все еще невидимого с палубы "Арканджела Чихиро". — Там много океана, сэр Хейрам, и в нем не так много судов с тех пор, как проклятые чарисийцы начали заниматься каперством. Для торгового галеона было бы вполне разумно направляться в бухту Терренса, как и мы. Но, как я уже сказал, не зная наверняка, что мы дружелюбны, я бы ожидал, что любой шкипер торгового судна будет держаться на расстоянии. Я бы подумал, что он, безусловно, уменьшил бы паруса, чтобы сохранить наше нынешнее расстояние, даже если он направляется в город Силк или в крепость Хейрман, как и мы. И хотя наблюдатель не уверен, он думает, что этот парень поставил больше парусов.
— Он не уверен в чем-то подобном? — Уэйлар приподнял одну бровь.
— Он говорит, что это возможно, сэр. Конечно, можно позвать его сюда, чтобы он рассказал вам лично. — Флаг-капитан снова слегка пожал плечами. — Однако я уже попросил лейтенанта Чеймбирса поговорить с ним. По мнению лейтенанта, то, что действительно привлекло внимание наблюдателя в первую очередь, было установкой дополнительного полотна на том другом корабле.
— Я понимаю.
Ответ Абата только что четко сформулировал как его величайшую силу, так и, по мнению Уэйлара, его величайшую слабость как флаг-капитана. Или как любого другого военного командира, если уж на то пошло. Судя по его тону и языку тела, он был полностью готов вызвать дозорного на палубу, чтобы Уэйлар мог лично запугать этого человека, но он также поручил лейтенанту Жустину Чеймбирсу, второму лейтенанту "Арканджела Чихиро", сначала расспросить моряка. Чеймбирс сам был отличным молодым офицером — к которому Уэйлар уже присматривался в целях его продвижения по службе — и он получил бы самую лучшую оценку наблюдателя, не запугивая его. Это было так похоже на Абата — сделать совершенно правильный выбор в отношении того, как получить максимально точную информацию, с одной стороны, и в то же время быть готовым позволить, возможно, раздраженному начальнику излить свою злобу на моряка, который ее предоставил, с другой. Особенно если этот начальник обладал таким влиянием при дворе, которое могло бы принести пользу его собственной карьере.
Будь справедлив, Хейрам, — напомнил себе коммодор, наверное, в тысячный раз. — В отличие от тебя, у Абата вообще нет связей, и этому человеку уже — что? Сорок три? Что бы там ни было. Во всяком случае, он достаточно взрослый, чтобы понять, что не поднимется намного выше без того, чтобы кто-то его подтолкнул. Хотя я бы подумал, что тот факт, что они выбрали его командовать одним из самых первых галеонов, должен хотя бы немного успокоить его.
С другой стороны, военно-морской флот никогда не был особенно привлекателен в глазах деснаирцев. Довольно многим кадровым морским офицерам, с которыми Уэйлар встречался за последние несколько месяцев, казалось, было немного трудно понять, насколько сильно это должно измениться.
— Хорошо, Русейл, — сказал он вслух после нескольких секунд раздумий. — Что ты посоветуешь?
— Рекомендовать, сэр? — Взгляд Абата на мгновение метнулся вбок, в сторону Лейрейса.
— Мы позволим ему поймать нас или сами поставим больше парусов? — Уэйлар раздулся в слегка опасном тоне.
Взгляд Абата вернулся к лицу коммодора, и Уэйлар сумел сдержать раздраженный вздох. Насколько он мог судить, к физической храбрости Абата не было никаких упреков, но было очевидно, что у него было не больше намерения ошибиться перед Лейрейсом, чем оскорбить самого Уэйлара.
Что, был вынужден признать Уэйлар по более зрелом размышлении, в конце концов, было, вероятно, во многих отношениях мудро с его стороны. Лейрейс не был личным выбором коммодора в качестве капеллана. Он был назначен к Уэйлару епископом-исполнителем Мартином Рейслейром, и его присутствие было четким указанием на то, кому на самом деле принадлежал "Арканджел Чихиро". Он мог бы плавать под черным конем Деснаира на желтом поле, но была причина, по которой над национальными цветами развевался вымпел Матери-Церкви. На данный момент никто много не говорил об этой причине — во всяком случае, открыто. Но только полный идиот (которым, несмотря на его подобострастие, Абат явно не был) не мог понять, что все слухи о неизбежности священной войны действительно имели под собой очень вескую основу.
По мнению Уэйлара, в отце Аубрее, казалось, к счастью, было мало фанатизма. Страстная преданность, да, чего и следовало ожидать от священника, которого епископ-исполнитель выбрал в качестве своих личных глаз и ушей в штате Уэйлара, но не фанатизм. Вряд ли он стал бы использовать честное мнение Абата против флаг-капитана, каким бы оно ни было, но Уэйлар предположил, что на самом деле ему не следует винить Абата за то, что он был осторожен перед ним.
— Я полагаю, сэр, что это зависит от того, чего мы хотим достичь, — наконец сказал флаг-капитан. — Если наша единственная забота — забрать слитки из крепости Хейрман, то я бы не советовал предпринимать никаких действий. — Его глаза снова попытались метнуться к Лейрейсу, но он продолжал, сохраняя похвальную твердость в голосе. — Хотя нас двое, а он только один, вполне возможно — даже вероятно, — что мы понесем хоть какой-то ущерб даже от одного из их каперов. Если это один из их военных галеонов, вероятность этого значительно возрастает. И любой ущерб, который мы могли бы понести, пришлось бы снова исправлять, прежде чем мы смогли бы отплыть со слитками, что, несомненно, задержало бы их доставку.
Разумный ответ, — размышлял Уэйлар. — И правильно подмеченный момент, если уж на то пошло.
Он не знал точной стоимости груза золота, ожидающего два его корабля, но знал, что он был большим. На самом деле, это была значительная часть ежегодной десятины Деснаира Матери-Церкви. Что, учитывая невероятные расходы, которые Храм направлял на строительство новых военных кораблей по всему Ховарду и Хейвену, придавало определенную срочность доставке этого золота в целости и сохранности в казну Храма в Зионе. Казначейство викария Робейра нуждалось во всех наличных деньгах, которые оно могло получить, и, учитывая типичные зимние дорожные условия, имело смысл отправить ее морем на как можно большую часть пути. Или, по крайней мере, так бы и было, если бы не вездесущие чарисийские каперы, и если бы корабли, строящиеся в заливе Джарас, удобно расположенном недалеко от крепости Хейрман, были достаточно близко, чтобы быть готовыми к выходу в море, чтобы забрать его. Однако, как это случилось, эти чарисийские каперы действительно, казалось, были почти повсюду, и ни один из новых кораблей в Итрии или Маросе недостаточно продвинулся для выполнения этой задачи. Что объясняло, почему он и первые два полностью исправных корабля его эскадры были отправлены из столицы империи Деснаир-Сити (называемой так, чтобы отличать от остальной империи), чтобы забрать его.
Мы тоже уже отстаем от графика, и епископ-исполнитель Мартин не поблагодарит меня, если я еще больше опоздаю, — подумал он. — Однако нас двое, и рано или поздно нам придется скрестить с ними мечи. Лэнгхорн знает, что явный ужас от репутации чарисийцев — одно из их самых эффективных орудий! Полагаю, это заслуженно. Но они всего лишь смертные, и не больше, и нам нужно начать разрушать эту репутацию....
Он взглянул на "своего" капеллана.
— Отец, я склонен позволить этому прекрасному джентльмену догнать нас, если таково его намерение. Или, во всяком случае, позволить ему подойти хотя бы немного ближе. Достаточно близко, чтобы мы могли разглядеть, кто он на самом деле. Если он всего лишь капер, я полагаю, он сбежит, как только поймет, что преследовал пару военных галеонов, и, честно говоря, я бы хотел подпустить его достаточно близко, чтобы у нас был шанс поймать его, если он побежит.
— А если он сам военный галеон, коммодор? — Глубокий голос Лейрейса звучал еще глубже, исходя от кого-то столь же моложавого, как младший священник, и коричневая кокарда его шапки священника развевалась на сильном ветру, проносящемуся по юту "Арканджела Чихиро".
— Если это военный галеон, то, я полагаю, вполне возможно, что он будет продолжать приближаться, — ответил Уэйлар. — Если он это сделает, как только что указал капитан, нас двое, что должно дать нам значительное преимущество, если мы сможем заманить его в зону поражения. Как вы думаете, его преосвященство согласится потерпеть небольшую задержку, пока мы исправим любые боевые повреждения в обмен на захват или потопление одного из военных кораблей Кэйлеба?
* * *
— Эй, палуба! Ближайший корабль уменьшает брамсели при нашем приближении!
Капитан сэр Данкин Йерли поднял глаза на перекладины бизань-мачты и слегка нахмурился, когда сверху донеслось объявление.
— Он свертывает брамсели, сэр! — продолжал наблюдатель. — И тот, и другой! — добавил он минуту или около того спустя, и Йерли нахмурился еще сильнее.
Однако Гектор Аплин-Армак заметил, что это был всего лишь задумчивый хмурый взгляд, и решил последовать мыслям капитана.
Возможно, другие корабли просто решили, что у них слишком много парусов для безопасности. Два других галеона направились более северным курсом, примерно на северо-северо-запад, и подняли свои брамсели, как только поняли, что "Дестини" преследует их, но это не означало, что их командир был доволен своим собственным решением. Оснащение его кораблей могло быть значительно более мощным, чем два или три года назад, но очень немногие суда в мире имели столь мощное — и хорошо сбалансированное — парусное вооружение, как у нынешнего чарисийского флота.
Мачты "Дестини" были пропорционально выше и включали в себя высокие бом-брам-стеньги, которых не хватало преследуемым кораблям, но дело было не только в большей высоте мачты. Если бы он установил каждый клочок парусины, который у него был, включая все передние и задние стаксели и все три кливера, он показал бы двадцать пять парусов. Мало того, новые чарисийские ткацкие станки с водяным приводом означали, что его паруса имели гораздо более плотное плетение, что позволяло им улавливать больше силы ветра, и они были вырезаны по новому плоскому рисунку, представленному сэром Дастином Оливиром. Корабли, которые он преследовал, не несли бом-брам-стеньги или стаксели, при тех же обстоятельствах они показали бы только десять. Их паруса все еще были скроены по старому образцу "мешочного паруса", действуя как закругленные мешки, чтобы ловить ветер, а не как более плоская, более перпендикулярная — и, следовательно, более эффективная — поверхность парусов "Дестини". Гектор вынужден был признать, что паруса-мешки выглядели так, как будто они должны были быть более мощными, но превосходство новых моделей Оливира было убедительно продемонстрировано в ходе соревновательных парусных испытаний в заливе Хауэлл.
Пропорции парусов других кораблей также значительно отличались, поскольку марсели "Дестини" имели как больший подъем, так и более широкую головку, что придавало каждому из них значительно большую площадь и делало их более мощными. Фактически, его марсели в действительности были основными парусами, в то время как установленные под ними грот и фок оставались основными парусами для кораблей, которые он преследовал.
Конечно, существовала огромная разница между общим количеством парусины, которое судно могло установить в оптимальных условиях, и количеством, которое оно могло безопасно нести при любом заданном состоянии моря. В некоторых отношениях, на самом деле, "Дестини" и его собратья действительно были слишком перегружены парусами. Было бы легко поставить слишком большие паруса, вести корабль слишком рискованно — даже опасно рискованно — при неподходящих обстоятельствах. Кроме того, был момент, когда скопление большего количества парусов фактически замедляло корабль, слишком глубоко погружая его в море или так резко креня, что искажало поток воды вокруг его корпуса, даже если на самом деле это не угрожало ему. Таким образом, в большинстве случаев количество парусов на корабле имело меньшее значение, чем общая площадь парусов, которую он мог показать при текущей скорости ветра и высоте волн.
Но имело значение, как была распределена эта площадь, из-за того, как она влияла на движение корабля. На данный момент, например, одна из причин, по которой капитан Йерли установил фок, заключалась в том, что, в отличие от других прямоугольных парусов корабля, фок на самом деле имел тенденцию слегка приподнимать нос, облегчая движение судна, вместо того, чтобы опускать нос глубже и сильнее. Капитан также должен был думать о защитном эффекте своих парусов, и, вообще говоря, чем выше парус, тем сильнее его кренящий эффект. Таким образом, в тяжелую погоду стандартный порядок уменьшения парусов состоял бы в том, чтобы сначала снять верхние брамсели (предполагая в первую очередь, что корабль нес их), затем нижние брамсели, грот и фок и, наконец, марсели. (Грот и фок шли раньше более высоких марселей из-за их большего размера и сложности в обращении с ними, несмотря на больший эффект крена от марселей.)
