Не все звезды сияют

Женщина не могла оторвать взгляда от его глаз, в которых разливался океан нежности. Словно завороженная она кивнула.

— Завтра? — расстояние между ними стало еще меньше.

Снова кивок.

Он уже чувствовал ее дыхание на своих губах, когда мысль 'рано!' молнией пронеслась в его мозгу. Невероятным усилием он заставил себя так же медленно восстановить дистанцию, напоследок еще раз погладил пальцами мягкую бархатистую кожу ее лица и, улыбнувшись, хрипло произнес:

— Я пришлю за тобой карету.

Ришаль кивнула в последний раз, и он убрал ладони, предоставив женщине полную свободу. Медленно отвернувшись, кирианка открыла дверь и вышла из апартаментов, оставив за спиной лорда Дарвиса, неотрывно провожающего ее взглядом. Он закрыл дверь, только когда мастерица свернула за угол коридора и исчезла из зоны видимости. Прислонившись спиной к створке, лорд посол счастливо улыбнулся.

* * *

Мастер Ришаль нервно теребила в руках батистовый платок, меряя шагами пространство мастерской. Девушки-подмастерья с любопытством поглядывали на нее. За все время их работы еще не бывало случая, когда рукодельница вела себя так взволнованно. До конца рабочего дня оставалось совсем не много. Срочных заказов не было, и всю сегодняшнюю работу девушки уже закончили.

— Мастер Ришаль, будут еще задания для нас? — спросила одна из них, видя, что жгучая брюнетка не обращает абсолютно никакого внимания на происходящее вокруг.

— Что? — женщина стряхнула рассеянность и, осмыслив фразу помощницы, ответила. — Нет, на сегодня все, спасибо. Можете идти.

Девушки убрали свои рабочие места и, пожелав мастерице хорошего вечера, отправились по домам. Оставшаяся хозяйка мастерской, кажется, и не заметила их ухода. Погруженная в собственные мысли, она присела на стул и все так же продолжала истязать несчастный, некогда аккуратный кусочек ткани, теперь уже больше похожий на тяпку.

Долго так сидеть ей не пришлось. Через несколько минуту раздался звонок, и мастер встала и пошла открывать. Дворецкого у нее не было, потому что встречать гостей Ришаль предпочитала лично. Звонящим оказался кучер наемной кареты, которая стояла как раз перед входом в ее дом.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — вежливо спросила она мужчину.

— Прошу прощения, вы мастер Ришаль? — в ответ поинтересовался он.

— Да, это я, — подтвердила женщина.

— Лорд Дарвис прислал за вами карету, — выдал информацию возница.

На лице мастерицы появилось понимание.

После всего произошедшего вчера она не ожидала, что лорд посол отступится и даст задний ход, уж слишком решительными были его действия и слова, но и не думала, что он действительно пришлет за ней пустую карету, то есть не заедет сам.

Да, в высшем обществе приемлемыми поездки с мужчиной без компаньонки считались лишь в случае, если этот мужчина был родственником, женихом или работодателем, но ведь мастер Ришаль была не только простого происхождения, но еще и мастером, а для них такие вещи были вполне допустимы. И, тем не менее, зная все это, лорд Дарвис поступил с ней, как с леди, что вызвало в душе женщины теплую волну признательности и значительно успокоило.

— Подождите немного, я сейчас, — обратилась она к кучеру и закрыла дверь.

Смена наряда с рабочего на вечерний заняла пять минут. Выбрав темно-зеленое платье с заниженной талией, короткими рукавами-лепестками и квадратным вырезом, не отличавшееся пышностью, но, напротив, подчеркивающее стройный силуэт, из украшений мастер остановилась на простом кулоне-жемчужине на тонкой цепочке из красного золота и широкой заколке в том же стиле. Украшенная жемчугом вещица перехватила волосы у основания шеи — вроде, и не распущены, но на длину и густоту ничто любоваться не мешает — и практически свободно спадающие пряди, имитируя своеобразные волны, прикрывают уши, еще больше смягчая овал лица. В довершение аккуратные маленькие ступни обхватили любимые туфельки.

Быстро оглядев себя в зеркало, Ришаль осталась довольна увиденным и направилась к выходу. Сборы заняли всего пятнадцать минут, но если бы и дольше, профессиональный наемный возница все равно не стал бы возмущаться: цены в подобных случаях всегда включали простой транспортного средства.

Долгой поездка не была и завершилась спустя десять минут напротив уютной маленькой шоколадницы. Не успела карета остановиться, как ее дверь была открыта, а мастеру Ришаль протянута белая незагорелая ладонь лорда Дарвиса. Смешно, но факт, что он ждал ее у входа, вызвал ощущение тихой радости. Почему? Наверное, потому, что выдавал с головой нетерпение ожидающего. Подав мастерице левую ладонь, чтобы помочь выбраться из кареты, правой ситарец, не глядя, расплатился с извозчиком. Глаза же его были прикованы к хрупкой фигурке женщины, находившейся в полумраке кареты.

Мастер Ришаль приняла его руку и, наконец, вышла из транспортного средства.

Вежливый возничий, пожелав им обоим приятного вечера, удалился довольный увеличенной оплатой. Но ни мужчина, ни женщина, стоявшие на тротуаре друг напротив друга, не обратили на него ни малейшего внимания.

Окинув восхищенным взглядом стоявшую перед собой красавицу, лорд Дарвис произнес:

— Вы великолепно выглядите, Ришаль.

Похвала была приятна, и в ответ женщина улыбнулась. Тому, что посол не прибавил 'мастер', она была даже рада, потому что рядом с ним ей хотелось чувствовать себя просто женщиной, да и уже очень давно мало кто называл ее так, а слышать свое имя из его уст было очень приятно.

— Благодарю, лорд Дарвис.

— Пройдемте? — он сделал приглашающий жест в сторону шоколадницы, и она последовала за ним.

Открыв двери, лорд пропустил свою даму вперед. Внутри было довольно уютно, а небольшое пространство наполнял терпкий запах горячего шоколада и тихий гомон посетителей. В следующую секунду после их появления перед парой появился официант и предложил им следовать за ним к зарезервированному столику. Пройдя весь зал, они вышли на закрытую навесом террасу с видом на реку, где тоже располагалось всего пять столиков. Их собственный оказался в углу, из которого открывался самый живописный вид.

Подождав, пока гости займут свои места и вручив им меню, молодой человек приготовился принять заказ.

Просмотрев перечень предложенных блюд, лорд посол отложил его и произнес:

— Мне эрхарский кофе и ваш фирменный десерт.

Официант кивнул и повернулся к его спутнице.

— Горячий горький шоколад и самый сладкий десерт, который только у вас есть, — она тоже не стала тянуть с заказом.

Пообещав принести ожидаемое в ближайшее время, молодой человек неслышно удалился.

— Эрхарский кофе? — мастер Ришаль вопросительно приподняла брови. — Некоторые мои знакомые утверждают, что более крепкого и горького сорта попросту не существует. Мало кто его любит.

— У него потрясающий аромат, да и контраст он создает замечательный. И, кстати, не я один люблю горькие напитки, — ответил он, усмехнувшись, с явным намеком на ее заказ.

Мастерица улыбнулась в ответ.

— Я, как и вы, ценю яркий контраст.

Оглядевшись по сторонам, она похвалила его выбор заведения, которое было лучше любой кондитерской в городе:

— Прекрасное место.

— Рад, что вам нравится.

Повисла пауза. Ее прервал ситарец.

— Надеюсь, вы не чувствуете себя неловко?

— Если только слегка, — был ее ответ, сопровождавшийся очередной немного нервной улыбкой.

— Не стоит, мне не хотелось бы, что бы вы чувствовали себя неудобно, — прояснил ситуацию посол.

— Наверное, мне было бы проще, если бы я понимала мотивы вашего поведения. Увы, лорд Дарвис, я не в том возрасте и не в том настроении, чтобы поддерживать подобные игры, — эти слова были неожиданными даже для нее самой, но начинать общение с неискренности мастеру не хотелось, поэтому сожаления о вырвавшейся фразе не возникло.

Однако реакция мужчины была совсем не той, какую можно было бы себе предположить. Лорд прямо посмотрел на собеседницу и без тени иронии произнес:

— Я не считаю происходящее игрой, Ришаль, да и вообще не склонен к забавам подобного рода. С моей стороны вы можете ожидать только серьезных намерений.

— Насколько серьезных? — решила уточнить опешившая женщина нервным полушепотом.

— Серьезнее договора о дружбе и сотрудничестве между Ситарой и Кирианом, — последовал ответ

— Это у вас профессиональный юмор такой? — руки растерянной женщины нашли салфетку и стали лихорадочно ее теребить.

— Нет, это значит, что я хочу настолько многолетних, насколько это только возможно, официально задокументированных, взаимовыгодных отношений.

— Что значит взаимовыгодных? — подняла на него глаза мастер, по остальным пунктам у нее вопросов не возникло: они были кристально прозрачны и понятны.

— Значит основанных на взаимной любви и согласии.

— Да уж, намерения — и впрямь серьезнее не придумаешь... — глаза снова устремились на нещадно истязаемую салфетку.

Лорд Дарвис же, напротив, неотрывно смотрел на ее лицо, ловя любое изменение в мимике.

— Для меня возможно только такое развитие событий. Все или ничего. Решать вам, Ришаль, хотите вы таких отношений или нет.

Он взял ее руку, лежащую на столе, в свои ладони, нежно погладил и, глядя прямо в глаза, добавил:

— Потому что я для себя уже все решил.

Она судорожно вздохнула, не зная, что ответить.

В этот момент подошел официант с подносом и стал быстро выставлять перед ними чашки, блюдца и приборы. Мастерица сделала усилие, чтобы освободить руку, лорд посол с неохотой позволил ей это, не переставая все так же неотрывно смотреть на нее.

Пожелав приятного аппетита, молодой человек с подносом удалился, а мастер Ришаль потянулась за своей большой чашкой горького шоколада, обхватила ее обеими ладонями и поднесла к губам. Вкус должен был быть приятно-горьким и горячим, но женщина его не почувствовала, занятая своими мыслями. Ее интуиция говорила, что мужчина не обманывает, и такое положение дел ломало все ее представления о реальности. Разве так бывает?

Отважившись быть откровенной в ответ, мастерица поставила чашку на стол, не став выпускать ее из рук, и произнесла:

— Перед тем, как вы точно уверитесь в своей решимости, мне кажется, будет честным, кое-что вам рассказать, лорд, — обреченно вздохнув, она тихим голосом начала историю своей жизни:

— Я родилась в маленьком городке не далеко от столицы. Когда мне исполнилось двенадцать, отец и мать погибли, а меня к себе взяла двоюродная тетка. Она была портнихой и мало-помалу стала приучать меня к своей работе, воспитывая себе помощницу. Может, странно, но тогда в свои, еще детские, по сути, годы, чтобы абстрагироваться от потери родителей я с головой ушла в новое занятие. С пятнадцати я уже была полноценным подмастерьем. В восемнадцать вышла замуж за сына сапожника. Начавшийся с любви брак, к сожалению, не вышел удачным. Муж спустя какое-то время пристрастился к азартным играм и выпивке. Я просила его остановиться, но он не слушал: говорил, что хочет выиграть денег и открыть свою собственную сапожную мастерскую, чтобы лучше заботиться о семье. Однажды, придя домой выпившим и проигравшим и услышав мои очередные просьбы прекратить все это, он ударил меня. Той же ночью я собрала свои вещи и ушла. Поначалу к тёте, но, узнав, что ее дочь собирается в столицу искать работу, решила поехать вместе с ней. На следующие сутки мы уже были в Вистаре. Первое время жили на постоялом дворе, где моя троюродная сестра нанялась горничной, а я в качестве оплаты за проживание предложила жене содержателя сшить платье. Она согласилась. Работаю я быстро, так что через пару дней наряд был готов. Результат ей понравился, так что она заказала мне еще два для своих дочерей, уже за плату. Постепенно клиентура пополнялась знакомыми и знакомыми знакомых. Спустя два года я смогла позволить себе снять помещение под мастерскую. Однажды ко мне заглянула высокородная леди, оказавшаяся в конфузной ситуации: выходя их кареты, она нечаянно наступила на подол своего платья и, как результат, юбка сбоку отпоролась от поясного шва. Конечно, я помогла ей и быстро пришила все на место. В благодарность она заказала мне костюм для верховой езды. Выполнить заказ настолько идеально я, наверное, не старалась ни до, ни после этого случая. С тех пор у меня появилась новая клиентура: леди понравилась моя работа, как и ее подругам. Спустя еще год тётя сообщила мне, что мой муж был убит в пьяной драке из-за очередного проигрыша. А два года назад я перебралась на улицу Мастеров.

Судорожно выдохнув, женщина замолчала, по-прежнему сжимая в руках чашку с давно остывшим шоколадом и не смотря на собеседника. Вспоминать давно минувшие события было неприятно.

— Ришаль, почему ты решила мне рассказать об этом? — тихо спросил лорд Дарвис.

— Потому что хочу, чтобы вы понимали, что я не наивная девочка, и есть определенные вещи, с которыми я мириться не буду ни при каких обстоятельствах, даже если буду очень сильно любить, — мастерица вскинула голову и решительно посмотрела в его глаза, готовая к любой реакции от презрения до скуки, но не ожидавшая океана нежности, с которой смотрел на нее мужчина.

— Глупышка, неужели ты думаешь, я буду просить тебя поступиться своими принципами?

Посол улыбался ей так, будто она была самым важным и ценным, что только могло быть в этом мире. Его ладони накрыли ее собственные.

— Ты мне нужна такая, какая есть, переделывать не хочу и не буду.

Улыбнувшись, мастерица сморгнула навернувшиеся слезы.

— А вот это уже лишнее, — тут же прокомментировал все подмечающий ситарец и предложил, — Давай пройдемся?

— Давате, — согласилась она, чем заслужила наигранно-суровый взгляд и отповедь:

— 'Давай' и отныне только так. Не хочу слышать от тебя отстраненного 'вы'. Хорошо?

— Хорошо, — улыбка стала шире и значительно веселее.

— Вот и умница. Идем.

Они поднялись и покинули уютную шоколадницу, оставив нетронутые десерты, слегка тронутые напитки и приличные чаевые.

Прогуливаясь по вечерней набережной, они знакомились, узнавая друг друга ближе и разговаривая обо всем, на свете. Так хорошо и спокойно мастеру Ришаль не было уже очень давно.

Когда уже совсем стемнело, и город осветил свет фонарей, лорд Дарвис провел свою даму к очередной наемной карете. Продиктовав адрес и сполна расплатившись с возницей, он открыл перед кирианкой дверь.

— Спасибо за прекрасный вечер... Дарвис, — поблагодарила она с мягкой улыбкой на лице.

Услышав свое имя из ее уст, мужчина почувствовал, как внутри что-то перевернулось. Он в один шаг преодолел расстояние между ними, обхватил ее за талию и притянул вплотную к себе. Другой рукой медленно провел по ее щеке.

— Как я смогу отпустить тебя, Ришаль? — прошептал он, смотря ей в глаза.

В его собственных разыгралась такая буря из надежды, нежности и отчаянной решимости, что мастерица не смогла не прошептать в ответ:

— Кажется, тебе и не придется.

Эта простая фраза разожгла в голубых озерах, взирающих на нее, неистовый огонь торжества и желания, а в следующее мгновение она почувствовала на своих губах обжигающий поцелуй, в котором, закрыв глаза, позволила себе раствориться, впервые за много лет чувствуя себя цельной.