Грей-Харбор еще раз осушил стакан с виски и снова наполнил его. Он заметил, что уже наполовину прикончил вторую бутылку, и поморщился.
.XI.
Особняк герцога Тириэна, королевство Чарис
— Ваша светлость, извините за беспокойство, но к вам посетитель.
Калвин Армак, герцог Тириэн, оторвал взгляд от корреспонденции на своем столе и, подняв бровь, посмотрел на своего мажордома.
— Посетитель, Марис? В такой час? — герцог элегантно помахал рукой в сторону окна своего кабинета, по алмазным стеклам которого стекали струи дождя. — В такую погоду?
— Да, ваша светлость. — Марис Уиллимс состоял на службе у Тириэна почти шестнадцать лет. Выражение его лица было почти безмятежным, но Тириэн увидел в его глазах что-то еще и выпрямился в кресле.
— И кто же может быть этот "посетитель"? — спросил он.
— Это граф Грей-Харбор, ваша светлость.
— Что? — Вопреки себе, Тириэн не смог скрыть удивления в своем голосе, и Уиллимс слегка поклонился.
— Сам граф? — настаивал Тириэн, и Уиллимс снова поклонился. — Неужели он...?
Тириэн оборвал себя. Ничто из того, что он мог придумать, не заставило бы его тестя выйти на улицу в ночь, подобную этой. И, конечно, не без предварительного намека, что он может приехать! Значит, это должна была быть какая-то чрезвычайная ситуация, но граф, очевидно, — и не удивительно, — не доверил природу этой чрезвычайной ситуации Уиллимсу.
— Граф, — сказал мажордом через мгновение, — приехал в экипаже, ваша светлость. Его сопровождает только один личный оруженосец. Я проводил их обоих в библиотеку и предложил им подкрепиться, прежде чем пойти сообщить вам о его присутствии. Он отклонил это предложение.
Брови Тириэна снова поползли вверх, на этот раз в неподдельной тревоге. Первому советнику Чариса не пристало разгуливать в любое время с одним-единственным телохранителем, и особенно в такую ночь! Он начал быстро говорить, затем заставил себя остановиться и на мгновение задуматься.
— Очень хорошо, Марис, — сказал он после краткого молчания. — Я немедленно выйду к нему. — Он сделал паузу, достаточную для того, чтобы набросать несколько торопливо нацарапанных слов на листе бумаги, затем сложил его и протянул Уиллимсу. — Я не могу себе представить, что привело графа в такую погоду, но уверен, что ему это далось нелегко. Пусть его карету и кучеров отправят в конюшню. Я понятия не имею, как долго граф пробудет здесь — останется ли на ночь, если я смогу убедить его не возвращаться в бурю, но, по крайней мере, давайте укроем его лошадей и кучеров от дождя, пока они здесь.
— Конечно, ваша светлость.
— И после того, как вы дадите соответствующие инструкции, пожалуйста, лично передайте эту записку капитану Жансину.
Франк Жансин был командиром личной охраны Тириэна, единственным из его старших слуг, кто был с ним даже дольше, чем Уиллимс.
— Конечно, ваша светлость, — снова пробормотал мажордом и вышел из кабинета по жесту герцога.
Тириэн посидел еще мгновение, невидящим взглядом уставившись в залитое дождем окно. Затем он глубоко вздохнул, встал и вышел из комнаты.
* * *
— Отец! — сказал Тириэн, быстро входя в библиотеку.
Температура в Теллесберге практически никогда не опускалась ниже нуля, но иногда бывало немного прохладно, особенно зимой, и ночь при такой погоде была достаточно холодной, чтобы разжечь огонь. Это делалось как для эмоционального комфорта, так и для того, чтобы прогнать физический холод, и граф Грей-Харбор стоял перед очагом, протягивая руки к потрескивающему пламени.
Библиотека была намного больше, чем кабинет Тириэна. На самом деле, если бы Уиллимс уже не пригласил графа, Тириэн выбрал бы меньшую, более интимную обстановку. Огромная комната была пристроена к особняку Тириэнов дедом нынешнего герцога по материнской линии, который был почти неграмотен, в качестве свадебного подарка его дочери. Старик не пожалел средств, чтобы подарить своей любимой старшей дочурке самую впечатляющую библиотечную коллекцию в Теллесберге, и настоял на том, чтобы предоставить ей надлежащее место.
По обеим сторонам сводчатого потолка огромного помещения были установлены створчатые световые люки. Они тянулись широким кругом вокруг каменного дымохода камина, устроенного так, чтобы обеспечить естественный солнечный свет для читальных столов в самом сердце библиотеки. Теперь проливной дождь барабанил по толстым стеклам с бесконечным терпением водопада, в то время как гром грохотал и разбивался над головой, а новые молнии сверкали за окнами в крыше, как сама ярость Шулера, когда граф поднял глаза на входящего зятя.
Тириэн был шокирован выражением лица Грей-Харбора. Лицо графа было осунувшимся, словно под гнетом какой-то тяжелой ноши, а в глазах стояло страдание. Герцог быстро подошел к нему, протягивая обе руки, и его собственное беспокойство усилилось, когда он приблизился достаточно, чтобы почувствовать дыхание своего тестя.
— Отец, — сказал он более мягко, положив руки на плечи менее рослого худощавого графа, — что случилось? Что привело вас в такую ночь?
Он мотнул головой в сторону залитых водой окон в крыше, и его тревога поднялась еще на одну ступеньку, когда он заметил, что вода капает с мокрых собранных в хвост волос графа. Неужели его тесть бросился в такой бушующий шторм даже без шляпы?
— Я... — начал граф, затем остановился, глядя в лицо своего зятя, видя сильное фамильное сходство с королем Хааралдом. В чертах лица Тириэна было меньше от Кэйлеба, но он мог бы быть чуть более старым отражением короля.
— Что? — мягко спросил Тириэн, его глаза потемнели от беспокойства и привязанности. Конечно, — подумал Грей-Харбор, — эта забота — эта любовь — должна быть искренней. Он не мог ошибиться на этот счет! И до тех пор... до тех пор...
— Скажите мне, — приказал герцог мягким голосом, одновременно подталкивая графа от камина к креслу с кожаной обивкой. Он мягко усадил своего тестя в кресло как раз в тот момент, когда в дверь библиотеки легонько постучал Марис Уиллимс и вошел, лично неся серебряный поднос, на котором стояла бутылка лучшего герцогского бренди из Харчонга и два бокала.
Тириэн не заказывал бренди, но одобрительно кивнул, когда мажордом поставил поднос на маленький столик рядом с креслом графа, а затем удалился так же тихо, как и появился.
Герцог откупорил бренди и налил два бокала, давая явно обезумевшему Грей-Харбору несколько мгновений передохнуть. Затем он протянул один бокал графу, взял другой и устроился в кресле напротив.
— Отец, — твердо сказал он, когда Грей-Харбор принял его бокал с бренди. Граф просто держал его, даже не пригубив, и Тириэн продолжил тем же твердым тоном. — Вы, очевидно, не вышли в такую погоду по прихоти. Так скажите мне, что привело вас сюда. Скажите мне, чем я могу помочь.
К его удивлению, глаза его тестя внезапно наполнились слезами.
— Мне не следовало приходить, — наконец сказал Грей Харбор, и его голос был хриплым, а слова более чем невнятными. Очевидно, — понял Тириэн, — он пил даже больше, чем предполагал герцог.
— Мне не следовало приходить, — повторил граф, — но я должен был. Я должен был, Калвин.
— Почему, отец? Что случилось?
— Калвин, вы были... связаны с некоторыми людьми, с которыми вам не следовало быть, — сказал Грей-Харбор. Глаза Тириэна сузились, и граф покачал головой. — Я знаю, что у вас не было причин подозревать их, — продолжил он, — но некоторые из людей, с которыми вы вели дела, являются... Они не те, за кого вы их принимаете.
— Отец, — медленно произнес Тириэн, — боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите.
— Я знаю, знаю.
Грей-Харбор отвернулся, уставившись в потрескивающий огонь, в то время как Жорж Хоуирд, его личный телохранитель, неловко стоял за его креслом. Хоуирд поступил на службу к Грей-Харбору более двенадцати лет назад. Он стал личным телохранителем графа два года спустя, после того как его предшественник случайно утонул на рыбалке, и уже давно доказал свою преданность. И все же было очевидно, что Хоуирд понятия не имел, что так встревожило графа, хотя давний вассал Грей-Харбора был явно обеспокоен тем, что бы это ни было.
Что ж, это было достаточно справедливо. Тириэн тоже был обеспокоен. Несмотря на сильный запах виски, исходивший от графа, его фразы звучали почти нормально. Последствия, без сомнения, всего его многолетнего политического и дипломатического опыта. Эта ясность фразы могла бы ввести в заблуждение многих людей, заставив их недооценивать степень его опьянения, но Тириэн знал его лучше, чем это. Для него было очевидно, что Грей-Харбор был расфокусирован, подыскивая не просто слова, но и мысли, которые он хотел облечь в слова.
Тириэн никогда не видел его таким, и он протянул руку и положил ее на колено пожилого мужчины.
— Что вы знаете, отец? — его мягкий вопрос почти потерялся в следующем раскате грома, и Грей-Харбор отвел взгляд от огня, чтобы немного по-совиному сфокусироваться на его лице.
— Калвин, — сказал он, — некоторые из ваших деловых партнеров, некоторые из людей, которых вы считаете друзьями, таковыми не являются. Они шпионы. Предатели. — Он покачал головой, глаза больше не были полны слез, но все еще темнели от беспокойства. — Вы не должны быть связан с ними.
— Шпионы? — Тириэн резко откинулся на спинку стула, его брови опустились. — Предатели? — Он покачал головой. — Я не понимаю, о чем вы говорите, отец!
— Я говорю о людях, с которыми вы ведете бизнес, которые также работают на Нармана из Эмерэлда, — сказал Грей-Харбор. — Я говорю о человеке, у которого вы покупаете охотничьих виверн. Вы ведете дела с людьми, которые являются врагами короля и королевства, Калвин. И, — он глубоко вздохнул, — есть некоторые, кто подозревает, что вы знаете, кто вы такой.
— Люди подозревают меня в измене? — резко спросил Тириэн. За креслом графа лицо Хоуирда внезапно стало совершенно невыразительным. Очевидно, телохранитель был совсем не рад тому повороту, который только что принял разговор.
— Некоторые люди, да, — сказал Грей-Харбор.
— Кто? — резко спросил Тириэн. — Кто они такие?
— Я не могу вам этого сказать, вы же знаете. Мне не следовало говорить так много, как я уже сказал. Но я говорю вам, Калвин, вы должны отмежеваться от этих людей.
— Я даже не знаю, о каких людях вы говорите! — запротестовал Тириэн.
— Это я могу вам сказать, — сказал Грей-Харбор. — Лэйхэнг, дрессировщик виверн. Он один из людей Нармана. И Тейрел и Торсин, торговцы, — они тоже. И есть другие.
— Какие другие? — Тириэн поставил свой бокал с бренди обратно на поднос, и его глаза были пристально прищурены, когда они сфокусировались на лице графа.
— Эти трое самые важные, — сказал ему Грей-Харбор, махнув левой рукой. — О, есть еще несколько других, но это те, которые, как мы знаем, важны для операций Нармана здесь, в Чарисе.
— Кто знает?
— Уэйв-Тандер, конечно, — немного нетерпеливо сказал Грей-Харбор. — Сифармер, другие. Это действительно имеет значение, Калвин?
— Конечно, это имеет значение, если они тоже думают, что я предатель, просто из-за людей, которых я знаю, с которыми я имею дело!
— Смысл в том, чтобы продемонстрировать, что вы не предатель.
— Дело в том, что я хочу знать, кто посмел обвинить меня в таком преступлении! — горячо сказал Тириэн. — Я кузен Хааралда, ради Лэнгхорна!
— Я не виню вас за то, что вы злитесь, — ответил Грей-Харбор, — и никто не хочет верить ни во что, кроме самого лучшего о вас. Вы должны это знать! Просто это...
Он замолчал, качая головой, и Тириэн сердито посмотрел на него.
— Просто что, отец? — потребовал он.
— Было выдвинуто обвинение, — сказал Грей-Харбор через мгновение, оглядываясь на огонь. — Это, конечно, смешно. Но это так. И, учитывая личность, от которой это пришло, у Бинжэймина не было другого выбора, кроме как серьезно рассмотреть это.
— ..."Человек, от которого это пришло", — медленно повторил Тириэн, его глаза были сосредоточенными и задумчивыми. Затем он кивнул сам себе.
— Это был иностранец, — сказал он. — Этот "Мерлин". Тот, кого некоторые люди называют "сейджин"? Не так ли?
— Я не могу вам этого сказать. Я не буду. — Грей-Харбор покачал головой. — Думаю, что это чушь, что это вполне может быть политически мотивировано, но я не могу сказать вам его источник, по крайней мере, до тех пор, пока Бинжэймин не опровергнет обвинения. И, — он оглянулся на Тириэна, его собственные глаза сузились, — лучший способ для вас помочь опровергнуть их — это добровольно отмежеваться от известных агентов Нармана и рассказать Бинжэймину и Сифармеру все, что вы знаете о них.
— Все, что я знаю? Вы говорите так, как будто думаете, что я общался с предателями!
— Черт возьми, Калвин! — сказал Грей-Харбор, его голос был резче, чем раньше. Он поставил свой нетронутый бокал обратно на поднос с такой силой, что бренди перелилось через край, и свирепо посмотрел на своего зятя. — Вы были! Знали ли вы, что делаете это, или нет, не имеет значения, насколько это касается. Мы знаем, что это люди Нармана. Сейчас важно, чтобы вы продемонстрировали, что теперь, когда вам сказали, кто они такие, вы хотите помочь нам доказать, что они такие.
— Почему? — резко спросил Тириэн. — Если Уэйв-Тандер уже знает, что они предатели, что я должен добавить к его знаниям о них?
— Все, что вы можете, — медленно произнес Грей-Харбор, его брови напряглись. — Все, что может помочь. — Он откинулся на спинку стула, пристально глядя на герцога. — Конечно, вам не нужно, чтобы я рассказывал вам, как это работает, Калвин. Я бы подумал, что вам так же не терпится это сделать, как и мне!
— Почему я должен бояться? Вы не тот, кого какой-то неизвестный иностранец обвиняет в государственной измене. — Тириэн сердито фыркнул и поднялся со своего кресла. Он подошел к камину и уставился на потрескивающее пламя, стоя спиной к тестю, сцепив руки за спиной и напряженно расправив плечи.
— Почему я должен так стремиться защитить свое имя — имя моей семьи — от такого рода обвинений?
— Чтобы в свою очередь дискредитировать его самого, — сказал Грей-Харбор, все еще говоря медленно, глядя на напряженную спину молодого человека.
— Шан-вей с ним! — зарычал Тириэн. — Я кузен короля, а не какой-то жалкий маленький провинциальный барон! Почему меня должны волновать обвинения какого-то оборванного авантюриста?
— Не должны, — сказал граф, еще медленнее, — ... если только это не правда.
Тириэн повернулся к нему лицом, чуть-чуть слишком быстро, и увидел это в глазах своего тестя. Увидел, что Грей-Харбор был не так пьян, как думал Тириэн. Увидел, как беспокойство в этих глазах превращается во что-то другое — во что-то гораздо более печальное и гораздо более жесткое, когда скорость его поворота или какое-то мелькание его собственного выражения лица внезапно подтвердили то, во что Грей-Харбор так отчаянно не хотел верить.
— Лэнгхорн, — тихо произнес граф. — Это правда, не так ли? Вы уже знали, что Лэйхэнг — главный агент Нармана здесь, в Теллесберге.
