Больше чем враги

— Увольте, — отказалась я. — У меня и без того дел хватает. Предсвадебные хлопоты отнимают слишком много времени.

А еще больше его отнимала подготовка к слиянию компаний. Мне наконец-то удалось найти толкового управляющего, но его только предстояло ввести в курс всех дел. Голова у меня просто шла кругом. Хорошо еще, что поток сочувствующих наконец-то иссяк и перестал оттягивать на себя мое внимание. Маргарита удалилась в одну из северных обителей — поразмыслить над сутью бытия. Во всяком случае, именно такие слухи ходили по светским салонам. Мне, правда, казалось, что размышлять она будет скорее уж о моем коварстве и подлости Марка, сославшего ее в глушь.

— Тиа, ну пожалуйста, — заныла Магда, словно маленькая девочка. — Вот увидишь, будет весело.

— Так, — подозрительно прищурилась я, — признавайся, зачем я тебе нужна?

Кузина слегка замялась.

— Видишь ли, это первое мероприятие такого уровня у нас в Клубе, — наконец созналась она. — И я являюсь ответственной за его организацию. Если мне удастся залучить самого королевского мага...

— Забудь, — оборвала ее я. — Марк не придет на презентацию дядюшкиной книги. Это исключено.

— Но почему?

Магда всерьез расстроилась. А мне неожиданно стало весело. Ну как она могла вбить себе в голову, что Марк согласится посетить столь сомнительное мероприятие? Да он с доброй половины светских раутов сбегал, едва только представлялась возможность.

— Ладно, я приду, — неожиданно для себя самой пообещала я. — Но без Марка.

Утешение было слабым, но большего я для Магды сделать не могла.

— А ты не поможешь мне все подготовить? — спросила она с надеждой.

Я покачала головой.

— Извини, но нет. У меня действительно слишком мало свободного времени.

Кузина предприняла слабую попытку переубедить меня, но скоро сдалась. Впрочем, мне показалось, что она вряд ли рассчитывала на большее.

Магда расстаралась на славу. Зал, где проходила презентация, был щедро украшен цветами. Пышные букеты алых роз стояли в высоких вазах по углам. Импровизированная кафедра, за которой предстояло выступать дядюшке, была оплетена пурпурными орхидеями. Мелкие красные цветочки, названия которых я не знала, украшали столики. Одна из стен была задрапирована бордовым бархатом с вышитыми золотом вензелями "ГН". При взгляде на все это великолепие мне пришлось изобразить приступ кашля, поскольку смех в столь торжественной обстановке казался неуместным.

Сияющая Магда подлетела ко мне.

— Ну как? По-моему, нам удалось передать чувственную и томную атмосферу книги в обстановке.

— О да, — согласилась я. — Весьма чувственно. И томно. Только зеркал не хватает.

— Полагаешь? — расстроилась Магда. — Да, наверное, с зеркалами было бы лучше. Жаль, что я о них не подумала.

Я сжала плечо кузины.

— Магда, я шучу. Если бы здесь были еще и зеркала, то твой Клуб стал бы похож на веселый дом — во всяком случае, я представляю его именно так. Много красного и зеркала.

Разобиженная Магда указала мне мой столик, на котором горела свеча в подсвечнике из красного стекла. Бесшумно передвигавшийся по залу официант налил мне вина и принес закуски. А спустя несколько минут зал погрузился в полумрак. Пришла пора появиться герою вечера.

Дядюшка выглядел великолепно, грандиозно, феерично! Волосы его были самым тщательным образом подкрашены так, что только виски серебрились благородной сединой. Напомаженные усы загадочно посверкивали, когда на них падал свет. Костюм глубокого винного оттенка скрадывал весьма объемное брюшко любителя сладостей. При появлении своего кумира сидящие за столиками дамы разразились бурными аплодисментами. Дядюшка несколько театрально раскланялся, прижав руку к груди, и заверил собравшихся, что несказанно рад всех видеть.

Пока литератор шествовал к трибуне, официанты раскладывали на столиках пухлые томики в красных обложках. Название шедевра было выполнено изящным шрифтом при помощи золотого тиснения. Я подвинула литературный труд дядюшки поближе к свече и открыла первую страницу. И сразу же увидела иллюстрацию. Она меня настолько впечатлила, что я принялась пролистывать книгу в поисках следующих. И надо сказать, что не разочаровалась.

Художник в издательстве служил, несомненно, весьма талантливый. Его рисунки балансировали на грани приличия. Кое-где можно было даже догадаться, что из предметов одежды на героях мало что осталось, но полуобнаженные тела всегда были целомудренно прикрыты то изображением буйно растущих розовых кустов, то туманной дымкой. На одной иллюстрации мускулистый красавец Гюнтер обнимал хрупкую девицу прямо в морских волнах. Вокруг любовников взмывали пенные гребни, а мне в голову взбрела шальная мысль, что несчастные могут захлебнуться от экстаза в буквальном смысле слова.

Тем временем дядюшкины поклонницы сильно оживились — гений позволил задавать ему вопросы.

— Расскажите, как к вам пришла идея писать книги?

Я вздрогнула, узнав голос Фифы. Журналистка сидела через три столика от меня, и я не сомневалась, что мое присутствие она уже заметила. Правдолюбка не будет Правдолюбкой, если не попробует получить незапланированное короткое интервью, давать которое мне вовсе не хотелось.

— В один прекрасный день я осознал, что мне есть, что сказать миру, — напыщенно ответил Вильгельм. — Нашему обществу не хватало именно таких романов: сильных, смелых, откровенных. Я повествую людям о страстях, которые заставляют терять голову и роднят нас с животным миром, с нашими истоками, с первобытными предками.

— О да! — выдохнула госпожа Фойль, сидевшая за столиком в углу.

Дядюшка снисходительно улыбнулся ей.

— Ваши произведения потрясают до глубин души! — восхищенно произнесла супруга министра.

— Так и было задумано, — пророкотал Вильгельм. — Когда я понял, сколь сильно наш мир погряз во лжи, ханжестве и невежестве, мне захотелось встряхнуть его! Внести, так сказать, свежую струю! Долгие годы я посвятил изучению литературы, и что же — ни одного произведения, открыто повествующего о бурных страстях, я так и не нашел! Все, что столь естественно и прекрасно отображено в моих книгах, писатели и поэты прошлого стыдливо прикрывали эвфемизмами! Ну вот только вдумайтесь в фразу: "И они уединились в алькове!" Или "предались страсти!" Читательский мир жаждет узнать, как именно предались, но нет — перед самым интересным действом опускается занавес! Уверяю вас, в моих произведениях нет никому не нужной излишней стыдливости.

Я кусала губы, чтобы не рассмеяться. Похоже, роль новатора от литературы пришлась дядюшке по душе. Он распалялся все сильнее, его речь становилась горячее и насыщалась красочными эпитетами и витиеватыми словесными оборотами. Дамы внимали ему, полуприкрыв глаза и подавшись вперед, а когда он наконец умолк, аплодировали несколько минут.

— А теперь несколько слов о вашем герое, — неуемная Фифа легко перекричала затихающие хлопки. — Вы писали его с себя? Или у Гюнтера есть иной прототип?

— Гюнтер — это мужчина, каким он должен быть, — пафосно провозгласил дядюшка. — Мужчина, которого хочет каждая женщина. Оглянитесь вокруг — много ли найдете таких?

Дамы принялись озираться. Мужчин в зале почти не наблюдалось. Редкими представителями сильного пола являлись уже знакомые мне спутники Фифы да невесть как попавший сюда тщедушный лысоватый субъект, то и дело промокавший платком вспотевшую лысину. Ни одного из означенных персонажей дамы в качестве объекта вожделения явно не представляли.

— Гюнтер — это, если хотите, символ мужественности, — продолжал дядюшка, а слушательницы согласно кивали. — И именно такого спутника заслуживает каждая настоящая женщина.

Здесь его речь была прервана оглушительными овациями. Очевидно, каждая поклонница Гюнтера мнила себе той самой настоящей женщиной, что заслуживает любви столь необыкновенного мужчины. Я начала понимать, отчего в каждой книге героини стремительно меняются, будто стеклышки в калейдоскопе — на каждую настоящую женщину подлинного символа мужественности не напасешься. Но дядюшка-то каков — так ловко ушел от ответа!

Фифа, быстро-быстро строчившая что-то в блокноте, вновь подняла голову.

— И еще вопрос, — азартно выкрикнула она. — Разумеется, читательницы желают приоткрыть завесу тайны над личной жизнью своего кумира.

— В данный момент у меня нет постоянной спутницы, — скромно произнес Вильгельм.

По залу прокатился дружный вздох, глаза многих дам зажглись охотничьим азартом. Мне стало жаль бедолаг — я упорно не верила, что у кого-либо из них имелись шансы понравиться дядюшке. Сюжеты своих книг он явно черпал не из жизненного опыта.

Рядом с кафедрой словно из ниоткуда возник неприметный худощавый мужчина средних лет в темном костюме.

— Перерыв! — громко объявил он. — Гению требуется отдых! А во второй части нашего прекрасного вечера вы услышите отрывки из нового романа в исполнении самого Гюнтера!

Фифа завертела головой по сторонам, увидела, что я смирно сижу за своим столиком, и на лице ее появилось хищное выражение. Я поняла, что мне срочно необходимо спрятаться, а в идеале — сбежать из Клуба. Побег спас бы меня и от интервью, и от очередной истории о жертвах страсти.

Пользуясь тем, что во время перерыва гости вечера могли покидать свои места и общаться, я начала продвигаться в сторону выхода. Увы, мне не повезло. Магда перехватила меня почти у двери.

— Тебе понравилось? — взволнованно спросила она. — По-моему, пока все идет успешно. Вот только эта деревенщина опять не смогла промолчать.

Последняя фраза, надо полагать, относилась к жене министра.

— Не переживай, — успокоила ее я. — Тебе все удалось. Во всяком случае, Вильгельм выглядел довольным.

Кузина просияла.

— А ты оценила идею с книгами? Это я придумала. Моя заместительница предлагала разложить их еще до прихода гостей.

Признаться, идея неизвестной заместительницы мне нравилась больше, ведь тогда я смогла бы рассмотреть иллюстрации при достаточно ярком свете. Но от необходимости отвечать меня избавила незаметно подкравшаяся к нам Фифа.

— Госпожа Торн! — радостно воскликнула она. — Вот так сюрприз! Вы тоже являетесь поклонницей Гюнтера?

— Несомненно, — саркастически ответила я, мрачно представляя заголовки завтрашних статей.

— Вам понравилась презентация?

Магда подняла на меня умоляющий взгляд выпрашивающей вкусную косточку собаки.

— Очень, — покривила я душой. — Все прошло великолепно.

— Госпожа Торн, вы поделитесь с нашими читателями впечатлениями от книги?

— Как я могу составить впечатление о книге, если я ее еще не читала? — удивилась я. — Вот иллюстрации мне понравились.

Фифа захихикала.

— О, поверьте мне, на непрочитанную книгу даже рецензию написать можно. Но я спрашивала о первом томе, госпожа Торн.

— Полагаю, что ваши читатели давно уже сами с ним ознакомились, — сухо заметила я.

— Вы скоро выходите замуж. Скажите, роман о Гюнтере может каким-либо образом пригодиться в семейной жизни?

— Разве чтобы стукнуть им супруга в пылу ссоры, — брякнула я.

Назойливость госпожи Правдолюбки изрядно раздражала меня, и я даже пожалела, что оставила свой подарочный экземпляр дядюшкиного творения на столике. Журналистка, даже не подозревая, что могла на себе испытать мою рекомендацию по нецелевому использованию шедевра, делала пометки в блокноте.

Магда что-то возмущенно пискнула, недовольная столь непочтительным отношением к книге Вильгельма.

— Как ваш жених отнесся к тому, что вы решили посетить данное мероприятие? — задала неожиданный вопрос Фифа.

— Равнодушно. Он не является поклонником литературы подобного рода.

— Понятно, — пробормотала Фифа и что-то черкнула в блокноте.

— Госпожа Правдолюбка! — супруга министра, недовольная тем, что на нее никто не обращает внимания, сама решила присоединиться к нашей маленькой компании.

Фифа несколько раз перевела взгляд с меня на госпожу Фойль, не в силах решить, кого же из нас пытать вопросами. Я пришла ей на помощь.

— Прошу меня извинить, мне надо... — я сделала неопределенный жест, который можно было трактовать как угодно, и бочком протиснулась мимо Магды к двери.

Утром Марк долго смеялся, читая заметку Фифы "О нетрадиционном использовании литературных произведений. Тиали Торн делится секретами счастливой семейной жизни.", а я угрюмо думала о том, что вот теперь у дядюшки есть настоящий повод обидеться на меня.

Я в растерянности смотрела на плотный белый конверт. Чар на нем никаких не было, но странное тревожное предчувствие не давало мне распечатать его. На глянцевой бумаге незнакомым почерком были выведены слова: "Тиали Торн лично" — и все. Ничего хорошего от странного письма я не ожидала, но и просто выкинуть его отчего-то не могла.

Самым разумным было бы дождаться Марка и вскрыть конверт вместе с ним. Я так и собиралась поступить, но послание от неизвестного притягивало взгляд, не давая сосредоточиться на работе. Вздохнув, я засунула его в ящик стола, но уже через минуту вновь вынула, повертела в руках, попыталась просмотреть на свет, что там.

— Как маленькая девочка, — недовольно проворчала я.

Звук собственного голоса показался мне в тишине кабинета слишком громким и непривычным. Внезапно разозлившись, я рванула край конверта, не потрудившись даже потянуться за ножом для бумаги. На стол выпало несколько исписанных листов и небольшой снимок.

— Что за ерунда?

Я поднесла к глазам написанную столь хорошо знакомым почерком записку, внимательно вчиталась в каждое слово, но ничего не поняла. Зачем кому-то понадобилось присылать мне старые письма Марка к Маргарите? В том, что они были написаны давно, я не сомневалась, да и снимок определенно был не менее чем годичной давности. Именно тогда были в моде прически в виде венка, украшенные цветами. Мода эта продержалась недолго, и я сомневалась, что Маргарита укладывала подобным образом волосы, когда все уже вернулись к локонам.

Озадаченная, я не сразу заметила небольшую карточку со словами: "Хочешь узнать больше?"

— Не хочу, — ответила я невидимому собеседнику.

И сама удивилась тому, как прозвучал мой голос — будто хриплое карканье.

Послание я выкинула в корзину для бумаг. Увы, выбросить его с той же легкостью из головы мне никак не удавалось. Личность таинственного отправителя и его цели не давали мне покоя весь день.

— Скажи, Маргариты точно нет в столице? — спросила я у Марка вечером.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Она в обители. Это достоверная информация, Тиа.

— Ты уверен? — вырвалось у меня.

— Полностью. После ее выходки я приставил к ней своего человека. Очередное донесение пришло только вчера. Маргарита весьма недовольна своей нынешней жизнью, но попытки покинуть обитель не предпринимала. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, — пробормотала я. — Вспомнила о ней почему-то.

Марк бросил на меня недоверчивый взгляд, но с расспросами приставать не стал.

А на следующий день передо мной вновь лежало письмо Марка к Маргарите и карточка со словами "Хочешь узнать больше?" Я выругалась, припомнив самые грязные выражения, что слышала от охранников в лагере. Что за игру затеял неизвестный? Чего он добивается? Второй раз задает один и тот же вопрос, но никаких условий не выдвигает. Быть может, одна из служанок Маргариты стащила бумаги своей хозяйки и теперь желает продать мне письма? Но четкий строгий почерк образованного человека, лаконичность вопроса и обращение на "ты" мешали мне поверить в эту версию.