Паркет в парадной зале был навощен до блеска, но, несмотря на обилие гостей, отражалась в нем только разлапистая люстра, утыканная свечами. С них время от времени срывались горячие капли воска и падали кому-нибудь на макушку, вызывая вопль негодования.
Обнаружив в толпе тех знакомых, с которыми они все еще разговаривают, вампиры разбились на группки и упоенно предавались злословию. Старшее поколение развалилось на плюшевых кушетках вдоль стены. Молодежь подобралась поближе к хрустальным чашам, в которых темнел эквивалент пунша, и от нечего делать перебрасывались овечьими глазами, выполнявшими роль коктейльных луковок.
Настроение царило не то что бы подавленное, но и весельем не искрилось. Обычное, так сказать, настроение на сборищах, куда приходишь исключительно попресмыкаться перед начальством. Но нельзя сказать, что в атмосфере не чувствовалось ожидания чуда. Вот только чудо заключалось в том, чтобы уйти с вечеринки в чистом платье, на которое так никто и не опрокинул кубок с кровью. Или даже так — чтобы вообще уйти, а не коротать следующий год в казематах, разгневав Мастера неловким словом. И такое случалось.
Празднества длились до новогодней ночи, которую вампиры ждали с тем же нетерпением, с каким дети ждут рождественское утро, пританцовывая перед дверью гостиной, прежде чем ринуться к елке и распотрошить подарки. В этом году, как и во всех предыдущих, кровопийцы вели себя очень плохо. Если бы Дед Мороз ошибся адресом и спустился по их каминной трубе, они бы даже не заглянули в его мешок. Посетовали бы только, что из-за окладистой бороды трудно сразу добраться до горла. Но именно в новогоднюю ночь истекал срок их поста.
Прямиком из Дарквуд Холла они отправлялись на охоту. Горе тем забулдыгам, что проводили эту ночь не в семейном кругу, а в кабаке. Когда они выходили на улицу и удивлялись, отчего номера домов превратились в десятизначные числа, их настигал неприятный сюрприз. А поутру они просыпались с сильнейшей головной болью.
Если вообще просыпались.
И если оставалось, чему болеть.
Лорд Марсден вступил в залу и зорко оглядел свои владения. Как и следовало ожидать, недруг из Ирландии пробрался сюда одним из первых. На трон Мастера он пока что не посягал. Держался в сторонке и беседовал с леди Томазиной Рутлесс о ее призовом паучонке. Говорила в основном леди Рутлесс, нахваливая экзоскелет и особо изящную форму головогруди, Рэкласт же только кивал. Паучонка он держал на вытянутой руке. Пока суть да дело, тот почти отгрыз запонку с его манжеты.
Изумрудные запонки да шэмрок в петлице — этим и ограничилась его национальная самобытность. Зато уж свита Рэкласта отразила в своих нарядах все те сорок оттенков зеленого, которыми славится Ирландия. Особенно расстаралась Табита, его сенешаль. Назвать ее ирландкой можно было лишь с натяжкой, ибо она была мулаткой и родилась в Ливерпуле. Но учитывая ее умение залпом опустошить бочонок виски, а потом без запинки пропеть все куплеты баллады "Каррикфергус", к ее происхождению никто не придирался. Шелк ее платья казался застывшим абсентом, а на голове Табита намотала тюрбан из зеленого муара. Лорд Марсден подумал, что под конец вечера гости спьяну примут ее за елку и попытаются водить вокруг нее хоровод.
Рядом стояла пухленькая Доркас. Платье на ней тоже было зеленым, но неравномерно, пятнами, и казалось сшитым из мха, а не бархата. Когда-то девушка ползала в нем по грядкам, да так и забыла постирать. А вместо бальных перчаток она по привычке натянула садовые.
Третьим был незнакомый Марсдену юнец, высокий, нескладный и рыжий, как киноварь. Из новообращенных, наверное. Его пиджак, серовато-зеленый с черными разводами, Марсдену сразу не понравился. На балу такой костюм смотрится нелепо, зато в нем удобно бежать по пересеченной местности, подбираясь к укреплениям врага.
Ирландцы о чем-то ожесточенно спорили и даже не заметили появления главного империалиста.
— Эйдан, уймись ты наконец! — одергивала юношу Табита.
— А ты мне рот не затыкай! — запальчиво огрызался тот. — Что думаю, то и говорю! Англичане это нация напыщенных снобов и пользы от них вообще никакой. Зря только кислород поглощают.
— Опять на драку нарываешься? Ведь от Дублина до Лондона ты устраивал потасовку на каждом постоялом дворе. Как тебя Мастер только терпит?
— Ну так потому, наверное, что сам придерживается того же мнения.
— Но не орет на каждом углу. Слишком хорошо воспитан.
— И зря! Давно пора показать зарвавшимся паразитам, кто нам самом деле хозяин на Островах.
— Только не начинай о племенах богини Дану, — взмолилась Доркас.
— Пусть только попробует! Раз не умеешь вести себя в обществе, пусть и враждебном, — Табита с неприязнью посмотрела на собравшихся, — так проваливай отсюда.
— Нашла дурака. Я и с места не двинусь до Нового Года. Подумать только — город, битком набитый англичанами! Не все же мне давиться протухшей кровью лендлордов. Узнаю, каков на вкус ихний молодняк.
Когда лорд Марсден прошествовал мимо, едва сдерживаясь, чтобы не рявкнуть на непрошеных гостей, все трое посмотрели на него с вызовом. Да, разбаловал Рэкласт свою свиту, на длинной цепи их держит. Настолько длинной, что они, похоже, и вовсе позабыли о ее существовании.
К своему трону Мастер Лондона походил уже в прескверном настроении, а когда уселся и оглядел подданных, то тоска его сделалась еще гуще, словно ее сдобрили ложкой крахмала. В противоположном конце залы он заметил виновницу торжества. Она растерянно крутила головой, как индейка в одном вольере с грифами.
Настал момент произнести классическое "Приведите ко мне девушку!", но во-первых, она давным-давно переросла эту категорию, а во-вторых Мастеру не хотелось, чтобы ее приводили к нему вот так сразу. Надо еще свыкнуться с неизбежным. Дать себе время.
В конце концов, он принял суровый вид и махнул рукой, подзывая к себе отступников. Возле Найджела и его сестры тут же расступилась толпа. По зале пробежал злорадный шепоток. Самые предприимчивые гости начали заключать пари о том, как именно надругается над злополучной девицей их Мастер, чей буйный нрав был знаком им не понаслышке.
Новообращенная никому не понравилась. Ведь известно, что вампирами становятся:
1. За необыкновенную красоту
2. За выдающиеся умственные способности
3. За особые заслуги перед Мастером
4. Потому что так получилось.
Учитывая, что большинство собравшихся обрели этот статус именно в силу последней причины, можно догадаться, сколь неприятным было напоминание о роли случая в их собственной судьбе.
Согласно общему мнению, Найджел Пинкетт напоминал побритого хорька, а мисс Джорджиану Пинкетт местные острословы сразу окрестили "Найджелом в юбке." Как и у брата, у нее были негустые волосы ржавого оттенка, невнятный подбородок и такой острый нос, словно она ежедневно совала его в точилку для карандашей. С ее внешностью гармонично сочетались твидовые жакеты и плоские соломенные шляпки, но никак не вечернее платье, открывавшее ее угловатые, с россыпью родинок плечи. Так откровенно мисс Пинкетт, которая даже ванну принимала в сорочке, не обнажалась еще никогда.
— Не нравится мне это платье, — вполголоса пожаловалась она брату, пока они плелись по бесконечной зале. — Нескладное оно. Вместо шлейфа надо было заказать шаль. Столько ткани потрачено впустую.
— Таковы правила представления ко двору, — зашептал Найджелл в ответ . — Платье с открытыми плечами, шлейф длиной в три ярда и перья в прическе, чтобы монарх мог заметить даму издали.
— Перья это хорошо, ими пыль потом можно сметать. Но вот шлейф... а что если за него дернут, когда я буду кланяться? Я упаду и осрамлюсь.
— Успокойся, Джиджи, ты среди друзей!
Поджав губы, мисс Пинкетт оглядела свой шлейф, о который уже вытерли ноги все ее новые друзья.
— Хорошо, давай еще раз повторим — я подхожу к нему, делаю реверанс, почти становясь на колени, и целую ему руку, — забормотала мисс Пинкетт. — И все? Можно возвращаться в пансион?
— Не совсем.
— Как не совсем? Мне еще пятьдесят диктантов осталось проверить.
Когда мисс Пинкетт стала вампиром, директриса ее пансиона призадумалась, искать ли теперь другую, столь же безотказную работницу, или повесить в классах плотные шторы, а уроки вести при свечах. Остановилась на последнем варианте. А стоимость свечей, как водится, вычла из жалования мисс Пинкетт.
— Причем тут диктанты? Ты преподаешь географию!
— Мисс МакМерфи, учительница словесности, вышла замуж, так что я ее временно замещаю.
— Но твои ученицы на рождественских каникулах.
— Да? — подслеповато прищурившись, она посмотрела в окно и, похоже, впервые обратила внимание на заснеженные деревья. — И правда. Но тогда мне и вовсе надо поторапливаться, ведь покуда девочки не вернулись, мы с экономкой успеем починить их постельное белье. Надеюсь, его сиятельство меня надолго не задержит. Должен же он войти в мое положение.
— Как знать, — брат окинул ее критичным взглядом. — В любом случае, это пойдет тебе на пользу.
— Что — это?
— ... я в том смысле, что у тебя ведь нет возможности видеться с мужчинами...
— Что — это?
— ... а лорд Марсден, в придачу, весьма недурен собой...
— О чем ты?
— О ритуале, — признался Наджелл.
— О каком ритуале?
— Только ты не пугайся заранее! Таков закон. Actus legis nemini facit injuriam [1], — авторитетно добавил вампир.
— Найджелл, — отчеканила мисс Пинкетт, — что лорд Марсден будет со мной делать?
Вместо ответа он протянул ей свиток пергамента. Поправив пенсне на носу, мисс Пинкетт прочла:
"В качестве сатисфакции, Мастер имеет право вступить с незаконно обращенной вампиршей в половую связь в той форме, которую сочтет приемлемой."
— ...которую сочтет приемлемой?
— Даже в особо извращенной, — развел руками Найджелл.
— В особо... Мне что, придется снять чулки? Перед чужим мужчиной? И он увидит мои... колени?! Найджел, злой мальчишка, как же ты меня подвел!
Но времени на ссору не было, потому что лорд Марcден уже встал с трона и поджидал новообращенную. Еще раз рассерженно зыркнув на брата, мисс Пинкетт засеменила к нему. Намотала шлейф на руку и хотела плюхнуться колени, но Мастер резко помотал головой. Пришлось ограничиться неглубоким реверансом.
— Как поживаете, мисс Пинкетт? — начал лорд Марсден.
— Лучше быть не может, — буркнула вампирша, опустив голову. Ее взгляд так и отскабливал лак с паркета, слой за слоем.
— Смею надеяться, вы благополучно добрались? Не растрясло вас в пути?
— Дороги подмерзли, в остальном же обошлось без происшествий.
— Превосходно! Просто... превосходно. Что ж, если у вас возникли какие-либо вопросы, я с радостью...
— Вы знаете, сколько стоит корсет? — мисс Пинкетт смотрела на него исподлобья.
— Нет. А сколько?
— Десять шиллингов.
— Ну надо же, — удивился Мастер.
Разменной монетой для него служил соверен, так он никак не мог взять в толк, много это или мало. И куда вообще клониться разговор.
— Не думайте, что раз я веду уединенный образ жизни, то совсем не осведомлена о такой стороне жизни, — заговорила учительница. — Знаю, что происходит на свиданиях. Наслышана. Нередко мне приходится отбирать у пансионерок бульварное чтиво, все эти дрянные романтические книжонки! Но прежде чем отправить их в помойное ведро, где им и место, я иногда открываю первую главу — исключительно чтобы выяснить, чем интересуется современное юношество... Ну так вот, милорд, даже не надейтесь, что вам удастся порвать на мне корсет! Я не собираюсь расставаться с недельным жалованием по вашей прихоти.
— Золотые слова, мисс, — одобрил Мастер, отодвигаясь от нее подальше. — Подобная бережливость очень пристала женщине... Найджел, на пару слов!
Вампир подбежал к нему.
— Я отказываюсь от своих притязаний в отношении твоей сестры. Не хочу, понимаешь ли, растлевать ее невинность, — сымпровизировал Мастер.
Но у Найджела в этом деле был свой интерес.
— Возражение, ваша честь! — азартно воскликнул он. — То есть, милорд. Lex non a rege est violanda [2].
— Тогда я упраздняю этот закон.
— Тоже невозможно. Даже у вас нет таких полномочий.
— Тысяча святых, да я сочинил его сколько лет назад?! И тогда я еще не был... женат.
Он моргнул. Оглянулся на учительницу, которая мысленно уже строчила ему счет за испорченные предметы туалета, и попытался представить на ее месте ту же мисс Грин... Не получилось! Ощущение полной неправильности происходящего никуда не делось. Вот если бы перед ним стояла Маргарет... Но что же она с ним сотворила? Околдовала, что ли?
— Ваш матримониальный статус ничего не меняет.
— Я тебя чесноком натру!
— И будете в своем праве, — поддакнул юрист.— Согласно статуту за номером...
— Так, — задумался Марсден, — так. Для начала, всем удалиться! — рявкнул он на гостей.
Те попятились к дверям, потом прыснули прочь, занимая очередь к замочной скважине уже другой стороны.
— Кроме вас, — он ткнул пальцем в коллегу. — Вы у нас во всех каверзах дока. Извольте же распутать это дельце.
Рэкласт внимательно перечел статут.
— А дополнить документ можно? — поинтересовался он, помахивая свитком.
— Нельзя.
— Раз в тысячелетие? Всего одно словечко?
— Целое слово — это слишком серьезное нарушение законодательной процедуры. Но одну букву, так и быть, впишите, — смягчился юрист. — Grammatica falsa non vitiat chartam [3].
— Какой мне прок от одной буквы? — вознегодовал Марсден.
"Поставь неопределенный артикль перед словом "Мастер", послышалось у него в голове.
"Что за дрянь такая — неопределенный артикль?"
"Буковка "a." Поставь, полегчает."
Лорд Марсден пробурчал, что он на самом деле думает про таких грамотеев и как им нужно все пальцы заклеймить, просто чтоб не умничали.
— Кровью вписывать, как обычно?
— Да, милорд. Что поделаешь, если законы пишутся именно так.
Поскольку вампиры сами были ожившей метафорой всего, что только можно, то и поговорки понимали буквально.
Найджел предупредительно оттянул манжету, обнажая для него свое запястье, но Мастер, хмыкнув, полоснул себя по руке длинным желтым ногтем и поймал каплю крови на острие пера. С торжественной тщательностью, свойственной людям малограмотным, вывел букву "а."
— В качестве сатисфакции, любой Мастер имеет право... — перечел Найджел. — Постойте, что это зна..
Лорд Рэкласт уже склонился перед его сестрой и поцеловал ей руку, очень осторожно, даже не оцарапав перчатку удлинившимися клыками.
— С тех самых пор, как вы появились в зале, я не мог отвести от вас взгляд, — промурлыкал он — Вы, мисс Пинкетт, пагуба для любого мужчины. Предлагаю продолжить наше знакомство в более укромном уголке.
— А мой корсет? — распереживалась она.
— Я вам новый куплю. Из алого шелка. С кружевами здесь и вот здесь.
Легонько водя рукой по ее груди, он показал будущее месторасположение кружев.
