Аниран расправляет плечи

Приказ был исполнен с порядочным рвением. Бугаи чуть не подрались за право возложить на плечо край ковра и взбежать по ступеням. А поскольку обо мне сразу забыли, пришлось скромно подниматься по лестнице в компании лишь Иберика да Фелимида.

Любопытная картина заставила меня растерянно почесать затылок: примо Хатемаж, как восторженный школьник, ползал по одному из ковров, которые приказал расстелить прямо на веранде. Он гладил его ладонями и восторгался мягкостью ворсинок.

— Оказывается, аниран не бросает слов на ветер, — стоя на коленях, он обернулся и посмотрел на меня счастливыми глазами. — Или это рыба так подействовала на короля, что он подобрел? В чём причина?

— Я хочу, чтобы обе стороны остались довольны, — я сделал шаг вперёд. — Мне не нужны никакие потрясения и конфликты. Это начало.

— Но этого недостаточно, аниран, — хмыкнул Хатемаж, поднялся на ноги и отряхнул колени. — Этого недостаточно даже для начала.

— Вопрос с поместьем тоже решается. С Яннахом я разобрался.

— А с королём?

— Придёт время, и с ним разберусь, — я заговорщицки подмигнул Хатемажу.

Это, видимо, его расслабило окончательно. Он улыбнулся на всю ширину юношеских щёк. Подошёл ко мне и протянул руку.

— А аниран неплох, — улыбаясь, произнёс он. — Его слову можно верить. Но мы с тобой, как мне кажется, способны на большее? Найдём общие темы для разговора?

— Несомненно, — с улыбкой я ответил на рукопожатие и крепко сжал его руку.

А в следующее мгновение пальцы левой руки привычно прикоснулись к меткам. Щит ещё не закончил активироваться, а я уже резко повёл левой рукой, прочерчивая горизонтальную линию. Щит прошёл через шею, как нож сквозь масло, а русоволосая голова отделилась от враз обмякшего тела и упала прямо на прекрасный ковёр.

В первые секунды никто ничего не успел понять. Ни охрана Хатемажа ни сотни охреневших зрителей. И лишь когда раздался первый одиночный вопль, быстро перешедший в массовый, Фелимид отдал приказ переходить к следующему акту пьесы.

В мгновение ока все верные стражи павшего примо были обезоружены. За прошедшую декаду Фелимид проделал огромную работу, внедрив множество агентов в структуры Хатемажа. Он отбирал гессеров, всё объяснял им и предлагал сыграть роль недовольных, обиженных королём. Я верно оценил характер Хатемажа и предложил давить именно на эту мозоль. Я был уверен, что такой сказке Хатемаж быстрее поверит, чем простому желанию оставить службу и перейти под крыло молодого примо.

В итоге, Фелимиду удалось насытить Трущобы достаточным количеством верных людей. Людей, которые точно знали, что должно произойти. Людей, которые были готовы к этому.

Я обернулся и увидел с десяток человек, которые стояли на коленях и испуганно косились на лезвия острых кинжалов, прижатых к их горлам. Двоим или троим не повезло — в крайне скоротечной схватке всех, кто попытался оказать сопротивление, прикончили. Тела лежали на полу и истекали кровью. А испуганные полуголые девицы из обслуги с ужасом таращились на направленные в их сторону мечи.

— Под контролем? — спросил я Фелимида.

Тот коротко кивнул.

Я сделал глубокий вдох, на корню подавил брезгливость и схватил за волосы отрубленную голову. Глаза мертвеца уже покрывались плёнкой, рот испуганно скривился, а обожжённая рана мерзко воняла.

Выставив перед собой щит, потому что не безосновательно опасался трусливой стрелы, я воздел голову Хатемажа над головой, как Персей воздел голову Медузы Горгоны, и подошёл к перилам. На меня с расширенными от ужаса глазами смотрел испуганные жители Трущоб.

— Я — аниран. Я — вершитель судеб. Ваше спасение и ваша надежда, — громко и уверенно заговорил я. — Только Триединый Бог или аниран имеют право карать или миловать. Только я или ОН решают, кому воздавать за грехи, а кого вознаграждать. И я принял решение на счёт того, кто держал вас в качестве рабов, — я покарал его. Покарал, ибо не намерен терпеть вредителей, стоящих на пути истинного спасителя. Предателей, которые личное обогащение ставят выше судьбы обездоленного народа. Как безжалостная длань Фласэза, я обрушусь на каждого, кто возжелает дальше жить во грехе и отвергнет спасительные перемены, которые предлагает аниран... Вы все отмечены мною. Ненависть и обида больше не будут подпитывать ваш гнев. И, клянусь, ни о ком из вас я не забуду. Вы будете продолжать трудиться, обретёте новый дом и глазами своими узрите дела анирана. А когда он спасёт вас от кары Фласэза, вы первыми признаете правоту его поступков... С сегодняшнего дня вы больше не жители Трущоб. Вы гордые граждане страны, начавшей расправлять могучие плечи.

Аплодисментов я не ожидал, а потому не стал их дожидаться. Шокированная толпа молчала, с ужасом наблюдая за мной. А затем запищала, когда голова Хатемажа в состоянии свободного падения устремилась к земле.

Но это ещё был не конец.

— Фелимид, давай, — скомандовал я и отошёл со сцены, чтобы дать место другим актёрам. Своими руками я уничтожил корень проблем, но сорняки приказал выпалывать другим.

Агенты Фелимида по полочкам разобрали структуру организации Хатемажа и точно знали, кто находится на следующей по старшинству ступеньке. И кто на следующей. Всех этих любителей сладкой жизни — тоже бывших гессеров — мы схватили. Они всегда были рядом со своим более амбициозным командиром и не отходили от него ни на шаг. Даже когда пришла принимать дарственные ковры.

Фелимид приказал подтащить к перилам шестерых мужиков среднего возраста. Они пытались сопротивляться, но шок и страх от произошедшего не отпускал их. Они не могли поверить в то, что произошло, и не могли поверить, что тоже самое произойдёт с ними.

Фелимид толкнул речь более злобную, чем я. Он сказал, что так будет с каждым бунтовщиком, кто решит перечить воле короля и воле анирана. Власть в Обертоне одна. И эта власть — король.

А затем острые кинжалы в руках опытных воинов прочертили кровавые полосы на шести шеях. Обладатели шей захрипели и забились в конвульсиях под громовое молчание толпы.

Я же так и не сошёл с места. Так и не опустил щита. Я заставил себя смотреть, как свершается справедливость, и одним глазом наблюдал за молчаливой толпой. А пока толпа молча смотрела и слушала хрипы, я обдумывал свой поступок. И в очередной раз приходил к выводу, что это было неизбежно. Я не мог себе позволить терять время, пытаясь найти более человечное решение для такой незначительной проблемы, как Хатемаж. Пусть он был всего лишь занозой в пятке короля, она всё равно доставляла неприятности. Его поведение демонстрировало, что договориться невозможно. Он бы продолжал издеваться над королём, используя меня, как шарик для пинг-понга. И задолго до начала убийственной зимы, на которую возлагал надежды Его Величество, что-нибудь бы предпринял. Что-то бы обязательно случилось. И я был обязан действовать на опережение. Не потягивать вино, прикидывая, чью сторону занять, кому подставить плечо или на чьё плечо опереться. Такого выбора передо мной не стояло, ведь по уровню влияния Хатемаж был далеко позади короля. Я обязан был действовать, потому что в моих планах усиление королевской власти являлось одним из основных пунктов. Я хотел, чтобы король воспрянул духом. Хотел, чтобы вновь почувствовал себя королём. И удаление занозы из его пятки поможет не только успокоить столицу, но и доказать мою полезность для него.

Поэтому очередной человек из этого мира, которого я убил своими руками, не будоражил мою совесть. Он не вопел в моей голове: "Что ты натворил!?". Я точно знал, что Хатемаж не был невинным ягнёнком. И его убийство — всего лишь шаг вперёд.

Но, конечно же, были и другие, тоже очень важные цели.

— Фелимид, — обратился я, когда затих последний из шестерых. — Каталам всё знает?

— Да. Пять сотен солдат уже втягиваются в Трущобы. Я просил его дать нам время, но он и сам всё прекрасно понимает... Да ты и сам можешь увидеть. Вон, смотри.

От тракта на территорию Трущоб входили плотные колонны. Выставив копья, шла первая шеренга. За ней, грозно покрикивая и размахивая мечами, шли пехотинцы. С высоты веранды я даже рассмотрел, что кто-то пытается оказывать сопротивление. Где-то там уже пылала одна из хижин. Но мы знали, что сопротивление бесполезно — змея лишилась головы. А значит — она уже мертва.

— Ладно, они справятся, — с веранды я заметил, как испуганные люди пришли в движение. Они оглядывались, вставали на цыпочки в попытках что-либо разглядеть, и спрашивали соседей, что происходит. А затем с визгами принялись разбегаться, разом позабыв про увиденное. — Пошли вниз. Выяснили, где сокровищница?

— Да. Идём, я отведу.

— Иберик и ещё двое — за мной. Остальные — встретить Каталама и полностью оцепить дом. Чтобы сюда никто не прорвался.

Ещё одна цель, которую я хотел достичь, — добраться до закромов Хатемажа. Ещё при знакомстве я предположил, что он далеко не бедняк. Потому что далеко не дурак... А в последующие дни, Фелимид выяснил, где он прячет своё барахло.

Мы спустились вниз в холодное помещение, которое можно было назвать подвалом. Как мы и ожидали, у двери из крепкого дерева испуганно топтались двое. У них был приказ не отходить ни на шаг, пока сам Хатемаж не приведёт следующую смену. Но сейчас вместо Хатемажа им навстречу вышел Иберик. А когда он переступил через два поверженных тела, на сцене вновь появился я.

На двери висел огромный амбарный замок. Справиться с таким мог лишь я. Я аккуратно срезал дужку, стараясь не попасть под плавящийся металл, отворил дверь и увидел металлическую решётку. Хатемаж оберегал свои закрома, как зеницу ока. Он не удовлетворялся лишь живой охраной. И мне пришлось поработать неуклюжим медвежатником, ведь я не подбирал код к замку, а просто вырезал здоровенный кусок из прутьев.

Осторожно отпихнув упавшую решётку, я переступил через порог и решительно направился к сундуку. Хоть его размер не заставил моё сердце биться быстрее, я был уверен, что там есть чем поживиться.

Я срезал сразу два замка и открыл крышку. Содержимое было накрыто куском ткани, но на ней стояла небольшая шкатулка. Я открыл её и улыбнулся — она была наполнена драгоценными камнями. Довольно крупными. В своём мире я ничего подобного не видел, хотя, было дело, дарил своей бывшей жене серьги с брюликами и кольцо к комплекту.

— На большую здесь сумму? — я протянул шкатулку Фелимиду.

— Очень, — коротко ответил он и, улыбаясь, забрал её.

— Посмотрим, что ещё есть, — я распахнул ткань и улыбнулся шире, чем Фелимид. Перед моими глазами в свете факела сверкали монетки. Серебряные и золотые. Со знакомым бородатым профилем, а так же совсем непонятные. Были и круглые большого размера. Были и небольшие. Были и странные в виде ромбиков с квадратной дырочкой посередине.

Я взял один золотой ромбик и прочёл:

— Один фойт. Это что за деньги, Фелимид? Чьи они?

— Флазирский фойт. В Серекосо всегда экономно чеканили, — он взял из моих рук монетку и добавил. — Попасть сюда они могли лишь тремя путями: из сокровищницы короля, через руки посла или торговыми путями из Декедды. С королём всё ясно. Да и с Декеддой мы давно не торгуем. Так что... — он не закончил, а лишь пожал плечами.

— Через Ису Оная? Этот козёл, видимо, вёл дела с Хатемажем.

— Кто-кто? — удивился Фелимид.

— Неважно. Видимо придётся пристальнее на него посмотреть... А вот эти крупные откуда? Здесь нет профиля короля, а какое-то здание. Храм, что ли?

— Это храм Триединого Бога в Декедде. Там чеканят золотой альтан. Зим десять назад, примерно, союз жрецов приказал именно храм выносить на аверс. До этого изображалось лицо главного выборного первосвященника.

— А эти монеты, я так понял, попали сюда через Амрана Хабиба?

— Вполне возможно.

— Похоже, послы помогали Хатемажу гадить королю.

— Или просто платили за живой товар, — не согласился Фелимид. — Трущобы вполне оправдывали своё название. Я думаю, тут чуть ли не каждую декаду пропадали люди. Возможно, даже дети. Ведь никакого учёта, никакого реестра...

— Теперь всё это должно быть! — стукнул я кулаком по открытой крышке сундука. — Всех пересчитать, всех отсортировать, всех накормить. И да — каждой семье с детьми дать по золотой монетке. А затем быстро приступить к тому, что мы планировали — все эти жалкие халупы снести к такой-то матери и начать строительство нового лагеря подальше от береговой линии. В кратчайшие сроки возвести бараки, в которых смогут жить люди и валить лес. Валить так, как никогда не валили. Чтобы до холодов все жители Трущоб нашли новое жильё или в Обертоне, или в новой деревне у его стен. Здесь столько рабочих рук, что, если избежим бунта, всё сделаем очень быстро. А озеро их прокормит. Королю даже не придётся потрошить закрома.

— Его Величеству нет никакого дела до этих бедолаг, — поморщился Фелимид. А затем взял пригоршню из сундука. — Но ему есть дело до этого. Он потребует... Кх-м... Потребует или всё, или часть.

— Ничего королю не говори. Я сам с ним разберусь, — я отобрал у Фелимида деньги, бросил их обратно и захлопнул крышку. — Всё это пойдёт лишь на одну цель — на армию. Я не только короля заставлю раскошелиться, не только ничего из этого ему не отдам, но и всё добытое потрачу на рекрутов. Только это имеет значение.

Фелимид озадаченно посмотрел на меня.

— От короля нельзя утаивать такой успех.

— А мы и не будем. Я всё ему сообщу и скажу, что его власть укрепилась. Но ни монетки он не получит... Пойми, Фелимид. Его задача — быть громким голосом анирана. Он олицетворяет собой власть и должен её демонстрировать. Но принимать стратегические решения он пока не готов. Я каждый день сомневаюсь, не зря ли рассказал ему про Дейдру. И действительно ли её ищет в Валензоне его сынок. Я не могу ему доверять, пока он делами не докажет, что излечился от апатии. Я не хочу каждый раз его уговаривать совершить тот или иной поступок. Он должен перестать бояться, перестать сомневаться в себе. И вновь стать тем, кем он на самом деле является.

— Надеюсь, это случится. Надеюсь, как и ты, увижу возрождение короля. Я ведь знавал его в лучшие времена. И знаю, на что он способен. Но единственное, как мне кажется, что заставит его пробудиться — это успех. Тринадцать зим его давят неудачи. Тринадцать зим он терпит лишь поражения. Надеюсь, наша маленькая победа вдохнёт в него жизнь.

— Эта победа — одна из многих, Фелимид. Я уверен в этом. Если мы будем придерживаться плана, придут и другие победы. А пока... А пока сундук укрой у себя. Черпай на свои нужды, если будет необходимость. Подкупай, кого посчитаешь нужным... И особое внимание удели храмовникам. Пора нам заняться ими. Пора выяснить, так ли они верны Эоаниту.

— Ты хочешь избавиться от этого мерзавца? — хоть, по идее, Фелимид богохульствовал, он улыбался во весь рот.

— Я собираюсь расшатать опору под его ногами, — ответил я. — Я собираюсь лишить его армии.

Часть 4. Глава 23. Нападение.

Я был доволен, как слон. Разбор полётов прошёл ещё лучше, чем я ожидал. Когда я докладывал Его Величеству, как именно разобрался с Хатемажем, он светился от счастья. Впрочем, светился не только он и мастер-коммандер Яннах. Светились многие другие, кого покойный выскочка успел изрядно достать. Поэтому, после поздравлений, обсуждение свелось к обсуждению гуманитарной ситуации с бывшими жителями Трущоб. Их всех надлежало отмыть, накормить и расселить.