— Трудная задача, капитан, — сказал Джулиан, делая пометки в своем блокноте. — Но я попытаюсь. У нас все еще осталось несколько наших пультов с дистанционным управлением. Я их разверну, а затем попрошу Поэртену и Дената раскидать немного серебра, посмотрим, какой урожай они смогут вытрясти.
— Привлеки Депро и любого другого, кто вам нужен, — сказал капитан. — Ты знаешь, что делать.
— Да, сэр, — ответил Джулиан. — Это я знаю.
— Поэртена, — продолжил Панер. — Припасы.
— Плохо, капитан, — прорычал пинопанец. — Цена на зерно возмутительна — хуже, чем когда-либо со времен Ран Тай! И у этих трахнутых тоже нет армий варваров, чтобы объяснить их подъем. Еда должна составлять почти половину годового дохода. Просто кормить циванов становится дорого. Я запасся припасами для поездки, но их мало, сэр. Недостаточно.
— Джулиан, выясни, что хранится вблизи нас. Обсуди это с Поэртеной. Составьте список целей.
— Эти парни действительно заставили вас напрячься, капитан, — осторожно сказал Роджер. — Обычно вы не мыслите в терминах мародерства.
— Они заставляют меня нервничать, ваше высочество, — ответил морской пехотинец. — Их неизменная реакция была, по крайней мере, пассивно враждебной. Они очень закрыты, что мне не нравится, и мы рассматриваем возможность того, что они могут контактировать с портом. Все эти вещи, как правило, приводят в действие мою профессиональную паранойю.
— Мою тоже, — сказала Косутич. — И это не единственное, что заставляет меня нервничать. Или, скорее, меня беспокоит... один из способов, которым они "закрыты". Я старалась никому не наступать на пятки, избегая темы религии, и это было на удивление легко.
— Могу сказать по твоему тону, что это гораздо больше, чем просто "беспокоит" тебя, Смэдж, — сказал Роджер. — Но почему это происходит?
— Вы были в теократии, ваше высочество, — ответила старший сержант. — Подумайте о Диаспре. Или о диаспранской пехоте. Они постоянно обсуждают религию; это их главная тема для разговоров. Но эти люди вообще не говорят о своей религии. Это ненормально с точки зрения любой теократии. На самом деле, это откровенно странно. Говорят, что в Арме, если вы спросите цену буханки хлеба, пекарь скажет вам, что его нечестие исходит от Бога. Но если вы попросите у мясника бифштекс, он скажет вам, что Бог исходит из Своего нечестия. Насколько я могу судить, эти ребята поклоняются богу огня. Вот и все, сэр. Одна энчилада. Это общая сумма всего, что я смогла узнать о доктрине и догмах теократии, и большую часть этого я почерпнула из бесед с Пиди.
Она покачала головой.
— Не доверяю теократам, которые не хотят обсуждать теологию, ваше высочество. Я должна задаться вопросом, что они скрывают.
— Нам все равно было бы лучше с их поддержкой, — сказал Панер. — Но в том случае, если все пойдет наперекосяк, если они сообщат порту о нашем присутствии, и нам придется иметь с этим дело, у нас должны быть планы, как покинуть город и как получить необходимые нам припасы. К счастью, у нас есть неделя или две, чтобы разобраться во всем этом.
— Есть только одна вещь, — сказала О'Кейси с задумчивым выражением лица. Панер посмотрел на нее, и она пожала плечами. — Что, если они справятся быстрее? Быстрее, чем через двадцать дней?
— Что ты имеешь в виду? — неловко спросил Роджер. — У них нет циванов, поэтому я не понимаю, как они могут двигаться намного быстрее, чем караван туромов.
— Я думаю об инках, — сказала его начальница штаба с недовольной гримасой. — Раньше они использовали команды гонцов. Вы были бы удивлены, какое расстояние можно преодолеть, когда каждый человек бежит, о, двадцать километров так быстро, как только может. Или, скорее, какое расстояние сообщение может преодолеть за короткое время, если каждая передача осуществляется кем-то, кто должен пробежать всего двадцать километров так быстро, как только может.
— Нет, я бы нисколько не удивился, — сказал Панер с еще более несчастной гримасой. — Это прекрасная мысль.
— Да, — согласился Джулиан. — На этой ноте, я думаю, мне лучше начать с этого боевого порядка, — добавил он. Затем он рассмеялся.
— Что? — спросил Панер.
— Ну, и каков наихудший вариант, сэр? — спросил Джулиан с явно маниакальной ухмылкой. — Я имею в виду, это то, о чем мы должны подумать, верно?
— Да, это так, сержант, — натянуто согласился Панер. Он дал сержанту определенную поблажку, потому что стресс выявлял в Джулиане две вещи: гениальность и юмор. — Наихудший случай? Наихудшим случаем было бы то, что космопорт полностью находится под контролем святош, и они в состоянии определить, что людьми, о которых им сообщили, руководит его высочество.
— Да, сэр. Это наихудший случай с нашей точки зрения, — согласился Джулиан. — Но теперь подумайте об их реакции на эту новость.
* * *
Это было худшее ремесло, которое Тему Джин видел за все тридцать с лишним лет, прошедших с тех пор, как он впервые покинул Пинопу.
Небольшая брешь в стене безопасности на задней стороне космопорта требовала, чтобы "секретный контакт" губернатора пересек весь комплекс только для того, чтобы встретиться с местным гонцом. И поскольку поход требовал, чтобы получатель нарушал свой обычный распорядок дня — обычно без предварительного предупреждения, позволяющего ему придумать правдоподобную причину своего присутствия здесь, — любой, кто расследует (многие) незаконные действия губернатора, обнаружил бы, что идентифицировать, проанализировать и разорвать коммуникационную цепочку до смешного легко. Все, что им нужно было бы сделать, это наблюдать за идиотом, марширующим взад-вперед в самое нелепое время суток по наименее логичной причине.
Если не считать голографического плаката с надписью "Секретный курьер!" метровыми буквами, Джин не мог придумать ничего другого, что он мог бы сделать, чтобы хоть немного облегчить работу гипотетического аналитика.
В невероятно глупой постановке было только два спасительных момента. Первая заключалась в том, что он был настроен предыдущим специалистом по связи, так что Джину не пришлось брать на себя ответственность за это. Другая заключалась в том, что человеком на базе, ответственным за попытку найти связь, был Джин.
Это тоже был "жесткий контакт". То есть люди на обоих концах знали, есть ли сообщение, которым нужно обменяться. Для сравнения, его собственная слабая связь со своим управлением была мягкой и почти полностью "односторонней". Его метод исходящей связи — чипы сообщений, тайно передаваемые хорошо оплачиваемыми экспедиторами грузовых судов — был отключен, когда все трое его контактов стали жертвами "пиратства" в секторе.
Да, это было проще. Местный гарнизон получал множество электронных писем, а тщательно составленные личные объявления передавали всю необходимую ему информацию. Просматривая их, он иногда задавался вопросом, сколько других сообщений было зашифровано. Особенно он заинтересовался этим после последнего послания — сообщения для "Ирен", в котором говорилось, что все кончено. Что она должна продолжать жить своей жизнью.
То, которое сказало ему, что он был законсервирован.
С профессиональной точки зрения было интересно, что в электронных журналах этого месяца было по крайней мере в два раза больше личных сообщений, чем обычно. Воспоминание все еще вызывало определенный мрачный смешок, и он задавался вопросом, сколько других людей на скольких других планетах смотрели на эти сообщения и думали: "Что за...?"
Код был окончательным сообщением о катастрофе, сообщавшим ему, что "Мир" исчез, и он должен был разорвать все контакты, никому не доверять, не отвечать ни на что, кроме личных контактов. Для него это было просто еще одним гвоздем в крышку гроба. Черт возьми, плохие новости о Мардуке были такими же ожидаемыми, как дождь, верно?
Он взял кожаную сумку у мардуканца и вернулся в кусты на краю поля. Вся эта затея была просто слишком идиотской. Такой слабоумной. Настолько дилетантской, что ему было неловко каждый раз, когда он проходил через этот фарс. Мардуканец, какой-то неизвестный "агент" сатрапа Кирсти, теперь должен был вернуться через расчищенный проход в минных полях, через часть монопровода, которая была заменена менее смертоносным материалом, и через область, не просматриваемую датчиками. Губернатор, чья жизнь и здоровье в случае нападения зависели от всех этих средств защиты, приказал внести изменения, чтобы эти "секретные коммюнике" могли просочиться. Заказал это!
Джин покачал головой и взломал печать на мешочке. Губернатор, конечно, не мог читать крат, несмотря на то, что проработал здесь более пятнадцати лет, и несмотря на тот факт, что для "изучения" этого потребовалась бы всего лишь загрузка в его имплант и несколько минут его времени. Нет, у губернатора были дела поважнее, чем выучить язык настолько, чтобы второстепенные сообщения — типа только что пришедшего на ум примера, о, секретного коммюнике, — мог прочитать кто-то, кроме его специалистов по связи. Например, сам губернатор.
Джин снова покачал головой. Возможно ли, что империи действительно так не хватало функционального генетического материала, что у них не было выбора, кроме как отправить этого... этого... идиота губернатором?
Нет, нет, сказал он себе. Империя не могла так сильно нуждаться в талантах. Нет, это была блестящая уловка имперской бюрократии. Они обнаружили, что застряли с кем-то настолько глупым, настолько ослепительно некомпетентным, что единственной возможной защитой было отправить его куда-нибудь в настолько незначительное место, что даже он не смог бы причинить там никакого вреда.
Джин глубоко вздохнул, очищая свой разум от губернатора и идиотизма того, кто назначил его на Мардук. Это действительно помогло, и он почувствовал себя немного бодрее, когда развернул послание. Затем он прочитал первые несколько слов... и закрыл глаза.
Всего на мгновение ему показалось, что запомнившийся запах разложения заполнил его ноздри, и он чуть не вышел из образа. Он знал — знал, — что если бы кто-нибудь увидел его в этот момент, его жизнь не стоила бы и капли мардукского дождя. Он знал, что должен взять себя в руки, что от этого зависит гораздо больше, чем просто его жизнь, но на мгновение это было все, что он мог сделать, чтобы не заплакать. Ему хотелось плакать. Кричать. Ему хотелось кричать от радости и ужаса. Чтобы объявить о наступлении момента, о котором он мечтал часами, глядя на встроенную койку над собой. Хотя, по его признанию, его мечтательное воображение никогда не предполагало возможности того, что его стошнит, когда наступит подходящий момент.
Однако у него была настоящая проблема. Не та, которую он не планировал, но, тем не менее, проблема. С тех пор как он вернулся из прерванной "поисковой миссии", он медленно и осторожно довел себя до положения, при котором получал большинство этих сообщений. Обычно их отправляли человеку внизу у тотемного столба — мало того, что по жаре это был долгий путь через порт, так еще и сообщения редко имели какое-либо значение для людей. В основном они касались меняющейся политики в ходе "войн" между сатрапами, и насколько сильно это повлияет на порт? Другие сатрапы отправляли сообщения в другие места, и он также перехватил большинство из них. Но это было единственное коммюнике, которое губернатор абсолютно никогда не должен был увидеть... и именно то, на которое он настроил всю систему, чтобы убедиться, что он его действительно увидит.
Или увидел бы, если бы у Тему Джина было хоть какое-то намерение когда-либо позволить ему это.
К сожалению, хозяин не был полным идиотом. У него всегда было по крайней мере два человека, которые переводили любое послание от его местных контактов, и он был в курсе, что Джин отправился за этим письмом. Что означало, что Джин не мог просто заставить этого человека исчезнуть. Должен был быть какой-то другой вариант.
Он сунул руку в карман туники и вытащил небольшой сверток, затем пролистал различные сообщения, содержащиеся в нем, пока не добрался до того, которое ему понравилось. Он перечитал его еще раз и слегка улыбнулся. Оказалось, что варвары шины подумывали о союзе с Вио в обмен на то, что Вио прекратит свои набеги. На самом деле это была полная чушь собачья. Но поскольку это была "неподтвержденная" информация от сатрапа Им Эненсу, оказавшаяся неверной, можно было бы просто предположить, что сатрап Им Эненсу или его начальник разведки не смогли найти свою задницу всеми четырьмя руками.
Кто-нибудь мог заметить, что сигнал был адресован Кирсти, а не Им Эненсу, но это было маловероятно. Тему тоже был тем, кто получил его... точно так, как планировалось.
Он услышал голос в своей голове, как будто это было вчера: "План! Предварительное планирование предотвращает очень низкую производительность! Планируйте все непредвиденные обстоятельства. И будьте готовы, когда ваши планы провалятся!"
Если подумать, он действительно хотел, чтобы кто-нибудь сказал об этом его контролю.
Он положил новое сообщение в сумку, закрыл ее и убрал оригинал в карман. Он мог бы проанализировать его позже. Это было бы интересное чтение.
Он поднял глаза на вечные облака Мардука, широко раздул ноздри и улыбнулся первым каплям дождя.
— Какой прекрасный пасмурный день!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Денат взял плохо обожженную глиняную чашку и ссутулил плечи. Начался мелкий дождь, и обитатели портового базара в основном искали укрытия под навесами. Лично Денат скорее наслаждался легкой моросью, и, сидя под ней, он должен был еще больше походить на невежественного варвара, слишком глупого, чтобы прятаться от дождя. Конечно, не тот тип подслушивающих, о котором стал бы беспокоиться цивилизованный городской житель — в конце концов, невежественный мужлан все равно не смог бы понять цивилизованный диалект!
Но Денат понимал достаточно, чтобы делать выводы, и даже со своего места на открытом воздухе он мог слышать различные разговоры под навесами. Он поморщился, потягивая жидкое кисловатое вино — как раз то, что любой городской бармен предложил бы тупому варвару, — и подсознательно упорядочил беседы вокруг себя.
Природная склонность Дената к шпионажу, как и его дар к языкам, никогда не были заметны среди его народа, когда он был племянником деревенского шамана. Были хорошо известны его мастерство и опыт охотника, который на самом деле предпочитал охотиться гораздо более опасной ночью, чем днем. И еще до прибытия морских пехотинцев у него была склонность собирать информацию в К'Нкоке, что было одной из причин, по которой Корд попросил его сопровождать людей, когда они направлялись в тот первый город. Но никто никогда всерьез не рассматривал его на роль шпиона.
Первоначально предполагалось, что он и другие деревенские воины вернутся после того, как аси Корд и его спутники пройдут через К'Нкок, чтобы начать свой монументальный, вероятно самоубийственный, поход через полпланеты. Вместо этого он и еще несколько человек остались поблизости, скорее для того, чтобы поиграть в карты с Поэртеной, чем для чего-либо другого, и путешествие, которое так заметно изменило принца, почти так же сильно изменило Дената.
