Эльфийская кукла

— Еще подождем.

Впрочем, тянуть резину тоже не имело смысла — нас в любой момент могли обнаружить. Марика будто угадала мои мысли.

— Слушай, они нас вычислят, — зашептала она. — Есть идея. Если ты погасишь шарик под сводом, я попробую захватить их врасплох.

— Ты хочешь драться с ними одна?

— Должна же я тебе показать, на что способны имперские боевые проминжи. И потом, ты же не бросишь меня одну, зайка? Гаси фонарик и спеши мне на помощь.

— Ой, лапуля, что-то не то ты задумала!

Возможно, мой шепот оказался слишком громким. Я увидел, что гноллы разом повернулись в нашу сторону и зарычали.

— Хеме кара, аорт! — крикнула Лейла, хватаясь за меч.

Я очень удачно послал в светящийся шар один из кирпичей, и свет померк. А Марика уже была там, в зале. Я услышал бешеный визг, потом рычание и хрип, отрывистые крики Лейлы, и в конце концов — дикий, полный смертного ужаса вопль. Сердце у меня упало. Рискуя переломать себе ноги, я побежал прямо по кучам костей и вскоре был на той стороне зала.

В круге света от "Светляка" я увидел Марику. Она сидела, привалившись к колонне, и улыбалась мне. Лицо у нее было бледным, глаза горели, подбородок был в крови. Правой ладонью она держалась за живот.

— Слабаки! — сказала она.

— Ты ранена? — Я опустился на колени, осмотрел ее. Куртка Марики была располосована, рана шла поперек живота. Но чудеса на свете все-таки бывают: скимитар Лейлы наткнулся на алмазную подвеску в пупке Марики, и клинок не проник в брюшину.

— Пустяки, зайка, — сказала Марика. — На этот раз обошлось без лапаротомии. Через час все заживет. Шрамов у вампироморфа не остается, так что мой животик останется таким же красивым, как и прежде.

— Ты одна их прикончила! — Я был поражен.

— Все было не так сложно. Девочка была довольно проворной, но не настолько, чтобы со мной драться. А эти хваленые рискатовские гноллы — вообще неуклюжие пентюхи. Наши людомеды и то пошустрее будут. Теперь понимаешь, как опасно меня злить?

Я не ответил, сказать было просто нечего. Оставалось только посмотреть на Марику совсем другими глазами — и промолчать. Подошел к первому гноллу — у него была сломана шея. Я попытался снять с убитого шлем, чтобы посмотреть, что же скрывается под ним, человеческое обличье, или звериное, но не смог — меня холодом обдало, когда я увидел торчащую из-под затыльника шлема жесткую шакалью гриву. Второй гнолл лежал чуть поодаль и еще дышал: копье первого торчало у него из-под лопатки. То ли Марика постаралась, то ли первый гнолл промахнулся и вогнал оружие в своего собрата. Я добил проминжа ударом топора по голове, а потом направился к телу Лайлы. Марика прокусила ей горло, и кровь все еще вытекала из раны. Я забрал оба меча, обыскал тело фешаи, но не нашел больше ничего ценного, только золотую цепочку грубой работы и перстень Истинного пути.

— Работа сделана на пятьдесят процентов, — сказал я, возвратившись к Марике. — И в этом целиком твоя заслуга. Ты необыкновенная девушка. Таких, как ты я никогда не встречал.

— Осташов, не смеши меня, пожалуйста. Рана еще не затянулась.

— Разве я сказал что-то смешное?

— Ты назвал меня девушкой. Я потеряла девственность еще в Корунне. Что-нибудь нашел?

— Только это, — я показал Марике мечи убитой фешаи. — Теперь я вооружен до зубов.

Скимитары и впрямь были отменные. Не очень длинные, клинки где-то сантиметров по шестьдесят, чуть изогнутые и острые как золингенские бритвы. Великолепная сталь, на голоменях выгравирована какая-то затейливая вязь, напоминающая арабские письмена, рукояти отделаны серебром. Реально драгоценные мечи. С таким оружием можно попробовать отбить у мерзавки Карен свою катану и вакидзаши. Я выбросил найденный в гробнице топор и повесил мечи себе за спину.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, подсев к Марике и взяв в ладони ее руку.

— Намного лучше. Еще четверть часа, и можно идти дальше. Если бы не яд, я уже давно была бы на ногах.

— Яд?

— Эти стервы смазывают клинки парализующим ядом. Поэтому будь осторожен, когда начнешь драться с Карен. Я, конечно, с удовольствием бы сама прикончила эту крысу, но, как понимаю, для тебя это дело чести.

— Еще бы! — Я помолчал. — Очень сильно подозреваю, что это Карен заколола Шамуа. Она и прежде ее недолюбливала.

— Кстати, милый, все хочу тебя спросить — кто такая эта бедная Шамуа?

— Рабыня, которую мне отдал Эрдаль. Негодяй хотел, чтобы я принес ее в жертву, только так можно было проникнуть в башню Салданаха. Карен ненавидела ее, я только сейчас это понял.

— Бабья ревность.

— До сих пор не могу поверить, что Карен оказалась шпионкой Риската. Она так себя вела...

— У Риската отличные агенты. Фу, кажется, я могу идти...Помоги мне встать!

Марика сделала несколько шагов и довольно улыбнулась. Нет, боевая девица, ей-Богу! С такой нигде не пропадешь...

— Пойдем, а то жмурики набегут, — сказала она, жестом потребовав у меня флягу с водой. — Только их сейчас не хватало.

— Твоя правда, — я наблюдал, как Марика отмывает от крови руки и подбородок. — И времени у нас остается все меньше. Не успеем до рассвета, все будет кончено.

— Успеем, зайка. Мне кажется, что мы совсем недалеко от цели. Остался последний бросок и последняя битва. — Марика положила мне руки на плечи. — А потом... Потом мы найдем себе куда более приятное занятие.

Такого я себе даже представить не мог.

Узкий тоннель вывел нас в циклопическую пещеру, освещенную сотнями факелов. И в этой пещере были тысячи мертвецов. Настоящий подземный город зомби.

Мы осторожно крались по узкому карнизу над бездной, в которой давно умершие строители лабиринта занимались работой — той, какую они делали при жизни. Мертвые рабочие месили раствор, таскали кирпичи, обтесывали гигантские каменные блоки, укладывали их на салазки и тащили туда, где каменщики с методичностью роботов укладывали все это добро в непонятно для чего нужные ряды кладки. Из бездны вверх, к сводам пещеры, тянулись уродливые аляповатые башни без окон и дверей, окруженные лесами, и по ним ковыляли мертвецы с ведрами, носилками, досками и прочим строительным добром. Ничего более жуткого даже и придумать нельзя. В тишине подземелий стучали молотки, визжали пилы для распиливания камня, но мы не услышали ни одного слова, ни одного звука, изданного человеком — зомби работали молча, бесцельно и бессмысленно, как испорченные автоматы, продолжая строить жуткий мемориал человеческой жестокости и деспотизму. Башни мертвецов, которые, как я надеюсь, никто кроме нас никогда не увидит.

— Это просто сюр какой-то, — сказал я Марике, когда мы пересекли эту совершенно инфернальную стройплощадку. — Расскажи кому, не поверят.

— И не рассказывай, — Марика, казалось, тоже была потрясена.

Вереница зомби между тем вышла из котлована и направилась к выходу. Одному Богу известно, куда и зачем они пошли. Мысли мертвых не понятны живым. Да и есть ли они у них, эти мысли?

На этот вопрос я так и не нашел ответа.

За пещерой зомби начинались пустынные залы, давно заброшенные и полуразрушенные. Видимо, мертвые строители пытались тут что-то переделывать, но только уничтожили прежнюю красоту. Впереди виднелся яркий свет. Я подумал, что опять рискатовский шарик иллюминирует, и не ошибся.

Последний зал совершенно колоссальных размеров — настоящая Мамонтова пещера! — был разделен пополам глубоким провалом, в который уступами уходили гладкие стены из серого бетона. Соединял части зала узкий мост без перил длиной где-то так метров двенадцать-пятнадцать. А еще с той стороны зала была цилиндрическая кирпичная башня, обвитая лестницей. На том конце моста нас уже ждали — Карен и два гнолла.

— Вот вы и пришли, — зазвучал голос Риската. — Сейчас посмотрим, сумеете ли вы преодолеть последнее препятствие. Чтобы избавить вас от самоуверенности, я добавлю немного декораций от себя. Обожаю огонь и все, что с ним связано.

Бездна под мостом в одно мгновение наполнилась жгучим дымом, и мы с Марикой увидели, что ее заполняет лавовый поток. А гноллы уже бежали по мосту нам навстречу.

— Осташов, справа! — резко выкрикнула Марика, толкнув меня в плечо.

Я обернулся и похолодел. Прямо на меня полз здоровенный орф, длиной наверное метров в двадцать. Чешуя орфа переливалась огоньками, плоская голова покачивалась в паре метров от пола. Остановившись на мгновение, орф издал громкое шипение и начал сворачиваться в кольца, готовясь к броску.

— Нет, это перебор! — пробормотал я, чувствуя, как покрываюсь холодным потом. — Это, япона мать, слишком!

Орф рванулся вперед, но получил прямо в морду пущенный мной огненный заряд. Это его несколько обескуражило, хотя вреда не причинило. Выхватив один из скимитаров, я отбежал в дальний край зала, лихорадочно соображая, что делать. И вот тут-то я увидел, на что способна Марика.

Присев в боевой стойке, моя вампирша вытянула в сторону орфа руки и что-то выкрикнула. Между нами и орфом возникла какая-то колеблющаяся пелена, в которую чудовищный змей уткнулся, будто в стенку. Я видел, как тварь в ярости кидается на магический экран, пытаясь его преодолеть, однако магия Марики была достаточно сильной.

Наблюдая за вампиршей, я почти забыл о других врагах. А гноллы уже бежали ко мне по мосту, потрясая копьями. Я перебросил скимитар в левую руку, телекинезом выудил из корзинки последний оставшийся у нас кувшинчик с нефтью и послал его в гноллов, а потом, вновь перехватив меч, левой рукой поддал огоньку. Ближайший ко мне гнолл вспыхнул, завизжал, как раненная собака, и сорвался с моста в лавовый поток. Второй остановился перед огненной стеной — зверь есть зверь, огня боится! Подхватив увесистый валун, я отправил его прямо в голову проминжа, и второй гнолл ушел следом за первым.

Я видел, как взвыла от ярости Карен, как кинулась по мосту, стремясь до меня добраться. Нас разделяло метров восемь, но сойтись мы пока не могли — мешала горящая нефть. Орф тем временем продолжал в бешенстве биться о магическую стену, которую удерживала Марика. Я увидел искаженное лицо вампирши, понял, что сил у нее надолго не хватит. Надо побыстрее покончить с Карен.

Она кинулась прямо в огонь, так ее обуяла ярость и жажда боя. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, потом Карен пошла в атаку.

— За мою сестру! — крикнула она яростно.

— За Шамуа! — ответил я.

Глаза Карен сверкнули, она снова завизжала, подхватила вакидзаши за лезвие и, развернувшись на каблуках к Марике, занесла руку. Я понял, что она хочет сделать. Все решал миг, и я успел. Кинуть в Карен было нечего, я просто вытянул руку в надежде, что смогу остановить ее силой Интэ-Дранайн. И у меня получилось, видит Бог. Наверное, боевая ярость, злоба, отчаяние и страх потерять еще и Марику в разы увеличили мою ману.

Карен подбросило вверх, она закричала, и я отшвырнул ее в стену. Фешаи влепилась в нее всем телом, охнула, скользнула по гладкому камню и грянулась навзничь. Я подскочил, чтобы не дать ей подняться, но, взглянув на Карен, понял, что бой окончен. Похоже, позвоночник у нее был сломан. Изо рта и носа Карен выступила темная кровь, она смотрела на меня, и взгляд у нее был какой-то странный. Я не увидел в нем ненависти, скорее, безысходную запредельную боль и тоску. Потом кровь запузырилась у нее на губах — видимо, она пыталась что-то сказать мне напоследок, — и пришла смерть. Я стоял в оцепенении, не зная, то ли радоваться мне, то ли горевать, и простоял бы так, наверное, долго, если бы не крик Марики.

— Не могу больше... удерживать! Уходи!

Я опомнился. Подхватил лежавшие на полу катану Такео и вакидзаши, отбросил скимитар, схватил Марику за руку, и мы бросились к мосту. Магическая преграда тут же исчезла, орф, покрутив головой, пополз следом за нами, яростно шипя. Не было никаких сомнений, что он нас нагонит. Добежав до конца моста, я закрыл собой Марику, поднял катану и приготовился драться. Однако тут произошло нечто странное. Орф исчез. Просто взял и растаял в воздухе, как дурной глюк.

— Блестяще, юноша! — услышал я голос Риската. — Ты победил. Отличная победа. Я горд, что у меня такой достойный враг. Хотя я все же склонен думать, что вам просто повезло. Мои фешаи сделали серьезную ошибку, разделились. Напади они на вас вместе, все закончилось бы по другому. Верно, бедная Карен уж очень хотела сама тебя прикончить.

— Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой, — заорал я. — Играешь в благородство, Рискат? Не обманешь! Давай уж разберемся до конца. Я убил твою подружку. Отомсти за нее!

— Мстить за Карен? Друг мой, у меня таких Карен... Итак, испытание окончено. На этот раз я отпускаю тебя, Алекто. Уговор есть уговор. Однако в следующий раз я не буду так благороден. Наша новая встреча станет для тебя последней, клянусь. И если ты опять будешь путаться у меня под ногами, я не буду таким.... благородным.

— Рискат, я все равно приду за куклой!

— И погибнешь. Не лезь в дело, которое тебе не по силам, мальчик. Ты славно позабавил меня, и я не хочу твоей крови. Эта лестница ведет к выходу из лабиринта. Все, что вы взяли с собой в Ас-Кунейтре, можете оставить себе, как подарок от Шамхура Риската. И помни, что я тебе сказал. И еще — у вас три дня, чтобы покинуть Альбарабию. Потом я перестану считать вас своими гостями.

— Рискат! — крикнул я. — Мы еще встретимся.

— В аду, мальчик мой. Только в аду...

Светящийся шар под сводом начал тускнеть и погас. Я вытер со лба холодный пот и посмотрел на Марику. Она тяжело дышала, но глаза у нее были счастливые.

— Вот и все, — сказал я, привлекая девушку к себе. — Мы победили. Только радости почему-то на душе нет.

— Из-за Карен?

— Из-за куклы, — я помолчал. — Да и за-за Карен тоже.

— У тебя не было выхода.

— Я все, конечно, понимаю, Марика. Но я убил женщину.

— И женщину, которая тебя любила, — сказала вампирша и перестала улыбаться.

— Любила? С чего ты взяла?

— Я видела, как она хотела метнуть в меня меч. Сначала подумала, что она хочет освободить орфа. Но орф — просто тупая тварь, он убил бы всех. И тебя, и меня, и саму Карен. Значит, девчонка просто хотела меня убить. Не тебя, а меня. Даже не думала о последствиях. Ее погубила ревность. Ей было невыносимо от мысли, что рядом с тобой другая.

— Ты и в самом деле так думаешь? Хочешь причинить мне еще большую боль?

— Хочу, чтобы ты понял — она сама искала смерти. Она одинаково сильно была одержима любовью и жаждой мести. Не жалей ни о чем, зайка. Карен была обречена. Ты забрал свою катану?

— Да. Можно уходить. Чему ты улыбаешься?

— Знаешь, милый, — Марика уткнулась лицом мне в грудь, — я должна тебе сказать одну забавную вещь. Только ты не смейся, ладно? Не будешь?

— Клянусь. Что там у тебя?

— Никогда не думала, что в бою испытываешь такие бурные эмоции. Почти как в сексе. — Марика подняла на меня глаза и виновато улыбнулась. — Сегодня я сражалась впервые в жизни.

Глава семнадцатая: Моя Тень