Ветер и крылья - 5

Но не убивать.

А вот она... она сможет и убить, и не попасться... устроим генеральную зачистку? Надо только родить... она коснулась ладонью живота.

Ничего.

Кое-что она уже сделала, а остальное... поживем — увидим.

* * *

Ньор Гвидо Поли, владелец трактира 'Пыль и солнце' не ожидал такого подвоха. Как-то не принято почтенных ньоров средь бела дня бить по голове, засовывать в мешок, тащить куда-то...

Да и в ньоре семь пудов.

Но ведь и стукнули, и утащили, и вытряхнуть соизволили только на ковер, пред ясны очи...

Булка разглядывал человека, похитить которого попросила Мия. Она понимала, что кардинал Санторо сейчас начнет убирать подельников. А если так...

Надо сначала получить показания, предъявить все миру,, а потом... потом — пусть хоть сам помрет.

— Ну что, оклемался?

Ньор Поли сверкнул глазами.

Привык он к кардинальскому покровительству. А это не просто так. Это и благожелательное отношение стражи, и таможенники не слишком лютуют, и налоговый инспектор ведет себя, как человек.

А тут что?

Схватили, притащили...

— Вы кто такой, ньор?

— Мое имя тебе ни о чем не скажет. А прозвище... Булка.

Гвидо расправил плечи. Грязный квартал?

— Я свою долю честно вношу...

— А кардинальскую? — нежно поинтересовался Булка.

Гвидо побледнел. Нет, он понимал, что может быть и такое, что спросят... не слишком-то оно и скрывалось. Брат Гвидо — Лука, работал у кардинала Санторо на конюшне. Ну и Гвидо не было в тягость помочь хорошему человеку... опять же, кардинал...

Но... почему этим заинтересовался один из королей Грязного Квартала?

— Я... вам чего нужно-то?

— Ничего. Ты помнишь, когда кардинал приезжал?

— Д-да...

— Когда коня своего оставлял... изабеллового?

— Он не всегда на нем...

— Но было ведь? Верно?

Гвидо кивнул. Ему и помнить не надо было, все записывалось в хозяйственную книгу, кардинал же платил. Стало быть — денежка, а она счет любит...

Булка аж от радости засветился.

Книга тоже была изъята. И Гвидо вскорости сидел в уютной и комфортной комнате. И писал братику письмо. А что?

Вдруг и братец пригодится? Тем более, если ему опасность грозит... как-то быстро Гвидо поверил, что дело нечисто. И что в таких делах приговорят всю мелочь... крупная рыба еще может порвать сеть и уйти. А вот мальки вроде него...

Жить мужчине хотелось.

Он еще и сам не знал, какой сделал подарок Булке. Потому что Лука был одним из близких помощников кардинала Санторо. И принимал непосредственное участие в подготовке жертвоприношений и ликвидации последствий.

Поверив письму брата, тот пришел по названному адресу, был так же нежно скручен и посажен под замок. Правда, уже в цепях, чтобы чего не утворил.

Посидит пока.

Булке жутко не хотелось влезать во все эти дела. Но Мия честно рассказала ему и про мессы, и про волков, и про кардинала и про смерть Комара. И предложила проверить.

Пока все сходилось.

И даже врать не надо было. Смена власти — время хорошее, сытное. Но не для всех.

Для тех, кому терять нечего, кто на чужие места пролезть хочет. А Булке сейчас оно было решительно не ко времени. Он только-только зад в Комариное кресло умостил, только начал укрепляться... ему бы пару-тройку лет спокойствия. Даже если власть бы и поменялась, так потихоньку, без шума и бунта...

С кардиналом так не выйдет.

Значит, надо играть на стороне королевы. Против короля и кардинала.

Получится? Будет и награда.

Нет? Тогда ему и так не уцелеть.

И лишний раз Булка порадовался, что вовремя изъял свидетелей, когда узнал, что трактир 'Пыль и солнце' сгорел в ту же ночь. Вместе с частью слуг...

Но ни хозяина, ни записей там уже не было. Кардинал опоздал, и это радовало душу.

* * *

Рикардо Демарко стоял перед даном Джорджо Андреоли с самым покаянным видом. Присаживаться ему тесть не предложил.

— Что вам угодно, молодой человек?

— Дан Андреоли, я пришел поговорить с вами о Баттистине.

— Да неужели? — прищурился дан.

— Скоро торжества по случаю рождения наследника... его решили окрестить на восьмой день после рождения.

— Я в курсе. Я приглашен на торжество.

Дан Андреоли действительно получил приглашение от ее величества.

Да, королева пока в храм войти не может, это сорок дней надо ждать после родов, но зато в храме будет король. И куча придворных. Это скорее, статусное мероприятие.

Дан Андреоли был приглашен со всей семьей, чем весьма и гордился. И намек понял правильно. Приглашение было подписано королевой, так что... Рикардо Демарко ничего хорошего не светило.

— Я прошу вас взять с собой Баттистину. Я служу в гвардии, я буду на работе, но хотелось бы, чтобы моя супруга побывала на торжестве.

Ага.

Возьми с собой Баттистину. Заодно покажи всем, что она твоя супруга, что я это принял, что общаюсь с дочерью, что...

Не много ли ты хочешь, Демарко?

Дан Джорджо развел руками.

— Сожалею, молодой человек, после вашей свадьбы, Баттистина уже НЕ Андреоли, поэтому я ничем не могу вам помочь. Ее просто не пропустят по моему именному приглашению.

— У нее есть приглашение. Как у моей супруги. Супруги гвардейца...

— Все равно ничем не могу помочь, дан Демарко. Я ваш брак не одобряю, и не намереваюсь принимать у себя ни вас, ни дочь.

— Но я же здесь? — резонно удивился Рикардо.

— Только потому, что пришли неожиданно и случайно застали меня дома. Ну и любопытство. В противном случае... я бы приказал гнать вас со двора.

Рикардо скрипнул зубами.

М-да...

Такого он не ожидал. А как все казалось радостно вначале! Вот он женится на Баттистине! Получает приданое, весело живет придворной жизнью... куда там! Даже Кастальдо, словно нарочно, ставил его на самые неприятные участки.... Вы не пробовали заднюю калитку дворца охранять?

Да, у каждого входа во дворец должны стоять гвардейцы. И там — тоже. Двое, обязательно... а через нее и скотину гонят, и золотари ходит, и мусорщики... ГРРРРРР!

Упорства мужчине было не занимать, и он попробовал еще раз.

— Дан Андреоли, дело в том, что Баттистина соскучилась по матери, и очень тоскует...

Дан ехидно фыркнул.

— Демарко, давайте назовем вещи своими именами. Один раз. Второй я беседовать с вами просто не буду. Итак, вы прибыли из провинции и надеялись на легкую жизнь. Вам подвернулась моя дурочка. Я запретил ей даже думать про голодранца и прохвоста, но Тина всегда была слишком своевольна. Пожениться вам удалось, а вот дальше... Денег нет и не предвидится. На гвардейское жалованье не разгуляешься, на ваши доходы от имения — тем более. Заметим, имения заложенного. Характер у Тины не сахар, и когда пройдет первое увлечение, она начнет требовать того, к чему привыкла. Вы ей обеспечите подходящий уровень жизни?

— Я постараюсь!

— Вытрясти у меня деньги? Не получится. Я и без вас найду, куда их потратить. Единственный способ, который вам доступен — это вернуть мне дочь.

— Вернуть... дочь?

— Да, Демарко. Разводиться просто так мы, конечно, не имеем права, здесь не Арайя, но придумать кое-что можно. К примеру, вы можете расторгнуть брак, если ВЫ, именно вы изменили Баттистине. Можно поискать родственников, к примеру, двоюродных — троюродных, но это дольше. Или вы будете жаловаться на импотенцию... именно с Тиной. Какой вариант вас устроит?*

* В средние века женщина могла разойтись с мужем, если он был ей неверен, но только если это было ее первое замужество. Также она имела право оставить мужа, если он попадал в рабство в результате какого-то уголовного действия. Поводом для развода служило генетическое родство или даже родственные связи через браки родственников (самая популярная причина), импотенция супруга, принуждение к браку силой или запугиванием, несовершеннолетие, имеющийся в наличии официальный обет безбрачия, ситуация, когда один из супругов не состоит в христианской вере. Расставшиеся супруги считались как бы и не вступавшими никогда в брак. Это потом церковь принялась закручивать гайки, а лазейки-то были. Прим. авт.

Рикардо аж опешил от таких заявлений.

— Но...

— Нет?

— Конечно, нет! Я люблю Тину!

— То есть покрутились при дворе, и поняли, что другую такую дурочку найти будет сложно?

— Я... вы просто не хотите нас понять!

— Напротив, я вас отлично понимаю. Сообщите мне о вашем решении ДО крещения наследника, и возможно, я даже компенсацию вам выплачу. Как учителю... Тине надо иногда получать уроки от жизни. Она вас еще не извела своими скандалами?

Рикардо едва зубами не заскрипел.

Дан Джорджо попал не в бровь, а в глаз. Тина действительно была невыносима. И скандалила она без перерыва на отдых и прием пищи. Разве что в кровати рот закрывала... и то — не всегда!

Убил бы дуру!

Но деньги, деньги...

Дан Андреоли понимающе улыбнулся.

— Я вам озвучил свои условия, юноша. Думайте. И помните, манна с неба падала один раз за всю историю человечества. Потом халявы уже не было. Оно и правильно...

Рикардо вылетел из дома Андреоли, как дерьмом облитый. Нет, ну как так-то!? Что за жизнь, нет, что за жизнь!!! Просто кошмар! Никто его понимать не желает!

Мия?

А Мия ушла. И из Демарко весточек нет. Ну и... и черт с ней! Баба с возу — кобелю легче. Может, правда попробовать старыми методами? Отлупить женушку, обрюхатить — и в провинцию ее? И пусть только вякнет?

Плеток у нас большие запасы... на все баб хватит и еще останется. *

*— а вот рукоприкладство основанием для развода не являлось. И ногоприкладство. И вообще насилие. Подумаешь... не отломится от бабы! Что и в церквях внятно разъясняли. Прим. авт.

Надо это серьезно обдумать.

Адриенна

По обычаю, крестную мать выбирает отец. Крестного отца выбирает мать.

Потому и вопли в королевской спальне стояли такие, что потолок дрожал. Орал, правда, его величество. Его высочество королева предусмотрительно вручила эданне Чиприани, а сама не орала. Не то здоровье — мужика с луженой глоткой перекрикивать.

— Да ты...!!!

Вопли были по очень простой причине. Его величество твердо решил, что крестной сына будет эданна Франческа.

А ее величество твердо решила, что крестным сына будет... кто бы вы думали?

Ее молочный брат. Ньор Марко Мели.

О том, что он является бастардом, его величество знал, а вот о его официальном признании — нет. Ну, не вник он в такие мелочи. И о том, что Марко в столице тоже не знал.

А зачем ему? У него дела серьезные, государственные...

Но чтобы крестным наследника престола был ньор?! Бастард?! Да еще и крестины переносить придется, потому как ехать ему до столицы не два-три дня, а больше?!

Издеваешься, да!?

Адриенна на эти вопли души не отвечала. Зачем?

Вот, сейчас король прокричится, проорется, и можно будет разговаривать серьезно. Потому как... она издевается!? А делать крестной матерью ребенка шлюху? Продажную девку, которая за медяк кого угодно в жертву принесет? Сатанистку, сволочь, гадину?! Это — как?! Это — нормально?!

Да Марко рядом с эданной Вилецци — ангел небесный, крылья искать пора! Даже не убивал еще никого! Как еще эта стерва в церковь зайти не боится?

Впрочем, Адриенна подозревала, что этот демарш направлен не на то, чтобы стать крестной матерью наследника. А на то, чтобы в очередной раз вбить клин между супругами.

Поздравляем вас, эданна, вы этого успешно добились. Кто бы сомневался? Хотя куда там еще-то? И так... Адриенна даже не представляла, как до своего супруга дотронется. Хоть пальцем. Потому и ребенка кормить попросила... минимум — год. А лучше — двадцать!

Наконец, Филиппо выдохся и упал в кресло.

— Это — невозможно.

Адриенна не стала ему напоминать, что крестные родители, считай, для ребенка как вторые отец и мать. А чему может научить такая мать, как Ческа? Что она дать-то может? Ноги раздвигать научит? Так вроде, не девка, парню такое и ни к чему. И девке тоже.

— Тогда можем вернуться к завещанию вашего отца, — мой дражайший супруг. Он четко прописал, что крестным отцом нашего первенца становится дан Андреас Альметто, а крестной матерью — эданна Джильберта Брунелли.

Канцлер и жена казначея. Своих соратников его величество ценил, холил, лелеял и к семье старался привязать. Адриенна предпочла бы Мию в качестве крестной, но... нереально.

И пусть! Все равно Мия будет любить ее малыша, Адриенна даже не сомневалась. На это никакие обряды не повлияют!

— Я хочу Франческу, — надулся его величество. — И канцлер... да, сойдет.

— Вы хотите — вы ее и пользуете, — огрызнулась Адриенна. Филиппо побледнел от гнева.

— Не смей! Ты...

Адриенна сверкнула глазами. Убила бы. Вот за себя не так больно и обидно было, а за ребенка... просто — убивать хотелось. Зубами на части рвать.

— Если твоя шлюха даже просто подойдет к моему сыну — я ее убью. Так понятно?

И так это было сказано...

Филиппо понял. Сглотнул, икнул... и ведь правда — убьет. И был недалек от истины.

Это Филиппо она не могла причинить вреда, потому как клятву у алтаря давала. А вот эданне Франческе — запросто. Любой вред по выбору ее величества.

И ничего Адриенне за это не будет. Ну, кроме гнева супруга. Но ее такие мелочи уже и не пугали.

— Ты...

— Ее величество Адриенна Эрвлин, — жестко ответила Адриенна. — Спать, дражайший супруг, вы можете хоть с кобылой на конюшне, но моего ребенка я в навоз окунать не позволю. И в храме буду присутствовать на крещении. Потом падре Ваккаро мне этот грех отпустит. И дана Альметто и эданну Брунелли я уже предупредила. Потому что уважала вашего отца и его распоряжения. Что еще сказать желаете?

Филиппо зашипел сквозь зубы. Бледно-голубые глаза его и так были навыкат, а сейчас и вовсе выпучились, сделав короля похожим на не слишком умную жабу.

— Вот так, значит...

— Да.

— Посмотрим, кто будет смеяться последним.

— А я не смеюсь. Я плачу.

Король хлопнул дверью.

Глава 8

Адриенна

— Ваше величество, я хочу вам кое-что показать.

Адриенна как раз начинала вставать после родов. Уже начала выходить в сад, более-менее спокойно двигаться по дворцу.

Роды для нее оказались тяжелым испытанием, но по уверениям дана Виталиса, все было замечательно. Аннтонов огонь не случился, горячки не было, ран и порывов тоже... чего еще надо?

Да ничего! Только порадоваться.

Но первые два дня Адриенна все равно пролежала в лежку, просыпаясь, только когда ей приносили кормить ребенка. Потом начала постепенно вставать, двигаться, и сейчас могла прогуляться по дворцу.

Только вот почему у короля такая улыбка паскудная? Точно, пакость замыслил...

— Это обязательно, ваше величество?

— Да. Здесь недалеко.

Пришлось подниматься с тяжелым вздохом, и отдавать малыша нянькам.

— Вяяяяя! — возмутился Чезаре. С мамой он расставаться не любил. Филиппо посмотрел на него даже слегка брезгливо, за что Адриенна тут же приписала к счету еще час мучений. Перед смертью, понятно. И поцеловала малыша в кончик носа.