А внизу справляли день рождения одного из компаньонов. Хозяин такие мероприятия проводил обязательно и с размахом. Кафе в праздничные дни открывали чуть позже, а именинник имел право привести приятелей и подружек со стороны, как и компаньоны — провести одного человека. Так что и народу на халяву в корпоративные праздники бывало много.

Едва подружки вошли, они окунулись в настоящий праздник: дискотека, нарядные люди, поздравления имениннику, затеваемые ведущим игры — всё сияло, сверкало, хохотало, пело.

— Я потанцую? — взволнованно спросила Лада, когда Валю позвали к столикам, где обычно сидели просто посетители.

— Конечно. Если что — я у столиков!

Пару раз Валя оглянулась, но в блестящей толпе Лада, выглядевшая в своей одежде девочкой-подростком, не потерялась: она смеялась, играя, как и остальные, воздушными шарами; подхватывала падающие на всех золотистые гирлянды, танцевала — в общем, веселилась от души.

Валю позвали обговорить один из номеров концерта в честь именинника. Когда всё согласовали, она обернулась в поисках Лады. Нашла легко.

Лада медленно шла сквозь толпу — словно по одной из тропок в лугах за деревней, свободным, спокойным шагом. Шла очень ровно, не боясь, что на неё наткнутся, — и правильно делала: кто бы ни попадался на пути, все поспешно отпрыгивали, отскакивали.

Пока ещё только удивлённая, Валя взглянула, куда же идёт её подружка. И вот тут-то её сердце больно вздрогнуло: так же медленно и широко шагая, навстречу Ладе шёл Ромка. Он, видимо, уже собрался уходить: на нём, несмотря на тогда ещё тёплую и сухую погоду, был полюбившийся ему плащ с капюшоном, болтавшимся на спине, а через плечо — гитара в чехле.

Двое неотвратимо шли навстречу друг другу, а танцующие почему-то не замечали этого странного, почти колдовского движения, разве что шарахались в последний момент, уступая дорогу.

Они остановились в метре друг от друга и неподвижно стояли бесконечно долго. А люд вокруг них толпился и веселился, оставляя свободным маленькое, огороженное невидимыми стенами пространство. Словно не замечая их.

А потом в кафе случилось странное: сначала будто порыв предгрозового ветра обвеял зал, взвихрив украшения, конфетти, блёстки; и вдруг всё стихло и стемнело — на несколько минут отключилось электричество. Никто не испугался: возможно, все решили, что это шутка из заготовленных ведущим. А ещё — на столиках у стен горели свечи. После секундной тишины в полумраке все задвигались, засмеялись.

Тут и свет включили. И Валя с ужасом обнаружила, что Ладки нигде нет. Она бегала по залу, спрашивала всех в толпе и о подружке, и даже о Ромке — в ответ только пожимали плечами. Она пыталась дозвониться до Ладки — тишина.

А на следующий день она почувствовала пустоту и сонливость.

39.

Теперь зонт держал Лёхин. Валя откинула капюшон, смотрела куда-то в дождь и часто вздыхала, как после долгого плача.

— Я всё время спала... Сплю. Посетителям со мной неинтересно. А потом я поняла, что мне тоже неинтересно их заманивать — обвораживать, как говорит Альберт. Наверное, это после Ладки. Очень часто так бывало и раньше: думаешь о чём-то, что это важно, а поболтаешь с нею, смотришь потом — и ничего важного, оказывается, нет. Вроде и говорить-то ни о чём таком не говорим...

— А может, они сбежали, когда свет погас?

— Нет. Вы же видели зал. Они почти на другом конце от дверей были. И охрана никуда не отлучалась. Я у них тоже спрашивала. И сбежать они не могли. Ладка бы не позволила. Она... ну, такая, практичная очень...

— Но ведь пошла к Ромке, — безнадёжно возразил Лёхин.

Валя хлюпнула носом, приложила к лицу платочек. Лёхин немедленно почувствовал себя очень практичным и строго сказал:

— Так, сейчас я провожу тебя до квартиры. Ты успокаиваешься и продолжаешь учиться. В кафе больше не ходи.

— Меня туда и не пустят, — отозвалась Валя. — Да я и сама теперь не хочу. Мне бы только Ладку разыскать.

— Ладку ищу я. — В доказательство Лёхин вытащил фото Лады и Романа. — Частный детектив я.

— Правда?

— Правда-правда. Вставай. — Они уже вышли из сквера к дому, который надо было обогнуть, чтобы через школьные спортивные площадки увидеть дом, где снимала Валя квартиру, как Лёхин догадался спросить: — Валя, а ты не помнишь: когда свет включили, в зале оставались Альберт и Анатолий?

— Альберта не помню, а вот Анатолия искали, — сказала девушка. — Я так сейчас всё хорошо вспомнила, что даже услышала, как его зовут. Они с ведущим что-то не согласовали. Я уже от охраны выскочила, его ещё искали. Но в конце вечера он уже появился и всё время с Альбертом держался.

"Ну и что тебе даёт эта информация? — вопросил себя Лёхин. — Что Анатолий причастен к этому делу? Торжественно-то как звучит. А причастен-то каким боком? Убил обоих? Позавидовал Ромке, похитил Ладу, и Ромка теперь ищет, где она?"

На всякий случай он проводил Валю вплоть до лифта, где и снял с неё светлячка и помчался назад, надеясь, что заждавшийся профессор не плюнул и не уехал.

Машина оказалась на месте, и Лёхин здорово обрадовался. На улице не холодно, но только в закрытом, тёплом и сухом помещении понимаешь, насколько промозгло за окном.

Шишики тоже обрадовались: пали в дружеские объятия, словно век не виделись, да так, сцеплённые, и свалились куда-то под сиденья. Лёхин, правда, подозревал, что они обрадовались не столько встрече, сколько возможности обменяться информацией. Поэтому втихомолку от Соболева, нагнувшись набок якобы штанину поправить, он шёпотом высказался куда-то вниз:

— Болтун — находка для шпиона.

В ответ ему что-то скрипуче посоветовали. Что — Лёхин, естественно, не понял, но совет дали таким язвительным тоном, что Лёхин смог пробормотать только универсальное:

— Сами такие...

И выпрямился. Соболев спокойно вёл машину, и Лёхин только открыл рот, чтобы рассказать ему о результатах встречи с Валей-Ивонной, как уловил странный блеск справа. На ручке, поднимающей стекло, сидели два шишмарика и возмущённо таращились на него. Пряча улыбку, Лёхин отвернулся. Интересно, на что он ответил: "Сами такие..."?

Коротко доложив профессору о встрече, Лёхин погрузился в размышления, как и куда из зала могли пропасть двое. Если только Ромка не сообразил вывести Ладу, как Лёхин вытаскивал частного детектива, — через окно. Но зачем вообще надо было исчезать? Валя описывает Ладу практичной девушкой. Неужели внезапная влюблённость затмила ей всё? Ведь она могла предупредить подругу: "Прости, пока ты на работе, мы с Ромкой погуляем немного, а потом мы с тобой перезвонимся". Или всё-таки Ромка своей способностью влюблять заморочил девчонке голову и смог уговорить на всё, что угодно? Но и для него логичней было бы привести Ладу в пустую квартиру родителей, которые уехали, как говорит бабка Петровна, надолго. Нет, здесь явно что-то не то.

Видимо, профессор тоже размышлял об исчезновении юной пары, потому как вскоре нарушил молчание, рассеянно спросив в воздух:

— Интересно, почему те двое тащили частного детектива именно в тот коридор? Он же, по вашим словам, тупиковый.

Лёхин пожал плечами, не заботясь, увидит ли Соболев, и закрыл глаза. В неясном сумраке задвигались тени, фигуры, знакомые и неизвестные, а потом потянуло вниз, и в какой-то миг Лёхин понял, что засыпает. Но и во сне он цеплялся за размышления о деле и риторический вопрос Соболева. И вдруг ясно увидел: по тому самому коридору хозяин "Ордена Казановы" и Анатолий торжественно несут тело частного детектива, а за ними торжественно шествует эскорт зелёных крыс-призраков — на задних лапах. А злодеи донесли жертву до конца тупика. В полу оказалось отверстие, длиной в человеческий рост, куда и бросили несчастного Павла Ивановича. И ушли. А крысы-призраки сели по краям дыры и нижними конечностями принялись болтать в чёрном пространстве, с наслаждением прислушиваясь к монотонно повторяющемуся звуку: плюх — упало в зловещие подземные воды тело... Плюх... Плюх...Только когда сбоку ни с того ни с сего свалились "помпошки" и вежливо хрюкнули на чёрную дыру и крыс-призраков что-то вроде: "Ой, что это?", Лёхин понял, что задремал и видит вариации на тему хоррор-готических приключений.

Он открыл глаза. Машина заворачивала во двор. Ветер вкосую шлёпнул охапку дождя на ветровое стекло. В быстро меняющемся капельном рисунке Лёхин, даже сонный, уловил нечто знакомое. Мокрые лохмы? Чья-то мокрая озабоченная физиономия? Кто, в конце концов, мог привидеться, если он только что напряжённо раздумывал о коридорах "Ордена Казановы"? Конечно же, Бирюк! Надо снова разыскать подвального и задать ему, как аборигену и старожилу, простенький вопрос. Для всякого другого — человека, естественно, — этот вопрос прозвучит, может быть, и по-дурацки, но, надеялся Лёхин, не для обитателя паранормалья: "Не построено ли здание с кафе на паранормальной местности?" Однажды Лёхин уже сталкивался с выходом в чуждое Земле пространство, а вдруг — здесь то же самое?

Машина качнулась и встала напротив подъезда. Лёхин торопливо пробормотал:

— Спасибо, что подвезли. До свиданья.

— До свиданья, — негромко ответили из машины.

Он не стал ждать, пока она отъедет. Бегом в подъезд, в лифт — Шишик укоризненно проскрипел, кажется, высказался по поводу оплавленных кнопок на панели. Почти равнодушно Лёхин откликнулся:

— Хочешь сказать, только что заметил?

От лифтовой двери до квартиры он добрёл, не помня, как это произошло: глаза налились такой тяжестью, что открыть их не смог. Задним числом он ещё удивился, что "помпошка" за ухо не дёргала, чтоб разбудить. Оказалось, Шишик успел сбегать за помощью: сначала на лестничную площадку выскочил Касьянушка и ахнул-запричитал при виде почти спящего хозяина, который сначала ковырялся в кармане куртки, а потом застыл, снова впав в дремоту, и напрочь забыл, что же он потерял в кармане. Потом сквозь ещё закрытую дверь просочился Елисей, увидел хозяина в странном состоянии — сам открыл дверь. Лёхин перешагнул порог и как-то уже необязательно вспомнил, что искал ключи.

Если б не Елисей и двое соседских домовых, Лёхин так в мокрых ботинках и доплёлся бы до спальни. Ахая на хозяйскую сонливость, домовые сняли обувку чуть не на ходу. А когда он в совершенном изнеможении свалился на кровать, Елисей даже не стал убиваться из-за свежевыглаженного покрывала, застеленного только утром. Из старенького шифоньера домовые выволокли одеяло и укрыли им одетого хозяина — раздеть до исподнего Шишик не разрешил: так разорался и распсиховался, едва Елисей с Лёхина начал свитер тащить, что человека оставили в покое. У Шишиков свои резоны — что делать, а чего не надо.

Итак, укрыв Лёхина, домовые устроили конференцию.

На повестке дня — простите, ночи! — единственный вопрос: "Что с хозяином?"

Сначала предположили колдовство. Обследовали — и никаких плетёнок не нашли. Потом решили: всё очень просто — намаялся человек, набегавшись. Сняли показания с Шишика — долго переглядывались, пожимая плечами: и потяжелее дни бывали у хозяина, но чтобы так спал после дневных хлопот?..

Результатом конференции стало решение устроить дежурство у кровати самого ценного человека в доме. Не постоянное, а набегами: домовые продолжали открывать для себя Интернет и пополнять свои закрома (личные — именные! — папки) бесценным урожаем — скопированными файлами.

Первым, по праву второго лица в квартире после хозяина, дежурил при Лёхине Елисей. Обследовав позу спящего, он обнаружил, что Лёхину в живот упирается забытый меч-складенец в чехле от зонта. Беспокоясь о комфорте хозяина, Елисей попытался отстегнуть чехол от ремня и нарвался на бешеную истерику "помпошки", на вопли которого сбежались и домовые-соседи, и призраки, а потолок в спальне замерцал изумлённым желтоглазым ковром.

Вот тут уж Елисей перепугался на все сто. Припадочный Шишик, срывающийся с рычания на визг, его просто ужаснул. А после минутного замешательства домовой пораскинул мозгами и принялся носиться в сопровождении целой свиты: одни помогли перетащить к кровати запасную пару ботинок (снятые с хозяина ещё сушились на газовой плите) и ремень с мелким оружием; другие — сверху — советовали дельное или напоминали, где что находится. Так, именно Дормидонт Силыч предложил на всякий случай ещё и плащ хозяину принести. А вдруг ему снова придётся идти в промозглую ночь? Елисей признал справедливыми рассуждения призрака и потратил время на поиски и переноску старого, но ещё крепкого плаща. Кроме того из карманов куртки Елисей выложил на стол все предметы, что обычно Лёхин берёт с собой, в том числе и связку ключей, мелочь на проезд, спичечный коробок без спичек, но с чем-то, видимо, важным. Фотографии Ромки и Лады, поколебавшись, Елисей поставил стоймя, чтобы, завидя снимки, Лёхин сразу бы нашёл и нужные вещи.

Всё это хлопотливое время "помпошка" сидела на ухе хозяина и внимательно следила за суетой, готовая вот-вот заголосить, сделай паранормальный народ что не так. Получив её молчаливое "Одобрям-с!", народ на цыпочках удалился, включая Касьянушку, которого, вежливо взяв под руки, подпинывали коленками Дормидонт Силыч и Линь Тай: призрак нищего настойчиво порывался спеть Лёхину колыбельную, недавно им сочинённую. Покорившись судьбе, Касьянушка нашёл-таки себе объект для испытания — Джучи, который дрых на диване в зале. Зависнув над невинным домашним животным, призрак с чувством спел куплет с припевом и только собрался приступить к исполнению следующего куплета, как Джучи поднял голову и внимательно заглянул Касьянушке в глаза. Призрак поперхнулся фразой и, стараясь не поворачиваться к коту задом, медленно и кланяясь отлетел к компьютеру.

Дверь в спальню закрывать не стали. Строго каждые пять минут Елисей бегал проверять, всё ли в порядке. Человек спал.

Шишик вскоре перебрался на стол и чуть-чуть выдвинул-открыл спичечный коробок. Зеленовато-голубоватое сияние изнутри словно гипнотизировало его.

Лёхин впервые пробовал себя на детективном поприще, иначе бы по-другому отнёсся к словам домового Следака о светлячках в коробке: "Их пять было с утра, да трое тоже пригодятся!"

Нахохлившись и полуприкрыв жёлтые глазища, Шишик следил, как медленно передвигаются в темноте три сияния. Стадо "помпошек" пробовало сманить его на потолок, но убедилось, что Шишику на потолок плевать с высокой башни. Хихикающая волна плеснула по стенам и хлынула в зал — дразнить кота-пастуха.

Шишик не двигался. Светлячки ползали. Заглянул Елисей — пять минут прошло. Прислушался к дыханию хозяина и с лёгким сердцем вернулся к компьютеру.

До следующей проверки оставалась минуты, когда сквозь гудение блока питания послышалось домовым — стукнуло вроде что-то. Но старательно закрашивали в сей миг "Народные способы лечения простудных заболеваний", чтоб скопировать, и жалко было прерывать — вон сколь уж закрасили! И минутка в запасе есть.

В общем, добежали до спальни — и остолбенели уже на пороге: ни Лёхина, ни Шишика, ни плаща с ботинками, а на столе из всей мелочи — пустой спичечный коробок.