Донатор

— Да нет, девушка, Вы напутали, я делал парню искусственное дыхание и не мог ошибиться — это парень.

Строгое создание за стеклом зависло, потом надо мною сжалились, — вот, смотрите. Девушка показала мне выписку из приёмного покоя, время и место совпадает, большего подобных случаев в этот день не было. Наверное ей стало меня жаль, — подождите, я вызову врача, который дежурил в тот день.

Мне пришлось ждать около часа, пока не вышел мужчина средних лет. Мы поздоровались и он отвёл меня в сторону:

— Я помню эту девушку, случай интересный. У ней редкая болезнь, поэтому и инвалидная коляска. А то, что Вы приняли её за парня — не удивительно. У неё также диагностирована опухоль в области гипофиза мозга, отсюда и её своеобразное телосложение. Явно выраженная задержка полового развития, эпилептические припадки, короче весь букет.

— Как жалко, а сколько её лет?

— По-моему 17, но я не уверен. Она состоит на учёте в клинике Кожевникова, не наша пациентка.

— Где она сейчас и что её ждёт?

— Не знаю точно, её выписали, узнайте у девочек, кто её забирал. А перспективы у неё самые печальные. Несколько месяцев, может быть год.

— Ясно, спасибо большое.

В регистратуре меня обрадовали ещё больше, приехала машина из специнтерната и забрали.

— Что это значит, что за интернат.

— А это для детей-сирот и оставшихся без опеки.

Раз приехал в Москву, повидаю Софу. Встретится удалось только в районе пяти часов.

Школа-студия бального танца Москвы "Грация МГУ", расположена в ДК МГУ. Трёхэтажное здание старого типа с портиками из красного камня у входа впечатляла. Не сразу, но нашёл большой зал с паркетным покрытием и зеркалами на стене. Занималась группа бальников, свою милую я не сразу узнал. Она не выделялась среди остальных, все девчонки в спортивном трико, реже в юбках. Пока я пытался определить ненаглядную из толпы, стройная фигурка с пышным хвостом выметнулась мне на встречу.

Восторженный писк и повисшая на шее тяжесть явилось мне наградой за труды, — Димка, молодец, что приехал. Подожди, мы скоро закончим.

С полчаса я наслаждался зрелищем танцующей молодёжи, потом появившиеся из раздевалки подруга подхватила меня и потащила прочь на улицу.

— У тебя что-то случилось? — я честно постарался забыть про больницу, но видимо не преуспел.

— Да так, сложный случай на работе.

Софья знает от матери, что я связан с медициной. Но там много тумана и я не тороплюсь развеивать его. Софья уверена, что я технический консультант в клинике. Пусть так.

Мы прогулялись по аллеям парка и не сговариваясь поехали домой.

А вечером просто сидели на диване в полумраке. Я привалился к подруге, та перебирала мои волосы тонкими пальчиками и думала о чём-то своём. Нам не требовались слова и так хорошо.

Утром проснулся бодрым, негативное настроение окончательное покинуло меня. Приготовил подруге завтрак и отвёз её на учёбу:

— Дим, я на выходные приеду, хорошо?

Я стою перед зданием Истринской школы-интерната ?19 для детей с тяжёлыми нарушениями опорно-двигательного

аппарата и не понимаю, зачем я здесь. Этот адрес мне дали в регистратуре московской больницы. Я даже не уверен, что они не напутали.

— Проходите пожалуйста, — меня не заставили долго ждать и секретарь пропустила в кабинет директора этого странного заведения.

Немолодая женщина устало оторвалась от экрана компьютера, — я Вас слушаю.

Сбиваясь, я поведал причину свое прихода.

— То есть Вы хотите сказать, что спасли некую девушку, упавшую в воду несколько дней назад?

— Именно, в регистратуре Центра неврологии мне дали ваши координаты.

Женщина со странным выражением разглядывает меня, — хорошо, я Вас поняла. И что же Вы хотите?

— Евгения Викторовна, понимаете, я спас этого человека, вытащил из воды и делал реанимационные мероприятия. Правда я был уверен, что это пацан, а врач с приёмного покоя сказал, что это девушка.

Пауза затянулась, женщина начала что-то искать на экране компа, потом видимо решилась:

— Дмитрий, правильно? А где Вы работаете? Вы врач?

— Нет, что Вы. Но я тружусь в одной из клиник и имею отношение к медицине.

— Понимаю, видите ли. Думаю, что Вы имеете в виду нашу Мариночку Сафину. Она действительно попала в Центр неврологии после неудачного падения в воду. Там её подержали несколько дней и вчера мы забрали её назад.

— Я не знаю, но слабо верю, что это девушка. Знаете, она ведь умерла, не меньше десяти минут мозг не получал кислород. Я вытащил её с глубины без дыхания, пульса тоже не было. Пришлось делать ей искусственное дыхание. К счастью, она жива и, надеюсь, в порядке. Но уверен, что там был мальчик.

Директриса задумчиво посмотрел на меня, потом резко встала и подошла к шкафу. Покопавшись вытащила папку и положила передо мной.

Осторожно взяв скоросшиватель в руки я открыл первую страницу. Тут имеется фотография, несомненна это моя знакомая. Только у неё здесь длинный волос, на фотографии ей лет десять. Глаза смотрят с лукавым интересом, я помню совсем другой взгляд. Но, это конечно она.

— Узнали? — Женщина забрала у меня папку, — я молча кивнул.

— Да, но понимаете. Она ведь сознательно бросилась с высоты пятнадцать метров в воду. Там даже здоровый человек не выжил бы, из-за удара о воду.

— Да, хотя это не отраженно в документах, но это уже второй случай, когда она пытается покончить с собой. Я откровенно говорю с Вами, потому что Вы имеете право это знать. Девочка серьёзно больна и не хочет жить.

— Что с ней, какой диагноз?

Вместо ответа, женщина встала и пригласила меня сесть на её рабочее место. На экране компьютера медицинская карта. Я выбираю только понятное мне. Минут десять я изучал документы.

— Евгения Викторовна, поясните мне пожалуйста. Почему с её диагнозом Марину держат в доме-интернате для детей с патологиями костно-мышечной системы.

-Хм, тут всё просто. Прогрессирующая мышечная дистрофия Беккера — это генетическое заболевание, но оно сопровождается скелетными деформациями. А это уже наш контингент. Знаете, в нашей стране вряд ли имеются подобные профильные интернаты.

Я продолжаю изучать информацию, вроде написано на русском языке, но приходится продираться через специальную терминологию. Если бы не Сима, ни за что бы не врубился.

Теперь стало понятно, девушка из-за редкого генетического заболевания может с трудом передвигаться в коляске. К сожалению, болезнь прогрессирует и современная медицина пока тут бессильна.

К тому же Марина сирота и средств на соответствующее лечение не имеет. А вот около двух лет назад ей поставили другой диагноз, опухоль с мудрёным названием "Краниофорингиома".

Собственно она доброкачественная, то есть не проникающая в близлежащие органы, не метастазирующая. Проблема в том, что она устроилась в отделе головного мозга и подавляет гипоталамус и связанный с ним гипофиз, центральный орган эндокринной системы.

Отсюда и неестественное для её возраста подростковое развитие девушки.

— Нам предложили операцию на мозге, но девушка отказалась. Понимаете, ей скоро восемнадцать лет — возраст совершеннолетия, когда она сама делает выбор. Прогноз на успех хирургического вмешательства в нашей больнице не выше 60 %. И даже в случае успеха ей осталось не так много. Еще год назад она ходила, пусть с палочкой, но сама. Другая зараза прогрессирует, бедняжке осталось не так много.

Мы посидели в тишине пару минут, каждый думал о своём.

Наверное женщина рассуждает о ежедневных заботах вверенного ей учреждения. Я же прикидываю, смогу ли помочь в этом случае.

Наверное смог бы, но это было бы сложно. И не только длительное лечение, на которое у меня ушли бы необходимые на работе силы. Но и чисто по-житейски. Кто мне отдаст для опытов несовершеннолетнюю девушку, как я её представлю окружающим, куда привезу для лечения. С одной стороны она, вроде как, моя крестница.

С другой в этом здании пара сотен подобных случаев, лежат или, в лучшем случае, ковыляют вдоль коридоров. И что мне сдохнуть, пытаясь всех вылечить? Поэтому делаю выдох и уступаю хозяйке её кресло.

— Евгения Викторовна, Вы разрешите увидеть девочку? — я спросил на всякий случай, будучи уверен в отрицательном ответе.

Женщина мягко встала, убрала в шкаф скоросшиватель и повернувшись ко мне сделала приглашающий жест рукой.

Мы поднялись на лифте на четвёртый этаж. В кабине лифта оборудованы держатели для колясок. В коридоре пусто, мы встретили двух спешивших куда-то сотрудниц. Они поздоровались с нами и растворились в гулкой тишине огромного помещения. Без стука директриса вошла в одну из комнат. Так как дверь осталась открытой, я посчитал возможным зайти. Небольшая комната залита солнечным светом, три кровати с тумбочками, ничего лишнего. В палате, кроме нас две девушки. Одна, черноволосая смуглянка на коляске держит в руках сотовый телефон.

— Роксаночка, как дела? Ты почему не на занятиях?

— А мне Алевтина Борисовна дала освобождения на два дня.

— Понятно, — директриса погладила девочку по плечу и обернулась, приглашая меня подойти ближе.

На застеленной кровати у окна лежит худенькая фигурка. Руки вытянуты вдоль тела, глаза открыты и смотрят в сторону окна. За эти несколько минут, что мы в комнате, она даже не повернула голову к нам.

— Марина, доброе утро. А к тебе гость.

Нулевая реакция, Евгения Викторовна закатила глаза, показав мне сложность ситуации.

Я подошёл ближе, — привет, как ты?

Мой голос пробудил царевну, она чуть довернула лицо и уставилась на меня.

Узнаю этот взгляд, прямой и немигающий. Будто рентген, просветила насквозь, выявила все мои пороки и вожделения. Но к моему удивлению, она не отвернулась после изучения моей персоны, и прошептала мне в ответ, — привет, хорошо.

Голос тихий, приходится напрягаться. Я обернулся на директрису, та неожиданно заторопилась, — ну, вы тут пообщайтесь, а мы с Роксаной прогуляемся.

Девушка на коляске с явной неохотой поехала на выход, заметно, что ей страсть, как хочется остаться.

Мы остались одни, а я, как назло, не знаю о чём говорить. Что-то в духе америкосов, — "Ты в порядке?", — это глупо.

Стоять, возвышаясь над девушкой неудобно. Стула нет, поэтому я бесцеремонно подвинул девушку и пристроил свой зад на кровати.

— Вот, с трудом нашёл тебя. В больнице не хотели давать твои данные, пришлось задействовать своё очарование.

Мне показалось, что выражение глаз девушки изменилось, потеплело что ли.

— Зачем ты меня искал?

-Ну, как бы..., — я не сразу нашёл слова, но потом возмутился.

— Вообще-то я выловил тебя с глубины и вроде, как спас.

— Зачем?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

— Ну я же не знал, что тебе жить надоело, думал несчастный случай. Вот и нырял за тобой, думал кончусь там. Чисто случайно зацепил.

Девушка повернула голову к окну, как-то невежливо, ей богу. Хотя, если человек созрел на свидание с всевышним в таком возрасте, что ему до условностей.

Мне стало неудобно молча сидеть на кровати.

— Слушай, а почему ты лежишь? Где твоя коляска?

Минуту ничего не происходило, потом она опять направила на меня лазер своих глаз. А они достойны описания. Серо-голубые, очень чистые, как хрусталики льда. Вот только выражение их не мне не нравится. Наверное так смотрят приговорённые к смерти, они уже всё для себя решили и земные дела их не интересуют.

— А она в ремонте.

— Что? — я не сразу расслышал тихий ответ.

— Я говорю, что коляска в ремонте. Я же когда падала, столкнула её вниз, вот там что-то и сломалось.

— Понятно, ты разрешишь, я займусь твой коляской?

Опять этот странный взгляд и кивок согласия.

— Ну и договорились, если ты не против, я тебя навещу. Я работаю тут неподалёку, мне не трудно.

— Хорошо, а у тебя книги есть?

— Книги, какие?

— Ну, мне нравится фантастика про попаданцев, про историю.

— Нет вопросов, найду. Тогда я побежал, мне ещё сегодня работать.

Меня взбодрило наше короткое общение, Марина кивнула мне и опять отвернулась к окну.

Директрису я нашёл в конце коридора, она явно ждала меня, — ну и как, пообщались?

— Да, Евгения Викторовна, а что с её коляской?

— А она пока в мастерской, там что-то сломалось.

— Можете меня проводить в эту мастерскую?

М-да, ну и убожество. В тёмной мастерской мне показали пострадавшую коляску, даже на неискушённый взгляд, она тяжеленная и неудобная. Я поговорил с мастером и вышел в сопровождении директрисы:

— Евгения Викторовна, я куплю другую коляску, более подходящую для нашего случая, Вы не против?

— Нет, в нашем положении выбирать не приходится.

— Значить Вы разрешаете мне посещать Марину? Просто, я живу в Москве, а работаю тут, недалеко.

— Ну, не знаю. Давайте договоримся так. Когда Вы захотите к нам приехать, звоните мне. Если Мариночка будут в подходящем состоянии, то милости просим.

На этом мы и распрощались.

Найти подходящую коляску оказалось непросто. Пришлось напрягать нашего главврача. С его помощью меня приняли в одной фирмочке, а там техник начал мучать меня медицинскими подробностями. Оказывается коляски подбираются индивидуально. Для улицы нужна коляска активного типа, она отличается облегчённой конструкцией. Для Марины наверное лучше была бы коляска с электроприводом, но из-за тяжёлой батареи она имеет избыточный вес. К сожалению в России долгое время не думали об инвалидах и для колясок не имеются условия для передвижения. Выходом является приобретение продвинутых изобретений топовых фирм. Например немецкая Meyra Optimus отличается повышенной надёжностью узлов и механизмов, заряд аккумуляторов до 70 км, удобные регулировки под клиента и относительно небольшой вес. Из минусов конечно кусачая цена — полляма рублей. Зато она имеется в наличии в магазине "Медтехника" и специалист обязуется быстро подготовить её к использованию. Мы договорились, что он привезёт коляску прямо в интернат и на месте подгонит.

В комнате коляска выглядит как космический корабль в старом гараже. Тёмно-серый корпус, рубчатые колёса и джойстик управления под левую руку. Пациентка обалдевшим взором смотрит на нас. Мы — это Евгения Викторовна, её сотрудница, техник и я.

Мне надоел этот спектакль, я подхватил на руки почти невесомое тело и усадил её в коляску.

— А я тебя просила об этом? Зачем ты лезешь в чужие дела? То спасать кидается, то коляску притащил.

Народ слинял из комнаты, оставив меня наедине с вспыхнувшей девушкой. Я понимаю, что психическое состояние человека, пошедшего на суицид явно далеко от нормального. Длительное изучение трещинок на потолке перемежается вспышками ярости. Короче жесточайший депресняк и к сожалению у неё имеются на то причины.

Девушка вышла из себя сразу оказавшись в новой коляске. Мне пришлось выслушать пренеприятнейшие вещи о себе. Но вскоре она резко успокоилась и заплакала. Ужасно смотреть на этого ребёнка, познавшего самые худшие стороны жизни. Именно в этот момент я принял решение, что буду пытаться помочь ей. Пусть даже для этого придётся поступиться личным комфортом. Не должно быть так, что столько навалилось на неокрепшее сознания. Взрослый сломается, а эта еще воюет.