— Жалко Гнев Императора, господин Терентий, — выдал этот тип. — Я на нём родился, да и родители мои. Я не спорю и понимаю необходимость, но мы же летим на Бакку для утилизации? — вопросил он.
— Да нет, Авесалом, для присмотра за строительством. Впрочем, да, если мы улетаем с Бакки на новом судне, то на Гневе не останется экипажа, — озадаченно заключил я под печальные кивки собеседника. — Так, Авесалом, направлять Гнев в утиль у меня нет никакого желания. Да и сам факт такового довольно некрасив — всё же, невзирая на повреждение, это судно Ордена. Значит, на месте будем смотреть и сообразим перегонную команду на Сектиму, — так называлась система с орбитальной базой и ремонтными верфями, где базировались “свободные” суда флота Инквизиции. — По возможности — подремонтируем, ну и, если капитан Франциск не будет возражать, а вам найдётся замена на новом судне, то Гнев получит нового капитана, благо, как я посмотрю, вы к нему весьма привязаны.
Последнее не было пустыми словами — офицер и вправду фонил печалью в свете и ветре, сменившейся робкой надеждой.
Ну, вот и славно, с довольной улыбкой заключил я, выделив пустые помещения новому аколиту, естественно, предупредив, что они будут временные. Навестил ангарную палубу, разделив банан мира (не вполне банан, но весьма похожий на него видом овощ) с обезьянусом и его подругой, робко выглянувшей из космической ежевики.
После, уже внутренне подпрыгивая, заскочил к Эльдингу, покивал на его “работаю, почтенный Терентий” и, наконец, алчно потирая руки и пуская слюнку, добрался до моего сокррровища в музыкальной комнате. И с наслаждением его протерев от воображаемой пыли, часа два играл попурри из знакомых и полузнакомых мелодий.
Вообще, можно было, в теории, найти орган на Фелиции. Но вот как-то не лежало у меня сердце к этой планетке, так что покидал я её в определённой спешке и с немалым облегчением. Ну а на родимом Гневе отошёл душой и вообще расслабился. И вообще, уже после отбытия в варп, затеял музыкальный марафон на пару недель.
Принёсший, помимо шестерёнок, мне ещё двух слушателей. А именно, уже во время путешествия Гнева в варпе, в музыкальную засунул морду обезьянус, эманируя в свете и ветре любопытством и непониманием, а что это здесь творится-то?
После чего минут пять завороженно повзирал на переливы имматериума за бронестеклом, замер и ускакал. Прискакал вскоре с подругой, они уселись в уголок и дружно покачивались в такт переливам варпа.
После дружного мыслеэмоционального “красиво”, я, обоснованно заинтересованный, попробовал наладить коммуникацию. И, наладив, подтвердил ряд своих теорий и наблюдений. А именно, звуки джокаэро воспринимали и использовали исключительно в “негативном” ключе. Как угроза, оскорбление и прочее подобное. А вот танцующие в такт мелодии переливы имматериума их натурально завораживали, становясь аналогом музыки для нас.
Заскакивала в музыкальную и Агнесса. Впрочем, хоть музыка ей и понравилась, но напряжение в свете и ветре чувствовалось, как и дёргающаяся в сторону вида на имматериум голова. В итоге она спросила моего дозволения и напустила в музыкальную жучков-звукоснимателей.
А проверка нового аколита Кристиной показала такой расклад: к Терентию дама относилась довольно тепло, можно сказать, по-дружески, насколько вообще она могла подобные эмоции испытывать. Поскольку социопатия у неё была не как патология, а как стиль жизни. Хикикомори вселенной Молота Войны, с некоторой иронией отметил я.
Так вот, испытывала Агнесса чувства тёплые, искренне жалела и сомнений в моей природе не выказывала — как сообщила Кристина, довольно много характерных жестов, фразеологических оборотов, мимики бывшего обитателя моего тела я сохранил. То ли влияние тела, то ли мы с развеянным Инквизитором и впрямь похожи. А, возможно, я Терёху, сам того не желая, поглотил, став частично им, нашёл я ещё одно объяснение. Вполне возможно, учитывая мои кулинарные пристрастия.
Собственно, даже мои предположения, что Агнесса будет “стучать” Максимусу, оказались чисто умозрительными. Планов таковых ванус не имела. Естественно, если я покроюсь метками варпа и начну приносить в жертву пятёрке невиновных и непричастных младенцев, то дама на меня настучит и попробует остановить. А вот если без меток, и младенцы будут виновны и причастны — то нет. Что как укладывалось в моё представление о психопрофиле ассасина, так и было совершенно нормально и правильно.
Вдобавок, Агнесса засеяла жучками и наблюдательными устройствами, спектр восприятия которых по-настоящему поражал, все подходы к моим апартаментам, выведя каналы сопряжения с преторианцами и огринами, так что я был стопроцентно уверен, что явление супостата, любой степени замаскированности, пропущено не будет, а сам он будет схвачен или уничтожен весьма быстро.
И начался у них с Эльдингом великий бой. Удовольствие от него, судя по эмоциям в свете и ветре, получали оба, но ярились на людях в стиле: “держите меня десятеро, а то я эту(этого) в клочья порву и на могилке спляшу!”
Суть же боя заключалась в том, что с завидным упорством Агнесса пыталась подключиться к протоколам сопряжения эльдингова хозяйства, засеять мастерские жучками и вообще “быть в курсе”. Выходило у неё это с переменным успехом, так что в среднем раз в два дня люминен сгружал перед апартаментами ассасина жмень техно-жучков, в варп выжженных электромагнитным излучением.
Кстати, контролировать возжелала Агнесса и джокаэро. Вот тут, мысленно хихикал я, реально варп знает, в какое место ассасину засунул жучков обезьянус, учитывая весьма специфическое чувство юмора приматов. Но более ванус к обезьянусу не лезла, факт.
Ещё этот перелёт отметился довольно любопытным происшествием с моим мастером оружия. Как выяснилось, органическая часть артизана всё же была чрезмерно большой для “правоверного шестерёнки”. Или любопытство в нём было сильнее прочих, а насмотревшись на меня, Кристину и обезьянусов, к которым он после инцидента с грав-излучателем ощутимо потеплел, “не вынесла душа поэта”. В смысле, уставился Эльдинг в открытый варп, подмигивающий и переливающийся, в такт мелодии. Не мутировал и не сошёл с ума, смотрел лишь минуту, передёрнул плечами и отвернулся. Но имел со мной в тот же день небезынтересно беседу.
— Я знаю, Терентий, это было довольно неосмотрительно с моей стороны, — вещал Эльдинг на мой резонный вопрос “какого варпа это было?” — Но вы, Кристина, да и приматы эти. Стало очень интересно. Но это не для людей, — в общем-то, верно выдал он. — Не для простых, по крайней мере, — поправился он. — Сводящий с ума атональный хор голосов, безумие образов. Хаос в чистом виде. А что видите вы, Терентий? — искренне полюбопытствовал он.
— Свет и ветер, Эльдинг, — честно ответил я.
— И всё? — несколько ошарашено уточнил артизан.
— И всё, — кивнул я. — Просто переливы света и ветра.
— Переливы ветра, которые можно видеть — само по себе довольно ирреально, — резонно отметил парень. — Но видимо, Омниссия избавила ваш взор от необходимости замечать безумие Имматериума, во славу Его.
— Видимо, так, — не стал спорить я.
Но с тех пор стал задавать сервочерепу програму слежения за слушателями, вне зависимости от их шестерёночности. Обезьянусам-то было логично до лампады, подозреваю, они, как и я “открытый навигационный варп” пережили бы без ущерба.
А вот съехавший с катушек шестерёнка есть не очень хорошо. Да и демоническую сущность может подцепить и ей одержаться, с самыми плачевными для корабля и экипажа последствиями.
Впрочем, кроме Эльдинга, неуместный интерес никто не проявлял, да и сам он больше в варп не пырился, одного раза более чем хватило.
Вообще, были у меня изначальные планы на этот перелёт, в плане прихватить обезьянуса, да и сделать им себе всеубивающего оружия и неуязвимой брони. Ну, или просто неплохого того и того, тоже неплохо бы было. Но тут сыграли два момента, от изначальных планов отвратившие. Первое, мне было банально лень. Не критично, вполне можно было себя перебороть, но критической необходимости я не видел. И вторая причина — обезьянус был занят. Всё время, кроме посещения музыкальной, он пребывал с подругой в своей ежевике, а когда на мой интерес донёс до меня причину, я не знал, плакать мне или смеяться.
Итак, джокаэро делал детей. Очевидно, фертильность у обезьянусов была довольно низка. Но либидо вполне на уровне, так что, как я понял из его мыслеобразов, в нескольколетних упорных потрахушках приматы ничего критичного не видят, скорее приятное. И не поспоришь даже, отметил я.
Так вот, нужен моему обезьянусу даже не сам обезьянёнок, а факт беременности, после чего он подругу “сдаст родным”, ну насколько можно было интерпретировать мне оттранслированное. А сам будет полностью в моём распоряжении, даже с некоторой удивившей меня воинственностью отмыслеэмоционировал обезьянус. А без спиногрыза войну воевать нельзя. Потому что там помирают, а спиногрыза оставить надо, вполне логично доложил примат.
На вопрос об искусственном оплодотворении джокаэро поплюмкал губами и выдал расклад, что таковое практикуется совсем престарелыми и замшелыми пердунами обезьянусового племени или в случае уж совсем невозможной занятости. “У нас ничего не горит?” — был его следующий посыл, вполне серьёзный, но не слишком радостный.
На что я вполне честно ответил, что ничего “горящего” пока нет. А дальше был мыслепосыл, который интерпретировать без мата не выходило никак: “Ну и заебись”, — отмыслеэмоционировал джокаэро. — “Пойду, заебусь”, — подытожил он.
Ну, совет да любовь, не без иронии отмыслеэмоционировал я вслед, решив не мешать аколиту размножаться. Всё равно размножится, никуда не денется. А если к моменту окончания постройки судна обезьянёнка аколит не заведёт, то тут уж появятся “срочные дела”, и пусть искусственно оплодотворяет.
Так, под токкату и фугу ре минор и переливы имматериума, добрался Гнев до системы Бакка.
В орбитальной Крепости Сегментума мне быть доводилось, но в этот раз, после многоступенчатого опознавания, наш путь лежал к газовому гиганту системы. На орбите которого, как выяснилось, существовали и находились в вечном труде циклопические и многочисленные орбитальные верфи.
Собственно, найти в этой орбитальной каше мне потребное оказалось весьма непросто. Час нас посылали по воксу в различных направлениях, в основном друг к другу, десятки диспетчеров. И продолжалась эта чехарда пока вконец озверевший я не огласил “публичный” код Инквизитора и вежливо предупредил, что ежели мне не укажут потребное, то будут гореть огнём. Возможно даже все и до смерти, не преминул уточнить я.
И, как показала многотысячелетняя практика, добрым словом и угрозой сожжения можно добиться гораздо больше, чем просто добрым словом. На моё честное и доброжелательное предупреждение в вокс-канал через считанные минуты вклинился некий логис, давший полную и исчерпывающую информацию, куда нам лететь.
И, ещё через час, Вендетта была на ангарной палубе верфи, которая и воплощала мою "Амбицию". Аколиты, из присутствующих на Гневе, были со мной в полном составе.
Так как верфь была “однопотоковой” и занималась именно нашей Амбицией, вопрос с поиском единственного заказчика не стоял, так что нашу спускающуюся с Вендетты (кроме Агнессы, оборудовавшей себе на аппарате закуток и присутствовавшей с нами “виртуально”, с помощью удалённо управляемых роботов), встретил улыбающийся капитан Боррини.
— Признаться, не ожидал вас тут увидеть, Терентий, но, безусловно, рад, — поручкался со мной капитан. — Госпожа Кристина, артизан Эльдинг, — поздоровался с аколитами Франциск.
— Честно говоря, сам не рассчитывал, думал, встречу новое судно у Крепости. Но дела закончились ранее, чем я ожидал. А заниматься новыми я не стал, решив принять судно лично, — ответствовал я.
— И верно, да и название лучше дать до первого входа в Имматериум. Традиция и примета, — пояснил капитан.
— А на какой стадии пребывает строительство? — поинтересовался я, а Эльдинг ожидаемо навострил уши.
— Основные работы с корпусом и обшивкой завершены, — отчитался Франциск. — Ныне ведётся установка оборудования и прокладка коммуникаций.
— Любопытно, хотелось бы взглянуть и, возможно, проконтролировать, — подал голос наш Претор Электроид.
— Не вижу причин вам возражать, Эльдинг, — ответил Боррини, передавая по вокс-каналу данные некоего “магоса Ленда”. — Этот магос заведует производством… — последнее Франциск произнес в спину ускакавшему Эльдингу.
Хотя буркнуть “с вашего позволения, Терентий” артизан успел, ехидно отметил я.
— Ладно, Франциск, оставим шестерни шестерёнкам, — выдал я довольно простецкую, но широко распространённую поговорку. — У меня к вам ряд вопросов.
— Возможно, будет удобнее в моём временном обиталище? — уточнил капитан, на что я кивнул.
Помещения, выделенные Боррини на верфи пусть и не были чрезмерно роскошными, но вполне достойными, так что наша компания расположилась с комфортом. И перешел я к волнующим меня вопросам:
— Первое, Франциск: как дела у Роберта, будет ли он на Бакке в срок? — уточнил я судьбу вооружённых сил.
— Уже на пути к Бакке, Терентий, вполне успеет, и полк, в плане людей, у него сформирован. Остался вопрос техники, фактически уже решённый в первый визит, — намекнул капитан на статус Бакки, как центральной базы и Астра Милитарум, помимо всего прочего.
— Отрадно, — довольно покивал я. — Тогда вопрос два: как с экипажем нашего нового судна? Я, признаться, не в курсе процесса набора экипажа, если только это не делается на планете-производителе, — с улыбкой взглянул я на виднеющийся в иллюминатор газовый гигант.
— В большинстве своём экипаж набирается на Мирах-Ульях, подчас из преступников и асоциальных элементов, — выдал собеседник. — Но в нашем случае я отправил запрос на добросовестных работников, с достаточным образованием, используя выданные мне полномочия, — выдал Боррини, вопросительно смотря на меня.
— Правильно сделали, Франциск, — одобрил я. — Но в ваше отсутствие возник ещё один момент.
И озвучил я капитану разговор с Авесаломом, на тему судьбы Гнева Императора. Франциск задумался, похмурился, да и выдал, в конце концов:
— Честно говоря, я рассчитывал на своего старпома, — признался он. — Но, в этом случае, и не сказать, что судьба Гнева мне безразлична. Запрос на доукомплектование экипажа я направлю, но вот с офицерами даже не знаю, что делать. Старый экипаж пойдёт на новое судно в полном составе. Мне и так пришлось подавать запрос в Империалис Нави на ряд специалистов. А на судне Инквизиции не проверенные офицеры, — покачал он головой. — Так-то мне и возразить нечего, но положение Авесалома, если я передам ему командование, будет довольно незавидным, — констатировал собеседник.
