Восстановляшка2

— Это нелепо.

— Именно. Но именно в этом состоит идея плановой коммунистической экономики — отказаться от совершения положительной работы в пользу поддержания своего существования. Впрочем — наша экономика к этой теории не имеет никакого отношения — продуктивность труда граждан огромная — количество производимого и получаемого разнится во много раз. Машина, которую мы производим — должна стоить в производстве не больше трёх тысяч рублей, а продаваться за пять-семь тысяч. Причём всем желающим, поголовно, и вы не представляете — объёмы лишних денег на руках у населения — огромны. У некоторых денег больше — и они должны покупать машины дороже — вплоть до представительских — именно их и нужно спроектировать. Они должны быть превосходны, желанны, качественны, от них должны слюнки течь. Но... недолговечны. Пять-десять лет отходят без проблем — и на помойку — в переплавку, а покупатель должен покупать новую.

— Зачем такой маленький ресурс? — удивился товарищ Берг.

— Экономика должна работать. Это процесс — люди должны покупать новые машины — чтобы экономика не впала в дикий кризис — необходимо постоянное движение средств — кому мы будем продавать машины, если обеспечим машинами всю страну? Никому. Кризис, регресс, развал, перепроизводство — как у американцев в великую депрессию. Они тоже слишком упирали на долговечные вещи — в итоге производства настолько обогнали потребление, что труд обесценился и экономика дала дуба. Чтобы поддерживать баланс — необходимо постоянно менять модельный ряд, обновлять, начинать работу над следующим поколением сразу после выпуска нынешнего. Задача экономики — не накормить народ, не обеспечить его машинами — нет, задача экономики — это обеспечить максимально правильную её работу. Ритмичную, сбалансированную, эффективную — а еда для народа и автомобилизация — приложатся — когда в результате хорошо работающей экономики — у людей начнут появляться деньги, появляться спрос, появляться необходимость продавать машины, спрос на новые поколения машин... и чтобы не завалить страну полумёртвым автохламом — срок годности должен быть ограничен. Да, машина должна без проблем работать некоторое время — как часы — без нареканий — идеально. А через пять-семь лет — ломаться. Если так дорога — пусть покупают детали, но купить новую машину дешевле и надёжнее, чем постоянно чинить уже разваливающуюся старую. Так должно быть.

— Ну не знаю — это конечно можно реализовать... но я не уверен — сейчас проблема в том, что у людей нет машин в принципе — это если у всех уже есть — логично постоянно менять.

— Да, жужики можно делать долговечнее, не буду спорить.

Мы повернули с шоссе на стоянку, товарищ Берг не стесняясь гонял на машине, получая судя по всему большое удовольствие.

— И по вашему плану это должно сработать?

— Это должно дать очень большой импульс всей экономике и стабилизировать цены. Лишних денег у людей станет меньше — ужмётся спрос на другие товары — уменьшится инфляция — это позитивно скажется на всей экономике. При маржинальности в три тысячи с машины — плюс бензин, плюс прочие расходы... эффект должен быть максимальным. Главное — дать как можно больше машин — строящийся завод рассчитан на производство самых разных моделей — в нём пять сборочных конвейеров. Задача формулируется так — четыре сборочных конвейера загрузить жужиками, и один — автомобилями более среднего класса. Сделать упор на свободную продажу — без справок о происхождении средств и тому подобном — максимально закидать экономику машинами. Спрос на бензин ещё больше позволит регулировать инфляцию.

— Что ж, задача непростая, но я справлюсь, обещаю вам.

— Кстати, поехали обратно — я обещал вас всех накормить в ресторане — мы уже часа четыре как пропустили обед.

* * *

Завод был прекрасен в своей красоте и новизне. Чист, светел, станочное безумие в цехах только дополняло картину — хотя главное на этом заводе — цех ГОШ — установка ГОШ это громадная, как дом, машина, содержащая механику, гидравлику, пневматику и автоматику. Эта машина была сердцем всего завода — да и впрочем большинства таких заводов.

Ограничение по технологиям конечно малоприятное — но получившиеся агрегаты были чрезвычайно современны — маленькие штампы выглядели как большой шкафоподобный станок, пресс и манипулятор — манипулятор фиксированный. Он передвигался, зацеплял раскалённую докрасна деталь, которая подавалась по специальному конвейеру, переносил её под пресс — большая головка пресса опускалась и штамповала деталь штампом, после чего деталь скидывалась и падала в специальный жёлоб, уходя по конвейеру дальше. Всё вроде бы просто, верно?

Однако автоматический станок для больших штампов — должен пробивать одновременно очень большое поличество металлических деталей — если изготавливать шестерни и болты по одному — можно с ума сойти. Поэтому в громадной установке ГОШ помимо пресса находилась целая батарея манипуляторов-погрузчиков, внутренних конвейеров, перемещающих заготовки и детали — а штамп мог сделать деталь размером с кардан двигателя V12 спокойно. Размеры штампа в триста раз больше, чем у маленьких установок.

Штамповочный пресс получал целую серию заготовок, размещал их внутри себя на штамп, подносил к прессу и совершал работу — продавливал. И ссыпал детали вниз.

С помощью этого пресса можно было изготавливать почти любые сложные детали, например — изготовление шестерён передачи, корпуса узлов, сами детали узлов — той же подвески, двигателя — и клапана и цилиндры изготавливались штамповкой — после остывания детали уходили на токарную обработку — но в этом случае токарная работа только снимала лишнее, а не вытачивала деталь полностью из огромной заготовки — трудоёмкость работы снижалась многократно...

Рабочих Берг нашёл быстро — за две недели нашёл, пристроил к делу, кузовные штампы уже были — и он начал производство — я посетил завод на правах уже не создателя, а экскурсанта — мне было интересно посмотреть, как это всё работает. В литейном цеху происходила классическая металлургия — восемь индукционных печей плавили слитки и отливали заготовки, возле них работали люди в спецодежде и очках, в длинных рукавицах и оранжевых касках, закрытые от брызг металла как только можно — это было шумное и грязное производство — здесь работали нелегко — но мне этот цех нравился больше всего — потому что у меня он ассоциировался с переходом к новому этапу технологий — цех был огромен, опутан многочисленными трубами, стояли множество печей — неспециалисту в этой мешанине разобраться очень нелегко. Хорошо, что я был специалистом. Цех был отлично оборудован — по последнему, так сказать, слову науки и техники.

Огромный мостовой кран перемещал гигантский чан из огнеупорных металлов, шесть тонн стали в чане светились, сталь была расплавлена — заливка металла была красивым процессом — через специальный механизм чан наклоняли и металл светящейся струёй выливался, искрило во все стороны. Грохот стоял неимоверный — работа только в наушниках — и я одел, чтобы посмотреть.

Электродуговые печи продолжали плавить металл — а через портал ТЦ по конвейеру сюда поступило много, очень много металла — целые горы слитков стали — их размещали насыпью, рассыпая перед заводом в настоящие ржавые кучи. Ржавчина быстро выгорала при расплавлении металла.

Сталелитейные автоматы, стоящие в конце цеха — это установки непрерывного литья заготовок, громадные, монструозные, от одного вида ковшей и кранов, загружающих эти машины — у меня слюнки начинали течь — потому что это было тяжело и мощно. Грузоподъёмность крана, перемещающего ковши — кольцевого такого, радиального, точнее, больше трёхсот тонн — литьё заготовок происходило серийно — металл заливался в формы, и передвигаясь по конвейеру, остывал. Заготовки ссыпались из форм, и вставлялись в упаковку — штабелями прокладывались — и уезжали из цеха. Здесь делали цилиндрические заготовки, и листовой металл — прокат отправлялся в листах с прокатного стана дальше.

А дальше был цех грубой обработки — это в основном касалось проката — металлического листа. Здесь происходила штамповка деталей из толстого листа — его нарезали, и проштамповывали — получая детали самой разной формы — округлые — корпус вакуумного усилителя тормозов, прямоугольные, квадратные, и многие другие.

Круглые заготовки почти всегда шли под пресс и потом на токарку — редкое исключение — литые детали сложной формы — такие как заготовки под карданные валы. Я особо упоминаю их потому, что это одна из самых сложных деталей — она должна быть точной, она крупная, у неё требования по составу и структуре металла, она требует штамповки и токарки — карданы сначала отливались — целиком сразу в форме карданного вала — а потом штамповались горячими — когда металл чуть-чуть остынет — градусах на восьмистах, а потом ехали на токарку, где отдельный огромный автомат их обтачивал.

Цех же ручной металлообработки — это отдельная песня — огроменный цех, в одном месте — больше тысячи различных станков, и все они работали — тут производили самые сложные из деталей. Детали трансмиссии — на токарных, фрезерных и зубонакатных станках — выдавливали шестерни с определённым профилем зубьев. Здесь обтачивали детали вала, детали подвески — и всё это после изготовления отправлялось на сортировку — это всё подготавливали, закаливали, покрывали защитными покрытиями, некоторые детали просто воронили, некоторые пассивизировали, погружая в серную кислоту, некоторые — оцинковывали, всё, чтобы защитить металл от ржавчины.

И это всё в больших количествах ехало дальше. Хотя про токарный цех стоит сказать отдельно — этот цех был передовым — я уже говорил, насколько станки отличаются от привычных — так тут было ещё круче — здесь были очень передовые фрезерные и винторезные станки. Их рабочие органы — свёрла, фрезы, были изготовлены из сверхпрочных сплавов, огромное количество инструментов на заводе было алмазным — это очень неплохой такой режущий инструмент.

ОТК было очень строгим, но это того стоило — детали, полученные после всех циклов обработки — были восхитительны. А главное — их было очень много, очень — скорость работы на таких хороших станках несколько выше, чем на старомодных — просто за счёт меньшего количества головной боли — продукция, заготовки и станки адаптированы друг к другу.

Я прошёлся вдоль всего токарного цеха, осмотрел отдельные участки.

Вот что действительно помогало всему этому работать качественно — это конвейеры, которые перемещали детали от одного участка до другого — заготовки после обработки складывались на конвейер — их не возили вручную, и процесс не прерывался. Работа кипела...

Дальше был цех кузовной — где из листового металла штамповали, обрезали лишнее, сваривали — полноценный несущий кузов будущей машины. Сварка была особенно сложным процессом — и особенно ответственным — но и остальные вызывали уважение скоростью работы — кузова производились очень быстро. Штампы не замолкали ни на минуту — постоянно изготавливая те ли иные детали кузовов — а деталей было много.

Хотя машина была с несущим кузовом — это не совсем так — силовые элементы были вварены в несущий кузов и представляли собой профильные квадратные трубы, они укрепляли несущий кузов — хотя он мог и без них нормально держать нагрузки — но дополнительные элементы усиливали кузов при сильных нагрузках.

Цеха были всё так же огромны, шумны, и многолюдны — людей тут работало — тьма тьмущая. Детали таскали, складывали, везли на тележках, везли на погрузчиках в другой цех, их превращали в полноценный кузов на специальной подставке-поддоне. Дальше уже была покраска и установка на шасси.

Сборку шасси производили в другом цеху — там собирали блок из двигателя, трансмиссии, передней оси, задней оси, устанавливали это всё до кучи — и целиком везли сюда. Цех сборки двигателей я вообще пропущу — там просто собирали двигатели. Это было сложно, это требовало ещё горы комплектующих — различные фильтры, генераторы, стартеры, бачки и прочее — и всё это поставлялось на завод извне. Завод же производил готовую продукцию — в цех сборки приезжали шасси — на конвейере, кузова — на конвейере, и отделка салона — начиная с рулевого колеса и заканчивая креслами-диванами и приборами. И это всё устанавливалось — сначала на шасси устанавливался кузов — закреплялся, фиксировался, потом многочисленные детали салона — герметики, гидроизоляция, шумоизоляция, обивка, всё это делалось вручную с помощью специальных инструментов, максимально облегчающих процесс. В каждую машину устанавливался заранее созданный у мебельщиков диван и передние кресла. Задний диван был общий, а спереди два кресла раздельные — между ними рычаг коробки передач, рукоять стояночного тормоза.

После сварки обрабатывали антикоррозийкой и устанавливали колёса — четыре снизу и рулевое, и вставляли стёкла.

Процесс сборки был очень ручным — везде всё делали руками, но это так упрощалось, что достаточно было педантично следовать инструкции и тогда всё будет отлично. Рабочие следовали — все они так или иначе были взяты из действующей армии и на фронт мало кто хотел возвращаться.

Да, ситуация в стране такая — война действительно крепко поменяла жизнь — люди целиком и полностью жили ею — война занимала все мысли и стала новой базой бытия — окружающая действительность — это война. Война священная, проиграть в которой нельзя, ради которой жертвуют всем и идут на фронт добровольцами.

Но не все люди такие альтруисты и настолько заражены идеей победы — некоторые хотят наоборот свалить с фронта любыми средствами — и таких я попросил мне прислать. Они на фронте всё равно бесполезны — а здесь они могут послужить родине очень хорошо — и не желая возвращаться на фронт — работать будут на совесть. Им положены были рабочие карточки и сверх того ещё заводской паёк, уже очень неплохо.

Сборка жужика завершалась его выкаткой и заправкой. Машину заправляли бензином и маслом, другие детали смазывали в процессе сборки. Поэтому жужик мог с завода завестись — именно это и нужно было сделать — машина должна была завестись и проехать.

Проводить сложный ОТК было попросту некогда — потоковость производства не позволяла — поэтому правила были проще — обменяем брак на другую машину — бесплатно и без проблем.

Товарищ Берг лично вышел показывать всё, что он организовал — и мне это нравилось.

— Благодаря простоте конструкции и обилию штампованных деталей мы можем выйти на производство до двух тысяч машин в сутки.

— Маловато будет. Товарищ Берг, вы же учли, что жужики — не единственная машина, которая нам необходима.

— Учёл, конечно. Однако, пока что необходимого проекта нет.

— Считайте, что он у вас появился. Я приготовлю всю техдокументацию, штампы и прототипы для станков, чтобы вы могли наладить в кратчайшие сроки производство новой машины.

— Какой?

— На этот раз мы с вами замахнёмся на создание полноприводного, мощного военного внедорожника. Который понадобится и в народном хозяйстве, само собой. Пойдёмте, я покажу вам проект — а всю документацию и материалы вы получите завтра же с утра. И приступайте к налаживанию на последнем, пятом конвейере — их производства.