Мир Деревьев

Феллад относился к начальнику с должным уважением и никогда не судачил у него за спиной, но если что-то не устраивало юношу, он вываливал всю правду-матку на плешивую голову уважаемого Карамбаля. За прямоту наш герой был ценим начальством, впрочем, за все ту же прямоту бывало, подвергался гонениям, а именно неоднократно отстранялся от участия в некоторых весьма интересных операциях.

Закончив водить пером по бумаге, Гном поднял глаза на Феллада и расплылся в широкой приветливой улыбке. Небесно-голубые очи начальника лучились такой безграничной отеческой любовью, что юноша тут же понял — его ожидает очередная "архиважная и весьма срочная" командировка.

— Уважаемый мастер Карамбаль, я всего лишь вчера вернулся из зоны. — Предвосхищая "просьбу" а, по сути, приказ начальства, первым заговорил Феллад. — Дайте отдохнуть хотя бы пару дней. Сами знаете, как изматывают одиночные рейды. К тому же, я еще даже не приступал к систематизации собранных образцов...

Исчерпав аргументы, он замолчал и немигающим взглядом уставился на высокое начальство. Этим самым наш герой, наверное, пытался загипнотизировать Карамбаля, чтобы тот отменил предстоящее задание.

Однако плешивый Гном был не из тех хлюпиков, которых можно было просто так вот взять и загипнотизировать. Скорее он сам мог заворожить взглядом кого угодно.

— Ты пойми меня Фелл, — не надеясь лишь на магию своих глаз, заискивающим тоном заговорил начальник лагеря Убанги. — Ты и только ты способен в самые кратчайшие сроки выполнить это важное задание. Смекай, парень, сезон дождей начнется не сегодня-завтра, а данных по квадрату ФТ-123 кот наплакал. Каюсь не твоя это вина — я не досмотрел, но ты пойми, через три месяца именно там начнется очередной этап освоения сельвы, а у нас как назло ничего нет. Я, конечно, целиком и полностью осознаю, что не имею права послать тебя туда в приказном порядке, но и ты войди в мое положение, никто из одиночек не успеет собрать необходимые для анализа общей обстановки данные до того как Дикий Лес превратится в непролазное болото. Если бы можно было, я отправил бы туда всех бездельников, ошивающихся в настоящий момент в лагере, но ты же сам понимаешь, чтобы правильно оценить ситуацию на месте, источник должен быть предсказуемо-субъективным. Короче говоря, получается, что на данный момент ты единственный, кого я могу послать в зону с целью рекогносцировки вышеозначенного квадрата. Тебе делов-то пробежаться легкой рысью, внимательно поглядывая по сторонам, а после того, как Деревья вытащат из твоей головы всю полезную информацию, гуляй на всю катушку хоть... ну скажем, пять дней.

"Вот крохобор, — подумал юноша, — мне торчать в лесу как минимум десять суток, а за это всего-то пять дней спокойной жизни. Да и тех потом вряд ли дождешься. Сейчас ему плохо — сверху давит начальство, молнии сыплются со всех сторон на его плешивую башку. А потом, когда все пройдет, ведь наверняка забудет о своем обещании. — И тут же со свойственным своему юному возрасту оптимизмом рассудил: — Ну, если не пять, но трое суток отпуска, пожалуй, удастся из него выцарапать. Весьма кстати — давненько хотел навестить своего друга Квакха, также к Пархаю наведаться не помешает — хлопнуть по маленькой на равных и поблагодарить за мутаген".

Хитроумный Карамбаль пристально наблюдал за выражением лица подчиненного, и поскольку был неплохим физиономистом, раньше Феллада понял, какое решение тот принял.

— Вот и чудненько, мой юный друг! — радостно потирая ладошки, он вернулся на свое место за столом. — А теперь посмотри сюда. — Взмахом руки мастер Карамбаль подозвал подчиненного к расстеленной на поверхности стола карте. — Контрольный рейд начнешь из пункта, отмеченного звездочкой.

* * *

Поначалу все было спокойно. Феллад успел осмотреть более половины условного квадрата ФТ-123, когда начались затяжные проливные дожди — обычное явление для этих месяцев в весенний и осенний периоды. Сейчас в Северном полушарии Земли царила осень, и не было ничего экстраординарного в том, что на экваторе Афры начался сезон дождей. Более того, сезон этот был вполне прогнозируемым явлением. В это время в лагере Убанги, также как в остальных лагерях, расположенных в экваториальной зоне Афры, начинался период активной учебной подготовки личного состава, а также сезон отпусков. Впрочем, оказаться в отпуске Фелладу не грозило, но хотя бы не мокнуть под проливным дождем он вполне мог и лишь по причине раздолбайства некоторых чиновников, вынужден в данный момент любоваться сомнительными красотами Дикого Леса, получая время от времени на свою бедную голову целые потоки освежающей влаги, низвергавшейся с крон деревьев.

Начавшийся с некоторым опережением своего обычного графика дождь сильно мешал сбору информации по заданному району. По этой причине экспедиция грозила затянуться на пару-тройку дней. Однако в силу непоколебимого оптимизма, свойственного большинству юных представителей человеческого племени, он не унывал и расценивал все происходящее с ним как забавное приключение. Бодро шагая по раскисшей от дождя тропинке, протоптанной дикими животными, Феллад старался примечать все даже самые мельчайшие детали окружающего ландшафта, однако усиленное вращение головой на триста шестьдесят градусов ничуть не мешало ему размышлять на самые разные темы, совершенно не относящиеся к его непосредственному заданию.

В данный момент голова юноши была почему-то занята мыслями о нелегкой жизни его далеких предков, имевших сомнительное счастье проживать в здешних местах. Из книг и других письменных источников Фелладу было известно, что до планетарной катастрофы существовали люди не только с белым цветом кожи как сейчас. Также были чернокожие негроиды, и узкоглазые монголоиды, отличавшиеся желтым цветом кожи. После катастрофы уцелела лишь небольшая группа белых людей — так уж получилось. И если узкоглазые с легким желтоватым оттенком кожи индивидуумы изредка появляются на свет даже у родительских пар явно европеоидного типа, то негры не рождаются никогда. По этой причине представления современного человека о черных людях чаще всего базируются на его собственных умозрительных построениях, отчего негры зачастую становятся этакими фантастическими существами, подобно эльфам, гномам и прочим мифическим народам, к тому же наделенными разнообразными чудесными способностями. Именно так представлял себе вымерших чернокожих людей Феллад: это были рослые, могучие существа, способные жить в абсолютной гармонии с природой. Последнее умозаключение он сделал из того факта, что негры в основном обитали в жаркой и не очень приспособленной для жизни Афре, а для того, чтобы выжить в столь трудных условиях нужно обладать не только выдающимися физическими данными, но, как минимум, зачатками магического таланта.

"Очень плохо, что ни одного чернокожего человека не сохранилось, — мысленно сожалел юноша. — Какая невосполнимая потеря для человечества".

Изумлению юноши не было бы предела, узнай он об истинном положении дел на Земле во время тех нескольких десятилетий, предшествовавших глобальной катастрофе. Он даже не мог себе представить, что цвет кожи человека мог стать причиной для взаимной ненависти. В страшном сне ему не могли присниться такие понятия как белый, черный и желтый расизм. Вряд ли он смог поверить, что один человек мог убить другого лишь из-за того, что цвет кожи, форма глаз и прочие биометрические параметры его жертвы не соответствовали каким-то определенным стандартам. Окажись Феллад на Матушке-Земле каким-либо фантастическим способом где-нибудь в начале двадцать первого века от Рождества Христова, вряд ли он смог бы разобраться во всех тонкостях межрасовых, межнациональных и межрелигиозных отношений того времени. Скорее всего, ему пришло бы в голову, что он очутился в сумасшедшем доме планетарного масштаба, в котором роль санитаров и лечащих врачей выполняют сами пациенты.

Все-таки нашему герою повезло родиться не в двадцать первом веке, а спустя восемь тысячелетий, поэтому он имел полное право идеализировать своих далеких предков и сожалеть о бедных негроидах и монголоидах, чей бесценный генетический материал был навсегда потерян для человечества.

Феллад настолько увлекся мыслями о чернокожих чудо-богатырях, обитавших когда-то в этих местах, что перестал должным образом контролировать окружающее пространство. За что, в конце концов, и поплатился. Когда юноша оказался на расстоянии полутора десятков метров от рухнувшего от старости ствола дерева, на него обрушился ментальный удар такой силы, что для неподготовленного человека все могло бы закончиться кровоизлиянием в мозг с последующим обширным инсультом или даже летальным исходом. Однако общение с Мудрым Квакхом очень многому научило молодого человека, поэтому ему хоть и с небольшим опозданием, все-таки удалось отразить существенную часть психоэнергетического заряда, направленного точно промеж его серо-голубых глаз. И все-таки той дозы, что он получил, было вполне достаточно, чтобы на какое-то время парализовать человека, но ее было мало для того, чтобы отключить его сознание. Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, мысленно ругая свою беспечность, на чем Свет стоит, Феллад завалился, будто подрубленное дерево прямо физиономией в раскисшее от дождя месиво, в которое на тот момент начала превращаться звериная тропа. На свое счастье он упал немного боком, так, что лишь правая половина лица оказалась в грязи, рот и нос оставались на поверхности, что давало возможность ему дышать. Кроме того, положение его тела вполне позволяло скосить левый глаз, чтобы хорошенько рассмотреть коварное существо, продемонстрировавшее столь необычные охотничьи навыки.

Минут пять после того, как Феллад оказался в беспомощном состоянии, ничего не происходило. Затем из-за поваленного и успевшего наполовину сгнить ствола показалась пара глаз на тонюсеньких стебельках. Какое-то время означенные органы зрения крутились на все триста шестьдесят градусов, изучая окружающую обстановку, причем делали они это совершенно независимо друг от друга, как будто принадлежали двум абсолютно разным существам. Убедившись в том, что ничто вокруг обездвиженной жертвы не вызывает каких-либо опасений, глаза как по команде сфокусировали все свое внимание на беспомощной фигуре уткнувшегося лицом в раскисший краснозем человека. И как апофеоз затянувшегося действа над бревном показалась здоровенная шишковато-бородавчатая голова. Как только башка полностью высунулась из-за бревна, существовавшие до этого отдельной независимой жизнью глаза с громким хлюпом втянулись в глазницы и, немного повертевшись, будто поудобнее устраиваясь на своем законном месте, вновь весьма выразительно уперлись взглядом в распростертое на земле тело.

Согласно логике происходящих событий, в данный момент наш герой должен был, если не выть от ужаса, то хотя бы хорошенько испугаться. Однако ничего подобного не происходило. Феллада не только не испугал грозный вид коварного охотника, но изрядно рассмешил, особенно после того, как из-за бревна выползло неожиданно хилое тельце, вовсе не достойное носить столь величественную голову. Все вместе: уродливая гипертрофированная башка с глазами, способными покидать глазницы, относительно немощное туловище с тонюсенькими передними лапками и кривыми ножками, шикарный гребень, протянувшийся вдоль позвоночника от макушки до кончика короткого, но довольно толстого хвоста, — было карикатурным двухметровым дракончиком.

"Не может быть, это же обыкновенный глиф, — недоуменно подумал Феллад. — Никогда не подозревал, что вполне безобидная тварь способна сразить наповал взрослого человека. Интересно, для какой такой надобности он меня обездвижил?"

Последний вопрос вовсе не был праздным или риторическим, поскольку внушительных размеров голова чудовища хоть и обладала соответствующей пастью, но пасть эта была совершенно лишена более или менее серьезных зубов, необходимых для пережевывания пищи животного происхождения. Если бы лапы глифа обладали острыми когтями, в таком случае стоило испугаться. Но ни когтей, ни могучих передних лап не наблюдалось. Оставалось предположить наличие какого-нибудь специального органа, при помощи которого у него откачают кровь, подобно лиане-кровопийце, или впрыснут желудочный сок, как это делают пауки. Однако насколько помнил Феллад, мясо в рацион этих тварей вообще не входит, поскольку единственной пищей глифов были плоды кубышечника. Предполагалось, что между глифами и этими растениями существуют симбиотические связи, Впрочем, в Диком Лесу взаимовыгодное сотрудничество в той или иной степени было свойственно большинству видов растений, животных и даже грибов. Чаще всего симбиотические отношения были вполне явными, но иногда их практически невозможно было проследить.

К примеру, ученые-биологи до сих пор ломают свои мудрые головы, для каких таких надобностей вполне успешным и самодостаточным кубышечникам понадобилось держать при себе оравы дармоедов. Что нужно глифам от этих растений, очень даже понятно: халявная жрачка от пуза и абсолютная защита от происков любых хищных тварей.

По форме ствол кубышечника напоминает традиционный кувшин, какими в далекие времена пользовались предки Феллада, и кои в настоящее время от нечего делать изготавливают некоторые любители керамической посуды. В высоту растение редко достигает двух десятков метров, однако прочие лесные гиганты не переносят близкого соседства с ним. По этой причине всякий кубышечник непременно произрастает на ярко освещенной поляне, не затеняемый кронами рядом стоящих деревьев. Единственная особенность, которая отличает это растение от прочих древесных собратьев — оно вооружено огромным количеством подвижных отростков-стрекал, способных своим ядом убить любое, даже самое крупное животное. Феллад неоднократно находил рядом с рощицами этих растений даже мертвых лесных слонов, совершивших фатальную попытку попробовать на вкус их сочных листьев и плодов, а также могучих саблезубов, возжелавших полакомиться каким-нибудь особенно упитанным глифом.

Раньше Феллад считал глифов вполне безобидными существами, никогда не покидающими пределов территории, ограниченной проекцией кроны кубышечника. Однако теперь ему довелось убедиться в обратном. Он не мог подозревать, что до смешного неуклюжая тварь обладает могучим ментальным даром, способным свалить с ног взрослого мужчину или довести опытного пластуна до крайней степени безумства. Теперь юноша не сомневался, что единственный уцелевший член рейдсемерки, чудом выбравшийся из зеленого ада экваториальной сельвы, стал жертвой нападения именно глифа или группы этих существ.

"Вот это да! Кто бы мог предположить? — разочарованно подумал Феллад. — Искали страшного и неуловимого монстра, оказалось вполне безопасное с виду создание. Интересно, для каких целей эта бестия собирается меня употребить? Весьма вероятно, за личиной безобидного вегетарианца скрывается матерый хищник, а людям ничего об этом неизвестно?"

Между тем, тварь, убедившись в том, что других более опасных претендентов на ее законную добычу поблизости не наблюдается, осторожно направилась к распластанному на земле человеческому телу. К тому времени парализованный Феллад уже почувствовал легкое покалывание в конечностях и, по всей видимости, вполне смог бы не только пошевелить рукой или ногой, но легко разделаться с неповоротливым зверем. Однако, несмотря на сильное желание врезать кулаком или ногой промеж глаз коварного создания, он продолжал изображать беспомощного паралитика — очень уж ему хотелось узнать, для каких целей кому-то понадобилось его крепкое молодое тело.