— К чему? Посмотрим, как ты будешь смеяться в петле, Джек Воробей — хотя вряд ли у тебя достанет на это мужества...а вот я посмеюсь — и с превеликим удовольствием! В карцер его!

Солдаты потащили Джека. Бекетт развернулся и ровным шагом направился в каюту.

— Лорд Бекетт! — в голосе Уилла звенело возмущение, — как насчет вашего обещания?

Бекетт развернулся. Теперь я его хорошо видела — линзы я надела сразу же, как мы обнаружили на горизонте корабль...только вот глаза страшно чесались и слезились. У меня начинался коньюктивит.

— Обещания? — произнес Бекетт с презрением.

— Вы обещали свободу мне и Элизабет Суонн, если компас Джека будет у вас в руках — а теперь это так, разве нет?

Бекетт засмеялся.

— Наглость — второе счастье, мистер Тернер? Смею заметить, что вы не имеете ни малейшего отношения к тому, что компас Джека — вместе с самим Джеком — оказался у меня в руках. Я уж не говорю о том, что у меня в руках то, что, собственно, я и собирался найти при помощи этого компаса.

И тут мне крупно повезло. Видимо, желая похвалиться, Бекетт сунул руку за пазуху и извлек оттуда небольшой темный мешочек.

Уилл молчал. Я бы тоже на его месте молчала — чего тут скажешь? Факты говорили сами за себя.

— Могу вам обещать только одно, мистер Тернер, — с усмешкой произнес Бекетт, пряча сердце Дейви Джонса, — если это, конечно, вас утешит. Вас и вашу возлюбленную просмаливать не будут, так что с виселицы вы попадете прямо в землю — совсем как честные люди!

— Негодяй! — выкрикнул Уилл, отчаянно вырываясь из державших его рук.

— Отведите его в трюм и заприте там же, где Джека Воробья! — велел Бекетт, — да подальше от него! У этой парочки уже есть опыт совместных побегов, не стоит давать им лишний шанс.

Палуба быстро очистилась. Уилла утащили в трюм, солдаты разошлись по своим местам. Я же продолжала сидеть у мачты, не зная, куда мне податься. Сердце Бекетт носил с собой и добраться до него было так же просто, как если бы оно валялось на поверхности Луны...Джек и Уилл — в камере...но чутье подсказывало мне, что не стоит заморачиваться с их освобождением, сейчас самое главное — добыть сердце. У меня только три дня и второй из них сегодня истекает.

В этот момент кто-то коснулся моего плеча.

— Поди-ка сюда, детка, — произнес старческий голос, — я помогу тебе.

Я резко вскочила. Передо мной стоял пожилой матрос, чем-то напомнивший мне мистера Коттона. Только у этого язык был на месте. Пока, по крайней мере.

— Хорошо тебя отделали, клянусь панамским походом! — негромко произнес он, кивая на мою спину.

Я поспешно скроила улыбку поглупее. И тут меня осенило. Панамский поход — это ведь поход на Панаму капитана Моргана и его разбойников! **

— Вы участвовали в походе на Панаму? — от радости я потеряла осторожность, — так значит, вы...

— Тсс! — и матрос быстро потащил меня за собой в кубрик. Там, к счастью, никого не оказалось.

— С ума ты спятила, девочка, что произносишь такие слова чуть не в полный голос на судне Ост-Индской торговой компании? — зашипел матрос, — да, я ходил в этот поход с Морганом, но потом удача повернулась ко мне спиной...

Он быстрым движением открыл один из стоявших у стены сундуков и принялся рыться в нем.

— Вот, держи, — он протянул мне поношенную рубашку, — накинь, а то солнце в море злое...

— Спасибо! — искренне произнесла я, быстро надела рубашку, а сверху свой видавший виды жилет, — так значит, вы бывший пират? Наверное, и капитана Джека знаете?

Старик усмехнулся.

— Пираты не бывают бывшими, девочка. А Воробья — знаю, конечно...кто ж его не знает? Прискорбно, что он угодил к Бекетту в лапы, очень прискорбно...

— Ничего страшного! — беспечно произнесла я, — это ж Джек! Он выпутается из любой ситуации. Насколько я помню, его уже хотели один раз повесить — в Порт-Рояле — и ничего у них не вышло.

Однако пират только головой покачал.

— В этот раз вряд ли ему повезет так же. Мы прибываем на Ямайку завтра. Насколько я знаю, Джека хотят повесить при входе в гавань Порт-Рояла — я слышал разговор лейтенанта с боцманом. Никакого суда не будет — Бекетт слишком боится, что Джек снова сбежит.

У меня пересохло во рту.

— А Уилл Тернер?

— Про него — не буду врать, не знаю. Возможно, Бекетт его и пощадит. Хотя я не стал бы сильно на это рассчитывать. Так что если только Джеку не свалится помощь с неба, завтра в это время его уже не будет в живых.

Старый пират вздохнул и захлопнул крышку сундука. Скрипуче щелкнул ржавый замок.

Я просидела в кубрике до вечера, опасаясь показываться на палубу. Когда стемнело, Реджи — это было имя пирата и он настаивал, чтобы я звала его именно так — провел меня к каютам на корме и показал ту, в которой поселился Бекетт. Я ещё не знала, чем это может мне помочь, потому что у дверей каюты круглые сутки дежурили двое дюжих солдат. Интересно, куда наш лорд девает сердце на ночь — неужто под подушку кладет?! Вонь наверное, не хуже, чем от кракена...

Вечером палуба "Сансета", как назло, была ярко освещена — это вам не "Жемчужина", на которой халявщик-Гиббс переодически даже кормовые забывал зажигать. Задача моя усложнилась, а Реджи, как истинный пират, ни в какую не соглашался помочь мне, опасаясь за свою шкуру. Но ближе к часу ночи он заступил на вахту и я получила возможность пройти на мостик. Выждав момент, когда там никого, кроме Реджи, не было, я быстро обвязала одним концом веревки балясину богато разукрашеного фальшборта, а другим — себя за талию и перелезла через планшир.

— Будь осторожна, девочка! — прошептал Реджи, — если попадешься — мы с тобой незнакомы!

— Ну разумеется! — ответила я и, ухватившись на веревку, начала потихоньку спускаться, упираясь ногами в корму. Сомнительной силе своих рук я не очень-то доверяла, поэтому и обвязалась веревкой.

Море было спокойно, ярко светила луна. "Сансет", плавно покачиваясь на волнах, продвигался вперед. С палубы доносились слабые звуки музыки и смех матросов. Руки у меня вибрировали от напряжения, но мне всё же удалось спуститься на самую верхнюю галерею

* * *

. Однако, как сказал Реджи, Бекетт занял так называемую "большую" камеру

* * *

, а чтобы попасть туда, надо было спуститься ещё ниже, на следующую галерею.

Это было уже сложнее — длина веревки увеличилась и при каждом, даже самом легком крене судна, корма уходила из-под ног. Кроме того, я опасалась, как бы веревку не увидели из окон ратс-камеры. В какой-то момент я висела в воздухе на одних руках, замирая от страха, потому что понимала — мне ни за что не подтянуться наверх, даже если узлы и выдержат моё падение. Но всё обошлось — мне удалось зацепиться ногой за перила нижней галереи и секунду спустя я уже спрыгнула на неё.

Сквозь стекла струился слабый свет и я поспешно пригнулась. Галерея была дьявольски узкой, я еле-еле втиснулась на неё. Метрах в трех под ногами мерно шелестели волны. Миллиметр за миллиметром я приподнялась и, наконец, смогла заглянуть в каюту.

Она была действительно весьма просторна — куда больше каюты Джека на "Жемчужине". Углы тонули в полумраке, освещен был лишь большой стол, с разложенными на нем документами и картами.

Бекетт был там — он сидел за столом и что-то писал, сосредоточенно хмуря брови. Три свечи в массивном канделябре освещали его мрачное лицо. Странно — вроде бы поимка Джека должна была настроить его на более веселый лад. Хотя...такие люди, как этот лорд, никогда не бывают довольны тем, что имеют.

Внезапно сердце у меня ёкнуло — на столе прямо перед Бекеттом я заметила уже знакомый темный мешочек...сквозь мутное стекло не было видно, пульсирует он или нет, но, судя по всему, с сердцем Дейви Джонса было всё в порядке. Вот только как добраться до него? Не думаю, что на Бекетта подействует зажигательный танец, который я исполнила перед индейцами...

Время шло, а я всё сидела на галерее в раздумьях. Ноги страшно затекли, а в голове было пусто, как в пересохшем колодце. Похоже, единственный выход — дождаться, пока Бекетт уйдет куда-нибудь и спрятаться у него в каюте. А там...там видно будет.

Одно я знала совершенно твердо — я обязана получить сердце Дейви Джонса сегодня. Иначе завтра Джека Воробья ждет смерть.

____________________________

*"Песня ударного крейсера", автор Дайнис Ракхл (Денис Ананьев), г. Москва. Сочинена на Второй Конвенции Русских Треккеров, в 2001 году.

** подробнее о походе капитана Моргана на Панаму можно прочитать у А.О. Эксквемелина, в книге "Пираты Америки"

* * *

она ещё называется галереей ратс-камеры — "камеры совета". Это одна из самых просторных кают на корабле.

* * *

"Большая камера" на трехпалубных судах XVII века служила кают-компанией и находилась в самом конце второй палубы. Под её окнами проходила полоса обшивки, на которой устанавливали щит с названием судна.

XXVII.

"Я смерть принес..."

Уильям Тернер, ПКМ-2

Ночь утекала, как вода сквозь пальцы, луна скрылась за тучей. Я страшно устала сидеть в скрюченном состоянии, всё тело ныло. Наконец Бекетт зевнул и поднялся. Слава богу, а то я уж начала думать, что он не человек, а машина и будет сидеть и царапать пером по бумаге всю ночь.

Однако Бекетт и не думал выходить на палубу, как я надеялась — он просто задул свечи и каюта погрузилась во мрак. Вот чудненько! И что теперь делать?

Внезапно я услышала прямо за стеной шаги и секунду спустя скрипнула деревянная рама и окно прямо надо мной распахнулось настежь. Я вжалась в пол галереи, чувствуя, как деревенеют мышцы ног, оставленные без кислорода. Когда мне наконец удасться вылезти отсюда, я не смогу нормально ходить минут десять, не меньше.

К счастью, Бекетт не стал стоять у окна, любуясь роскошным видом морских просторов. Судя по звукам, он отошел куда-то в глубину каюты и, видимо, лег. Я выжидала, не меняя позы. Прошло минут десять...двадцать...нервы у меня были напряжены до предела, но из каюты не доносилось ни звука. Может, он и в самом деле лег спать? Так дальше сидеть невозможно, надо посмотреть...

Медленно, с трудом распрямляя ноги, я приподнялась и заглянула в окно. В этот момент луна снова вынырнула из-за тучи и в её неверном свете я увидела стол, отодвинутый стул — на его спинке висел камзол Бекетта, аккуратно разложенные на столе бумаги...сердца видно не было, но это не означало, что его там нет.

Я нащупала онемевшими пальцами веревку, которой была обвязана вокруг пояса и развязала её. Подумала и на всякий случай привязала свободный конец веревки к перилам галереи. Потом положила руки на узкий подоконник и, подтянувшись, бесшумно уселась на край окна. Перенесла ноги через край оконного проема — и вот я уже в каюте Бекетта.

Несколько секунд я стояла, словно превратившись в камень — не смела шевельнуться. Я вся обратилась в слух, к тому же ноги отчаянно кололо, так они затекли. Я опасалась что-нибудь свернуть неловким движением, поэтому просто прислушивалась и присматривалась. Постепенно глаза привыкли к темноте и я смогла разглядеть лежащие на столе предметы.

Оно было там! Округлый темный мешочек, чуть побольше моего кулака. Я сделала шаг и протянула к нему руку...черт, не ожидала, что всё будет так просто!

— Любопытно, весьма любопытно! — произнес знакомый холодный голос из темного угла каюты.

Я невольно отпрянула от стола, словно ребенок, пойманный с поличным за воровством сладкого. А потом быстрым движением схватила со стола тяжелый мешочек и кинулась к окну...

— Я заметил веревку, — сказал Калтер Бекетт, поднимаясь с койки и зажигая свечу. Тусклый огонек осветил его спокойное лицо. Кажется, он ничуть не тревожился, что сердце находилось в моих руках, — но мне стало интересно — чего ради вы всё-таки разыгрывали всю эту комедию? Теперь мне это ясно.

Я молчала, прижавшись спиной к подоконнику и стискивая свою добычу во вспотевшей руке. И вдруг что-то показалось мне странным...я поднесла мешочек к глазам...

— Оно не бьется! — невольно вырвалось у меня.

Бекетт с усмешкой поставил свечу на стол.

— Неужели вы в самом деле думали, что я позволю вам вот так просто захватить то, за чем я охотился столько лет?

Я быстрым движением открыла мешочек. В нем оказалась горсть пуль, завернутых для мягкости в шейный платок Бекетта. Я швырнула пули и платок на стол.

— И зачем всё это, лорд Бекетт? Не проще ли было кликнуть солдат?

— Проще, — Бекетт отодвинул стул и присел, знаком предложив мне последовать его примеру, — всегда проще кликнуть солдат. Это самое легкое решение. Но не в моем стиле. Вы проявили незаурядную выдержку и силу воли, чтобы пробраться сюда, мисс...ну, наверное, всё-таки не Мэри, как назвал вас дражайший мистер Тернер?

— Ксю Варлок, — произнесла я с немалой досадой. Садиться я и не собиралась.

— Так вот, мисс Варлок, вы положили немало сил и изобретательности на то, чтобы раздобыть сердце Дейви Джонса. И я хочу знать, почему. Зачем оно вам, это сердце и откуда вы о нем знаете?

— Оно мне затем же, зачем и вам, — нахально заявила я, — тот, кто владеет сердцем, может диктовать свою волю Морскому Дьяволу. И вы, насколько мне известно, уже надиктовали!

Бекетт откинулся на спинку стула и закинул ногу за ногу.

— Все мои действия направлены только на одно — на благо Ост-Индской торговой компании. А на что направлены ваши действия, хотел бы я знать?

Я посмотрела ему в глаза...и меня пробрала дрожь, как при взгляде на Джонса.

— Дейви Джонс держит в плену моих друзей. Я хочу освободить их.

В общем-то, это была и не совсем неправда.

— Тогда вам незачем было притворяться, — развел руками Бекетт, — я бы и так помог вызволить людей из когтей Морского Дьявола, раз уж у нас с ним такое...взаимопонимание, — он усмехнулся, — зачем биться — можно договориться! Так, кажется, любит говорить ваш друг — Джек Воробей?

Я невольно вздрогнула.

— С чего вы взяли, что он мне друг? — как можно безразличнее произнесла я.

— Интуиция сработала, — вновь усмехнулся Бекетт, — да и сейчас, при одном взгляде на ваше лицо это становится совершенно очевидно. Вы сделаете мне огромное одолжение, если не будете ломать комедию и отрицать это.

Я чувствовала себя загнанной в угол. С Дейви Джонсом в этом плане было проще — даже он не обладал таким расчетливым бездушием, как этот человек.

— Кто ещё из ваших так называемых друзей дал клятву Морскому Дьяволу? — продолжал допрос Бекетт, — не сомневаюсь, что наши неудачливые молодожены — Уильям Тернер и мисс Суонн — верно? Или их вы спасаете так, за компанию?

Пока он говорил, я украдкой оглядывала каюту. Где же оно может быть, это чертово сердце? И тут кое-что привлекло моё внимание. Как ни был тускл огонь свечи, предметы отбрасывали на пол длинные тени и одна из теней как-то странно шевелилась. Вздрагивала в одном ритме. Я подняла глаза.