Кормить досыта

2. Город Решт столица герцогства Решт, пятого червеня 1649 года

Поговорить с Зандером все-таки удалось, хотя после знакомства с княгиней Чарой, у Герта никак не получалось сосредоточиться на чем-нибудь определенном. Голова вдруг стала легкой, словно, облако, а мысли — бессвязными. Нашло затмение, как говорят в народе. Такого с Гертом, вроде бы, не случалось никогда, а, если и случалось, то давно, и он успел об этом забыть. В общем, не лучшее время для серьезного разговора. Но Судьба, как обычно, к мнению смертных равнодушна.

Когда они с графом ди Рёйтером вернулись из Зеленой гостиной, остальные гости и "хозяева" наслаждались музыкой в Пейзажном зале. Там на стенах висели картины с видами Решта. Самая дорогая коллекция городских пейзажей на всем юге, и самая знаменитая.

"Во всяком случае, была знаменита..."

Музыка. Ну, что сказать! Герт был к ней равнодушен, хотя и разбирался в предмете, как и большинство людей его круга. Сейчас как раз исполнялся струнный секстет Кимерлинга. Красиво и элегантно, но душу не трогает. Герт к секстету остался равнодушен, хотя других музыка захватила не на шутку. Маргерит от избытка чувств даже заплакала. Впрочем, слезы могли быть вызваны и другой причиной. Узнав об измене, муж мог и руку приложить. И был бы притом в своем праве.

"Зандер!"

Де Бройх, — который вовсе не де Бройх, — стоял в дверях, ведущих в соседний зал. Оружейный? Цветочный? Герт не помнил. Однако не мог не заметить, что лучше возможности объясниться, может и не представиться. Зандер был один. Стоял, привалившись плечом к притолоке, и, вроде бы, слушал музыку. Но смотрел при этом на Герта. А вот на него самого никто как раз не смотрел.

— На пару слов! — шепнул Герт, тихо приблизившись к Зандеру.

И они, молча, прошли в соседний зал — все-таки это были Цветочные покои, — и далее через анфиладу до маленькой гостиной, куда не долетали звуки музыки.

Вошли — Герт вспомнил, что комната называлась "Табакеркой", — затворили двери и впервые за долгое время остались наедине. Зандер посмотрел Герту в глаза и отступил к колонне, словно, пятился от опасности или просто хотел держать дистанцию.

— Говори!

А что Герт мог ему сказать? Что должен был сказать?

— Я переспал с Маргерит. — Самое простое и одновременно самое сложное.

— Это было ожидаемо, не правда ли? — Голос Зандера стал выше, как всегда случается с теми, кто взволнован или возбужден, но при этом немного охрип. Получилось что-то вроде звука виолончели. Режет по сердцу, рвет душу.

— Не знаю, ожидаемо или нет, но я должен был рассказать об этом сам.

— Рассказал. — Зандер побледнел, кожа на скулах натянулась, и мрак плескался в огромных глазах, поблескивавших в неверном свете свечей.

"Черт бы тебя побрал, Зандер! Лучше бы ты орал! Или плакал..."

— Ты на меня сердишься. — "Боги, что я несу!" — Ты в своем праве!

— Сержусь? — нахмурился юноша. — Да... то есть, нет! Скорее, ревную.

— Черт возьми, Зандер! — Герта охватил внезапный приступ гнева, и он заговорил с чувством, которого, по правде сказать, от себя не ожидал. — Ад и преисподняя! Ты мне тоже не безразличен, но ты подумал хоть раз, что мы с тобой будем делать в постели?

— Думаю, то же, что и все остальные. — Губы сжаты, желваки играют на скулах.

— Ты серьезно? — опешил Герт.

— А ты? — качнулся к нему Зандер. — Я, хотя бы, сказал тебе, что люблю, но от тебя, Карл, не услышал ни единого слова. Один поцелуй в Ладжере, и это все!

— Ты мне снился... — признался Герт, внезапно потерявший опору под ногами. — И сейчас иногда снишься.

— Уже лучшее, Карл! — неожиданно улыбнулся Зандер. — Ну же, Карл! Еще одно усилие!

— Послушай, Зандер! — сказал тогда Герт. — Это какое-то безумие! Бред, морок, помешательство! Но это правда, я люблю Маргерит, и люблю тебя. Тебя даже больше! Но в постели с Маргерит я остаюсь самим собой, а с тобой... Понимаешь, я никогда...

— Я тоже... Но знаешь, Карл, это хорошо, что ты сказал все, как есть. И что любишь, и что не знаешь, как выразить свою любовь. Давай, не будем торопить события. Спи с Маргерит, я вам мешать не стану. Да, если бы и мог... Она разве послушает? А ты? Ты послушался бы? Спи с ней, раз вам нравится, но не смей от меня больше бегать! Ты меня понял?

— Пожалуй, да.

— Хорошо! — Кивнул Зандер. — А теперь обними меня и поцелуй! Поцеловать-то меня ты можешь?

3. Город Решт столица герцогства Решт, одиннадцатого червеня 1649 года

Ночь прошла замечательно. Как и все ночи теперь. Маргерит приходила к нему, не таясь, и уходила, как придется. Бывало, что и не уходила вовсе, настолько увлеченная открывшимся перед ней безграничным миром чувственных наслаждений, что была готова на любые эксперименты. Но самое главное, как это часто бывает с детьми, узнавшими вкус сладости, меры Маргерит не знала, и знать не хотела. Но, к счастью, всем людям, — мужчинам и женщинам, — положен предел выносливости. Одного раньше, другого позже, сон свалит любого. Блаженная истома, счастливое изнеможение точно так же заставляют "забыть о глупостях", как и тяжелый ратный труд.

Предел выносливости Герта был выше, поэтому сегодня, как и вчера, он проснулся с первым светом. Оставил постель, не потревожив спящую Маргерит, бесшумно пересек комнату, подхватывая по пути детали одежды, перевязь с мечом и еще какие-то мелочи. Вышел в коридор. Прислушался. Особняк госпожи ла Корей спал. Ни звука, ни движения. Даже на кухне, зная, как поздно встают господа, работу еще не начинали.

"Что ж, кто рано встает, тому и все сливки!"

Герт быстро оделся, прошел по коридору, спустился по черной лестнице, и вышел на задний двор. Пересек его быстрым шагом, в три движения преодолел каменную ограду и оказался на улице Луизы. Улица уже оживала, но на Герта, накинувшего плащ с капюшоном, никто внимания не обращал. Люди были заняты делом, а он для них всего лишь праздный гуляка, возвращающийся домой от любовницы или после ночного кутежа.

В двух улицах на запад Герт вышел к каналу и перебрался на другую сторону по разводному мосту. Слежки не было, но лучше проявить мнительность, чем беспечность, и Герт честно выполнил все составляющие отрыва.

"На то и оборотень в тенях, чтобы прохожий не зевал!" — присловье старое и, в сущности, верное, но для того, кто дружит с оборотнями более чем странное. Увы, но привычка вторая натура, и Герт использовал множество речений и поговорок, с которыми был не согласен, но которые сами собой лезли на язык.

Он еще попетлял по улицам, позволяя заслону, отсечь незваных наблюдателей, — если таковые все еще ходили за ним, — и вскоре вошел в неприметный домик в тихом безлюдном переулке. Здесь Герта ждали накрытый стол и новый "тихий капитан" Хьюго ер Дроггер.

Сорок лет назад, когда все рухнуло, Людо ер Дроггер уцелел, в очередной раз, спрятавшись под маской средней руки виноторговца. Однако шквал репрессий пришел и ушел, мир успокаивался после встряски, заданной ему Гертом. И Людо задумался о будущем. Он был еще не достаточно стар, чтобы уйти на покой. Но главное, в течение долгих лет он являлся "тихим капитаном" князя Беар, а значит, познал сладостное могущество тайной власти. Изведал напряжение безмолвных битв, которые суть состязания умов, а не грубой силы. Повидал страны и города, оказываясь, порой, в таких местах, куда путь виноторговцу был заказан. Он много чего узнал и испытал на этом неведомом простым смертным пути. И оставить все это теперь, когда он сделался сам себе господин? Соблазн, вероятно, был велик, но Людо ер Дроггер, наверняка, не слишком сопротивлялся. У него была организация. Люди и кое-какая недвижимость тут и там, немного денег и много полезных знакомств. Так под прикрытием виноторговли начало развиваться совсем другое предприятие, в которое вскоре вошли практически все родственники ер Дроггера. Причем не только мужчины, но и женщины. Чем они занимались? Герт полагал, что они делали ровно то же, что делал Людо ер Дроггер для него. Собирали информацию, устраняли мешающие фигуры, обеспечивали секретность перемещения людей и грузов. Но теперь они делали это за деньги, за очень большие деньги. И между делом, наверняка, возили контрабанду, ссужали деньги в рост и зарабатывали на разнице цен, узнавая первыми все стоящие новости. Война. Мор. Неурожай. Новая династия или династический спор. Все это понижало или повышало цены на многие товары. Умелый человек способен выжать из этого знания весьма высокий процент прибыли.

Однако, когда Герт пришел к ер Дроггерам и переговорил по душам с "тихим капитаном" Хьюго, неожиданно выяснилось, каким уважением, если не сказать любовью, пользуется в Семье имя Герардуса д'Грейяра. Лорд Неизбежность был по-прежнему популярен. И даже намек на то, что внук великого человека желает и может возродить — пусть и в несколько ином виде, — утраченное величие, означающее среди прочего деньги и власть, обеспечил Герту безоговорочную помощь ер Дроггеров. Договор был прост. Они помогут Карлу, тем более что наследник платежеспособен и скаредничать не станет. Но, если и когда, Карл д'Грейяр вернет себе наследие деда, Семья ер Дроггер почтет за честь служить ему точно так же, как Людо ер Дроггер служил Герардусу де Бурнонвилю д'Грейяру.

Этим утром Герт провел с Хьюго почти два часа. Поговорили, обсудили назревшие вопросы и нашли несколько интересных решений для не терпящих отлагательства проблем. Кроме того, они плотно и вкусно позавтракали, и только после еды и вина, перешли к особо важным делам.

— Здесь все! — Хюго положил на стол плоскую кожаную сумку и едва слышно хлопнул по ней ладонью. — На словах велено передать, что вы всегда можете рассчитывать на услуги Виллема Шервана и его сыновей в "любое время и по любому вопросу". Если понадобится, у мастера Шервана и свидетели есть. Опишут старика Герта так, что никто не усомнится. Но мои люди там и сами поработали. Домик в горах, какие-то вещички из прошлого, обрывки пергаментов, немного оружия.

— Здесь — "тихий капитан" положил на сумку еще один пакет, — карта местности, несколько рисунков, словесное описание. Вы ведь выросли в этом доме, лорд Карл, должны знать, что там и как. Прочтите все это здесь, выносить такие вещи из дома нельзя!

Герт не спорил. Все верно. Нет документов, нет проблемы! Он внимательно прочел все слова и рассмотрел все карты и схемы. Прокрутил в голове, проверяя свою память, но с тех пор, как он стал Карлом, у него и память работала не хуже, чем все остальное. Вспомнив про "все остальное" Герт довольно улыбнулся. Однако, как часто случалось с ним в последнее время, подумав о Маргерит и тех безумствах, которые она вытворяла в постели, он вспомнил о Зандере. Настроение сразу ухудшилось. Он по-прежнему не мог выбросить парнишку из сердца. Но теперь, когда они виделись едва ли не каждый день и подолгу оставались наедине, двойственность этих отношений, их двусмысленность и незавершенность, порождали острейшее чувство неловкости и стыда. Стыда перед Зандером, и перед самим собой.

"Черт бы тебя подрал, Зандер!"

В конце концов, Герт покинул "тихого капитана" и перебрался в дом профессора Галливара. Это был уже шестой урок, и, тем не менее, Герт не смог бы дать ясный ответ на простой вопрос: что ты, Герт, хочешь узнать? Они переходили от темы к теме, пропуская детали в одном месте, и углубляясь в самые мелкие подробности — в другом. Часами сидели над книгами. Рассматривали старые гравюры. Искали смысл в смутных толкованиях и пытались толковать бессвязные обрывки древнего знания.

— Извините, мэтр, что вы сказали? — неожиданно встрепенулся Герт. Он уже слышал это словосочетание и не мог его пропустить.

— А что я сказал?

— Мне кажется, что-то вроде "плетения теней". Я не ошибся?

— Нет, разумеется, но мы говорим сейчас о другом...

— Нет, нет! Постойте! — остановил профессора Герт. — Расскажите мне об этой магии!

— Ну, это не совсем магия, это, скорее, магическое искусство, если вы понимаете, в чем тут разница!

— Разницу оставим на потом, — нетерпеливо потребовал Герт. — Так что там с этим плетением?

* * *

Он собирался провести у профессора Галливара часа два или три, но ушел много позже. Однако по субъективному ритму, в котором жил город, время все еще было раннее. Солнце едва перевалило через перелом. Как раз сейчас просыпались и начинали свой день те немногие представители знати, кого Герт знал достаточно хорошо, чтобы навестить без специального приглашения. Однако, чтобы заглянуть к Гетору ван дер Вейнгарду или графине ле Шуалон, прежде следовало, как минимум, переодеться и взять коня. По максимуму же, дел могло оказаться куда больше. Так, собственно, и вышло.

На этот раз Герт воспользовался парадным входом. Поднимаясь наверх, к жилым покоям, он перехватил по пути одного из слуг и приказал передать на конюшню, что несколько позже ему понадобится конь. Герт не сказал, когда именно, и хорошо, что так, иначе бедному животному пришлось бы долго стоять под седлом.

Все началось с Маргерит, потому что, войдя в свои покои, он обнаружил ее все еще нежащейся в постели. Разумеется, она была неодета, но если на рассвете ее наготу скрывали шелковые простыни, сейчас она лишилась и этого ничтожного покрова. Едва Герт переступил порог, Маргерит подняла голову с подушки и подарила ему свою прелестную мгновенную улыбку. Вернее, прелестной и чарующей улыбка Маргерит была всегда, и именно такую увидел Герт при их первой встрече на Чумном тракте. Теперь же, и в особенности тогда, когда Маргерит улыбалась ему, в этом простом движении губ было столько соблазна и обещание таких сокровищ, что дух захватывало даже у такого немало пожившего и много повидавшего в жизни мужчины, каким на самом деле являлся Герт. Она улыбнулась, и он тут же забыл обо всех своих делах. Планы полетели в тартарары. Намерения, не связанные с Маргерит, растаяли, как туман под солнцем. Мечты и желания утратили смысл. Все, кроме одного — обладать этой юной женщиной. Что сказать? Волшебным образом помолодевший Герт находился сейчас на пике влюбленности, ничуть не менее высоком, чем тот, на котором сходила с ума влюбленная в него Маргерит.

Порыв страсти был так непосредственен и внезапен, обладал такой естественной мощью, что на этот раз Герт овладел женщиной без нежности и без оглядки, стремительно, грубо, пожалуй, даже жестоко. Сейчас он был завоеватель и господин, а она — жертва и рабыня. Но в том-то и состоит безумство страсти, что хрупкая и нежная Маргерит, которую Герт безжалостно мял и скручивал, поворачивая так или иначе, бросая под себя и вознося над собой, эта Маргерит, судя по ее стонам и воплям, способным поднять на ноги весь дворец, отнюдь не страдала, а испытывала невиданное наслаждение. Так она ему, собственно, и сказала, едва смогла перевести дыхание.

— Ну, сударь! Сегодня вы смогли превзойти самого себя! — выдохнула Маргерит.

— А ты, милый, если верить Катрин, итак почти идеальный любовник! — добавила она, сделав еще несколько хриплых вздохов.

— Почти? — спросил Герт с усмешкой.