— Герр Вашингтон, раз уж Вы заинтересовались трофеями, поручаю составление полного каталога инопланетного имущества Вам. Рекомендую, кстати, проверить все похожее на провода на предмет сверхпроводимости. Пришельцы вполне могли создать такие материалы, а нам это может здорово пригодиться. Так же, учитывая Ваши с герром Харрисом специальности, прошу рассмотреть возможность строительства боевого дистанционно управляемого модуля. Многочисленной армией проект не располагает, и дополнительная боевая единица нам точно пригодится.
— Герр Батлер, на сколько я знаю, Вы уже занялись изучением внеземных технологий. И я прошу основное внимание уделить инопланетным источникам энергии. Оружие пришельцев вместо обойм использует некие батареи, силовая установка второго корабля должна быть на базе. Нам необходимо понять их принцип действия, а на первое время — хотя бы научиться использовать для питания нашего оборудования.
— Еще одно. На данный момент, по соображениям секретности, связь с внешним миром, в том числе Интернет, отсутствуют. Я постараюсь согласовать предоставление доступа хотя бы к научно-техническим библиотекам, но пока ничего не обещаю.
Маркус выключил проектор и посмотрел на часы. Почти одиннадцать, а он еще собирался забежать к канадкам.
— Прошу всех присутствующих подготовить планы работ по своим направлениям до конца недели, а так же составить список необходимых материалов и оборудования. Вопросы?
С любопытством отметив привлекательность арьергардной части канадского капитана, скрывшегося в своей комнате, Лайтман решил, что когда-нибудь воспользуется их предложением и заглянет в гости. Но сейчас его ждали профессиональные обязанности.
— Сикорски? — полуобернулся Джеймс в сторону уоррент-офицера, с флегматичным видом держащим одну из двух сумок Лайтмана, и явно думающего о чем-то своем. Этот темнокожий здоровяк откровенно нравился капитану, чем-то напоминая ему старого ганни, который руководил совсем зеленой еще толпой джи-ай в учебке.
— Спасибо что помогли, дальше я сам управлюсь. Для вас есть задача. Выдвигайтесь в расположение, и найдите подразделению "Альфа" задачу. Пусть приведут форму в порядок, уборку сделают, или экскурсию по базе проведите — в общем, на ваше усмотрение. И сами их не контролируйте, найдите бойца, и поставьте старшим. Сами же соберите мне полный пакет документов по POPTCh — увидев в глазах Сикорски понимание, Лайтман удовлетворенно кивнул и продолжил — и явитесь в оружейную. Я буду там. Вопросы?
Вопросов у Сикорски не оказалось, и, козырнув, сержант в достаточно быстром темпе удалился в сторону расположения оперативников. Джеймса несколько смущало то, что сержант даже в более-менее неформальной обстановке предпочитал держатся в рамках устава, но это можно было объяснить тем, что Сикорски еще не понял, как относится к своему новому командиру. Задумавшись над тем, как он будет знакомится со своими бойцами, Джеймс вошел в свою комнату. Увиденное его не слишком обрадовало — бетонные стены, металлическая кровать с решеткой, древний стол, какие-то ящики в углу, пыль и бетонная крошка на всем — и находящаяся в этом реликтовом помещении времен холодной войны современная сантехника. Лайтман только секунду спустя сообразил, что изначально санузел был отделен от жилой комнаты стеной — ныне целиком и полностью отсутствующей. На самом деле, комната выглядела далеко не так страшно, как показалось на первый взгляд — особенно после того, как Джеймс включил свет. Здесь было сухо, была проведена вентиляция, да и мебель выглядела не настолько ужасно... но здесь явно не хватало генеральной уборки — который Лайтман заниматься абсолютно не хотел. Поэтому он сгрузил свои сумки на кровать, отбросив в сторону прикрывающий её кусок полиэтилена, выключил свет и закрыл за собой дверь.
Благодаря короткой экскурсии, проведенной Хенриксен, он без особого труда сумел найти бытовой склад, и находящегося там же прапорщика Сероконя. Разговор с интендантом прошел напряженно, поскольку Лайтман первым делом потребовал с него документацию по нормам обеспечения личного состава продовольствием, бытовыми и хозяйственными предметами, экипировкой и предметами первой необходимости — которую уоррент-офицер в некоторых случаях не мог предоставить за неимением оной, а общие списки имущества — и не те, к которым еще никто и никогда не притрагивался и которые лежали на видном месте, а те, с которыми Сероконь работал постоянно — прапорщик предоставлять не хотел. Впрочем, под угрозой полноценной ревизии с полной инвентаризацией всего наличного имущества, ему пришлось сдаться. Коротко пробежавшись глазами по спискам, Лайтман сделал несколько фотографий наиболее интересных страниц, и пошел вместе с Сероконем в оружейную, куда вскоре подошел и Сикорски.
Ситуация с документацией там обстояла не лучше — и если бы не отличное состояние оружия, вычищенного и смазанного, то Сероконь рисковал не пережить этой проверки. Фактически, ни один из наличных стволов не был закреплен за определенным членом подразделения, и Лайтман даже не надеялся увидеть в журналах индивидуальные параметры кучности и точности, количество отстрелянных боеприпасов и данные о изношенности механизма. Нигде не были зафиксированы даты последней пристрелки, времени чистки и полной разборки оружия. Еще хуже обстояла ситуация с магазинами к оружию — запас заряженных магазинов на случай тревоги попросту отсутствовал, и они все заботливо хранились в отдельном ящике, в разряженном виде.
Насторожившийся при виде этого Лайтман потребовал у Сикорски план действий на случай боевой тревоги, и успокоенно получил от него тонкую папку под названием "Регламент действий оперативной группы 'Alpha' в случае тревоги" с фамилией Хильда де Мезьер. Вот только, не считая подробной план-схемы базы и окрестностей, папка была абсолютно пуста. Ну не считать же планом список из трех пунктов, которые можно изложить тремя фразами — собраться по тревоге у оружейной, получить оружие и получить дальнейшие указания от старших офицеров? Вздохнув, Лайтман начал перелистывать прочие бумаги, периодически задавая Сикорски уточняющие вопросы.
Реальное положение дел оказалось еще хуже, чем казалось. Помимо подписанного полковником приказа о создании подразделения "Альфа", списка личного состава, графика проведения тренировок с сержантом О'Двайер и нескольких отчетов о боестолкновениях с противником — никаких документов по "Альфе" не существовало. Распорядок дня? Организационно-штатная структура? План учебных мероприятий? Устав?! В голове у привыкшего к порядку и организованности американского офицера подобный бардак не укладывался. Никак. Совсем. Лайтман не понимал, каким образом толпа вооруженных людей, едва подпадающих под понятие комбатанта, смогла успешно выполнить две боевые задачи. И хотя Лайтман оставался по прежнему вежлив и корректен, оба прапорщика чувствовали себя как не в своей тарелке. И если Сероконь просто избегал смотреть в глаза Лайтмана, то Сикорски ощутимо посерел и готовился к капитальному разносу, подозревая, что успел окончательно и бесповоротно испортить мнение о себе как о командире. Оба уоррент-офицера в общем-то понимали, что ситуация с документацией неудовлетворительная и когда-нибудь ей придется заниматься, но к тому, что это произойдет прямо сегодня — они не были готовы. К их удивлению, гневной начальственной отповеди не последовало. Капитан холодно приказал Сироски провести его в распределения, пообещав интенданту, что они поговорят позже, после чего вышел из оружейной вместе со своим помощником.
Знакомство с личным составом прошло не лучше. Вошедший в помещение казармы первым СиДжей объявил о присутствии офицера, заставив солдат подскочить, побросав все свои дела — но вид полураздетых солдат, стоящих посреди раскуроченной во время уборки казармы, произвел не самое лучшее впечатление на их командира. Джеймс понимал, что он сам приказал пришить знаки различия на форму и сделать уборку в казарме, и что он пришел слишком рано, но сделанного было уже не изменить.
Дождавшись, пока все встанут по стойке "Смирно", капитан неторопливо прошелся по казарме, с холодным неодобрением рассматривая царящий в ней бардак и одетых черт знает как солдат, скомандовал "Вольно", представился, объявил о общем построении в девять часов вечера, приказал сержантам и командирам взводов явится к нему в комнату за час до, и удалился. Настрой своего будущего командира ощутили даже самоуверенные наемники, и шутка насчет заседания военного трибунала в девять показалась всем необычайно уместной. Сикорски, впрочем, было не до смеха. Последовавшая за уходом капитана речь прапорщика была обильно сдобрена руганью и множеством цветастых эпитетов, и общий её смысл сводился к тому, что они все тут слишком расслабились и командир смотрел на нас как на сборище отбросов, а не элитное подразделение. Реплика "Да кто он такой, этот капитан?!" вызвала оживленный спор, к которому подключился кто-то из наемников... и мало-помало до всех присутствующих солдат дошло, что случилось что-то плохое.
А Лайтман тем временем шел в сторону кабинета полковника, пытаясь определится со списком дел, которые необходимо сделать в ближайшее время. Ему определенно нужно будет доложить о нынешнем состоянии дел, вместе с полковником разобраться с организационно-штатной структурой и иерархией подразделений, самостоятельно написать распорядок дня и тренировок для бойцов, разбить подразделение на взводы, отработать порядок действий по тревоге, составить список имущества, начиная от униформы и заканчивая ручным оружием, которое нужно заказать в ближайшее время...
К тому моменту, как он постучался в дверь кабинета полковника, в голове Джеймса окончательно сформировался план действий.
Серьезных вопросов больше не возникло и, оставив Ишера убирать оборудование, Маркус заторопился к канадкам.
Вспомнив, что Гэллегер интересовался "Линзами", Штреллер прихватил его, забежал за подарками и через несколько минут уже стучался в знакомую дверь.
После радушной встречи и представления авиаконструктора к МакГрин перекочевала бутылочка J & B Royal Ages, а к Хенриксен — небольшой футляр, который девушка тут же убрала со стола.
Тяжелый день заканчивался на хорошей ноте. Ни к чему не обязывающая беседа, обсуждение последних новостей, привезенных мужчинами... Определенно, день прошел хорошо.
Собственно, визит Лайтмана к коменданту, прошедший за закрытыми дверями, стал последним сколько-нибудь значимым событием в этот день. А итогом ему послужили вечерние посиделки в квартире второго взвода, которые, похоже, уже становились тихой традицией. В ангаре суета техников и вспомогательного персонала продолжалась даже с наступлением темноты, из технической лаборатории порой доносились странные шумы и неразборчивые возгласы, однако в целом база вернулась к сонному межмиссионному существованию.
Наступило шестое февраля...
В памяти о пережитом кошмаре почти ничего не осталось: огненная буря, черные проплешины на белом снегу, стылый жар, переходящий в обжигающий холод. Пенг куда-то брел, что-то искал, но, к счастью, не ушел от места крушения далеко, и спасатели нашли его быстро. Кошмар вернулся в реанимации: выжигал изнутри, выворачивал, опрокидывая сознание в пустоту. Пенгфей балансировал на грани, готов был вот-вот сорваться, но в самый последний момент приходил Ву — крепко сжимал руку, говорил о чем-то негромко. Закоренелый атеист, Пенг не верил в загробную жизнь, однако, видения были до того яркими, до того настоящими, что не смог выбросить их из головы ни через день, после того, как пришел в себя, ни через неделю... Что-то переменилось в нем, заявило о себе в голос, и Пенг опасался давать этому новому имя.
* * *
На поправку Ли пошел быстро — уже через пару дней перевели в обычную палату. И здесь поджидал сюрприз: навстречу бросилась Киу, попросила санитаров, как только помогли перебраться с каталки на койку, оставить одних. Нет, она не плакала (всегда была стойкой) — лишь стиснула его ладонь, сказала ровно:
— Ву больше нет.
На миг Пенгфею показалось, будто руку сжимает Вужоу, а не та женщина, которую так и не смог разлюбить — не сразу нашелся с ответом.
— Что ты здесь делаешь?.. — спросил он, разлепив запекшиеся губы.
Киу отвела взгляд, ответила тихо:
— Поправляйся, Пенг... С тобой поговорят, — долгая пауза, — и, надеюсь, будем работать вместе...
Ли ничего не понял, а Киу не собиралась разъяснять — воспользовавшись тем, что в палату вошли врач и медсестра, она выскользнула.
* * *
Несколько дней Пенгфей оставался в неведении — персонал отвечал лишь на вопросы о состоянии здоровья, Киу не появлялась. Он уже готов был поверить, что Киу привиделась, но одним вечером попросили пройти в кабинет главного врача. Там Пенга поджидал человек в строгом костюме — с незапоминающимся лицом, с непроницаемым взглядом. И тогда Ли все понял, тогда все сложилось.
Человек устроился в кресле главного врача, Пенг сел напротив, уже понимая, какие будут вопросы, и что он ответит.
— Здравствуйте, капитан, — голос у "костюма" тоже оказался невыразительным, сухим, — я здесь, чтобы обсудить, хм, одно дело. Касается оно, как вы понимаете, недавнего инцидента.
— Да, я понимаю, — Пенг постарался ответить по возможности твердо.
— Так вот, — человек поправил галстук, — вы меня выслушаете, и скажете: "да", или "нет". В случае положительного ответа вы погибнете, разделите участь товарища — по крайней мере, так будет сказано в официальных источниках. В случае отрицательного ответа я позабочусь о том, чтобы вы забыли и происшествие, и этот разговор.
В голосе "костюма" не звучало угрозы, но Ли не сомневался — такой не то что память — и его самого может стереть без особых усилий...
— Хорошо, — сказал пилот, — хотелось бы ознакомиться с неофициальной частью.
Человек рассказал, Пенгфей выслушал, и ответил: "Да".
* * *
Через границу их с Киу перебросили на Ми-8 — обо всем позаботился человек в костюме. Он же позаботился о том, чтобы добрались до места быстро и незаметно. В дороге Пенг и Киу разговаривали мало, и большей частью о деле. Новое место работы как интриговало, так и пугало, однако, они не сомневались, что сделали правильный выбор. И Пенг, и Киу рассчитывали поквитаться с убийцами Ву, а предоставить такую возможность могла лишь одна организация.
6 февраля 2014 года. 10:17
База Х-СОМ. Вертолётный ангар.
— А вот и они. — Первый пихнул локтем в бок ведомого. Второй бросил окурок, который прикрывал ладонью от поднятого винтами ветра, и повернулся к Ми-8. Из его люка по лёгкому трапу как раз спускались новенькие — как заверили лётчиков и техперсонал, последние на этой неделе. Первым на бетонный пол сошёл коренастый малый в лётном комбинезоне китайских ВВС — ещё с капитанскими знаками, но уже без нашивок страны и подразделения. Следом за ним спустилась молодая женщина — стройная, хрупкая, с пышными чёрными волосами и точёными чертами лица. Вместо привычной на базе униформы на ней был строгий костюм полувоенного покроя — белая рубашка с галстуком, узкая чёрная юбка почти до колен и пиджак такого же цвета, вышитый золотой нитью на воротнике и "погонах". Образ дополняли туфли-лодочки на небольшой каблуке — таких во всей организации точно никто не носил...
