Мелодичный сигнал инструментрона известил Лоусон о решении, принятом Призраком. Хаск он и есть хаск — мыслит быстро, полно, чётко. Иначе нельзя — на Харпере слишком многое 'завязано'. Решение — положительное, Уоррен может приступить к работе в качестве низового сотрудника одного из научных подразделений 'Цербера'.
Открыв свою папку, Миранда отмечает, что папка Ильзы лежит на прежнем месте. Сотрудники 'Цербера' вернули всё так, как было до того момента, когда Уоррен уснула.
Всё. Можно пробуждать женщину.
Дверь в зал автоматически закрывается — ничто не должно отвлечь кандидатку-соискательницу от участия в процессе.
Взгляд — на Уоррен. Ильза открывает глаза.
— Я спала? — тихо и несколько удивлённо спрашивает собеседница Миранды.
Лоусон кивает:
— Обычное дело. Мы не стремимся изматывать людей на собеседованиях. Вы готовы выслушать решение?
— О, да, конечно, — ненадолго оживляется Ильза.
— Оно — положительное. — Миранда не медлит, пресекая попытки кандидатки 'ускорить' процесс. В этот раз не нужно ждать, не нужно 'томить' соискательницу. Решение принято и поддержано Призраком, который, конечно же, ознакомился со многими, а может быть — и со всеми вспомогательными материалами. — Вы приняты на работу в Научную Ячейку 'Цербера', на низовую исполнительскую должность. Ниже вас — должности вспомогательного персонала, — чётко, сухо и негромко говорит Миранда. — Вот ваш ридер, там все 'установочные' документы, с которыми вам предстоит ознакомиться.
Щёлкает задвижка на двери, входит уже знакомый Уоррен провожатый.
— Вас проводят в ваш гостиничный номер. Туда уже принесли плотный горячий ужин. Поешьте — и ложитесь спать. Утром, в девять, вам принесут в номер завтрак, в десять — придёт машина. На которой вы отправитесь к месту работы. — Миранда пододвигает ридер по столешнице поближе к Ильзе. Та протягивает руку, несмело берёт его, прячет в свою папку. — Проводите доктора Уоррен в её номер, — добавляет Лоусон, наблюдая, как бывшая соискательница, а теперь — кадровый начинающий сотрудник 'Цербера' встаёт и делает несколько несмелых шагов к двери зала.
Провожатый чётко отступает от двери — пусть Ильза не пугается, придерживает створку открытой — пружина есть пружина. Здесь не принято держать двери кабинетов и залов распахнутыми и даже полуоткрытыми. Специфика Центра, специфика 'Цербера'. В том числе — секретность.
Уоррен не оборачивается, переступая порог. Что-ж, так даже лучше. Дверь плавно и тихо закрывается, нерезкий щелчок отмечает срабатывание защёлки.
Лоусон берёт папку, оглядывает зал. Привычка. Надо поддерживать способность отмечать мельчайшие детали на должном рабочем уровне. Несколько минут — и старший офицер 'Цербера' выходит из зала для собеседований. Всё. Теперь можно и расслабиться. Надо вернуться к себе в гостиничный номер. Можно некоторое время — до получаса — потратить на созерцание жизни горожан, это успокаивает и позволяет переключиться.
Можно спуститься в столовую Центра. Можно зайти в ресторан — крытый переход исключает необходимость выходить на улицу.
Нет, в ресторан она не пойдёт. В столовую — тоже. А вот выспаться — не помешает. Завтра в шесть утра надо будет сесть на пассажирник и, спустя несколько часов — вернуться в свой основной кабинет. Служба и работа продолжаются, а общение с Уоррен — отдельный эпизод, не более того.
Миранда идёт к лифту, нажимает кнопку нужного этажа и очень скоро закрывает на замок дверь гостиничного номера. Меньше получаса — и свет в комнате гаснет — Лоусон засыпает за несколько секунд, ведь встать придётся в четыре утра. А в пять — уже быть в космопорту, где ждёт доставщик. Билеты заказаны и принесены, конверт с ними лежит на столе рядом с инструментроном.
Прозрачность оконных стёкол плавно уменьшается, шторы снижают яркость и интенсивность уличного освещения ещё больше. Город — такое место, где очень редко когда можно увидеть по-настоящему чёрное ночное небо.
'Нормандия'. Полёт к Цитадели
Первая после ухода корабля с Иден-Прайма старпомовская вахта у Звёздной Карты подошла к концу. Обменявшись уставными фразами с вахтенным офицером, Шепард встал с кресла, сошёл с постамента и неспешным шагом направился к себе в каюту. Он любил, возвращаясь с вахты у Карты, обходить корабль. Не в режиме старпомовского обхода, а спокойно и мягко наблюдать за происходящим на борту. Вот и сейчас по пути к каюте, он смотрел по сторонам, обменивался короткими фразами и репликами с нормандовцами, отмечая, что после входа в ретрансляторный тоннель жизнь на корабле всё больше нормализуется. Исчезает напряжение, волнения, люди — и не только люди — привыкают к ритму полёта. Многие радуются успешному входу в ретранслятор — что и говорить, были опасения не вернуться с Идена, ведь Жнец... Даже заявивший о некоем союзничестве, даже побеждённый, пусть и не до конца, в бою, оставался представителем враждебной расы, способной на подлость, на предательство. Ждали, чего уж там особо скрывать и отрицать, от него неожиданных недружественных шагов. И ведь ждали не только нормандовцы — им, разведчикам и воинам, вроде это и положено, но и иденцы. Пусть не все, но очень многие.
— Капитан, — вахтенный офицер вышел на связь с Шепардом по аудиоканалу спикера, уютно устроившегося на правом ухе. — Подтверждение. Информационная блокада с Идена снята. Каналы связи восстановлены и работают нормально. Минутная задержка с получением этого сообщения...
— Есть, принял, спасибо. — Шепард ступил на лестницу, преодолел лестничный марш спокойным размеренным шагом, свернул в каютный коридор, подошёл к двери своей каюты, открыл.
Сейчас начнётся. Конечно, кое-какие данные о происходящем и раньше достаточно свободно утекали с планеты — пока что нынешние разумные не могут обеспечить стопроцентное глушение, только приближаются к такому уровню. И будут ещё долго приближаться.
Закрыв дверь на защёлку, Шепард приготовил себе чай и, удерживая чашку за ручку, уселся в кресло перед инструментроном. Экран осветился. Капитан набрал несколько команд, открыл каталог с пометкой 'личное', вызвал на экран несколько файлов — один за другим. Письма. Письма к Дэйне. Те самые, которые он писал всё время стоянки на Идене, когда, конечно, получалось уединиться и написать хотя бы несколько строчек. Взглянув на часы инструментрона, Шепард стал перечитывать письмо за письмом. Нажатием двух клавиш-сенсоров создал новый файл, озаглавил его, сохранил и стал набирать новое, большое, полное письмо.
Теперь уже можно. Не просто можно — нужно. Если Иден заговорил обычным голосом, если его информационная сеть соединилась с общей сетью в полной мере, то Дэйна получит информацию о происшедшем. Самую разную, но — получит. Она, конечно, не любительница просиживать у экрана и 'перещёлкивать' каналы в поисках чего-нибудь интересного, но иногда позволяет себе так расслабиться.
Когда Шепард улетал, впереди у Дэйны была Спартакиада. Хотя предельно самокритичная временами Дэйна и говорила Джону о том, что главное для неё в очередной раз — не победа, главное — поучаствовать, он-то понимал, что его подруга, имеющая все шансы стать главной подругой, снова попытается, а точнее — постарается одержать победу. Как минимум — завоевать бронзовую медаль, а если получится — то и за серебряную и за золотую она не откажется побороться.
Совсем недавно появились первые признаки реального снятия с Идена информационной блокады — ещё до того момента, как корабль ушёл от планеты к ретранслятору. Совсем недавно капитан Андерсон по громкой связи уведомил экипаж фрегата-прототипа об открытии каналов связи корабля с Землёй. Теперь предстояло как можно быстрее написать письмо Дэйне и тогда можно будет из Зала Связи — этого странного, по мнению Шепарда, помещения, совершенно не свойственного обычному разведывательному фрегату, отправить письмо по 'золотому' каналу на Землю.
Первый раз за очень долгое время предстояло воспользоваться этим каналом. Андерсон разрешил, да и статус Шепарда, как старшего помощника командира корабля, позволял пользоваться этим каналом. Особая ситуация, совершенно особая. Значит, и действовать надо по-иному, во многом — нестандартно.
Просматривая ранее написанные письма, Шепард быстро, не глядя на клавиатуру, набирал текст основного, большого письма к своей любимой и, иногда беря в руки стилус, писал по планшетной пластинке вручную, понимая, что Дэйне будет важно получить и несколько рукописных строчек. Поглядывая на экран, Шепард думал о том, не следует ли прежние письма оформить как приложения. От Дэйны у него почти и не было секретов, исключая, конечно, немногочисленные личные и тем более — связанные со службой и работой, но к таким секретам подруга относилась с большим пониманием и охотно признавала за Джоном право на такие недомолвки и умолчания. Решив, что если текст основного письма ему покажется чрезмерно сухим, он приложит, в отредактированном, конечно, виде, к основному письму и тексты уже написанных раньше писем,
Шепард продолжал набирать текст, раздумывая уже над тем, как сообщить Дэйне о том, что он теперь очень близок к матриарху азари. В том, что Дэйна учует эту недомолвку, если она будет даже в минимальной степени допущена, Шепард не сомневался, потому старался описать происшедшее между ним и Бенезией так, чтобы подруга не возмущалась и не искала подвохов и умолчаний там, где их, собственно, и не было. Честно написав, что матриарха азари Бенезию Т'Сони ему пришлось эвакуировать из упавшего на Иден Жнеца, Шепард не сомневался: кое-какие моменты этой эпопеи иденцы и сами засняли, конечно, только то, что происходило снаружи корпуса сверхдредноута. Так что Дэйна получит информацию о случившемся и из многих других источников.
Раздумывая над тем, что следует написать в очередном абзаце, Шепард на настенных экранах просматривал сводки, подготовленные постом РЭБ фрегата. Специалисты сообщали о том, как с Идена постепенно снимается информационная блокада, как оживают новостные компании, передающие в Экстранет всё новые и новые блоки сообщений — видео, аудио, текст. Иден-Прайм заговорил после долгого почти полного молчания. Шепард отчётливо видел: случившееся в одном из районов планеты боестолкновение со Жнецом не является новостью номер один. Оно не является приоритетной темой репортажей и сообщений. Это обстоятельство ему нравилось: значит, иденцы уже оправились от шока, связанного с боем над планетой. И теперь занимаются обычными делами, которых всегда много.
Набирая очередные строки, Шепард надеялся, что Дэйна правильно просчитает ситуацию. И, конечно же, заинтересуется, как же без этого, дальнейшими перспективами взаимоотношений Джона и старшей Т'Сони. Пришлось написать несколько абзацев, в которых пояснить сложившуюся ситуацию и свои планы относительно взаимоотношений с матриархом азари. Дэйна любила честность и сразу чуяла обман и недомолвки, потому Шепард писал достаточно развёрнуто, но, конечно же, не с детальными подробностями.
Предполагая, что ознакомившись с общедоступной информацией о случившемся на Идене, Дэйна может и обвинить его, Джона Шепарда в утаивании информации о происшедшем. И уж, конечно же — о многом, что теперь связывало Джона с Бенезией. Потому Шепард и писал эти абзацы тяжело, медленно, иногда — вручную, иногда — пользуясь клавиатурой. Несколько раз он стирал с экрана целые фразы, менял местами слова и старался удержаться в рамках и возможного и допустимого.
Дэйна может пропустить мимо ушей и мимо взгляда всё, что связано с боестолкновением, с участием иденцев в том бою. Для неё это фон, а вот то, что связано с появлением рядом с Джоном матриарха азари — это она точно не пропустит мимо своего внимания. Это ей будет очень интересно. Она постарается получить как можно больше информации и о Бенезии, и о том, как эта азари оказалась и осталась рядом с Джоном Шепардом. Которого, вполне возможно, Дэйна считала своим наиболее вероятным мужем.
То, что Бенезия приняла активное участие в общении с местными жителями района стоянки кораблей уже, как видел Шепард, нашло своё отражение в социальных сетях. А там уже иденцы мало что скрывали: и тексты с воспоминаниями и рассказами, и видеоролики, снятые с помощью инструментронов и видеокамер.
Дэйна, как знал Шепард, не большая любительница просиживать в соцсетях — ей вполне хватало реального общения. Но Иден — человеческая колония, а значит, ссылки на соцсети в главных поисковиках Земли будут.
Дэйне сейчас сложно сделать выбор — в этом Шепард не сомневался. Всё же Бенезия — матриарх и конкурировать с ней для девушки-землянки — задача не из числа простых и лёгких. Да тут ещё и предшествующие письма, в которых, как помнил Шепард, он и Дэйна почти подошли к пониманию своей свободы от продолжения дальнейших взаимоотношений. Коряво, конечно, звучит такое на человеческом языке, но... что есть — то есть. Он, мужчина, обязан дать Дэйне выбор. Она и так рисковала, оставаясь рядом с ним после выхода из детдома. Уход его в армию, возвращение с Акузы. Теперь вот — происшедшее на Идене. Третье событие, которое ставит Дэйну перед выбором. И ведь она может уйти.
Может. Теперь — может, потому что... Потому что рядом с Джоном встала матриарх азари, которую он спас. Шепард, конечно, в письме умолчал о многих деталях и обстоятельствах спасения: секретность, да и простое нежелание излишне волновать Дэйну сработали — но Дэйна может многое понять по мельчайшим признакам и зацепкам и это понимание должно помочь ей сделать выбор. Небогатый, конечно. Вряд ли она останется близкой подругой Шепарда, если решит уйти. Максимум — знакомой. А если останется рядом с Шепардом, то... Ей придётся налаживать взаимоотношения с восьмисотлетней азари. И неизбежно конкурировать с ней.
Жизнь в детдоме приучила Шепарда к самостоятельности в мышлении и в поступках. Ему пришлось рано понять, что окружающие чаще всего будут стремиться использовать его возможности, силы, средства в своих интересах — самых разнообразных и при этом крайне редко учитывать его собственные интересы. Так уж заведено в человеческом обществе и, как оказалось, не только в человеческом.
Один мудрый человек сказал Джону, что люди стали бы подобны богам — и каждый, и все вместе — только вот объединить мощь индивидуализма и коллективизма им в полной мере, к сожалению, не дано. Чего-то очень важного для такого единения всегда не хватает. Впрочем, как заметил этот мудрый человек, уловив непонимание, овладевшее Джоном, само приближение к этому полному единению способно принести человечеству победу во многих противостояниях, схватках и битвах, приблизить людей к позиции богов. Реальных, а не вымышленных. Путь к этой позиции долог и труден, — подчеркнул собеседник Шепарда, но награда — одна для всех, а это для человечества сейчас важнее всего.
Он был во многом прав, этот мудрый человек. Он, может быть, не знал ничего о Жнецах, не знал ничего о многих расах, населявших галактику, тех же самых иннусанонцах или существах света. Но он понимал что-то такое, что объединяет все формы разумной жизни. Независимо от того, какое физическое воплощение эти формы по воле эволюции и природы получают.
