5. Тайна серого клана

— Колись сука, кого на цепи держали? Хавчик кому таскала? Не знаешь? Да я сейчас твою мордашку распишу, ни один маг не восстановит, — лезвие опасной бритвы при этом с силой давило на пухлую щечку женщины.

Синариус не выдержал:

— Господа, что за методы у правосудия, это же уголовщина, — возмутился маг.

— Прошу прощения, — Маван взял Санариуса под руку. — Мы работали под прикрытием пять лет. Поэтому не удивляйтесь, люди до сих пор не вышли из образа.

— Я считаю им нужно блокировать память.

— Полностью вас поддерживаю, только они еще не передали руководству всю информацию. Нам даже отчет не дали дописать. Дело слишком серьезное. Зато вы можете быть уверенны, что наш отдел разыщет убийцу.

— Я понимаю, но такие методы.., — Санариус пошел на попятную.

— Прошу вас, поработайте у себя, чтобы не мешать нам. Вы отвлекаете сотрудников.

— Хорошо. Если я вам понадоблюсь, пришлите кого-то из слуг.

Санариус удалился в свои покои, чтобы не видеть столь странных методов работы секретной службы.

Без присутствия мага допросы пошли веселее. Отрезанные части тел валялись прямо здесь на полу. Только как ни старались уголовники часть картинки у них не складывалась. Обслуга ничего не знала. Охранники признались, что командир устроил охоту на убийцу хозяина. Парня видели, но как он очутился в замке — никто не знал. По идее это было не столь важно, но Маван с Ливаном привыкли доводить расследование до конца. Маван быстро догадался, что в деле замешан маг — память охраны была стерта. Настораживало, что командовал поимкой Малика командир отряда. Вот он на допросе помог восстановить картину полностью. Правда пока дошло до откровений, у него закончились уши и пальцы на правой руке. Получив всю необходимую информацию, дознаватели покинули поместье, оставив после себя трупы охраны. Остальных обитателей имения, не тронули, посчитав непричастными. Санариус может поднимать шум, запрашивая информацию у отдела правосудия, отпечаток жетона маг наверняка запомнил. В правосудии ему подтвердят, что знак настоящий и пошлют весьма далеко. Если с первого раза не поймет — поговорят иначе, безгрешных людей не бывает.

Предстояло еще отыскать мага, напавшего на Малика. Кому звонил Лирано выяснить не сложно, маг, отвечающий за работу всех болталок в мире, делился с ними необходимой информацией. Поисковый отряд со своей задачей справился. Бургас подергает за необходимые рычаги и парня вернут домой в ближайшие дни.

Глава восемнадцатая.

Малик пришел в себя, словно проснулся после долгого сна. По заведенной привычке прислушался к тому, что происходит вокруг. Он лежит на твердой поверхности, не связан, ничего не болит. Начало ободряющее, правда лежит он на сырой земле. Рядом с ним кто-то дышит, стараясь не шуметь. Теперь вопрос — кто с ним рядом? Если не связали, то это может быть охранник. Притворяться дальше или пробуждаться? Прокрутив в голове последние события, Малик в первую очередь выругал себя. Сколько раз его учили, что рассудок всегда нужно сохранять ясным. От его приступа бешенства — никакой пользы. Ведь мог подождать и ночью прирезать эту свинью тихонько. Его бы заподозрили, но это еще нужно доказать, правда в армии разбирательство может оказаться коротким. Как ни крути, дела у него плохи. Аргумент, что поломан столь нужный ему цветок — здесь не прокатит. Приступ своей ярости объяснить, тоже вряд ли получится. Интересно его вообще выслушают? Пора открывать глаза.

Небольшое помещение с дверью и зарешеченным окном. Пол земляной, земля утрамбована. Напротив Малика, забившись в угол, сидел субтильный паренек в солдатской форме. Сокамерник был сильно напуган. Под взглядом Малика он с силой вжался в угол, словно надеялся протиснуться сквозь стену. Малик осмотрел себя — видок еще тот. Вся одежда заляпана кровью, руки покрыты кровавой коркой, лицо, похоже, тоже. Малик принялся тереть щеки, нос, лоб. Засохшая кровь осыпалась на пол. Догадаться куда его поместили несложно. Радовал земляной пол, подкоп — дело не хитрое. Какой подкоп — ошейник не позволит смыться. Не может быть, что его не смогут найти по ошейнику или оторвать башку прямо на расстоянии. Жаль, земляной пол лишь на миг подал надежду. Есть волос в штанах, но что от него толку — соседу башку отрезать? Видимо взгляд Малика оказался слишком красноречивым, сосед трясся и постукивал зубами.

— Зубами не стучи, выбью, — чего с хлюпиком церемониться, решил Малик. Раз пугливый, пусть шестерит, судьба соседа была определена.

— Где мы? — на всякий случай спросил Малик.

— В карцере, — зубы паренька стучали.

— За что тебя столь нежного и сладкого в карцер? — Малик подмигнул сокамернику.

— На поле боя испугался, побежал назад.

— Уууу, да ты у нас дезертир.

— Я не хотел, просто страшно очень. Рульвы они такие, страшные.

Все с сокамерником было ясно, дальше не было смысла расспрашивать. Забрили хлюпика из деревни или из города в армию, он в штаны и навалил от страха. Ничего необычного, но строй порушил, товарищей под удар подставил, поделом ему. Жалости к соседу Малик не испытывал. Осталось прояснить детали со скоростью рассмотрения дел.

— Давно сидишь?

— Третий день.

— Хавчик нормальный?

— Что?

— Кормят нормально?

— Да, как остальных.

— Плохо.

— Почему?

— Мне маловато. Вот спросонья соседа загрыз, решил, что он окорок. Кто теперь мне одежку отстирывать будет? — Малик прикалывался над бедолагой, но тот юмора не замечал.

— Так воды здесь нет, только попить.

— А где параша?

— Кто?

— Ни кто, а что. В туалет куда ходить?

— Так выводят два раза в день.

Малик хотел сказать, что вот я тебе почки отобью и будешь ты кровью писать по восемь раз в день, что тогда? Но глянув на соседа, решил промолчать, был риск, что он до суда не доживет — окочурится от страха или, что хуже, обделается.

— Меня давно принесли?

— Вечером.

— Завтрак уже приносили?

— Нет.

— Повезло тебе, — Малик подмигнул соседу. Вот улыбка оказалась лишней, парнишка затрясся еще больше. Пора заканчивать спектакль, иначе точно под себя наделает — сиди потом среди вони. Но делать было нечего, поэтому стоило расспросить парня о боевых подвигах.

— Ты накосячил во время настоящего боя или учебного?

— Настоящего.

— Как же так, ведь учебный бой похож на настоящий?

— Нет, — парень замотал головой. — В настоящем выскочили чудовища, я таких раньше не видел.

— Какая разница, кого убивать?

— Тебе легко осуждать, а он половину отряда за минуту порвал. Щиты когтями распарывал.

— И что тебе за это светит?

— Говорят, повесят.

— Ткнул бы лучше врага мечом, хоть какая польза, чем в петле болтаться.

— Лучше в петле, чем как они с развороченными телами. Они стонали, когда нас оттуда вытаскивали.

— Такие бои часто случались?

— Не знаю. Это был мой второй.

— Первый бой выдержал нормально?

— Да, там все как на тренировках было.

— Не знаешь, часто такие монстры попадаются, страшные?

— Не знаю.

Ситуация странная, парень в первом бою вел себя нормально, а во втором струхнул. Интересно, что за тварь против них выпустили. Неужели во время тренировок не всех показывают? Может, так делают, чтобы не напугать, вот и вышел обратный эффект. Странно, только на самом деле уже не принципиально. Смысл забивать голову рульвами, если тебя скоро повесят.

— Как часто судьи на заседание собираются?

— Не знаю. Только здесь не суд, здесь трибунал.

— Какая разница кто примет решение нас повесить? Думаешь, от трибунала веревка мягче будет?

— Нет, просто я уточнил.

Уточнятель блин нашелся, Малик был раздражен. Сосед по камере не виноват, что так получилось. Суки эти товарищи — сослуживцы. Покусали бедненького, здоровяка на разборку привел — идиот. К сожалению, Малик не помнил лица того, кто в тот момент говорил, только голос. Жаль, можно было попытаться отомстить, подкоп для этого самое то. Идея так понравилась Малику, что он принялся ее на полном серьезе прорабатывать. Оставалось осмотреться снаружи и можно ночью поработать. Хлюпик будет копать, Малик утрамбовывать землю, процесс простой и незатейливый.

Послышалась возня у двери.

— Выходи на оправку, — раздалось снаружи, когда дверь распахнулась.

Пока глаза привыкали к свету, удалось рассмотреть лишь троих конвойных. Мага среди них не было, зато держались они настороженно. Копья были направлены в сторону арестантов, вели их под неустанным присмотром. Дергаться на рывок нет смысла, не получится. До туалета было метров сто. Малик сумел сориентироваться, разглядел свой барак, даже путь до него прикинул. Осталось только рассмотреть снаружи место, где их содержали.

Из туалета их повели в обратном направлении. Сидеть в камере было скучно, поэтому Малик решил задержаться ненадолго.

— Командир, мне бы умыться?

— Не положено, — отрезал старший.

— Я что в таком виде должен перед трибуналом предстать? Кто же меня тогда помилует и наградит?

— Шутник. Оторвал сослуживцу голову и на помилование рассчитывает. Петлю получишь в награду.

— Не поведешь умыться?

— Не положено.

— Положено. Не дашь умыться, я этому башку отгрызу, судьям, то есть трибуналу скажу, что ты воды пожалел, пришлось кровью сокамерника умываться. Награды мне не дадут, но тебя по голове за это не погладят.

— Не умничай, — рявкнул конвойный. Правда, в его голосе уже не было прежней уверенности. Через десяток шагов, обдумав сложившуюся ситуацию, конвойный скомандовал:

— Направо поворачивай. Негоже ему в таком виде перед трибуналом стоять.

Времени на помывку дали минут пять. Хватило, чтобы умыться и попытаться отстирать кровь с одежды. Закончить стирку не дали, пришлось идти с мокрой рубахой в руке. Даже так, все лучше. Вот же судьба выпала, только из деревни ушел, без переделок никак. Ничего, выкопаем лаз, сгоняю в казарму, отрежу башку предателю, кто меня сдал, — размышлял Малик. Только как его среди спящих в казарме бойцов отыскать? Наверное, недалеко от своей кровати, но где? Такой красивый план мести рушился, даже обидно стало.

После оправки принесли завтрак. Миску каши и кружку воды. Не густо, но с голоду не помрешь. Мокрая рубашка на теле не хотела высыхать. Кровь не успела отстираться, оставшись на ткани в виде бурых разводов. Все же лучше чем прежде было. Малик все никак не мог решиться. Копать или нет? Резать невиновных сослуживцев не хотелось. Хотя какие сослуживцы, виделись пару часов и все. Нет, не буду возвращаться. Пусть эта сука дышит, судьба его обязательно накажет за такую подляну. Не хочу губить невинные души, пусть рульвов лучше бьют.

Через час раздалась возня у дверей. На вопросительный кивок Малика сосед лишь пожал плечами. Нестандартная процедура?

— На выход, — раздалось из-за двери.

Вновь дневной свет, на этот раз адаптироваться получилось быстрее. Их повели вглубь лагеря. На легком ветерке сырая рубашка сохла быстрее, но телу было зябко. Возле здания где, скорее всего, обитало начальство, им приказали остановиться. Один из конвоиров побежал докладывать, двое направили на арестантов острия копий. Конечно, можно было попробовать от них уйти, только ошейник перечеркивал все шансы.

— Заводи, — раздалось из распахнувшейся двери.

Конвоиры повели их внутрь здания, где в небольшой комнате их ждали три офицера. В званиях Малик не научился разбираться, но это никак не сержанты. Похоже, так выглядит тот самый трибунал. Когда средний из военных начал зачитывать с бумажки обвинение, сомнений не осталось. Мужчина коротко зачитал, в чем обвиняются солдаты. Никаких длинных диалогов и рассусоливаний, все предельно четко и правдиво. В своих обвинениях изъянов Малик не нашел. Его собрат по несчастью слушал молча, также соглашаясь с обвинением.

— Вам есть что сказать в свое оправдание? — сосед Малика молчал, понурив голову. Шансов оправдаться у труса никаких.

— Я прошу отметить, что солдат, которого я убил, уничтожил самое дорогое, что у меня в этой жизни осталось.

Офицеры смотрели на Малика равнодушно. Никто не пытался узнать, о чем идет речь. Пришлось самому продолжить объяснения:

— Тот здоровяк сломал серый цветок, это последнее, что осталось со мною в память об отце.

— Ты считаешь, что растение дороже жизни хорошего солдата?

— Для меня — да.

— Скольких рульвов убил твой цветок? Молчишь. Кто теперь будет вместо погибшего воевать?

Малик молча смотрел на офицеров. Военные не собирались его понимать, им было безразлично, какие аргументы может выдвинуть виновный. Жизнь хорошего бойца для них превыше всего.

— Трибунал признает вас виновными в совершенных преступлениях. Вы приговариваетесь к смертной казни через повешенье. Приговор привести в исполнение завтра в полдень. Пусть для остальных будет уроком, — офицер хлопнул ладонью по папке с документами. От хлопка сосед Малика нервно дернулся.

— Господа офицеры, прошу разрешить мне погибнуть в бою. Из-за рульвов я лишился отца, позвольте унести с собою их жизни.

— Отставить! Ты отрезал голову лучшему бойцу десятка, как можно тебе доверить оружие? Кто может поручиться, что ты не кинешься на остальных? Не думай, что тебе будет позволено умереть с честью. За бесчестный поступок — позорная смерть.

— Сообщите командованию, что рульвы прослушивают болталки, — решил хоть как-то помочь военным Малик. Он не спасал свою шкуру, просто информация была действительно важной.

— Думаешь таким хитрым ходом отсрочить смерть? — в словах офицера чувствовалось презрение.

— Нет. Я не прошу отменять решение, просто сообщите командованию или разрешите мне сделать один звонок в вашем присутствии.

— Ну конечно, умник. Прекрасно ведь понимаешь, что наверху заинтересуются, начнутся проверки, тебя будут водить на допросы. Несколько дней отсрочки решил получить?

— Говорю же — нет. Просто сообщите, не говорите про меня. Да, еще знайте, гномы заодно с рульвами.

Офицеры, все трое, смеялись. По их мнению, изворотливость приговоренного переходила всякие границы.

— Эльфов забыл приплести, — высказался офицер справа.

— Увести этих, — небрежно махнул рукой главный.

Спорить или доказывать что-либо было бесполезно. Малик молча шел за своим собратом по несчастью. Конвоиры держали пики направленными на заключенных, строго следя за любыми движениями. Идиоты, куда им бежать в ошейниках? До места их содержания дошли молча и как-то быстро. Возможно, тяжелые мысли были тому виной.

Кого обрадует перспектива быть повешенным? Хлюпика этого, разве что. Малик чувствовал себя хреново, не от осознания скорой смерти, а от ее бессмысленности. Ведь он мог бы убить с десяток тварей, чем не польза? Так нет, решили устроить показательное судилище. Потому и время обеденное выбрали, чтобы собрать всех на построение. Может, боялись, что утром недостаточно светло или виселицу смастерить надо успеть? Что толку размышлять — итог один. Жаль его тайна уйдет вместе с ним, амулет для серого клана будет потерян. Бургас тоже молодец, не мог запасной вариант придумать? Мог ведь второго хранителя прислать на место Малика, так нет. Почему? Узнать об этом уже не получится.