— Добро пожаловать в Мидас Аналитикс, — объявил секретарь-человек с ослепительной, парализующей улыбкой. Он сидел за столом в форме полумесяца, на полукруглых экранах которого отображались все те же рыночные графики. Его униформа была ярко-желтой, как хром, и украшена золотым кантом на воротнике и манжетах. — Чем можем быть полезны?
— Вы можете показать мне бэк-офис, — сказал Дрейфус. — Ваш аналитический кабинет, загон, называйте как хотите. Я хочу посмотреть, где вы проводите моделирование рынка.
Кренкель, стоящий позади него: — Я рассказал ему о нашем двадцатишестичасовом льготном периоде, Плоссел.
Плоссел снисходительно улыбнулся. — Я уверен, что вы так и сделали, заместитель начальника, и все в порядке. Наши двери открыты. — Плоссел повернулся и указал на дверь в золотой раме. — Пожалуйста, префект Дрейфус, проходите. Наша генеральный директор, Мирна Силк, встретит вас на другой стороне и будет рада ответить на ваши вопросы. Однако я должен предупредить вас, что смотреть здесь особо не на что. Все, что мы делаем, — это распространяем информацию.
Дрейфус повернулся к Кренкелю. — Я ненадолго.
Дрейфус прошел через дверь, чувствуя покалывание в затылке. Единственное, что вызывало у него больше подозрений, чем холодный прием, — это готовность помочь.
Мидас Аналитикс была гораздо меньше, чем Пелтье-Чонг, и ей требовалось гораздо меньше места и ресурсов. То, что предстало перед ним за дверным проемом, тем не менее, впечатляло. Он оказался в помещении размером с арену, по периметру которого шла приподнятая галерея. На галерее его уже ждала женщина, одетая в похожий на халат вариант корпоративной униформы. Она держалась уверенно, излучая спокойную властность. Дрейфус изучал открытое, заинтересованное лицо женщины, обрамленное строгой горизонтальной челкой, не обнаруживающее ни нервозности, ни скрытности.
— Добро пожаловать, префект Дрейфус. Я Мирна Силк, глава Мидас Аналитикс. Спасибо, что проявили интерес к нашему маленькому предприятию. — Она холодно улыбнулась. — Могу я спросить о характере интереса Брони? Мы независимое предприятие, делаем все по-своему, но мне нравится думать, что мы знаем, на какой стороне Общих статей держимся?
— Наш интерес не обязательно указывает на подозрение в преступлении, — ответил Дрейфус, все еще пытаясь понять женщину. — Возможно, мы просто хотим узнать о ваших методах, чтобы воспользоваться ими. Вам и вашему коллеге известно мое имя.
— Среди префектов вы не совсем безымянны. Боюсь, до нас дошли слухи, как только вы причалили в Каркасстауне. — В уголках ее рта появилась складка нескрываемого скептицизма. — Что это? Броня подумывает о том, чтобы заняться акциями?
— Нет. Но у нас с вами общий интерес к прогнозированию. — Он кивнул в другой конец зала, где на этаж ниже царила суета. — Вы пытаетесь предсказать тенденции рынка. Мы пытаемся предвидеть чрезвычайные ситуации и кризисы в Сверкающем Поясе, чтобы успеть мобилизовать ответные меры до того, как ситуация станет слишком плохой.
— Понятно, — сказала Мирна Силк, но ее голос звучал неубедительно. — Броня обладает огромными ресурсами и опытом, не так ли? Я удивлена, что вы думаете, будто мы можем вас чему-то научить.
— Мы изучаем методы прогнозирования в различных областях.
— Тогда я постараюсь быть максимально полезной. Вы понимаете, что наши методы имеют коммерческую значимость.
— Конечно. Но я уверен, что вы сможете помочь мне с несколькими общими вопросами?
Поведение женщины изменилось. Нервозности по-прежнему не было, но что-то в ее тоне подсказало ему, что она начинает сомневаться в его мотивах. — Я не могу представить, что вам вообще помогут общие положения. Но не стесняйтесь спрашивать о чем угодно.
— Это ваш компьютер?
Они оба посмотрели на пол. В центре комнаты, окруженный кольцами концентрических рабочих мест, на полуконическом постаменте стоял сферический объект. Сфера была четыре-пять метров в поперечнике, с пятнистой, грубо обработанной поверхностью. Она светилась мягким золотистым светом, как огромная капля расплавленного, все еще остывающего металла.
Одетые в желтое техники и аналитики сидели за рабочими столами, поглощенные быстро меняющимися данными. Стены под проходом были увешаны яркими, постоянно меняющимися прогнозами рыночных данных, похожими на диаграммы, которые Дрейфус видел по пути сюда. Это было похоже на обстановку в аквариуме, за исключением того, что рыбы нервно перебирали данные.
— Да, — осторожно ответила Силк. — Это наш механизм прогнозирования, Абакус.
Дрейфус кивнул, сдерживая свои реакции.
Ему нужно было убедиться, что он правильно расслышал. — Абакус?
— Да, это довольно ироничное преуменьшение, учитывая его возможности.
В его голове прозвучали устные показания Ингвар Тенч, переданные через ее ищейку.
Не Бакус, а Абакус.
Он неправильно понял. Она имела в виду этот компьютер, а не Григора Бакуса.
Он рассматривал цоколь, визуализируя потоки энергии и охлаждающей жидкости, проходящие в сферу и выходящие из нее через цоколь. Во рту у него пересохло, и он спросил: — Какого рода возможности?
— Я не из тех, кто возносит хвалу. — Мирна Силк перегнулась через балюстраду и крикнула вниз, в зал. — Доктор Салазар, могу я вас побеспокоить на пару минут?
С одной из рабочих станций поднялся мужчина, тихо поговорил с коллегой на соседней станции, затем поднял руку, сообщая, что он поднимается. Он исчез под проходом, затем через несколько мгновений появился снова, поднявшись по винтовой лестнице, огибавшей комнату. Как и Мирна Силк, он был одет в желтую форму Мидас Аналитикс, но на этот раз в облегающий костюм с цельнокроеными брюками, больше похожий на рабочий комбинезон, и без золотой окантовки. Он был выше и худее Дрейфуса и приближался с трепетом, отводя взгляд.
У него было острое, костлявое лицо с выступающими темными бровями и неуместной короной седых волос. Дрейфус был уверен, что запомнил бы такое лицо.
— Доктор Аристарх Салазар, наш главный специалист по теории данных и системной кибернетике, — представила Силк. — Абакус — в значительной степени его детище. Думаю, именно вам следует рассказать о своем ребенке, Аристарх?
Салазар кивнул Дрейфусу, встретившись с ним взглядом всего на мгновение, прежде чем отвести взгляд. — Я рад быть полезным, префект. Что бы вы хотели узнать?
— Расскажите мне об Абакусе.
— С удовольствием. Но я начну с вопроса. Не могли бы вы оценить его массу?
— Не знаю. Десять тонн? Двадцать тонн? Может быть, сто, поскольку вы бы не задали этот вопрос, если бы ответ был однозначным.
— Вы правы, я бы не стал. Думаю, ответ вас удивит. Абакус содержит шесть тысяч тонн вычислительного материала, сжатого в сферу диаметром всего четыреста двадцать сантиметров. Это значительная масса по сравнению с динамикой вращения Каркасстауна. Нам пришлось заплатить за установку противовеса на другой стороне кольца, просто чтобы уравновесить ситуацию.
В Абакусе ничего не изменилось, но теперь Дрейфусу было вдвойне не по себе. Это было все равно что смотреть в черный водоворот, чувствуя, как его затягивает в себя.
— Почему он такой тяжелый?
— Это луковичная оболочка, каждый слой которой плотнее и горячее, чем окружающий его. Как маленькая модель звезды, вплоть до ядра, в котором происходит термоядерное горение. Аналогия не случайна. Ближе к середине плотность обрабатывающих элементов Абакуса приближается к плотности вещества белого карлика. Абакус нуждается в энергии для выполнения своих вычислений, но две трети потребляемой мощности требуется только для того, чтобы предотвратить взрыв у нас на глазах.
— Как это повлияет на Каркасстаун?
— Уничтожит его полностью. Но будьте уверены, наши средства защиты безупречны. Я сам разработал их, зная, что мне нужно будет находиться поблизости от Абакуса.
— Что вы пытаетесь захватить?
— Захватить?
Дрейфус наблюдал за реакцией Салазара на этот вопрос.
— Да. Какова ваша цель?
— Прогнозирование, — ответил Салазар, возможно, после недолгого колебания. — Абакус собирает информацию по всему миру. Публичные данные, частные данные. Каждая рыночная транзакция, каждый тип финансового продукта отслеживаются и сопоставляются быстрее, чем могут мечтать наши конкуренты. Все данные, относящиеся ко всем возможным переменным, которые могут быть каким-либо образом соотнесены с тенденциями рынка, независимо от того, насколько загадочной является связь. Очевидное и неочевидное, от колебаний длины подола одежды до погоды в Городе Бездны. И он обрабатывает эти данные таким образом, что потребовался бы еще один компьютер Абакус, чтобы просто начать разбираться. Я — не могу. — Он посмотрел на Силк. — Мы — не можем. Знаем только, что это работает достаточно быстро и надежно, чтобы сделать Мидас Аналитикс лидером в отрасли. Хотите, расскажу вам, как эффективность Мидас Аналитикс сама по себе становится параметром при анализе рынка Абакусом?
Дрейфус улыбнулся, услышав вопрос, который явно был риторическим. — Вы могли бы попробовать. Скажите мне, доктор Салазар, просто чтобы я мог получить представление о том, на что на самом деле способен Абакус. Может ли он, я не знаю, запустить симуляцию альфа-уровня?
Он наблюдал реакцию раньше, а теперь наблюдал за ней снова.
И увидел ее.
— Альфа-уровень?
— Я уверен, что вы знакомы с потребностями обработки.
— О, да. — Салазар задумался над своим ответом. — Это было бы оскорблением для Абакуса. Абакус мог бы выполнять задачи тысячи альфа-уровней одновременно и не вспотеть, образно говоря.
Силк посмотрела на него с легким, но явным недоумением. — Это был просто ориентир, префект Дрейфус, или вы привели этот пример не просто так?
— Броня иногда нуждается во внешних ресурсах. Было бы полезно вернуться к моему начальству с представлением о ваших способностях, несмотря на коммерческую тайну.
— Подозреваю, что префект в вас больше не нуждается, Аристарх, — сказала Силк доктору Салазару.
— Спасибо, вы мне более чем помогли, — сказал Дрейфус, прощаясь с высоким мужчиной и направляясь обратно к лестнице.
Дрейфус оглянулся на одетых в желтое помощников, сидевших за рабочими столами. Их было по меньшей мере двадцать, двадцать пять человек. Он решил, что Силк ничего не знала: она действительно думала, что все это связано с прогнозированием рынка. Салазар, возможно, знал немного больше, но, возможно, не о полном объеме секретной операции. Возможно, этого было достаточно, чтобы заставить Абакус выполнять приказы тех, кто на самом деле всем заправлял.
Действительно, структура луковицы. Люди со стороны думали, что они работают на Мидас Аналитикс. Некий внутренний слой, который, возможно, понимал, что Мидас был прикрытием для чего-то подозрительного, но не зная чего.
А под этим слоем — истинно понимающие?
Он еще не встречался ни с одним из них.
— Если бы вы захотели потратить время на Абакус, я уверена, мы могли бы поговорить об этом, — говорила Силк.
— Еще один вопрос, Мирна. Как получилось, что вы стали работать в Мидас Аналитикс?
— Я была в поисках работы, — сказала она, выглядя слегка смущенной. — Я уже работала в финансовой сфере, когда услышала, что они разрабатывают новую, гибкую систему прогнозирования рынка. Экономичную, быструю, инновационную. Это была слишком хорошая возможность, чтобы от нее отказываться. Никто не может играть с таким мощным инструментом, как Абакус.
Доктор Салазар возвращался к своему рабочему месту, его сутулая спина была обращена к Дрейфусу, его макушка — копной покачивающихся белых волос. Он остановился у соседнего со своим места и одними губами что-то сказал все еще сидевшему мужчине, тому самому, к которому обращался перед тем, как подняться. Этот мужчина был намного моложе Салазара, почти юноша. И все же манеры Салазара показались Дрейфусу почтительными, как будто он отчитывался перед вышестоящим начальником.
Молодой человек поднял глаза на Дрейфуса. Это был мимолетный взгляд, который он тут же отвел. Дрейфус был бы менее высокого мнения об этом, если бы мужчина продолжал пялиться на него. Теперь он пристально наблюдал за мужчиной, изучая его профиль, похожий на тот, кто, сгорбившись, работает, стараясь, чтобы его не заметили.
Дрейфусу показалось, что он узнал молодого человека.
— Мисс Силк? Я уже ухожу. Мы свяжемся с вами, если нам понадобится что-нибудь еще.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Омонье заколебалась, прежде чем переступить порог лаборатории сна. Сколько времени прошло с тех пор, как она была здесь в последний раз? — задумалась она. — Год или больше? Вероятно, не меньше двух.
Было что-то, что могло бы помочь ей оставить прошлое позади. В то же время она поклялась самой себе, что не забудет шрамы, как физические, так и психологические, которые оставил ей Часовщик. Шрамы были своего рода доспехами, которые лучше демонстрировать, чем отрицать. Вот почему она не испытывала ни малейшего желания часами парить в невесомости в той же комнате, где провела одиннадцать бессонных лет. Быть изгнанной из этого помещения означало бы признать, что Часовщик одержал победу над крошечной частичкой ее души. Она не дала бы ему такого шанса... по крайней мере, не в этом отношении.
Вопрос стал другим, когда речь зашла об орудиях его жестокости.
— Мэм, все в порядке?
— Все в полном порядке, Хафдис. — Проклиная собственную задержку, Омонье провела кандидатку в тихую, благоговейную святость лаборатории сна.
Она была меньше, чем во время ее заключения, и часть ее прежнего объема была возвращена в медицинское отделение. Однако она настояла на сохранении этого зерна не только потому, что оно было памятником рукам и разуму, которые трудились, чтобы освободить ее, но и потому, что боялась, что оно может им снова пригодиться. Омонье не была склонна к суевериям, но боялась, что Часовщик вернется в тот день, когда они окончательно закроют лабораторию сна.
Стеклянные шкафы, узкие коридоры, приглушенное зеленое освещение, отбрасывающее мутный морской свет на заброшенные, но все еще нетронутые скамейки и инструменты, как будто рабочие ушли со смены всего несколько минут назад.
— Что это было за место? — спросила Хафдис с простодушным видом человека, который, вероятно, уже знает ответ, но хочет воспользоваться добротой хозяйки.
— Это лаборатория сна. Когда Часовщик прикрепил ко мне скарабея, Демихов и его коллеги запустили аварийную программу, чтобы сохранить мне жизнь, а также разработать способ, как в конечном итоге удалить устройство. Это медицинская лаборатория, которую мы создали именно для этой цели. Здесь были десятки наших самых талантливых сотрудников, которые работали над всеми аспектами проблемы. Разрабатывали препараты, которые не давали мне заснуть, методы их применения и отслеживали последствия. Осматривали скарабея, даже не прикасаясь к нему и не приближаясь к нему... узнавая, что может быть внутри и как с этим можно справиться. Искали способы сохранить рассудок. Испытание, через которое я прошла, Хафдис, меркнет по сравнению с тем трудом, который был потрачен в этих комнатах. Личные затраты, принесенные жертвы. Я знаю, как тяжело пришлось этим людям. Некоторые из них сломались в конце концов.
