| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Стоя рядом с туалетными комнатами, чтобы лишний раз не обнаруживать себя, Нина не знала, куда вылить душившее ее раздражение. Между тем генерал, посидев с девицей в ресторане, явно намеревался продолжить знакомство в номере. Однако и о мерах безопасности он не забывал. Извинившись перед дамой, Якуб прошел в двери, ведущей к туалетным комнатам, откуда выглядывала дочка.
— Шагай в номер, и спрячься там хорошенько! Оружие держи наготове, — приказал он ей.
— Я выспаться должна! — твердо заявила в ответ девушка.
— Ну, вот потом и выспишься, — принял соломоново решение отец.
Делать нечего — Нина прошла в гостиничный номер, заняв позицию за портьерой. Чтобы ее совсем не было видно, она встала на подоконник, направив на входную дверь свой маленький пистолет-пулемет. Предосторожность оказалась не напрасной — вскоре, после того как генерал с девицей явились в номер и расположились на кровати, дверь внезапно распахнулась и в номер ворвалось трое человек с оружием. Нина, по своей привычке к стрельбе из пистолета, вскинула пистолет-пулемет одной рукой. После первой короткой очереди, уложившей одного из нападавших, пистолет-пулемет заклинило. Девушка, попытавшись передернуть затвор, оступилась на подоконнике, вдобавок запутавшись в портьере, и упала на пол, заодно сорвав карниз. Это пришлось весьма кстати — самый резвый из нападавших, бросившихся к ней, получил карнизом по голове и на какое-то время выбыл из строя, упав и будучи
11
похоронен под складками портьеры. Не теряя самообладания, Нина, лежа на полу, так и не сумев выпутаться из той же портьеры, все же ухитрилась держать третьего на мушке.
Что касается генерала Речницкого, то его было трудно смутить даже в такой ситуации. Он лишь слегка прихватил лежавшую под ним блондинку за горло, выхватил из-под подушки пистолет и, сначала доделав начатое дело, лишь после этого отшвырнул девицу с кровати и поставил точку в карьере налетчиков. Положили всех троих, — по крайней мере, тех, кто вломился в номер. Вот здесь и пригодился фотоаппарат — сфотографировать убитых и девицу (для последующей разработки и проверки ее причастности к нападению). Плотно зажав обалдевшую от страха блондинку с двух сторон, они вышли из номера и посадили девицу в машину.
Почти сразу же за ними увязался "хвост". Попытка оторваться от него результатов не давала — преследователи знали Прагу лучше преследуемых и даже едва не заблокировали машину генерала, когда Нина, не зная городских улочек, зарулила в тупик.
— Придется стрелять, — спокойно произнес генерал, после того как бронированная туша "Студебекера", отпихнув с пути машину преследователей, вырвалась из тупичка, едва не ставшего западней. — Вали всех!
Девушка выровняла скорость своей машины с машиной преследователей, притерлась к ней почти вплотную, затем, держась левой рукой за руль, свесилась вправо и открыла бронестекло на правой дверце. Из этого крайне неудобного положения — вцепившись в руль одной рукой и вывесившись до предела над сиденьем, расположенным рядом с шоферским местом, — открыла через окно стрельбу из пистолета в бешенном темпе. С такого расстояния Нина не промахивалась ни разу и в считанные секунды уложила всех — те даже окна не успели открыть, чтобы начать ответную стрельбу. Последняя пуля досталась водителю, позже других схватившемуся за оружие, и неуправляемая машина преследователей врезалась в фонарный столб. Сбросив надоедливый хвост и выехав за пределы Праги, захваченную блондинку попросту высадили из машины на обочину.
Поскольку никто (в том числе и сам генерал с дочерью) не знал, в какой гостинице в Праге они остановятся, да и будет ли эта остановка вообще, напрашивается вывод, что их вели от самой Варшавы, держа в Праге (а вероятнее всего, и в других точках предполагаемого маршрута) под рукой группу захвата на всякий случай. Поэтому Речницкий сделал вполне логичный вывод из этой ситуации:
— Дальше едем, минуя основные магистрали и крупные населенные пункты, только по местным объездным дорогам, чем дряннее, тем лучше, чтобы постараться обойти даже пограничные посты, — и, отвечая
на невысказанный вопрос в глазах дочки, успокоил: — Карта у меня очень подробная. Где надо будет — подскажу. А сейчас сворачивай налево, на Брно.
— Но, папа, ты сам только сегодня утром говорил, что из Праги поедем через Западную зону, через Мюнхен, — недоумевала девушка. Хотя уже было провозглашено образование ФРГ, она по привычке именовала эту территорию "зоной".
— На Брно! — жестко повторил отец. — И сразу, как увидишь съезд с шоссе на проселок, давай туда.
Так или иначе, выспаться Нине не удалось, она продолжала гнать машину объездными дорогами на сумасшедшей скорости, что не добавило ей, конечно, приятных впечатлений. При этом генерал постоянно заставлял менять направление и выписывать какие-то немыслимые кренделя. Однако, скорее всего, именно благодаря этому решению им удалось стряхнуть с себя заготовленные "хвосты", и дальнейшая поездка обошлась без нападений. Нельзя сказать, что маршрут стал от этого легким...
Проехав через Чехословакию и Австрию, в Италию они проникли через Альпы, также объезжая пограничные посты по жутким местным дорогам. Идущие над скалистыми обрывами, занесенные снегом, обледенелые, узенькие, безо всякого освещения и ограждения — и все это в высоких горах, — они оставили по себе у Нины весьма неприятные воспоминания. Лишь однажды пришлось выехать на основную магистраль, чтобы проехать через пробитый под горным массивом тоннель (который как раз был хорошо освещен).
Наконец они прибыли в Рим. Автомобиль с ними пропустили на территорию Ватикана (Нине запомнилась наполненная верующими площадь Святого Петра, которую они обогнули), открыли небольшие ворота в ограде и поставили в гараж. Затем прибывших подвергли тщательному досмотру. Помимо дотошной проверки всех имевшихся у них с собой вещей и одежды — оружие и пальто с фотоаппаратом в пуговице предусмотрительно оставили в машине, — Нина подверглась и личному досмотру. Его осуществляла немолодая дама в монашеском облачении (белый передник, белый высокий расходящийся кверху чепец), с каким-то крысиным выражением на лице, усугублявшимся выступающими вперед верхними зубами и черными усиками над верхней губой. Девушке пришлось раздеться до маленьких нейлоновых трусиков, но более глубокого досмотра монашка производить не стала.
После этой процедуры у Нины взяли отпечатки пальцев, и, наконец, они пошли куда-то по тускло освещенному длинному коридору со сводчатым потолком, стены которого были увешаны картинами. Освещение было слишком слабым, чтобы как следует их рассмотреть, да девушке было и не до этого — после утомительной езды за баранкой по глухим горным дорогам больше всего ей хотелось как следует наесться, завалиться в постель и отоспаться. Лишь несколько часов спустя она начала сокрушаться, что ей так и не удалось рассмотреть эти картины, и даже поинтересовалась у отца, нельзя ли это устроить. Но им надо было как можно быстрее покинуть Ватикан...
Прием в канцелярии Святого Престола и тщательная проверка многочисленных документов, долженствующих обосновать права Янины Речницкой на наследство (точнее, на ту часть майората Потоцких, которая должна была составить ее приданое), прошли благополучно. За этим последовал визит в хранилище ценностей Банка Святого Духа.
Там ей вручили не слишком большого размера шкатулку с ювелирными изделиями XIV-XVI веков. Их стоимость определялась как раз их стариной, а не сомнительными художественными достоинствами и даже не весом металла и драгоценных камней. Фактически это были ценнейшие реликвии, связанные с судьбой видных исторических деятелей Средневековья. Хотя, надо сказать, и камни, и металл, из которых были изготовлены эти драгоценности, представляли собой нечто весьма внушительное. Нине особенно запомнилось мужское кольцо необычно большого размера из платины с огромным, практически не обработанным изумрудом (около трех — четырех сантиметров диаметром). Поскольку в те века в Европе платина в ювелирном деле не употреблялась (разве что для подделки золотых изделий), то, возможно, это кольцо попало в Европу из Нового Света в качестве трофея испанских конкистадоров.
К счастью, на обратном пути, не менее сложном и извилистом, чем путь туда, им удалось благополучно избежать засад и преследований, и, в конечном счете, драгоценности были переправлены в Москву и сданы по описи на Лубянку (вызвав затем череду смертей тех, кто был причастен к решению судьбы этих ценностей). Кроме того, в результате этой операции была сделана подборка фотографий лиц, встречавших потомков Потоцких в Ватикане — фотоаппарат в пуговице исправно работал, не вызвав подозрений, пока Нина еще оставалась в своем пальто.
Судьба тех трех групп, которые одновременно с Ниной и Якубом отправились в путь от Хеленовского дворца и должны были отвлечь внимание на себя, предоставив преследователям ложные цели, была печальной. Вероятно, они хорошо справились со своим заданием, потому что ни одна из этих групп не вернулась. А они с отцом прорвались.
Отсутствие, с современной точки зрения, художественных достоинств у приданого Янины Речницкой имело свою положительную сторону — в польском шляхетском обществе никому не надо было бы при случае объяснять, почему же она не носит полученные ею родовые драгоценности Потоцких. Польское правительство, впрочем, вспомнило об этих ценностях, когда генерала Речницкого в конце 1956 года должны были отзывать в Москву. Его вызвали в верха и заявили, что родовые драгоценности Потоцких должны остаться в Польше. На это генерал без особой дипломатии заявил:
— Я человек военный и выполнял приказ. Поэтому польское правительство пусть предъявляет свои претензии тем, кто этот приказ отдал.
8. Покушение
Поездка в Москву после успешной операции в Ватикане доставила Нине мало приятных моментов. Та нарочитая подозрительность, густо замешанная на грубости, с которой в Москве встречали закордонных агентов, оставляла крайне тяжелое впечатление. Добро бы это касалось лишь ее самой — такое Нина вполне могла перетерпеть. Однако были затронуты честь и достоинство самого близкого ей человека...
При очередном допросе ведший его самоуверенный молодой офицер сказал что-то оскорбительное об ее отце. У девушки не задержалось в памяти, что же точно было сказано, потому что в ней поднялась волна гнева, запылавшего, как сухая солома от спички. После изматывающей нервы операции с наследством Нина была на взводе и отреагировала весьма резко. Правда, первая попытка — воспользоваться табуреткой — не удалась, ибо та оказалась крепко привинченной к полу. Тогда девушка бросилась на следователя прямо через стол. Тот, физически сильный и хорошо подготовленный, сумел перехватить ее за обе руки и стал выкручивать их за спину. Однако справиться с Ниной было не так-то просто — ей удалось выдернуть одну руку и в кровь располосовать офицеру лицо.
Вероятно, следователь успел нажать на звонок вызова охраны, так что очень быстро в кабинете появилась и охрана, и врач, и пожилой полковник. Следователь, воспользовавшись тем, что внимание Нины отвлеклось на новых людей, оттолкнул ее и юркнул под стол. Полковник же принялся по-отечески увещевать Нину:
— Ну что же ты, девочка, ну разве можно так себя вести... Вот, попей чайку, успокойся...
Нине поднесли стакан чаю, уговорили выпить, и после того как девушка отхлебнула оттуда всего один глоток, она уже ничего не помнила — видимо, туда было подмешано сильное снотворное или успокоительное.
После этого случая отец долго пилил ее:
— Сколько раз я тебе объяснял, как себя надо вести в нашей конторе!..
Однако свою награду за Ватикан она все же получила — через одну ступень ей было присвоено звание капитана. Лейтенанта она получила за участие в операции по раскрытию военного заговора в Войске Польском, а свое первое офицерское звание — за работу с женой английского посла. Генерал Речницкий обычно упрашивал Иван Иваныча по возможности представлять дочь не к орденам и медалям, а к повышению в звании, чтобы при вероятном выходе в отставку у нее было как можно больше прав на льготы. (Впрочем, этими правами Нина потом так никогда и не воспользовалась, предпочитая, чтобы спецслужбы забыли о ней навсегда). Да, конечно, третья и четвертая звездочки, враз упавшие на погоны висевшего в казенном шкафу мундира, были весомым признанием ее заслуг, но горький осадок никуда не делся.
Впрочем, Нина подозревала, что двигать ее через звание только за шкатулку с драгоценностями вряд ли стали, если бы... Если бы у этой операции не было какого-то двойного дна. Как бы ни были значимы реликвии Потоцких — убивают и из-за меньшего, — но устраивать охоту, стоившую жизни трем группам прикрытия, куда входили крепкие профессионалы? Нет, тут явно что-то не то, и, быть может, она вовсе и не была главной фигурой в этой операции. Однако привычка задавать лишние вопросы у нее давным-давно пропала.
После вылазки в Ватикан отец решил подарить Нине личную машину и приобрел для нее чешскую "Шкоду". Попробовав на ней проехаться раз-другой, девушка решительно отвергла эту "консервную банку". Скорости никакой, чуть разгонишься — начинает рыскать, об устойчивости, особенно на мокрой, заснеженной и тем более обледеневшей дороге, и говорить не приходится. Порхает, как пушинка. Нет уж, бронированный "Студебекер" куда лучше! Пришлось папе "Шкоду" продавать.
Подходил к концу 1949 год. В офицерском собрании Варшавского гарнизона устраивали торжественный прием в честь нового, 1950, года. Однако Нина недолго наслаждалась обществом своего папы. Едва стоило отпустить его на один тур танца, как его угораздило познакомиться с яркой блондинкой, которая была явно не прочь добиться самого пристального внимания со стороны генерала. Однако Нина, следуя своим служебным инструкциям, не желала оставлять их наедине. В конце концов, отец отвел ее в сторону, и разговор быстро перешел на повышенные тона. Девушка не собиралась уступать, и Якубу ничего не оставалось делать, как надавить на служебную субординацию.
Расстроенная тем, что в этой ситуации она ничего не может поделать, Нина в раздражении удалилась в туалетную комнату, чтобы успокоить эмоции и привести лицо в порядок. Вернувшись, она не обнаружила в зале ни отца, ни блондинки. Метнувшись к выходу, она стала расспрашивать охрану, куда делся генерал Речницки.
— Пан генерал только что уехал на машине, — ответили ей.
— На какой? — сразу же стала выяснять она.
— Черный "Опель-адмирал".
— Один уехал? — уточнила девушка.
— Нет, с очень красивой блондинкой, — завистливо сказал молоденький подхорунжий.
К счастью, поскольку Якуб сам машину не водил, их темно-синий служебный "Шевроле", с шофером Казиком за рулем, остался на стоянке. Нина немедленно вскочила в машину:
— Вперед! Нужно догнать черный "Опель-адмирал"! — присутствие Казика за рулем было хорошо еще и тем, что сама она в марках машин совершенно не разбиралась, не засоряя этим голову, и поэтому не смогла бы сказать, чем "Опель-адмирал" отличается от "Майбаха" или "Хорьха". Шофер, ничего не спрашивая, рванул с места, и они устремились вперед по шоссе. Вскоре вслед за ними в погоню сорвалось со стоянки еще несколько автомашин, хотя девушка никакой тревоги не поднимала.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
