Твое... величество!

— Ваше величество, разве можно так...

— Пусть и дальше пресмыкаются перед Дианой Эрсон, — равнодушно отозвалась Мария. — Или перед ее дядей, мне безразлично. На мою защиту и милости эти люди больше рассчитывать не могут.

Эрра Розабелла выпятила грудь, словно голубь на свадьбе. Вот она какая! Сама королева оценила!

— Это жестоко, ваше величество.

— Зато справедливо, — отрезала Мария. — Это все, святой отец? Я устала, и хотела бы отдохнуть после сложного разговора. Просто посидеть, подышать свежим воздухом.

Отец Роман не обиделся. Главное было сказано, а остальное...

Пусть сплетничают. Авось, когда и польза будет.

* * *

Виталис мог бы собой гордиться, он угадал. Не успел он поклониться, как пришлось ловить свиток, запущенный ему в лицо мощной королевской рукой.

— Твоя работа?

— Ваше величество...

— Ты читай, читай...

Виталис и повиновался. Прочитал, сглотнул.

— Ваше величество, как бы я мог?

— Как ты мог? Да как угодно! — Иоанн сверкнул глазами. — Скажешь, неправда?

— Конечно, ваше величество! Лизанда действительно охотилась за моим братом, но Валент отверг эрру Шаран, вот она и затаила злобу. И оговорила его!

— даже так?

— Ваше величество, умоляю вас это проверить!

— Проверю, — скрипнул зубами Иоанн. — Еще как проверю!

Виталис развел руками.

— Ваше величество, большей глупости нельзя себе даже и представить. Какая-то сумасшедшая баба что-то ляпнула... да что она вообще могла себе придумать? Ее надо было хватать и пытать, уж ваши палачи разобрались бы! А это... какой-то монастырь! Кто и что там может сделать?

Иоанн задумался.

Так-то да. И место выбрано неудачно, и исполнитель... придворная дама! Еще бы болонку натравили, пусть загрызет человека! С тем же результатом!

— Ваше величество, неужели у меня не хватило бы денег на отряд наемников, к примеру, или на хорошего умного убийцу? Уж не поскупился бы! И сделали бы все быстро, и никто бы никогда не узнал ничего?

Его величество хмыкнул.

Так-то да. Виталис не дурак, и понимает, что если бы вскрылось... Иоанн с него бы из принципа шкуру снял. Не стал бы он так рисковать, это попросту глупо. И нашел бы кого, и поумнее, и тем более... глупо как-то это. Могло не представиться случая. Могло — да что угодно могло быть! Нет, это и правда глупо.

— Тогда думай, что не так с этой бабой, почему она решила вас оговорить. Но учти, я проверю.

— Конечно, ваше величество. Я даже умоляю вас проверить, и если что-то... я смиренно приму любое наказание.

— Примет, примет, — поддержал Колючка, который сидел в углу. — К примеру, литр прочистительного. Ваше величество, прав он полностью, чтобы такую глупость сделать, последние мозги пропить нужно.

Виталис с благодарностью поглядел на шута. Не любят они друг друга. Но и от этого гаденыша польза бывает... надо ему потом спасибо сказать, что ли?

Иоанн расслабился окончательно.

Колючка знал, король ничего не забыл. Просто сейчас ему не слишком хочется ругаться с Эрсоном. Тут все один к одному, и надоевшая жена, и Диана, и Бустон... тоже надоевший. Но также Колючка знал, что свиток ляжет на свою удобненькую полочку. И когда Эрсона потребуется притянуть... за что?

За хвост!

И то ему припомнят, и это, и что-нибудь сверху. Иоанн не задумается.

А пока пусть бегает, жирок нагуливает. Бустон, вот, догулялся.

Э-эх...

* * *

Вот не успела Мария прийти из сада, довольная и счастливая, как ребенок тут же опустил ее с небес на землю.

— Мама, а мы тут обедать будем?

— Эээээ? — озадачилась Мария.

— Мы раньше с папой обедали... а потом ты туда ходить перестала.

Твою отчетность!

Мария и ругаться не стала! Понятно же. Пока все было хорошо между венценосными супругами, надо полагать, они обедали вместе. А вот когда начало все разлаживаться, Мария и не стала присутствовать на королевской трапезе. И сдала еще одну позицию.

Вопрос в другом.

А Маше-то ее возвращать?

Или ну на фиг? Нужен ей тот король, тот двор и те трапезы? Она и колбаску на подоконнике погрызет, еще и приятнее будет?

Пару минут женщина размышляла над этим вопросом. А потом поманила к себе эрру Розабеллу.

— Эрра, прошу вас отправиться к моему супругу, и узнать, угодно ли ему мое присутствие на трапезе?

Эрра закивала и умчалась.

Мария понадеялась, что обойдется. А вдруг? Совершенно ей не хочется никуда идти, ей и так жить хорошо.

* * *

— Рэн, ты вернулся?

Брата главнокомандующий Ишуро любил. Как мог, конечно.

Даром, что Рэн сын наложницы, а Ишуро от первой и законной супруги, а все ж таки...

Ишуро отца любил, а отец любил мать Рэна. Только вот так был устроен главнокомандующий, что не озлился на это, а порадовался за отца.

Когда он любит, когда его искренне любят, это счастье. Это и мать Ишуро понимала, потому и осталась и первой, и главной, и тоже любимой. Поди, любовь — не репка, чтобы ее поделить на маленькие кусочки, любовь иначе устроена. Ты ее отдаешь, а ее все прибавляется да прибавляется.

— Вернулся, Иро, — Рэн назвал брата старым прозвищем, и главнокомандующий улыбнулся.

— Рэн, у меня для тебя дело. Пожалуй, другому я его и не доверю. Ты возьмешь свой десяток и отправишься на материк.

— На материк?

— В Эрланд. Вот, возьми.

Разговор происходил в покоях Ишуро Тори, так что мужчина спокойно вытащил из ящика стола и алый камень, и старую, еще на шелке вышитую карту.

— Зачем? — Рэн был искренне удивлен происходящим.

— Сядь, брат, послушай. Со мной разговаривал Император. Он узнал, что Многоликий явил людям свою милость, и в мире появилось новое чадо Многоликого.

Рэн где стоял, там и сел.

— Новое чадо?! Н-но...

— Ваше дело отыскать этого человека и привезти на Шагрен.

— На Шагрен? Но... зачем?!

Ишуро опустил глаза.

— Приказ Императора.

Знает. Или догадывается. Но видимо, это что-то не слишком хорошее?

— Брат?

— Больше я сказать не могу. Не спрашивай, Рэн. Так надо.

Рэн спросил бы. Только вот зазвучал в его голове голос деда.

Надо, что тут поделаешь, надо... не потому, что это приказ императора, хотя это тоже важно. Еще и потому, что надо это для Шагрена.

И сам собой рот закрылся.

— Сделаю, брат. Или умру.

— не умрешь. Нет у тебя такого права, Рэн, потому что второго такого камня на Шагрене нет. Смотри, если я держу его над картой, он показывает, куда идти. А когда вы окажетесь рядом с двуипостасным, камень нагреется, и вы сразу его узнаете. Уговаривайте, умоляйте, свяжите, силой увезите — что хотите делайте, но этот человек должен быть здесь! Ты понял?

— Да, брат.

— Во славу Императора.

— Да погибнут его враги.

— Камень я отдам тебе перед отъездом. И карту тоже. Иди, собирайся, вы отправитесь завтра, на рассвете.

— Слушаюсь, брат.

Рэн ушел, а Ишуро долго думал, правильно он поступил или нет.

Брат...

Брата он любил, и возможность подняться в глазах Императора он брату дал. Только вот...

Справится ли Рэн?

Сможет ли?

Себя Ишуро знал, он как клинок, и не согнешь, и не сломаешь, а вот Рэн — он более мягкий, более добрый. Не в том дело, что похитить или привезти человека надо. Но ведь... на смерть, считай.

Если Рэн про то узнает... его это не сломает?

Но ведь приказ Императора...

Но брат?

Ишуро оставалось только вздохнуть. И пойти молиться. Авось, и поможет Многоликий, когда в душе покоя нет? Ну, хоть как вразумит?

Ага, дождешься от Богов! Молчат, как рыбы! Им что, они мир создали, а ты тут мучайся, переживай, мечись вправо и влево...

Многоликий, ну помоги ты! Или хоть успокоиться дай...

Нет! Лучше пойти и напиться. Хоть душа уляжется.

Ишуро терзало предчувствие беды. И откуда она придет, главнокомандующему было неведомо. Мучило, терзало, давило... точно — напиться. Лучше пусть похмелье, чем вот это самое...

* * *

Нет, не хорошо.

Замечательно. И чего она, дура, не ценила того, что у нее есть?

Так Мария и рассуждала, скользя по коридорам дворца в направлении трапезной. Анна держалась рядом. Мария подумала, да и взяла дочку за руку, сжала холодную ладошку. Не переживай, маленькая, мама тут всех по чисту полю размечет, если надо! Эрра Розабелла и эрра Виола следовали за ней. Меньше двух фрейлин никак нельзя.

Придворные кланялись.

Мария снова всех игнорировала. Фрейлины, кажется, что-то отвечали.

Неважно.

А вот трапезная зала порадовала. И здоровущим столом, который пять минут обходить надо по периметру, и Иоанном, который вальяжно сидел в своем кресле, и стулом, который оставлен для Марии — четко напротив, не доорешься, и рыжей дурехой, которая сидела рядом с королем, и липла к нему, как репей.

Анна, было, зашипела, но Мария чуть сильнее сжала ее ладонь.

Не время ругаться! Надо немножко подождать, совсем чуть-чуть... так что Мария царственно опустилась на свое место, посадила рядом дочку, оглядела столовые приборы.

Средневековье тут было достаточно продвинутое. То есть и вилки, и ложки, и прочие поварешки тут были. И никто не считал вилы 'дьявольским орудием'. Классически. Нож справа, ложка справа, вилка слева. Салфетки тоже есть, из белой ткани, несколько бокалов стоит...

Мария поморщилась.

Еще алкоголя ей не хватало!

С недавних пор она его вообще не переносила, ни в каком виде! Воняло ей, неприятно, и вообще... гадость!*

*— змеи, если что, тоже пьяных не любят. Прим. авт.

Пришлось подозвать слугу.

— Холодной колодезной воды.

— Да, ваше величество.

Рыжая девица подалась к Иоанну, что-то сказала, тот рассмеялся, благосклонно поглядывая на свою пассию, и с интересом на Марию.

Ах ты... юный натуралист! Посмотреть решил? Что жена сделает?

Мария милейшим образом улыбнулась, и положила себе на тарелку какое-то мясо.

— Мама?

Анна явно спрашивала про Диану. Мария погладила ее по руке.

— Детка, твой папа завел себе собачку. Немного невоспитанную, но ты же не будешь сердиться на несчастное животное?

Анна хихикнула.

— Мама, ты права.

Мария подметила, как заинтересованно слушают придворные. Диана явно обо всем узнает. Ну... не все ж ей доводить Марию было? Мы еще за тот инсульт не разочлись.

Ладно-ладно, то, что Мария благодарна за новую жизнь, еще не значит, что Диане не повыдергивают все рыжие волосенки. Впрочем, можно и обрить. Непринципиально.

— Кушай, зайка. Нас еще ждут великие дела.

Анна фыркнула, и принялась кушать.

Мария дождалась, пока ей принесут воду, потом попробовала мясо. Свежее, вкусное, приготовлено как-то, вроде на углях.... И соус ничего себе. Узнать рецепт?

Потом видно будет. А пока как учили.

Отрезать кусочек мяса, обмакнуть в соус, и в рот. А вот овощи не хочется. Еще мяса. И воды...

Мария откровенно наслаждалась трапезой, и даже не замечала мужа. А Иоанн смотрел.

Ему действительно было интересно, что сделает жена. Раньше, видя, как откровенно льнет к нему Диана, она страдала. У нее становилось такое лицо... слезливо-плаксивое. А сейчас смотрит... да она вообще на них не смотрит!

Диана тем временем старалась, как могла.

Совершенно случайно (ага-ага, верим!) капнула себе соусом на грудь, подцепила капельку пальцем, слизнула... Иоанна это подзадорило.

Ну и старалась Дианочка, очень старалась.

Иоанн перехватил ее руку, поцеловал тонкий пальчик, Диана покраснела.

Мария?

Вообще безразлично. Мясо ее занимало намного больше, и в тарелку она смотрела с интересом. А на Иоанна — безразлично, как на постороннего человека. Мало ли, кто тут бегает? Иоанн нарочно провел рукой по обнаженному плечу Дианы.

— Моя эрра...

Мария подняла голову и посмотрела на них. Удачный момент получился. Только вот...

Лицо у женщины было абсолютно равнодушным. Анна что-то сказала, Мария повернулась к ней и улыбнулась. Ответила, мать и дочь засмеялись, как две подружки.

— Ваше величество! — окликнул Иоанн.

Мария откровенно разозлилась. Вот еще!

Орать через весь стол! Она тут в трубы иерихонские нанялась? А отвечать надо... но голос не подвел. Не сорвался на писк или шипение, а вместо этого разнесся над столом мягкой и звучной волной. Эры и эрры покосились на королеву, и Мария со странным чувством заметила среди них того эрра, который подходил к ней в саду.

Странно.

Но приятно, когда не все вокруг твои враги. Или все?

— Мой король?

Диану аж перекосило! А вот так тебя, паразитку! И даже улыбнуться краешком губ, чтобы получилось достаточно интимно.

— Как прошло ваше путешествие?

— Великолепно. Эрр Торган сделал все, чтобы обеспечить мне удобство и безопасность.

— Да, эрр Леонидас хороший слуга.

Мария промолчала. Только отпила глоток воды.

— А я, ваше величество? Я хороший слуга?

Вывернулось из-под стола что-то такое, яркое и раскрашенное во все цвета, запрыгало, звеня колокольчиками. Мария пригляделась.

Шут?

Карлик?

Да, похоже, и возраст у него уже не юный. Лицо он раскрасил во все цвета радуги, а вот шею не озаботился. Она и выдает. Шея, руки...

— Хороший. Уйди, Колючка, — отмахнулся его величество.

— Гонит король? — карлик демонстративно заломил руки. — Пойду к королеве! О, моя королева!

Проскакал через половину зала, и упал на колени перед Марией.

— Умоляю о милости!

— Умоляйте, — согласилась Мария. — Что будем делать для большей успешности?

— А что вы хотите, моя королева?

— В зависимости от размера милости. Битье головой об пол будет? Слезы, крики, стоны? Попытка рвать на себе или на мне волосы и одежду? Попытка поцеловать мне руку или ногу?

Колючка даже опешил на секунду. Но нашелся быстро.

— Если я смогу поцеловать прекрасной королеве ногу — зачем мне еще другие милости? А как далеко я могу зайти? Или лучше спросить как высоко?

— Зависит от его величества. Но я думаю, он разрешит. И вы сможете поцеловать даже его ногу, — Мария откровенно развлекалась.

Она понимала, что задача шута — развлекать общество, и понимала, что такая пикировка не слишком достойна королевы. Но лучше посмеется она, чем над ней. Ясно же, шут — это вроде палочки, чтобы в нее потыкать.

Сначала приглашение на обед, потом эта рыжая шлюха, теперь шут. По нарастающей идем?

Но что-то в глазах шута было такое... словно он не только от короля, но и сам по себе приглядывается, о чем-то думает... попробовать пообщаться?

— Ваше величество, ну какое удовольствие целовать волосатые мужские ноги? — удивился шут. — То ли дело дамы...

Мария от души улыбнулась.

— Как вас зовут, эрр Колючка?

— Зачем прекрасной королеве мое имя?

— Как, неужели мою ногу будет целовать незнакомец? О, это ужасно!

Анна фыркнула.

Она понимала, что мама шутит, и это было... да здорово это было! Мама, которая шутит, смеется, мама, которая улыбается так, что на щеках появились задорные ямочки, и она наслаждается этим спором.

— Раньше прекрасную королеву не интересовало мое имя?