— Жаль. Несомненно, дух его станет ками-хранителем Ямато. А теперь, полковник, я хочу от вас не анализа. Мне нужен вывод. Простой, конкретный, и которым можно руководствоваться.

— То, что называется, в трех строках, как у хокку? Тогда, наверное, так: оперативные плотности войск в Маньчжурии делают и с самого начала делали задачу обороны от врага, настолько превосходящего нас подвижностью, нереальной. Следует, не обращая внимания на тактические обстоятельства, концентрически стягивать все, что осталось от Квантунской армии, — да и большую часть Объединенной армии вообще, к побережью, на север Кореи, ближе к портам. Когда будет создана пристойная оперативная плотность наших войск, характер войны изменится. Начнутся кровопролитные сражения.

— Мы сможем их выиграть?

— Не думаю. Цель ставится несколько иная. Надеюсь, мы сможем остановить победный марш русских и заставить их заплатить такую цену кровью, что переговоры станут возможными. Для этого нам понадобится буквально ВСЕ. Постоянная переброска резервов из Метрополии, для этого, — весь транспортный и торговый флот, а для охраны его, — практически все силы Императорского Флота. Вся авиация для того, чтобы флот не был утоплен с воздуха просто немедленно... Четырехмиллионная армия, даже хуже вооруженная, обеспечит такую оперативную плотность, что мы получим шансы одолеть русских. В таких условиях они будут лишены своего главного оружия — маневра, и будут принуждены ломать наши войска силой. Я понимаю, что на взгляд мужей, искушенных в стратегии, это звучит примитивно... но однозначные ситуации требуют только простых решений.

— Браво, — на европейский манер сказал Анами, на европейский же манер лениво аплодируя, — блестяще. Отдаем Маньчжурию, отдаем Китай, где немедленно активизируются и Гоминьдан, и коммунисты, ладно. Всего-то пять миллионов человек в общей сложности, хотя, согласен, это не слишком боеспособные армии. Просто бестолковые. Допустим, что мы успеем собрать, — кстати, — про переброску войск по железным дорогам мы можем забыть! — войска со всей Маньчжурии. Беспрепятственно, хотя воздушная разведка у русских поставлена образцово, а массированные воздушные удары по колоннам на марше их любимый тактический прием, и они неплохо им владеют. До сих пор они только изредка бросали против таких колонн наших войск танки, — но при этом вашем "повышении плотности" могут на этой пойти. Вот это они умеют делать просто хорошо, а выживших в таких случаях не остается....

Но мы договорились, что всего этого нет. Собрали войска, навстречу им притащили все, что смогли собрать в Метрополии. Все, потому что часть — не имеет смысла. При этом допустим, что половину флота не утопят с воздуха сразу, — ну, не умеют русские бомбить корабли! И не догадались этого сделать. Потом допустим, что эту плохо вооруженную, не обученную, плохо организованную толпу без тяжелого вооружения не разгромят примерно полтора миллиона ветеранов, опытных, вымуштрованных, дисциплинированных и вооруженных до зубов лучшим оружием в мире. Ничья: нет ни нас, ни Советов, — на большее, господин полковник, кажется, не претендовали даже вы?

Потоплен весь флот, уничтожена вся авиация, жалкие остатки армии заперты на континенте, порты западного побережья Метрополии сожжены, а их фарватеры забиты утопленными судами. Но и советской группировки тоже нет. Просто нет. Хотя тут слишком много "если" даже для идеального варианта: их авиация, по большей части, — сохранится. Корейцы — восстали! Китайцев стало нечем держать, они идут на помощь к корейцам, вместе с ними, всей массой наваливаются на остатки наших войск и сбрасывают их в море. Потом они, понятно, вцепятся в горло друг другу, но нам от этого легче не будет.

Тогда-то мы и обнаружим, что к Внутреннему морю подползает флот вторжения, останавливать который просто нечем. Причем, обращаю ваше внимание: после Мидуэя, после Гвадалканала американцы тоже способны расправиться с нами и в одиночку, только пока еще считают ожидаемый уровень потерь неприемлемым и дожидаются новых кораблей, чтобы сделать это без особых усилий и со всеми удобствами. В нашем варианте им вполне, вполне хватит и тех кораблей, что есть. Теперь, когда им не надо вторгаться в Европу, они соберут против нас громадные дополнительные ресурсы. Вряд ли они будут пытаться устроить что-нибудь вроде блицкрига. Скорее, они высадятся, создадут плацдарм и методично, в ходе жесткой, активной обороны истребив остатки наших войск, месяцев за девять полностью оккупируют Хонсю и Кюсю. Без особых потерь. Попутно выморив половину населения голодом.

— У них не особенно сильна разведка. Возможно, узнав о судьбе русских армий, они утратят решимость и пойдут на переговоры о приемлемых условиях.

— В своей жизни, — сказал принц, мне еще не доводилось встречать плана с таким количеством "если". Но других вариантов, похоже, просто нет. Вот только и он может стать абстракцией. За последние сутки остановка резко ухудшилась: вчера взят Муданьцзян, а сегодня пришли сообщения о тяжелых боях в Харбине. Не под Харбином, заметьте. И, как обычно в последнее время, мы не знаем не только подробностей, но и того, как они вообще оказались в Харбине.

— Это многое меняет, Ваше Высочество. Но не отменяет самого варианта. Потому что остальные вообще никуда не годятся.

— Есть и еще один. Только его тоже не назовешь особенно хорошим. Мы можем обратиться за консультацией к моему хорошему другу. Я имею ввиду профессора Исии...

О закономерностях инфекционного процесса I

О профессоре Исии Сиро в Москве хорошо знали и учитывали присутствие его подразделения на Восточном ТВД. Среди бесконечной номенклатуры грузов, отправленных на восток, находился и особый груз: аккуратно упакованная и тщательно охраняемая противочумная вакцина собственной советской разработки. И довольно-таки приличное число привитых. Существовали даже целые подразделения, личный состав которых вакцинировался поголовно. Это была еще ТА вакцина, в духе того героического времени и страны изготовления. Смертность среди привитых достигала от 1 до 1,5 процентов, зато те, кто выжил, приобретали поистине непрошибаемый иммунитет. Проверено.

Жаль, что в то время Дарвиновской премии не существовало: соискатель без особых предосторожностей вскрыл в Шанхае четыреста тридцать два чумных трупа, прежде чем заподозрил неладное, но не заболел и не умер...

Доскональное уничтожение непременно всего, способного летать, на японской стороне в том числе преследовало еще и эти цели.

Считалось, что все иные способы применения бактериологического оружия, кроме авиационного, теоретически возможны, а на практике вряд ли могут быть применены: как в силу малой эффективности, так и в силу крайней опасности для применившей стороны.

Другое дело, — угроза применения. Она могла и дать определенный эффект. Людям свойственно особенно бояться невидимой опасности вроде колдовства, микробов или радиации. В ней неизменно присутствует что-то мистическое.

— Вот, полюбуйтесь, — Жуков, первый председатель Исполкома ВСТО с момента его возникновения, продемонстрировал собравшимся какой-то лист бумаги, украшенный красной печатью, — нам выдвинули ультиматум. Угрожают применить бактерий, если мы немедленно не выведем войска из Маньчжурии. Говорят, что не намерены себя ограничивать, и нанесут удар в любое время и в любом месте, которое сочтут нужным. В том числе и по Москве. Дело срочное, и потому я пригласил человека, которого хорошо знаю по Донскому фронту. Что скажете, товарищ Земсков?

— Практически, речь может идти только о чуме. Причем не о полноценном боевом применении рецептуры, а о так называемой "искусственной эпидемии". На практике никто этого метода не пробовал, и эффективность его неизвестна. Присутствующие знают, что данная угроза не является для нас неожиданностью. Нами накоплен солидный запас вакцины, и производство может быть еще расширено. А теперь то, чего вы до сих пор не знали. "Соединение 19-41", оно же "Препарат "Т", который изначально разрабатывался для лечения туберкулеза, показывает более, чем обнадеживающие результаты при лечении чумы и более легких заболеваний, вызываемых родственными чумной палочке бактериями.

— Возможности массового производства?

— Даже здесь не имею права вдаваться в подробности, поэтому отвечу строго на вопрос: любые. При необходимости, доведем производство до нескольких тонн чистого вещества за пять суток. Вопрос обсужден и согласован, — Саня кивнул, — с товарищем Беровичем.

Все замолчали, глядя на бессменного члена Исполкома, который помалкивал, крутя в руках трубку. Это было не только данью привычке. Товарищ Сталин порой рассматривал вопросы с неожиданной стороны, не приходящей в голову умным, талантливым, но слишком цивилизованным товарищам.

— Товарищ Абакумов, — наконец, проговорил он, обращаясь к единственному человеку, входившему в "Первый Список", и все-таки уцелевшему и даже сохранившему свой пост, — но ведь при нэобходимости... обнаружить признаки применения этого варварского оружия... нэ так уж сложно? Или я ошибаюсь?

Виктор Семенович, оскалив в улыбке крупные, белые зубы, — кивнул. В голове его практически мгновенно появилось сразу несколько вполне применимых комбинаций.

— В любое время, которое только покажется нам удобным.

— Ага, — проговорил председатель, переводя взгляд с одного — на другого, — насколько я понял, они этой самой бумагой полностью развязали нам руки в плане возможных ответных мер? Товарищ Молотов?

— Я думаю, — все-таки не полностью. На ультиматум надо ответить столь же решительно. И обязательно опубликовать и текст угрозы, и наш ответ. Пусть знает народ, пусть знают союзники, пусть знают японцы... Должен признаться, — удивлен. На такую глупость способны только окончательно отчаявшиеся люди. Это ж сбеситься надо!!!

"... даже сама по себе угроза применения этого варварского оружия, способного унести жизни миллионов людей, выводит агрессора за грань человеческого. Он больше не имеет права считаться человеком и теряет все права человека. Мы предупреждаем, что первая же попытка применения бактериологического оружия повлечет за собой сокрушительный ответ, о силе которого агрессор не имеет даже представления. Вся вина за многочисленные жертвы, разрушения, дополнительные страдания японского народа в этом случае ложится на сторону, применившую это бесчеловечное средство истребления."

"Партия, правительство, весь многомиллионный Советский народ в едином порыве отвечают врагу: нас не запугать! Мы привыкли к коварству врагов и готовы отразить любой, даже самый подлый удар. Он не достигнет цели, и суровое возмездие падет на головы тех..."

Об особых формах ереси

Кормак О`Коннел осуществлял так называемое "лицензионное сопровождение" производства фрегатов на русской верфи. Внук ирландского эмигранта еще той, первой, легендарной "картофельной" волны ирландских переселенцев, пятый сын проработавшего всю жизнь на верфи рабочего, всю жизнь трудился очень много. Можно сказать, ничего другого, кроме работы, он и не знал. Отец не одобрил его решения закончить колледж и выучиться на механика. Папаша был не молод и не горел желаньем содержать в нахлебниках сынка лишние три года, но тот уже был и считал себя американцем. Человеком, готовым работать сколько угодно, только чтобы добиться своего: положения, приличных доходов и, разумеется, круглого счета в надежном банке. Но к этому добавилось еще и неистовое упрямство чистокровного ирландца. Так что он стал механиком на той же верфи, на которой всю жизнь проработал его отец. Тот был не слишком счастлив этим обстоятельством, но пьянку по поводу заступления последыша в должность, все-таки устроил. По ходу выпивки, они с сыном, слово за слово, — подрались, но это не так уж важно.

Кормак первым приходил на работу и последним уходил домой. Тут не было даже особенного карьеризма: во-первых, это соответствовало его натуре, а во-вторых, — он не слишком-то умел развлекаться и не имел на это лишних денег. Девушки не слишком интересуются потертыми парнями с угрюмым видом, ну, а выпивкой Кормак не увлекался. Такое порой случается с сыновьями сильно пьющих отцов. Постепенно он стал считаться совершенно надежным, затем — одним из лучших. А в какой-то момент почуял, что его понимание дела выходит за пределы, положенные технику.

Папаша О`Коннел был недоволен, когда сын поступил в технический колледж, но это были цветочки по сравнению с тем, как он повел себя узнав, что сын собирается в Массачусетский Технологический, желая стать инженером— кораблестроителем. Вожделенный диплом упрямец получил, когда ему стукнуло уже тридцать четыре.

Нет нужды говорить, что на протяжении всего обучения он работал, чтобы прокормиться и оплатить учебу. Если кто-то считает, что это просто, пусть попробует. Благо еще, в институте, оценив профессионализм и способности молодого коллеги, нашли способ платить ему деньги за работу по специальности. Еще через два года началась война, верфи оказались перегружены работой, и туда, где нужно было сделать невозможное в нереальные сроки, привыкли посылать "молодого О`Коннела".

В условиях гигантской войны "лицензионное сопровождение" в значительной мере обозначает просто-напросто организацию нового производства в чужой стране. Экзамен на право самостоятельно вершить дела, по сути, любого масштаба.

В России все с самого начала пошло не так, как он ожидал, и не так, как, в принципе, было положено. Как положено — русские просто не успевали, и поэтому его так же просто поставили перед фактом: материалы будут другие, способ изготовления деталей будет другой, и соединять их между собой тоже предполагалось совершенно нестандартным способом. Разумеется, поначалу он возмутился, благо нрав имел достаточно тяжелый, но ему показали, как тут делают в последнее время сторожевики и подводные лодки. Можно было, разумеется, занять принципиальную позицию и сорвать все дело: война ощутимо шла к непонятному концу с непредсказуемыми последствиями. В этих условиях срыв контракта на законных с формальной точки зрения основаниях ему простили бы, а, может быть, даже тихо одобрили. Но он был американцем в третьем поколении, а значит, — американцем высшей кондиции. Той категории, на которой держалось и которой развивалось могущество США. Потому что четвертое поколение в случае удачи предков идет уже в юристы и финансисты. Перестроившись на ходу дела, он свел воедино технологические подходы продавца и покупателя лицензии, в итоге получив нечто третье, ни на что не похожее, но весьма работоспособное. За это время, с февраля по сентябрь, он повидал всякого, во что никогда не поверил бы, продолжая жить дома и работать на верфи. Вот сейчас, например, он придирчиво оценивал работу четырех дизелей завода "Амурскдизель" которого еще не было, когда он приехал в Россию, и не верил.

"Тип 16" единичной мощностью пять тысяч сто пятьдесят лошадиных сил неизмеримо превосходил все, что ему приходилось видеть раньше, по качеству исполнения, надежности, экономичности и, главное, удельной мощности. Четыре таких агрегата разгоняли суденышко длиной в 95 метров до тридцати узлов полного хода. В прошлый раз подобное смущение посетило его, когда полный производственный цикл лицензионных изделий на новых стапелях на его глазах был доведен до тридцати дней. Дома примерно с такой же скоростью строили куда более крупные "Либерти", но тут-то речь шла о боевом корабле. И кто лучше него знал, сколько проблем было с двигательной установкой для "Таком". И что в Америке эту проблему так толком и не решили, несмотря на то, что фрегатов произвели сотни. Решение, практически идеальное, лежало перед ним.