Волхвы Скрытной Управы. Щит ( ч. 1)

— И ромейские тоже, — эхом повторил Серый. — Первыми...

Примечание

Балчар — боевой топор (печенегское)

Книга

'Жениться на дочерях Щараха Ярославу всё же пришлось. На всех четырех сразу. Если рассматривать с точки зрения геополитики, то оросы были ценны не столько численностью, сколь влиянием Щараха среди родственных и дружеских племен, формально подвластных хазарам. Хитрый хан-бей-атаман, представлявшийся разным титулом в зависимости от собеседника, пользовался у них большим уважением. Хотя, если честно, не очень и обоснованным. Вкупе с влиянием сиверов, развернутой оросом агитации и пропаганды хватило. Многочисленные племена и роды северной части каганата, из потенциальных врагов превратились в потенциальных друзей.

Так что брак был нужен по всем раскладам. Проблема состояла в другом. И не в том, что зеленая и пупырчатая амфибия мешала подарить Щараху жеребца. Нет! Совершенно в другом. В невестах. Они были красавицы и, как выяснилось в дальнейшем, умницы! Однако младшая была горда тем, что ей уже восемь лет, а старшая готовилась отметить аж четырнадцатый день рождения! К педофилии Ярослав был не склонен, и если в случае с шестнадцатилетней дочкой Рубца смириться с действительностью было не так уж сложно, то оросский гарем младшего и среднего школьного возраста ввел князя в ступор. Особенно жизнерадостной готовностью немедленно начать выполнять супружеские обязанности. Причем, чем младше была сестренка, тем больший энтузиазм она проявляла.

Яр протянул до весны, после чего смалодушничал и поднял белый флаг. Впрочем, осуществление девичьих мечт на неопределенный срок отложил, превратив женскую половину терема в филиал Приюта. Руководством озадачил Неждану, мечты которой о 'сестрах Мокоши', таким образом, начали осуществляться. Двухкилограммовыми дубовыми хреновинами, именуемыми тренировочными мечами, девочки махали с не меньшим энтузиазмом, чем рвались в княжескую постель.

Несмотря на шуточки дружинников, уверенно прогнозировавших дальнейшее омоложение княжеского гарема, на этом матримониальные приключения Ярослава закончились.

Прибывший 'выпить с братом Яреслейвом сивухи' Карлссон увел свои 'драккары с пропеллерами' на отведенное под 'якорную стоянку' место. Обнаружилось, что в Швеции еще немало свинопасов, и большинство из них приходятся Олафу родственниками. Более того, предприимчивый викинг решил, что под крылышком Кордно он надежно защищен не только от потомка Рагнара, но и от него самого, паче легендарный дан восстанет из мертвых и явится предъявлять претензии. И отправил на родину приглашение 'прийти в гости насовсем с женами, детьми и хозяйством'.

В реализации поговорки 'пусти одного, все пролезут', шведы явно давали армянам сто очков вперед. Не знаю, каким образом неграмотные свеи передавали информацию, но по осени в Свейскую Веску, быстро переименованную народом в Свинск, заявилось аж пятнадцать драккаров и кнорров с разнообразными 'пропеллерами' на парусах и характерным запахом свиного навоза, перемешанного с сивушными маслами и перегаром. Судя по свежим подпалинам на бортах, некоторые корабли совсем недавно поменяли хозяев. На пирах Бур все пытался выяснить, не придет ли вслед за Карлссоновскими друзьями карательный отряд из пары тысяч кровников.

Караван, приведенный Изяславом из Булгара, оказался приятной неожиданностью. Суда оказались забиты чугуном. На пределе плавучести. Хазарские скрытники не зря жевали свои горбушки по углам. Построенные нами домны и конвертеры они изучили самым внимательным образом. Снаружи, естественно. Внутрь, если кого и пустили бы, то исключительно вместо дефицитных присадок. После добычи эскизов внешнего вида, хазары, а еще раньше, втайне от хозяев, булгары, начали строить копии. Металлургов среди скрытников не было. Картинку они срисовали 'в целом'. И крайне схематично. Бур потом показывал один 'чертежик'...

Технологию передрать сумели 'процентов на двадцать'. Что именно загружалось в печь — 'примерно приблизительно'. Добавив к этому 'испорченный телефон' и 'инициативу на местах', булгары с помощью Аллаха, а хазары с подачи Яхве получили чугун. И ничего кроме. Зато чугуна вышло на удивление много. Производство 'русинского харалуга' было поставлено быстро и на широкую ногу. С размахом, приличествующим даже социалистическому Китаю. Мао был бы горд подобными результатами. Ерундой типа пробных плавок и всяческих экспериментов предшественники 'Большого Скачка' тоже не озадачивались. И остановились только тогда, когда утопли в этом самом чугуне по самую маковку.

Выделать из полученного продукта что-либо путное нижневолжские кузнецы оказались не в состоянии, а поскольку деньги в производство вложили немаленькие, предложение некоего кордовского купца скупить по дешевке весь накопившийся запас все заинтересованные лица восприняли с огромным энтузиазмом. А такая мелочь, что кордовец отправил товар в Испанию, да еще не через Волгодон, а северными волоками до Балтики и в обход всей Европы, и вовсе никого не заинтересовало. Может, у него хитрый план.

Конечно же, мимо некоторых товарищей хитрый план не прошел, но Изя решил, что такие товарищи нам совсем не товарищи. Излишне любопытных съели волки в оврагах под Тамбовом. Или под Саратовом. Какая разница, впрочем, если обоих городов не существует до сих пор? В отличие от волков и оврагов, которые вечны. Как беды и неприятности... И вообще, потомок, учти! Если доведется тебе выбирать между пивом и неприятностями — выбирай пиво. Потому что неприятности вечны. А пива могут больше и не налить!

Учитывая реальный пункт назначения груза, путь вверх по Волге был вполне естественным и логичным. Удивительно в этой истории не это. А то, что кордовец был не 'засланным казачком', не переодетым русином, а самым настоящим кордовцем, испанско-арабским евреем Ицхаком бен Цадиком, прибывшим в Булгар за обычным для того времени товаром. Рабами. Цадика взяли за мягкое место и пообщались, грубо наплевав на законы страны пребывания. После душевного разговора с Изей, Ицках оценил преимущества работы с металлом над работорговлей и включился в процесс на полную катушку. При этом в роли торговых агентов кордовец использовал рабов, закупленных накануне исторического разговора. Как ему удавалось удерживать своих менеджеров от скоростного драпа по домам, нормальному человеку не понять. А Изяслав на вопросы только посмеивался. Но, несмотря на все загадки, суда с чугуном шли по Волге до самого ледостава. Что позволило освободить кучу рабочих рук от добычи руды и направить усилия вятичских псевдошахтеров на торф.

Договоренность с сиверами и оросами, как и прибытие новой партии викингов, позволили немного выровнять неравноправность военного союза с Киевом, до этого державшегося исключительно на честном слове. В экономическом же плане мы уходили вперед семимильными шагами. Вятичские земли к зиме 940 года стали центром передового земледелия и средоточием промышленного потенциала. Ну и образовательным центром заодно, хотя это пока заметно не было.

Подготовка кампании следующего года шла полным ходом. Скрытники рыли землю в буквальном смысле слова. И ладно бы только наши. Подаренный Щараху арбалет так и не добрался до места назначения, оставшись украшением на поясе хана-бека-атамана. Пришлось вражеским агентам добывать другие образцы. Один среди бела дня срезал со вьюка у Курнявы известнейший булгарский вор. Второй 'увел' трактирщик Зубарь, крайне ценный агент хазарской разведки и один из самых законспирированных служащих Буревоя. Еще один захватил в короткой стычке разъезд сполов. Проще, естественно, было с ромеями. Просто отправили по каналам Ираклия. Второй константинопольцы добыли без нашего участия. Скорее всего, у хазар.

А последним и самым важным за лето событием стало заключение союза с печенегами...'

Печенежские Степи, лето 6448 от Сотворения мира, серпень

Степь не имеет ни края, ни конца. Да, с севера на ковер разнотравья наступают тенистые леса, а с юга и востока подпирают могучие горы. На западе плещутся морские волны. И синева мешается с зеленью, прерываясь золотистыми полосками берегов.

Но это все на картах. А когда ты здесь, среди бесконечных ковыльных полей, то приходит понимание: степь бесконечна. Есть только она, и ничего больше. Велика и могуча. Можно пересечь ее вдоль, а потом поперек, так и не встретив ни одного человека. Не потому, что Степь безлюдна. Все проще. Не спешат местные жители показываться на глаза чужаку. Сначала желают разобраться, кто и зачем явился в эти места, кто посмел мять подковами траву и сбивать на ходу метелки...

Разобравшись, не медлят. Появятся на вершинах холмов всадники на быстроногих горячих конях. А дальше... Дальше возможно всё.

Разорвет звенящую тишину Степи нечеловеческий визг, вырвавшийся из сотен и тысяч глоток. Взметнется туча стрел, обгоняя ветер, гуляющий по бескрайним просторам. Сверкнут на солнце клинки, со змеиным шипом покидающие узкие ножны. И безжалостная конная лава захлестнет незваного гостя. Горе купеческому обозу, глава которого понадеялся на собственную силу и не оставил в условленном месте дары богам Степи.

В Степи свои законы. И если ты не хочешь их признавать, не обижайся, если жадные волки будут рвать твое тело на куски, а крепкие клювы воронов погрузятся в глазницы. Впрочем, тебе будет безразлично. Стрела в горле или росчерк сабли на груди навсегда лишают интереса к мелочам.

А если пришельцы окажутся храбры и встретят атаку стеной щитов, ощетинятся копьями, ударят встречным ливнем стрел, то жатва смерти станет еще обильней. И падальщикам достанется куда больше еды, ведь на пиршественный стол рядом с гостями лягут и хозяева.

Но бывает и иначе. Неукротимые всадники выстроятся в два ряда, возденут сабли ввысь, красивейшие девушки преподнесут угощенье, и сам Великий Бей племени выйдет навстречу тем, кого считает друзьями. Или хочет видеть.

Всякое бывает в степи.

Раскинется разноцветной мозаикой шатров огромный лагерь, разбитый на части, Восемь частей. Восемь лагерей, ставших одним. Восемь Беев в одном месте. Великий Сход сыновей Быка.

В прошлый раз Степь собиралась на Великий Сход три века назад. Тогда проклятые кипчаки и угры заставили племена оставить родные места и уйти на запад. Были тяжелые времена, и зловещая тень пала на народ всадников и скотоводов. С тех пор каждый бей жил своим разумом. И каждый сам справлялся с нагрянувшими бедами...

Сейчас все иначе. Сильны печенеги, и многие народы предпочитают не гневить 'степных волков'. Ведь если хозяева Степи захотят... Они не хотят. Не нужны им ни каменные стены Царьграда, ни русские города с раскинувшимися вокруг лесами, ни хазарские крепости... Не нужны, и всё. Пока не нужны.

Впрочем, те, кто соберется в Большом Шатре, понимают: не столько не нужны, сколько не по зубам. Не справиться печенежской легконогой коннице с городской обороной, если не повезло ухватить с лихого налета. Мало, слишком мало среди сынов Быка умеющих драться в пешем строю. И еще меньше тех, кто рискнет взбираться по шатким лестницам под градом стрел. Лишь выступая в союзе с кем-то из соседей, способны печенеги добраться до богатой добычи, прячущейся за высокими стенами.

Не часто выпадает такая возможность. Да и не каждого готовы назвать другом гордые степняки. Реки крови отделяют от хазар, старых врагов, не знающих слова 'честь'. Ни один печенег не направит коня в одну сторону с ними, ни один не разделит с хазарином лепешку.

Нет уважения и к лицемерным ромеям, чьи лживые речи сладки, как русский мед, а дела горьки вкусом чернобыльника. Очень редко кто из беев соглашается воевать по указке города Константина, получив вперед оговоренную плату. Очень большую плату.

Куда лучше идти стремя в стремя с русами, что никогда не переступят данное обещание. Не раз, и даже не десяток раз присоединялись печенежские орды к русским дружинам. И ровнялись с землей города ромеев, и горели кочевья подвластных хазарам племен. Воины Язы Копон ходили с Аскольдом на Шаркил, а Явды Эрдим с дружиной Дира брали Дербент. И целых четыре племени обрушились на Царьград, ведомые Олегом, великим воителем, прозванным Вещим за его мудрость.

Да, в 'голодные года', лежащие меж сытыми месяцами походов, степные воины могут устроить набег на земли вчерашних союзников. Так не по злобе же, можно сказать, по-соседски, чтобы поняли друзья: пора идти новым походом на никчемного врага, ибо застоялась кровь в жилах удальцов. Да и что за урон от тех набегов? Ну, сожгут воины пару весок. Утыкают стрелами десяток смердов, схватившихся за вилы. Изнасилуют и угонят несколько девиц... Это же не вражда, так, мелкие недоразумения...

Правда, если русский князь придет мстить за поругание, будет нехорошо. Не с руки печенегам ратиться с русами. Уж больно страшны в битве дети Леса. Недаром поется в старых касыдах:

Сталью доспеха укрыта грудь,

Красных щитов стена.

Воины Степи идут...

Радость добычи, взмыленный конь,

Сабли крутой изгиб,

И на утес, волна за волной,

Жалости здесь и не ждут...

Не ждут и не будут забыты слова.

Осталась лишь ярость и смерть.

Снова и снова сойдутся в бою

Воины Леса и Степь...

Редко, очень редко удается вырвать победу у русов, пьянеющих в бою. Лучше уйти подальше в Степь. Она, как заботливая мать, всегда укроет своих невезучих детей. А если не получится оторваться, то всегда можно откупиться, заплатив виру за каждого убитого и сторицей вернув добычу.

Но в последние двадцать лет набегов на Русь не было. Слишком кроваво Киевский князь разгневался на печенежские шалости. Слишком многим детям Степи пришлось заплатить виру собственной жизнью. До сих пор помнит Степь то злосчастное лето, поминая киевлянина не иначе, как Безжалостным, пугая именем князя малых детей. Не стоит второй раз будить лихо. Настоящий воин всегда найдет, куда направить своего коня. Разве мало народов вокруг Степи? Булгары, ясы, касоги...

Сегодня особый день. Главный князь русов сам прибудет на Великий Сход печенегов. Есть у него, что предложить соседям. Большое дело затеял Игорь Безжалостный, раз просил собраться беев вместе.

Князь не боится, что могут печенеги направить свои клинки в его грудь, ведь каждый, прибывший на Великий Сход может привести с собой лишь три сотни воинов, и ни одним человеком больше. Верно поступает, что не боится: вечный позор укроет голову того, кто обнажит оружие на Великом Сходе кроме как в честном двобое. Да и двобой тот должен быть утвержден всеми вождями.

Большое дело затеял князь. Ни один человек не знает, куда падет тяжелый удар русского меча. Но земля слухами полнится. И всё чаще и чаще звучит в разговорах 'Царьград'. Знать, не дает Игорю покоя слава умершего воеводы, прибившего щит к воротам Нового Рима. Бередит воинскую гордость. А может, манит князя богатая добыча, что укрыта за высокими стенами.

Печенеги тоже любят добычу. Богатство любят все. Но нет у беев единого мнения. Удача может и не коснуться воинов. А ромейские подсылы предлагают богатые дары за отказ от союза с русами. Да, взяв Царьград на копье, можно остаток жизни лежать на кошме, пить вино, вспоминая о том, как сминала грубая ладонь степняка шелк на нежном бедре императорской наложницы. Но не след забывать и о плате. А платить придется жизнями воинов. А может, и своей.