Воскресное утро

При вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно, безусловно, уничтожаться.

В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджогов лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.

Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. В этой освободительной войне мы не будем одинокими. В этой великой войне мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе в лице германского народа, порабощенного гитлеровскими заправилами. Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов, стоящих за свободу, против порабощения и угрозы порабощения со стороны фашистских армий Гитлера. В этой связи историческое выступление премьера Великобритании господина Черчилля о помощи Советскому Союзу и декларация правительства США о готовности оказать помощь нашей стране, которые могут вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза, являются вполне понятными и показательными.

Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в нашей Отечественной войне с германским фашизмом.

В целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР, для проведения отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину, создан Государственный Комитет Обороны, в руках которого теперь сосредоточена вся полнота власти в государстве. Государственный Комитет Обороны приступил к своей работе и призывает весь народ сплотиться вокруг партии Ленина-Сталина, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии и Красного Флота, для разгрома врага, для победы.

Все наши силы — на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота!

Все силы народа — на разгром врага!

Вперед, за нашу победу!

И в этот же день в этих же газетах был напечатан перевод немецкого плана "Ост". Каждый советский гражданин мог воочию убедиться в том, что немецкая оккупация несла его народу, его близким и друзьям, смерть. Смерть всего советского народа! В этом же номере было размещено сообщение Совинформбюро об окружении немецких войск севернее Минска и о пленении ее командующего.

4 июля 1941 года. Западный фронт.

С утра 3 июля Смирнов ожидал немецкой атаки. Хотя старшина сразу сказал, посмотрев на небо, что немцы днем атаковать не будут и посоветовал всем отдохнуть перед ночью. Сначала ему никто не поверил, но потом, посмотрев на беспрерывно кружащиеся над позициями немцев самолеты и застилающий все небо дым от артиллерийских и авиаударов, народ согласился с мнением старшины и, закончив оборудование позиций, расползся по щелям, в прямом и переносном смысле. Бдила только дежурная служба. По видимому к такому же выводу пришел командир их боевой группы и отдал приказ отдыхать всем свободным от службы и готовиться к ночному бою. В перерывах между грохотом взрывов авиабомб и снарядов ясно была слышна все приближающаяся артиллерийская канонада с запада. Западная Группа шла им навстречу.

Этим днем лейтенант Смирнов познакомился с командиром взвода БРДМ -2 134 МСП лейтенантом Лешей Плохих. Они были практически ровесники. Так думал Сергей, хотя Алексей ему не сказал год своего рождения. Пользуясь приглашением Плохих, Смирнов познакомился с экипажем командирского БРДМ и облазил ее всю. Экипаж состоял из двух человек — водителя Савельева Андрея, колючего на язык рядового, который не язвил только в отношении своего командира и Смирнова, учитывая все же его звание и должность; и наводчика пулеметной установки — ефрейтора Павла Бойкова. Оба они, как пояснил Плохих, были призваны из запаса. Причем Андрей — действительно был водитель, правда, не БРДМ, а БТР -60,70, но машины различались в управлении незначительно; а Бойков — был в недавнем прошлом военный пожарник. Когда Смирнов поинтересовался, как их призвали, то Савельев насупился, а Бойков расхохотался и сказал про Андрея, что тот с гор спустился за солью и его забрили в солдаты прямо на рынке. Савельев в ответ на эту шутку тоже рассмеялся и сказал что Павлик прав. Бойков насупился и настоятельно попросил запомнить, что его зовут не Павлик, ПавлО! Смирнов тоже посмеялся, хотя тут же честно признался, что не понял, причем тут рынок. Тогда Бойков ему пояснил, что Андрей приехал к своему другу в гости, вечером сходили на танцы, а утром в воскресенье все это и случилось. Что конкретно случилось — Сергей все же так и не понял. Наверно, правда — "забрили" в солдаты. Вообще вне строя Павел разговаривал на таком жаргоне, что Сергей не понимал большую часть слов. Сыпавшиеся из уст Павла звукосочетания типа "чуваки, чувихи, косичелы, бичи, кайфово, хилять, телки, овцы, мэны, герлы" и тому подобное заставляли Сергея подозревать Павла в непростом детстве и юности. Однако службу он знал и в строю претензий ни к нему, ни к Андрею не было. Поэтому они и были командирским экипажем.

Внутри БРДМ Сергею понравилось. Приборная доска, руль, рычаги переключения скоростей и раздатки, полный привод, опускаемые колеса для преодоления траншей и умение плавать — все его приводило в восторг. Но больше всего ему нравилось сиденье оператора. Пулеметная установка легко поворачивалась на 360 градусов, стволы поднимались на такой угол, что могли стрелять по воздушным целям, прицелы были выше всяких похвал. И хотя 14.5 мм — это не 45, но плотность и скорострельность огня крупнокалиберного пулемета не оставляла шансов для легкобронированных целей. Сергей еще надеялся ночью посмотреть через приборы ночного видения.

Когда на землю опустилась ночь — они пришли. В смысле немцы. Не было ни артподготовки, ни взлетающих ракет. Была тишина. И в этой тишине к позициям их боевой группы ползла немецкая пехота. И как знать — были бы против них одни БА-10 — может быть их план и удался бы. Но дежурный экипаж БМП разглядел их в ночном прицеле. И выпустил из ПКТ очередь трассеров по обнаруженным. Через минуту уже грохотало все. Немцы, поняв бессмысленность дальнейшей маскировки, открыли артиллерийский огонь по тылам их группы. Откуда-то издали стреляли их танки. Небо было расцвечено множеством сигнальных и осветительных ракет, запускаемых с обеих сторон. Позиции затянуло дымом и пылью от взрывов. Пулеметы БМП стрекотали беспрерывно — операторы этих машин были, чуть ли не единственными с обеих сторон, кто стрелял более-менее прицельно. Они хотя бы что-то видели. Остальные довольствовались стрельбой по мелькающим теням в мерцающем свете падающих ракет и вспышкам выстрелов. Машина Смирнова и весь его взвод так же вели огонь. Попадали ли они — не знал никто. Но потоки трассеров, уходящие с позиций их обороняющейся группы, давали серьезную надежду, что выжить там не могло ничто.

В какой-то момент Смирнов, не отвлекающийся на стрельбу и ведущий наблюдение, заметил, что на правом фланге обороны, там, где были траншеи нашей пехоты, в сторону противника практически никто не стреляет. А за этими траншеями находилась запасная позиция его взвода. Сообщив по рации о переходе его машины на запасную позицию, лейтенант дал команду водителю. Уже подъезжая к укрытию, Смирнов понял, почему из этой траншеи не стреляли — там шел рукопашный бой. Немцы сумели подобраться к траншее на бросок гранаты и ворвались в нее. Сообщив об этом по рации, его броневик пошел на выручку пехоте, отсекая огнем от траншеи подходящего противника. Не дошел его бронеавтомобиль до траншеи метров 20, когда по броне как будто с размаху ударили кувалдой. Двигатель сразу заглох, и потянуло дымом. Сергей дал команду покинуть машину и проорал в рацию, что подбит и горит. К этому моменту из БА выскочил водитель и заряжающий, сразу попавшие под огонь из стрелкового оружия, и залегшие у машины. Лейтенант уже двинулся к двери, когда понял, что его башнер продолжает вести огонь из пулемета. Ему стало стыдно за свою слабость, и он приник к приборам наблюдения. Через несколько секунд в неверном свете вспышек и ракет он разглядел метрах в 200 от траншеи маленький немецкий танк. "Т-2 — автоматически определил его Смирнов — 20 мм пушка и пулемет. Вот почему мы еще живы. Снаряд попал в двигатель и не пробил его насквозь". " Ваня! — орал Сергей, — правей на 2 часа! Дальность 200! Танк противника!" И сунул в казенник снаряд. Башнер лихорадочно закрутил ручкой, разворачивая башню. Выстрел! Сергей приник прибору наблюдения. Т-2 шевелил башней и стволом пушки, выцеливая их. Промахнулись! В следующую секунду в немецкий танк воткнулась очередь из трассеров КПВТ. Кто-то не пожалел и всадил в него не меньше половины ленты, превратив танк в дуршлаг. И стреляли, судя по грохоту — рядом с ними. Смирнов выглянул из машины — перед радиатором, разворачиваясь к немцам бортом и закрывая его раненую машину, ворочалась БРДМ Алексея Плохих. Он сам, выскочив из-под брони, бежал куда-то за корму БА-10. Сергей обернулся и увидел, что сзади, покачиваясь на рытвинах и воронках, подползает БМП с висящим на носу тросом. А в открытый люк БРДМ — перекрывая грохот стрельбы, неслось: "Держитесь косичелы! Ща я вас прикрою! Ну, п...ц вам гансы! А-ааа! Сукиииии!!! Подходи! Отоварю всех!" Мимо бронемашин, с матом, к траншее несся резервный взвод мотострелков с примкнутыми штыками. И Смирнов не выдержал — крикнув экипажу выводить подбитую машину и достав из кобуры ТТ , он тоже помчался вслед за ними.

В траншее и над ней царил ад. Грохотали короткие очереди, хрипели люди, хрустели кости и черепа под ударами прикладов, сверкали штыки и саперные лопатки. Прямо перед ним возник лейтенант-мотострелок с пистолетом в левой руке и лопаткой правой. Стреляя в тех, до кого он не мог дотянуться — он рубил лопаткой всех, кто стоял ближе. Каждый удар сопровождался хрустом костей. Вокруг него уже корчилось в агонии несколько немцев. На очередном замахе лопаткой что-то теплое и скользкое брызнуло в лицо Смирнову и он, поняв, что это, чуть не вывернулся прямо тут же. Но в этот момент появившийся метрах в пяти от лейтенанта немецкий офицер выстрелил в него из пистолета. Лейтенант, взмахнув руками и уронив лопатку, упал. И вот это перевело Смирнова в другое состояние. Время для него замедлилось. Он медленно поднимал свой ТТ, а немец еще медленней переводил "Вальтер" с упавшего лейтенанта на него, но Сергей успел первым, ТТ дернулся в его руке два раза и он мог бы поклясться, что видел, как его пули разорвали мундир на груди немца. А потом наступила темнота. Он ничего не помнил. Пришел в себя, когда бой закончился. Он сидел на краю траншеи грязный, весь в крови, опустошенный и обессиленный. Он знал, что это не его кровь. Но он не помнил, откуда она на нем. К нему кто-то прикоснулся. Он поднял голову и увидел своего башнера. Тот как-то робко смотрел на него, хотя был старше его на 10 лет.

— Товарищ лейтенант! Пойдемте! Машина эвакуирована и находится на позиции. Разбит мотор, но стрелять можно.

Смирнов поднялся. В утренних сумерках вокруг ходили солдаты, уносили раненых и убитых, собиралось оружие, куда-то вели пленных. В траншее обживался резервный взвод. "Жаль лейтенанта, — отрешенно подумал он, — мы наверно с ним были ровесниками". Неожиданно его ударили по плечу. Пред ним стоял тот самый лейтенант из ночного кошмара. Живой и невредимый. И улыбался.

— Как? Тебя же убили! Я сам видел!

— У нас по новому Уставу положено в бой идти в бронежилете. Во — посмотри! Две дырки от пуль. Но броню не пробили. С ног, правда сбил он меня, и дышать нечем стало, теперь на ребрах два здоровых синяка, но жить можно.

А ты молодец! Я пока валялся, смотрел как ты их мочил. Научишь потом и меня, ладно?

— Что? Кого я мочил? Чему научу? Ничего не помню.

— Ну, ты даешь! Это шок наверно у тебя. Для меня тоже это был первый бой. Тоже только начало помню и когда упал. А все что между ними — ничего не помню. Бойцы говорят, кучу гансов замочил, а я не помню. Правда, сказали, что ты больше.

— Ничего не помню!

— Ладно, рассказываю! Я как упал — дышать не мог, но зато все видел. Ты того немца, который меня свалил — застрелил. Пробежал мимо меня, заревел как медведь, схватил немецкую винтовку со штыком и как пошел!!! Я никогда не видел, чтоб так быстро работали штыком и прикладом. В общем, мои бойцы насчитали вокруг тебя 7 трупов. Так договорились? Научишь штыковому бою? — и протянул Сергею "Вальтер", — бери. Это того фрица. На память. Мои бойцы магазины набили.

— Хорошо. Научу, — и он обнялся с лейтенантом.

Сергей был чемпионом училища по штыковому бою. В прошлой жизни. О которой, он уже почти забыл.

Придя на позицию своего взвода, он принял доклады командиров машин и с удовольствием начал смывать с себя грязь, пот и кровь, подставляя свое тело и руки под ведра с водой принесенные его подчиненными. Обратив внимание, как они на него смотрят, он понял, что теперь они считают его своим командиром безоговорочно. Неожиданно появился Пашка Бойков. Он был строг и официален. Отдав честь, доложил, что лейтенант Плохих во время контратаки и эвакуации подбитого бронеавтомобиля был ранен в руку и отправлен в госпиталь. Перед этим он предложил командиру боевой группы назначить командиром взвода БРДМ его — лейтенанта Смирнова, объединив взвода, заверив, что тот справится. Поэтому сейчас, лейтенант Смирнов вызывается к командиру боевой группы. За назначением. Когда они отошли от позиций взвода, Пашка хлопнул его по спине и сказал: "Ну, ты крут косичела!". Как понял Сергей, в его устах эта фраза приравнивалась к медали. Через 20 минут на общем построении двух взводов он ставил личному составу задачу на подготовку к бою. Теперь его командирской машиной стала БРДМ-2.