Жестко и быстро - роман издан!

— Учеба и тренировки от меня не сбегут, — улыбнулась Горди. — А вот ты — можешь.

Тут, наверно, мое лицо выдало меня с потрохами, потому что она сразу же забеспокоилась:

— Реджи? У тебя глаз задергался чего-то.

И ты, Брут? Неужели и она меня сторожит? Еще одна медовая ловушка, теперь уже от ИСБ?!! Но вслух я чуть изменил постановку вопроса:

— Да это тик... Что ты имеешь в виду? Куда я сбегать должен?

— В переносном смысле. Стоило мне немножко клювиком прощелкать — и тебя быстренько прибрала к рукам авантюристка Рита. Вот если бы я тогда...

— Я тебе напомню, что 'тогда' твое ко мне отношение было далековато от симпатии, а я уже был прибран к ее ручонкам. Так что не вини себя. В общем, я собираюсь пройтись по магазинам, составишь мне компанию?

— Конечно! — обрадовалась она.

План мой был очень прост в теории, хотя с реализацией еще предстояло заморочиться.

Мы с Горди сделали неплохой забег в виде спорта под названием 'шоппинг', при этом я разжился новым телефоном, фонариком и видеокамерой, Горди — всякой мелочевкой. Стеклянные фигурки, пара пластинок популярных исполнителей — да-да, здесь лазерные диски вытеснить винил не смогли — новая модель плеера на дисках, играющего вдвое дольше обычных, новые солнечные очки, часики... Нести все это, как рыцарю, пришлось мне, поскольку наши водители остались на стоянке в начале улицы по нашему же требованию.

Перед возвращением мы сели на террасе в кафешке, заказали мороженого, и я тихо сказал:

— Горди, мне нужна твоя помощь в одном деликатном деле.

— В каком?

— Я хочу, чтобы как только мы расстанемся, твой водитель пошел на ближайший вокзал. Он должен взять мою камеру и фонарик. Там в коробке я положил денег, пусть он купит новый телефон и батарейки для камеры, после этого оставит видеокамеру в ячейке хранения направленной наружу и работающей, а фонарик — светящим наружу же. После этого он должен позвонить с купленного телефона на мой новый, номер я записал на коробке, и сказать, что деньги он забрал, посылка оставлена, назвать адрес вокзала, номер ячейки и код замка, выслушать ответ, отключиться и выбросить телефон в мусор. Сделать это надо быстро, за полчаса или сорок минут, желательно.

Горди выслушала этот шпионский план с выражением изумления на лице.

— Реджи, и зачем все это?

— Я подозреваю, что за мной не просто присматривают, а в наглую шпионят, прослушивая телефон, в том числе и наши с тобой разговоры. Мне это не нравится, понимаешь?

Она задумчиво побарабанила пальцами по бокалу с мороженым:

— И как твой план поможет это выявить?

— ИСБ обязательно проверят, что за посылка мне отправлена, я отвечу твоему шоферу, что зайду через час, к этому времени они уже заглянут туда, ведь код узнают из разговора. И попадутся на камеру.

— Они могут стереть запись.

— Я приду ровно через час после звонка. Если на записи не будет часового вида закрытой дверцы, прерванного моим лицом — в камеру заглядывали посторонние, и это только слушающие мой телефон эсбэшники.

— Они могут стереть не всю запись... — с сомнением сказала Горди.

— Их выдаст тайминг. Скрыть свое вторжение будет невозможно.

— Перемотать пленку чуть назад, поставить на запись и оставить как было?

— Запись будет прерывистой в момент, с которого пошел второй сеанс — раз. Оставить все как было нельзя, будет заметно смещение даже на миллиметр — два. Наконец, перемотать запись назад хотя бы на пять минут — значит, видео между закрытием ячейки и моим открытием будет на пять минут короче, чем прошло. Тайминг не обмануть.

— Они поймут, что ты их раскрыл и могут устроить тебе задержку по пути на вокзал...

— Это равносильно признанию, к тому же, запись все равно будет короче.

Она чуть помолчала.

— А ты умный и хитрый, Реджи.

— Разве это плохо?

— Мне нравятся умные.

Я улыбнулся в ответ с видом мужчины, получившего похвалу от женщины. Правда, на самом деле на душе у меня не так уж и радужно: верить нельзя никому. Горди — имперский рыцарь из семьи имперских рыцарей, и у меня нет причин верить ей слепо, без проверки. И если она сама сотрудничает с ИСБ — а с ублюдка пфальцграфа вполне станется и ее подключить к этому делу — то силки расставлены и на нее тоже.

Ведь план мой на самом деле сложнее, он двухходовый.

Мы с Горди вернулись к стоянке и расстались, она поехала к себе, а я велел Серго колесить неспешно по городу, по самым интересным улицам. За мной машина — стопроцентная слежка. Ребятушки уже и не прячутся особо... наивные.

Заметив какое-то заведение, я спросил:

— А это что?

— Кабаре, — пояснил Серго, — одно из старейших в городе, ему больше ста лет.

— Фигасе! Тормозни, я пойду погляжу, че там ставят и чем кормят.

— Мне пойти с вами?

— Не надо. Ну то есть я не запрещаю, только я отдельно, ты отдельно. Вроде мы не знакомы.

— Тогда я подожду вас тут.

Я пошел в кабаре, уселся за столик ближе к окну, чтобы мой 'хвост' хорошо меня видел, минут двадцать пять послушал довольно остроумный диалог двух актеров-юмористов, попивая кофе и кушая десерт. Затем сунул под чашку банкноту и направился в туалет: пора, звонок должен быть через пять-десять минут, а мне к этому времени надо избавиться от хвоста.

Как я и опасался, окна в туалете не нашлось, пришлось импровизировать.

Я подозвал проходившего в сторону кухни официанта и сунул ему купюру в двадцать империалов:

— Браток, выведи-ка меня через служебный вход.

Он не задал мне ни одного тупого вопроса, и минутой спустя я оказался позади здания, откуда быстренько свалил, петляя улочками меж домов и не забыв выключить телефон.

Тут у меня зазвонил новый телефон. Я принял вызов и услышал в трубке бесстрастный голос водителя Горданы: деньги забрал, посылка на месте, все путем. Превосходно.

Засекаю время — ровно час. Если Горди не работает на ИСБ и эсбэшники слушают мой телефон — они попадутся, они не смогут не проверить. Если Горди с ними заодно — служба безопасности избежит западни, но тут вступит в действие мой план 'Б' и я выведу их на чистую воду. Ну а если запасной план тоже не сработает — значит, я слишком параноидален, мой второй телефон не слушают, Гордана не завербована. Или, как вариант, я просто слишком глуп, чтобы подловить спецов из ИСБ, там ведь тоже умные люди работают, а не кто попало.

Я купил в первом подвернувшемся магазине еще один телефон, дорогую модель за двести империалов, а затем тридцать минут провел в какой-то кафешке недалеко от вокзала, высматривая нужного человека. Вот подходящий парень: лет семнадцать, очки в дешевой оправе, строгий, чистый, но слегка поношенный костюм, тоже дешевый, на голове кепка. В руке портфельчик, видавший времена и получше. Похож на студента, притом бедного, у которого одна надежда — выучиться, получить хорошую, по его меркам, работу и вкалывать на империю или дядю, без малейших перспектив, но зато не нуждаясь в самом необходимом. Ну или джекпот, если очень повезет с карьерой. Годится.

Парень заказывает чай и булочку, садится за столик неподалеку. Встаю со своего места и подсаживаюсь к нему.

— Привет, браток.

Он смотрит на меня, затем приподнимает кепку:

— Д-да, сэр?

Как он распознал во мне аристократа? Должно быть, умный. Может, это и к лучшему. Голос чуть грубоват и с хрипотцой, вроде простуды — вообще отлично.

— Нужна твоя помощь в одном розыгрыше. — Я положил перед ним дорогой телефон: — смотри, я даю тебе эту штуку, а через некоторое время позвоню и назову номер камеры хранения на этом вокзале и код от замка. А ты мне ответишь, что скоро придешь и положишь туда товар...

— Какой товар? — насторожился он.

— Никакой. Ты просто скажешь 'понял, через пятнадцать минут товар будет там'. Все. Затем выключаешь телефон и не включаешь до завтра. И после этого он твой.

— Что-то все это звучит... странно, — сказал парень, — и наверное, незаконно...

Я положил перед ним чек из магазина:

— Вот, смотри. Он не краденый, куплен полчаса назад. Вот мое удостоверение личности, видишь? Реджинальд Сабуров, Дом Сабуровых. Будь это что-то незаконное — я бы не показал тебе ни лица, ни документа. Я хочу кое над кем пошутить, и мне для этого нужен голос постороннего человека, который не известен никому из моего окружения.

Он мне все еще не верил: ну как же поверить, что подходит дворянин, из тех, что смотрят на простолюдинов сверху вниз, и за просто так дарит дорогущий телефон? Однако калькулятор в голове у него, надо думать, успел насчитать, сколько это денег, если загнать приборчик всего за три четверти его стоимости, или даже вернуть обратно в магазин, уступив продавцу за сговорчивость десять процентов. Бедному студенту сто пятьдесят империалов — дикие деньги, а уж сто восемьдесят...

— Смотри, — еще раз проинструктировал его я, — я звоню, ты отвечаешь в точности, что я тебе сказал, и поувереннее так, затем выключаешь до завтра. И все, тебя больше ничего не волнует. Кто бы что ни спросил — говоришь правду, все как есть. Даже если кто полиции сообщит — им все говоришь, как на духу. Мое имя, мое описание. И никаких проблем. Спросят, о чем говорили — ты знать не знаешь. Просто повторил, что я сказал, ради розыгрыша.

В общем, я его убедил. Теперь бы только он меня не подвел...

Остается десять минут с момента звонка до часа, пора. Я отправился к камерам хранения.

Вот нужная ячейка, вращаю барабанчики с циферками. Щелк! Открываю дверцу — мне навстречу свет фонарика и тускло поблескивает линза камеры.

Я вынул все это, выключил фонарик, с камерой сел в зале ожидания и просмотрел запись в ускоренном режиме. Все гладко, тайминг совпадает, на видео целый час одна и та же неподвижная картина. Никто в ячейку не лазил.

Что ж, план 'Б'. Если ИСБ меня 'пасет' — то я и сейчас под наблюдением, а мне только этого и надо.

Я положил в ячейку несколько сотенных купюр нарочито небрежно, сверху — сложенную вдвое записку с волосом внутри, подправил, чтобы волос только краешком касался бумаги. В ячейке не особо чисто — заметить нереально, а неаккуратно положенные деньги навевают стереотип, что все было брошено абы как. Запомнил, как все лежит, сменил код, закрыл дверцу. Ловушка заряжена повторно, осталось приманить добычу.

Я вышел из здания вокзала, зашел в крупный универсальный магазин, включил старый телефон и позвонил Серго. В его молчаливом сопении я прочел все, что просилось ему на язык в мой адрес: шутка ли, где-то так с часик я заставил его понервничать, просто исчезнув. Собачья это работа, шоферить и охранять у дворян. А еще он наверняка и СБ нашу поднял на ноги из-за моей пропажи... Лишняя причина отказаться от судьбы цепного пса.

Я назвал ему адрес, где он должен меня ждать через пятнадцать минут, а затем снова оторвался от хвоста, но уже не через служебный ход: меня там ждут, они ж не дураки два раза на один трюк купиться. Вместо этого я приобрел в мужском отделе серый плащ типа макинтоша, с черной подкладкой, в примерочной надел его и пару минут нагло красовался в нем перед носом у своих 'провожатых'. Затем в другой примерочной вывернул макинтош наизнанку, достал из кармана кепку, там же купленную, подгадал момент и незаметно выбрался из примерочной, смешавшись с толпой.

С учетом того, что меня постоянно 'ведут' разные лица, у СБ явно нет недостатка в кадрах, если ради меня столько задействовано. Значит, у входа кто-то наверняка есть.

Я отыскал женщину лет тридцати, которая в одной руке несла две сумки, а второй держала ручонку маленького сынишки, чтобы он не упал, спускаясь по ступенькам со второго этажа на первый, и подошел, сразу же подхватив пацаненка на руки.

— Позвольте я вам помогу, — улыбнулся я.

Мы с ней — она с сумками, я рядом с малышом на руках — вышли из магазина на улицу, миновав ожидавших меня филеров, после чего я вернул ей мальчика, попрощался и пошел. Эсбэшники ждали меня, одинокого парня, и на 'семью' из трех человек просто не обратили внимания.

Повернув обратно в сторону вокзала, я достал телефон и позвонил на подаренный студенту. Тот меня не подвел, ответив чуть басовито и без запинок.

Ловушка готова.

По пути я в небольшой галантерее купил чемоданчик и с ним пошел на вокзал.

Как это выглядит глазами ИСБ? Я устраиваю им ловушку-проверку, чтобы узнать, прослушивается ли новый телефон. Они, такие молодчаги, от Горди знают о моем плане и не клюют. Я убеждаюсь, что ячейка не тронута, значит, прослушки нет. Кладу в ячейку нечто, звоню с нового телефона неизвестному лицу и говорю, что деньги на месте, а он отвечает, что скоро придет и положит вместо денег товар.

Дальше два варианта: явный и шпионский.

ИСБ заглядывает в камеру после моего звонка, видит деньги, закрывает все как было и ждет, чтобы посмотреть, что будет дальше. Приходит некий тип с чемоданчиком, открывает ячейку, чего-то туда кладет, после чего ИСБ действует либо тихо, по-шпионски, либо открыто. Тихо — дать типу уйти и заглянуть, что он мне оставил. При этом они не вспугивают меня и я остаюсь в неведении. Или же просто хватают этого типа, обыскивают, находят 'товар' — и дальше по ситуации.

В первом случае я узнаю о вскрытии ячейки по неправильно лежащему волосу и банкнотам. Во втором все намного очевидней.

Вот я у ячейки, набираю номер, а позади меня уже собралось человек восемь. Ясно, пришли брать. Ловушка, расставленная на Горди, сработала.

Щелкают курки.

— Имперская служба безопасности! Руки вверх и не двигаться!

Роняю чемоданчик на землю и начинаю негромко смеяться, медленно поворачиваюсь к ним. О, их лица! Особенно у главного: он быстрее всех понял, как облажался, позволив сопляку сделать себя. Хотя по правде, шансов у него не было: честно говоря, я и сам не знаю, как можно обойти мой превосходный план.

Я достал из кармана оба телефона и вручил их главному:

— Сделайте одолжение, передайте это пфальцграфу. Лично в руки, на память.

Затем повернулся к сейфу, выгреб оттуда свои деньги и пошел прочь, сопровождаемый могильным молчанием.

* * *

Больше всего я был зол на себя. Есть такое слово — 'идиот'. Так вот, оно про меня. 'Медовая ловушка' — западня, в которую мужчину ловят на приманку-женщину — стара как мир. И дело даже не в том, что я в нее попался — а в том, что попался дважды. Подряд.

И ведь у меня есть перед глазами 'контрольная группа', образец порядочной благовоспитанной девушки, и не один. Беата, допустим. Она поначалу присматривалась ко мне, как и я к ней, но потом внезапно появляется Рита, сразу же меня 'цепляет'. И Беата, понимая, что опоздала, принимает этот факт с гордо поднятой головой, как и положено дворянке. Не пытается отбить меня у соперницы, не стервозит, не старается затащить в постель, как это намеревалась сделать Гордана. Не знаю, хотелось бы ей этого или нет, потому как для леди подобное поведение не приемлемо. Беата, к слову, и вправду из весьма хорошей семьи, настоящая леди, без преувеличений. Образец, можно сказать, эталон. И такая она не одна: хоть Цинтия, хоть остальные три девочки из группы — благовоспитанные дворянки, которые ведут себя соответственно.