Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Увы, так действует международная политика. Когда есть два сильных государства, они начинают бояться друг друга и соперничать. Иного пути нет.
— Тогда... если они не могут разделить миром влияние в тамошних землях... помнишь сказку о том, как два медвежонка головку сыра делили? Аж до драки. Позвали лису поделить поровну. Сыра им, правда, мало осталось. Зато мирно. И лиса сыта.
— Мировой судья? Они над собой ничьего суда не потерпят.
— Третья сила. Которая заберёт "яблоко раздора" у утомлённых спорами империй.
И снова молчание.
Это от того, что Андрей своим мечом св.Бориса по оголённым проводам попал?
— Тогда Гезу твоего в... монастырь или в могилу. А старшую — выдать за тебя.
Тут уж и я с лежанки подскочил.
— Брат! Ты чего? Я ж холостяк закоренелый!
— Потерпишь. Дело не в жене, а в праве предъявить права. Ладно. Пусть приезжают. Может чего и вытанцуется.
Вот я вспоминаю наши тогдашние дела-разговоры. И сомневаюсь: а понятно ли зачем? Зачем мозги напрягать — войско же есть! Аля-улю! Гони гусей!
Коли дитё малое с прутиком так с крапивой воюют за сараем — молодец. Здоровее будет. Но когда юноши, ко взрослой жизни приуготовляющиеся, подобное говорят — злость берёт. В длину-то вырос, а мозги-то прежние, "молочные" остались.
Для надёжной победы нужно иметь троекратное численное преимущество при примерно равном вооружении, обученности, организации. Мадьяры могут выставить 10-15 тыс рыцарей. Войско в 30 тыс. в это десятилетие собирает Мануил. Похожее может выставить Барбаросса. При разумности предводителя и воинской удаче, этого может хватить.
Если одна сторона победит то, после победы, войско уйдёт. Это ж феодальное ополчение! Это ж хозяйствующие субъекты! У них, у каждого, дома дел полно. Тогда придёт армия с другой стороны, с таким же результатом. А вокруг есть и другие хищники, есть внутри каждой стороны мастера... дольку отгрызть.
Мы, Русь, в этих играх вообще не фавориты. Я оцениваю вооружённые силы "Святой Руси" тысяч в двадцать. Княжеские дружины, городовые полки, боярские хоругви. То, что можно поднять и куда-то сдвинуть. После "похода 11 князей", после "собирания всей Руси под одну шапку", идёт сокращение этих сил. Они вооружённая основа удельщины. Поэтому хоругви не собирать, полки, княжеские и городские, уполовинить.
Побить сами мадьяр, византийцев, германцев мы не можем. А главное, незачем. Нам оно не надо. Нам надо поспособствовать новому "обретению родины" половцами.
Военное равновесие между земледельческим феодальном государством и кочевым достигается при соотношении численности населения 12:1. У феодалов в воинах — они сами да их слуги частью. У степняков каждый мужчина — воин. Вот королевство с 6 миллионами жителей. Вот Степь с полумиллионом. Они... равновесны. Но для победы нужно втрое.
Если Венгрия едина, а Степь разделена на орды, моя идея не реализуема. Так и будут русские с кыпчаками резаться. Потом придут монголы...
Если половцы объединилась, то лезть в единую Венгрию они не будут. Набеги — пожалуйста. А в исход — нет. Не дураки самоубийством заниматься при "военном равновесии".
Можно прикинуть не по населению, а по полю боя.
"Татары не начинают боя не имея десятикратного перевеса".
Для человека со стороны максима выглядит странно. А потом попадаются слова пехотинца уже из 21 в.: "Не могу представить как в войну без броников воевали. Уж-жас!".
У степняков почти каждый — бездоспешный. Гридни и рыцари — в железе.
У Алу должно быть 150 тыс. бойцов? Мужчин в Степи — пятая часть, т.е. всего населения должно быть 750 тыс. душ? — Исключено. Такого даже в самые лучшие годы не было.
А сколько у него будет? Всех он точно не соберёт. Кто-то убежит, кто-то помрёт, кто-то спрячется. Хорошо, если в каганате будет 400 тыс. душ. 80 тыс. мужчин. Из которых половину оставить в вежах, скот пасти. Т.е. противников должно быть на поле боя не более 4 тыс. Как уменьшить войско мадьярское втрое-вчетверо? Мор запустить? Так после него года три-пять воевать там нельзя. Пока вся зараза не вымрет. Остаётся дипломатия.
Игра с символами "у кого больше прав".
Закон — оказывает влияние. Иначе — беззаконие. Ни одно общество так жить не может, перегрызётся.
В феодальном государстве раскол означает отсутствие общепризнанного государя, что сделали византийцы, отравив Иштвана III, и наличие нескольких претендентов. Было два: Бела и Геза. Тургай зарубил одного, мы исключили другого. И претендентов стало много.
Глава 822
Фружина с семейством не успела добраться до Боголюбово до конца навигации. Где-то у Твери, примерно там, где я как-то зимовал в отбитой у шишей лесных боярской усадьбе, "Чёрная Иволга", которая их везла, вмёрзла в лёд.
Понятно, что связь работает, что местные власти мадьярскую королеву-мать не гнобили, голодом не морили, но жизнь в русской избе, хоть бы и в боярской усадьбе...
Адам Олеарий (17 в., секретарь голштинского посольства в Москву):
"пригласили нас в дом некоегo сына боярскогo или дворянина, в небольшую, от дыма чёрную, как уголь, и натопленную комнату".
"Горести дымные не претерпев, тепла не видати" — русская присказка XII в. оставалась актуальной очень долго.
У меня идёт строительство "белых" изб. Но прежде всего — на новых землях, в новых поселениях.
Картину "Меньшиков в Берёзове" представляете? Только вместо здоровенного носатого мужика в центре, который "если встанет потолок пробьёт", примерно такая же женщина. Без бороды и усов, в платке и с примерно таким же носом.
А вокруг четверо детей. Потом старшая дочь Адель, вдова чешского Святополка, простудилась и скоропостижно померла.
Остались: Илона 1158 г.р., Маргет 1162 г.р. И светоч, единственная надежда, сыночка ненаглядная — Геза, 1151 г.р.
Бесконечные русские реки, неоглядные леса, редкость населённых мест, вызывали сперва презрение: "дикари живут, пню молятся". И ощущение безысходности: отсюда не выбраться, не сбежать. Потом опасение, тревогу: здесь так пропасть можно, что и не найдут. И искать не будут! Переходящие в эти тёмные дни в тоску, подавленность.
Для южан зимние длинные ночи мучительны. Так широко распространились псих.заболевания в РККА зимой 1939-40 г.: в действующих на финском фронте войсках была высока доля призванных с Украины и Казахстана.
Депрессия накатывала и не откатывала. Относительно бедный быт, по сравнению с королевскими дворцами, отсутствие массы привычных удобных мелочей... вызвали вспышки раздражения, ссоры. Фружина гасила их обычным для неё способом: пощёчинами всем причастным и попавшимся.
Наконец, встал зимний путь. Сократившееся семейство, полное надежд на "светлое будущее" и внутреннего надлома — вторую такую зиму... нет! не надо! — отправилось санями в Боголюбово.
Во Всеволжске отгулял Рождество с Новым (1173 от Р.Х) Годом, надавал ЦУ и снова в свой "Циклоп".
Зверь-машина. Сколько её не ломали, а она всё ремонтируется. Третий сезон в ходу у моих испытателей редко какой аппарат выдерживает. Но как же оно ревёт! Ажоподелаешь? — Аэросани.
Обоз с подарками для Боголюбского и Лазаря я отправил заранее. Так что, приехал — а там все довольные. Лазарь солнцем ясным светится, у него ещё сын родился. Басконя, ренегат рублёвский, прибежал. Радуется, кланяется.
Почему "ренегат" — рассказывал. Ушёл с моей службы, чтобы свою Рублёвку обустраивать. Я его понимаю. Более того, от его дел Всеволжск немалый доход имеет. Так что — поддерживаю и помогаю. Но, всё ж таки, ушёл.
— Беда у меня, княже. Поставила казна мне на постой мадьяр. А они от всего нос воротят. Подавай им вино мадьярское. А откуда? Бражкой да пивом нашими брезгуют. Хлеб давай только пшеничный, ржаной есть не хотят. В сортире им, вишь ты, дует, в доме — дышать нечем. Дров жгут — будто небо обогреть тщаться. А платить за всё кто будет?
— Кто поставил — тот и заплатит.
— Ага. С казны-то хоть что получить... сам знаешь. Ты уж поспособствуй. Пусть хоть за потраченное заплатят. И задаток наперёд дадут.
— Не ной, Басконя. Я ж вижу, ты от радости — как блин масляный, отблеск даёшь.
— Эт княже, от радости тебя увидать. А так-то... поспособствуй.
Тут скачет сеунчей: завтра утречком раненько к Государю. Совет держать.
Факеншит! Почему у нас на Руси советы такие буйные, что их всегда держать надо? А то разбегутся?
Так и быть, нам не в напряг — пойдём, подержим.
С Лазарем потолковали, ещё знакомцы давние набежали. Приятно добрых людей повидать, давненько я в Боголюбово не заглядывал. Связь-то работает, а вот напрямую с людьми поговорить, в глаза посмотреть, голоса послушать... интересно.
С утра к Андрею в замок. Городок растёт и благоустраивается. Улицы камнем замостили, прежде только площадь была. Мост в городе расширили — эт хорошо, теперь две телеги разъехаться могут. Стену подновили. Мне такое странно: Всеволжск стен не имеет, а Андрей по старине думает. Надо бы ему электрогенератор подарить, да с сотню ламп Нерста — светлее будет. И в замке, и в городе.
Ишь, Ваня — широкая душа. Ты сперва у себя так сделай. Сапожник без сапог.
Снова малая трапезная во дворце. Я здесь как-то на владимирском тысяцком наручники демонстрировал. Медведь с пропеллером. Федя Ростовский тогда хорошо по мозгам скамейкой получил. Может, и нынче чего-нибудь такое устроить?
Ваня, серьёзнее надо быть, солиднее. Ты лучше радуйся, что Боголюбский тебя сразу в застенок к палачу не ведёт, как бывало.
Стол накрыт уже. О! И селёдочка моя бочковая порезанная лежит. Пошла, милая, и на государев стол. А вот ни картошки, ни водки нет. Сразу чувство — бедновато. Опять же: ни оливье, ни винегрета, ни селёдки под шубой... Прокол в моём прогрессизме, надо исправлять.
Винишко предлагают. Красное крымское. Каша гречневая с грибами.
Не ребята, к государеву столу надо являться уже сытым. Но не пьяным.
— Здрасьте.
По одну сторону стола в рядок сидит семейство. Беглецы пожонские.
Первая гласная — "о", а не "и", как некоторые...
— И тебе здравствовать. Князь Иван Юрьевич? А я королева мадьяр и хорватов Фружина.
— Здравствуй сеструха Ефросиния Мстиславовна. Ты бы прозвание это — Фружина... не употребляла.
Конечно, "сеструха": она Мономаху внучка, а я внук. Ну, типа.
— С чего это?
— На русский слух нехорошо звучит. Фружина — вражина. Складно да не ладно.
Я вспоминал посиделки в Киеве с Остомышлёнышем, Фросей Ярославной и их матерью, сестрой Боголюбского. Когда вздорную и злобную княгиню удалось заткнуто только меткой стрельбой яблоками в меду по ротовому отверстию с последующим привлечением стражи. Шёл на конфликт. Тем более, что она сама нарушила правила приличия: сама представилась, а не дождалась когда нас кто-нибудь познакомит.
В доминаторы рвётся.
Ошибся. Её поведение происходило не от сверхвысокой самооценки, от презрения к дикарям русским, олухам и неукам. Пара тёмных и холодных месяцев проведённых в русской избе, надломили её самоуверенность. Те манеры, которые прежде выражали привычку к доминированию, к подавлению воли окружающих, теперь свидетельствовали о неуверенности, о стремлении подладиться, предупредить возможное неудовольствие власть имущих. "Имущих" — здесь и сейчас.
— Его Величество! Великий Князь! Государь! Всея Руси! Андрей Юрьевич!
Во, Андрей церемониймейстером обзавёлся. По-русски — бирюч. Хорошо кричит. Громко. Даже и чересчур.
Вошёл. Сам. С мечом на поясе, с посохом в руке. Халат, золотом шитый, соболем оторочен. На голове шапка соболья с яхонтами. Не Мономахова — не большой приём, так посиделки родственников.
Не, не должен Государь Всея Руси такой походкой быстрой, с такой осанкой скрюченной, с такой физиономией прищуренной по покоям своим похаживати. Не благолепен.
Уселся в кресле в торце стола. Долго усаживался, старательно. Халат поддёргивал, посох переставлял. Потом соизволил:
— Не торчите. Садитесь.
Мы-то, как орало проорало, все с лавок подскочили и стоим в четверть поклоне. Выражая, с одной стороны, полный восторг и преданность, с другой — родственность и, где-то даже... нет, не равенство, не дай бог!, а к светочу приближённость и сопричастность.
"Встреча без галстуков" — точно, ни одного галстука на тыщи вёрст.
Чёт, Ваня, тебе не комфортно. От этой ритуальности и этикетности. Приедешь назад во Всеволжск — смотри тщательно, чтобы подобных зае... заморочек не было.
Начали едево да пьяниво разносить, я всё мимо посылаю.
* * *
"— Девушка, вы любите сухое вино?
— Насыпайте".
И я не девушка, и вино мокрое.
* * *
— Что-то ты, братец, угощением мои брезгуешь. Иль отравы боишься? Так за моим столом от еды не мрут, для того плаха есть.
Оп-па. Половина присутствующих куском подавилась. Или Ванька-колдун чего-то знает? Андрею-то из отдельной посуды накладывают, из особого кувшина наливают.
— Об имении твоём, брат, забочусь. Объесть Государя Русского — на измену похоже. А тут у тебя расходы такие... Басконе за постой мадьяр казна не платит, задаток не даёт. Поиздержался ты, обеднел.
Ты на меня так не смотри, морда татарско-греческая. Я тебе не боюсь. Не боюсь, не боюсь, не боюсь. Ты лучше на стольника своего глянь: содержание всяких посторонних — его забота.
Посмотрел.
Мда... кто ж знал, что у стольника сердце слабое... и сфинктеры не герметичные. Придётся тебе нового стольника искать.
— Ты, Фрося, говорила людям моим, что брат мой Иван обещал сыну твоему удел в землях русских. И об том грамотку присылал. Кажи.
Во, блин. Не было такого. Оно, конечно, почти четыре года прошло, мог и забыть... А так-то обещание... тянет на гос.измену.
Думал, она себе за пазуху полезет за грамоткой — где ещё ценности хранить? Ан нет — к Гезе в штаны. Ой, не разглядел: в кошель. Кошель на поясе, пояс на Гезе.
Андрей себе цапнул. А фиг — дальнозоркость старческая, освещение недостаточное, шрифт мелкий... Короче: ткнул прислужнику. Тот поднапыжился. И огласил.
— Так ты что, Ваня, все наперёд знал? И про императрёныша, и про королька травленного? А почему мне не сказал?
— А по Святому Писанию: умножающий познания умножает печали. У тебя тогда в Киеве и без этого выше головы забот было.
Вот и не покусаешь, вот и не покусаешь.
— А по сути, сам слыхал, обещания удела в Руськой земле не было. Врёт вражина. В смысле: Фружина.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |