Зверь лютый Книга 40 Нашествие

— Мировой судья? Они над собой ничьего суда не потерпят.

— Третья сила. Которая заберёт "яблоко раздора" у утомлённых спорами империй.

И снова молчание.

Это от того, что Андрей своим мечом св.Бориса по оголённым проводам попал?

— Тогда Гезу твоего в... монастырь или в могилу. А старшую — выдать за тебя.

Тут уж и я с лежанки подскочил.

— Брат! Ты чего? Я ж холостяк закоренелый!

— Потерпишь. Дело не в жене, а в праве предъявить права. Ладно. Пусть приезжают. Может чего и вытанцуется.

Вот я вспоминаю наши тогдашние дела-разговоры. И сомневаюсь: а понятно ли зачем? Зачем мозги напрягать — войско же есть! Аля-улю! Гони гусей!

Коли дитё малое с прутиком так с крапивой воюют за сараем — молодец. Здоровее будет. Но когда юноши, ко взрослой жизни приуготовляющиеся, подобное говорят — злость берёт. В длину-то вырос, а мозги-то прежние, "молочные" остались.

Для надёжной победы нужно иметь троекратное численное преимущество при примерно равном вооружении, обученности, организации. Мадьяры могут выставить 10-15 тыс рыцарей. Войско в 30 тыс. в это десятилетие собирает Мануил. Похожее может выставить Барбаросса. При разумности предводителя и воинской удаче, этого может хватить.

Если одна сторона победит то, после победы, войско уйдёт. Это ж феодальное ополчение! Это ж хозяйствующие субъекты! У них, у каждого, дома дел полно. Тогда придёт армия с другой стороны, с таким же результатом. А вокруг есть и другие хищники, есть внутри каждой стороны мастера... дольку отгрызть.

Мы, Русь, в этих играх вообще не фавориты. Я оцениваю вооружённые силы "Святой Руси" тысяч в двадцать. Княжеские дружины, городовые полки, боярские хоругви. То, что можно поднять и куда-то сдвинуть. После "похода 11 князей", после "собирания всей Руси под одну шапку", идёт сокращение этих сил. Они вооружённая основа удельщины. Поэтому хоругви не собирать, полки, княжеские и городские, уполовинить.

Побить сами мадьяр, византийцев, германцев мы не можем. А главное, незачем. Нам оно не надо. Нам надо поспособствовать новому "обретению родины" половцами.

Военное равновесие между земледельческим феодальном государством и кочевым достигается при соотношении численности населения 12:1. У феодалов в воинах — они сами да их слуги частью. У степняков каждый мужчина — воин. Вот королевство с 6 миллионами жителей. Вот Степь с полумиллионом. Они... равновесны. Но для победы нужно втрое.

Если Венгрия едина, а Степь разделена на орды, моя идея не реализуема. Так и будут русские с кыпчаками резаться. Потом придут монголы...

Если половцы объединилась, то лезть в единую Венгрию они не будут. Набеги — пожалуйста. А в исход — нет. Не дураки самоубийством заниматься при "военном равновесии".

Можно прикинуть не по населению, а по полю боя.

"Татары не начинают боя не имея десятикратного перевеса".

Для человека со стороны максима выглядит странно. А потом попадаются слова пехотинца уже из 21 в.: "Не могу представить как в войну без броников воевали. Уж-жас!".

У степняков почти каждый — бездоспешный. Гридни и рыцари — в железе.

У Алу должно быть 150 тыс. бойцов? Мужчин в Степи — пятая часть, т.е. всего населения должно быть 750 тыс. душ? — Исключено. Такого даже в самые лучшие годы не было.

А сколько у него будет? Всех он точно не соберёт. Кто-то убежит, кто-то помрёт, кто-то спрячется. Хорошо, если в каганате будет 400 тыс. душ. 80 тыс. мужчин. Из которых половину оставить в вежах, скот пасти. Т.е. противников должно быть на поле боя не более 4 тыс. Как уменьшить войско мадьярское втрое-вчетверо? Мор запустить? Так после него года три-пять воевать там нельзя. Пока вся зараза не вымрет. Остаётся дипломатия.

Игра с символами "у кого больше прав".

Закон — оказывает влияние. Иначе — беззаконие. Ни одно общество так жить не может, перегрызётся.

В феодальном государстве раскол означает отсутствие общепризнанного государя, что сделали византийцы, отравив Иштвана III, и наличие нескольких претендентов. Было два: Бела и Геза. Таз зарубил одного, мы исключили другого. И претендентов стало много.

Глава 822

Фружина с семейством не успела добраться до Боголюбово до конца навигации. Где-то у Твери, примерно там, где я как-то зимовал в отбитой у шишей лесных боярской усадьбе, "Чёрная Иволга", которая их везла, вмёрзла в лёд.

Понятно, что связь работает, что местные власти мадьярскую королеву-мать не гнобили, голодом не морили, но жизнь в русской избе, хоть бы и в боярской усадьбе...

Адам Олеарий (17 в., секретарь голштинского посольства в Москву):

"пригласили нас в дом некоегo сына боярскогo или дворянина, в небольшую, от дыма чёрную, как уголь, и натопленную комнату".

"Горести дымные не претерпев, тепла не видати" — русская присказка XII в. оставалась актуальной очень долго.

У меня идёт строительство "белых" изб. Но прежде всего — на новых землях, в новых поселениях.

Картину "Меньшиков в Берёзове" представляете? Только вместо здоровенного носатого мужика в центре, который "если встанет потолок пробьёт", примерно такая же женщина. Без бороды и усов, в платке и с примерно таким же носом.

А вокруг четверо детей. Потом старшая дочь Адель, вдова чешского Святополка, простудилась и скоропостижно померла.

Остались: Илона 1158 г.р., Маргет 1162 г.р. И светоч, единственная надежда, сыночка ненаглядная — Геза, 1151 г.р.

Бесконечные русские реки, неоглядные леса, редкость населённых мест, вызывали сперва презрение: "дикари живут, пню молятся". И ощущение безысходности: отсюда не выбраться, не сбежать. Потом опасение, тревогу: здесь так пропасть можно, что и не найдут. И искать не будут! Переходящие в эти тёмные дни в тоску, подавленность.

Для южан зимние длинные ночи мучительны. Так широко распространились псих.заболевания в РККА зимой 1939-40 г.: в действующих на финском фронте войсках была высока доля призванных с Украины и Казахстана.

Депрессия накатывала и не откатывала. Относительно бедный быт, по сравнению с королевскими дворцами, отсутствие массы привычных удобных мелочей... вызвали вспышки раздражения, ссоры. Фружина гасила их обычным для неё способом: пощёчинами всем причастным и попавшимся.

Наконец, встал зимний путь. Сократившееся семейство, полное надежд на "светлое будущее" и внутреннего надлома — вторую такую зиму... нет! не надо! — отправилось санями в Боголюбово.

Во Всеволжске отгулял Рождество с Новым (1173 от Р.Х) Годом, надавал ЦУ и снова в свой "Циклоп".

Зверь-машина. Сколько её не ломали, а она всё ремонтируется. Третий сезон в ходу у моих испытателей редко какой аппарат выдерживает. Но как же оно ревёт! Ажоподелаешь? — Аэросани.

Обоз с подарками для Боголюбского и Лазаря я отправил заранее. Так что, приехал — а там все довольные. Лазарь солнцем ясным светится, у него ещё сын родился. Басконя, ренегат рублёвский, прибежал. Радуется, кланяется.

Почему "ренегат" — рассказывал. Ушёл с моей службы, чтобы свою Рублёвку обустраивать. Я его понимаю. Более того, от его дел Всеволжск немалый доход имеет. Так что — поддерживаю и помогаю. Но, всё ж таки, ушёл.

— Беда у меня, княже. Поставила казна мне на постой мадьяр. А они от всего нос воротят. Подавай им вино мадьярское. А откуда? Бражкой да пивом нашими брезгуют. Хлеб давай только пшеничный, ржаной есть не хотят. В сортире им, вишь ты, дует, в доме — дышать нечем. Дров жгут — будто небо обогреть тщаться. А платить за всё кто будет?

— Кто поставил — тот и заплатит.

— Ага. С казны-то хоть что получить... сам знаешь. Ты уж поспособствуй. Пусть хоть за потраченное заплатят. И задаток наперёд дадут.

— Не ной, Басконя. Я ж вижу, ты от радости — как блин масляный, отблеск даёшь.

— Эт княже, от радости тебя увидать. А так-то... поспособствуй.

Тут скачет сеунчей: завтра утречком раненько к Государю. Совет держать.

Факеншит! Почему у нас на Руси советы такие буйные, что их всегда держать надо? А то разбегутся?

Так и быть, нам не в напряг — пойдём, подержим.

С Лазарем потолковали, ещё знакомцы давние набежали. Приятно добрых людей повидать, давненько я в Боголюбово не заглядывал. Связь-то работает, а вот напрямую с людьми поговорить, в глаза посмотреть, голоса послушать... интересно.

С утра к Андрею в замок. Городок растёт и благоустраивается. Улицы камнем замостили, прежде только площадь была. Мост в городе расширили — эт хорошо, теперь две телеги разъехаться могут. Стену подновили. Мне такое странно: Всеволжск стен не имеет, а Андрей по старине думает. Надо бы ему электрогенератор подарить, да с сотню ламп Нерста — светлее будет. И в замке, и в городе.

Ишь, Ваня — широкая душа. Ты сперва у себя так сделай. Сапожник без сапог.

Снова малая трапезная во дворце. Я здесь как-то на владимирском тысяцком наручники демонстрировал. Медведь с пропеллером. Федя Ростовский тогда хорошо по мозгам скамейкой получил. Может, и нынче чего-нибудь такое устроить?

Ваня, серьёзнее надо быть, солиднее. Ты лучше радуйся, что Боголюбский тебя сразу в застенок к палачу не ведёт, как бывало.

Стол накрыт уже. О! И селёдочка моя бочковая порезанная лежит. Пошла, милая, и на государев стол. А вот ни картошки, ни водки нет. Сразу чувство — бедновато. Опять же: ни оливье, ни винегрета, ни селёдки под шубой... Прокол в моём прогрессизме, надо исправлять.

Винишко предлагают. Красное крымское. Каша гречневая с грибами.

Не ребята, к государеву столу надо являться уже сытым. Но не пьяным.

— Здрасьте.

По одну сторону стола в рядок сидит семейство. Беглецы пожонские.

Первая гласная — "о", а не "и", как некоторые...

— И тебе здравствовать. Князь Иван Юрьевич? А я королева мадьяр и хорватов Фружина.

— Здравствуй сеструха Ефросиния Мстиславовна. Ты бы прозвание это — Фружина... не употребляла.

Конечно, "сеструха": она Мономаху внучка, а я внук. Ну, типа.

— С чего это?

— На русский слух нехорошо звучит. Фружина — вражина. Складно да не ладно.

Я вспоминал посиделки в Киеве с Остомышлёнышем, Фросей Ярославной и их матерью, сестрой Боголюбского. Когда вздорную и злобную княгиню удалось заткнуто только меткой стрельбой яблоками в меду по ротовому отверстию с последующим привлечением стражи. Шёл на конфликт. Тем более, что она сама нарушила правила приличия: сама представилась, а не дождалась когда нас кто-нибудь познакомит.

В доминаторы рвётся.

Ошибся. Её поведение происходило не от сверхвысокой самооценки, от презрения к дикарям русским, олухам и неукам. Пара тёмных и холодных месяцев проведённых в русской избе, надломили её самоуверенность. Те манеры, которые прежде выражали привычку к доминированию, к подавлению воли окружающих, теперь свидетельствовали о неуверенности, о стремлении подладиться, предупредить возможное неудовольствие власть имущих. "Имущих" — здесь и сейчас.

— Его Величество! Великий Князь! Государь! Всея Руси! Андрей Юрьевич!

Во, Андрей церемониймейстером обзавёлся. По-русски — бирюч. Хорошо кричит. Громко. Даже и чересчур.

Вошёл. Сам. С мечом на поясе, с посохом в руке. Халат, золотом шитый, соболем оторочен. На голове шапка соболья с яхонтами. Не Мономахова — не большой приём, так посиделки родственников.

Не, не должен Государь Всея Руси такой походкой быстрой, с такой осанкой скрюченной, с такой физиономией прищуренной по покоям своим похаживати. Не благолепен.

Уселся в кресле в торце стола. Долго усаживался, старательно. Халат поддёргивал, посох переставлял. Потом соизволил:

— Не торчите. Садитесь.

Мы-то, как орало проорало, все с лавок подскочили и стоим в четверть поклоне. Выражая, с одной стороны, полный восторг и преданность, с другой — родственность и, где-то даже... нет, не равенство, не дай бог!, а к светочу приближённость и сопричастность.

"Встреча без галстуков" — точно, ни одного галстука на тыщи вёрст.

Чёт, Ваня, тебе не комфортно. От этой ритуальности и этикетности. Приедешь назад во Всеволжск — смотри тщательно, чтобы подобных зае... заморочек не было.

Начали едево да пьяниво разносить, я всё мимо посылаю.

* * *

"— Девушка, вы любите сухое вино?

— Насыпайте".

И я не девушка, и вино мокрое.

* * *

— Что-то ты, братец, угощением мои брезгуешь. Иль отравы боишься? Так за моим столом от еды не мрут, для того плаха есть.

Оп-па. Половина присутствующих куском подавилась. Или Ванька-колдун чего-то знает? Андрею-то из отдельной посуды накладывают, из особого кувшина наливают.

— Об имении твоём, брат, забочусь. Объесть Государя Русского — на измену похоже. А тут у тебя расходы такие... Басконе за постой мадьяр казна не платит, задаток не даёт. Поиздержался ты, обеднел.

Ты на меня так не смотри, морда татарско-греческая. Я тебе не боюсь. Не боюсь, не боюсь, не боюсь. Ты лучше на стольника своего глянь: содержание всяких посторонних — его забота.

Посмотрел.

Мда... кто ж знал, что у стольника сердце слабое... и сфинктеры не герметичные. Придётся тебе нового стольника искать.

— Ты, Фрося, говорила людям моим, что брат мой Иван обещал сыну твоему удел в землях русских. И об том грамотку присылал. Кажи.

Во, блин. Не было такого. Оно, конечно, почти четыре года прошло, мог и забыть... А так-то обещание... тянет на гос.измену.

Думал, она себе за пазуху полезет за грамоткой — где ещё ценности хранить? Ан нет — к Гезе в штаны. Ой, не разглядел: в кошель. Кошель на поясе, пояс на Гезе.

Андрей себе цапнул. А фиг — дальнозоркость старческая, освещение недостаточное, шрифт мелкий... Короче: ткнул прислужнику. Тот поднапыжился. И огласил.

— Так ты что, Ваня, все наперёд знал? И про императрёныша, и про королька травленного? А почему мне не сказал?

— А по Святому Писанию: умножающий познания умножает печали. У тебя тогда в Киеве и без этого выше головы забот было.

Вот и не покусаешь, вот и не покусаешь.

— А по сути, сам слыхал, обещания удела в Руськой земле не было. Врёт вражина. В смысле: Фружина.

Факеншит! У Андрея мимика как у медведя: не понять то ли от удовольствия лыбится, то ли от злобы скалится.

— А знаешь ли, сеструха, что лжу государю сказывать — грех велик? Неотмолимое прегрешение.

Та-ак. Скорую кардиологическую можно прямо на этаж затаскивать. Сщас от неё, как от того стольника со слабыми сфинктерами... Не. Порода чувствуется. Мономахова. Его потомки разного чего воротили, но вот насчёт внезапного расслабления... это позже, это уже Батыево нашествие брать надо. Были там во князьях... с расслабленными членами.