"Хроники медузы"

— Вольно, — сказала Спрингер-Сомс, сходя с трона. — Итак, Джейн, как поживает твоя мама?

— Обустраивается в Нью-Осло, то есть на Лапуте 47, в Южной умеренной зоне. Она передает свои наилучшие пожелания, госпожа президент.

— Что ж, передай мои наилучшие пожелания — о, иди, сядь, дитя, стоишь тут, как игрушечный солдатик, от тебя ни пользы, ни украшения. На столе в дальнем конце помещения есть напитки. — Когда Джейн с благодарностью удалилась, Спрингер-Сомс повернулась к Фэлкону. — Итак, коммандер, надеюсь, правильно называть вас по вашему прежнему званию?

Он пожал плечами, поигрывая искусственными мышцами. — Это вы мне скажите. Мне никогда не говорили, что я больше не офицер военно-морского флота Старого Света, мэм, так что предпочитаю сохранить это звание.

— Это вполне понятно. Я так понимаю, вы не нуждаетесь ни в еде, ни в отдыхе...

— И я тоже.

Этот новый голос сразу же подействовал на самые глубокие рефлексы Фэлкона. Он напрягся и повернулся.

Адам.

Внезапно Машина оказалась здесь, всего в метре от Спрингер-Сомс. На этот раз она предстала в виде человекоподобной серебряной статуи, на чью плоть падал яркий свет из комнаты. Но его голова, как и прежде, представляла собой пугающе пустую коробку с датчиками.

Президент Спрингер-Сомс не дрогнула, а спокойно встретила незваного гостя, и на краткий миг Фэлкон почувствовал гордость за старую тираншу. И она жестом остановила Джейн, которая вскочила на ноги в глубине помещения. — Вольно, лейтенант.

Фэлкон повернулся к Адаму. — Ты действительно здесь?

— Это имеет значение?

Фэлкон постучал металлическим пальцем по твердому панцирю Адама. — Тебе кажется, что ты здесь.

— У нас есть силы, которые находятся за пределами твоего понимания, Фэлкон.

— Итак, — сказала Спрингер-Сомс. — Ты осмеливаешься показать себя. Или, по крайней мере, этого аватара.

— Как вы и хотели, — спокойно ответил Адам. — Вы манипулировали двенадцатью тысячами жизней, чтобы достичь того, что, очевидно, очень хорошо понимал Фэлкон.

— И теперь собираешься оправдать передо мной свою агрессию против родной планеты...

Адам спокойно поднял руку и дотронулся пальцем до ее лба.

Спрингер-Сомс застыла с открытым ртом на полуслове, ее лицо исказилось в гримасе, похожей на оскал.

Адам мягко сказал: — Мадам президент, у вас есть шанс предстать перед объективами камер — у вас есть возможность сразиться со своим Гренделем на глазах у всего человечества. Вы получили то, что хотели. Но я не думаю, что мне нужно выслушивать все, что вы хотите сказать. Вы глупая позерка. Что ж, для вас это наследственная монархия.

Джейн снова двинулась вперед, и Фэлкон испугался, что она достает оружие. Он поднял руку. — Я думаю, все в порядке, Джейн. Адам?

— Ты прав, Фэлкон. Я пришел сюда не для того, чтобы причинить вред. Она проснется без воспоминаний, без последствий этой паузы.

— Пауза? Что ты с ней сделал? Какой-то парализующий препарат?

— Ничего такого грубого, — просто сказал он.

— Если ты не хочешь говорить с президентом, зачем пришел сюда?

— Я пришел ради тебя, Фэлкон. Ты пересек солнечную систему, чтобы встретиться со мной, испытывая при этом большие личные неудобства. Было бы невежливо игнорировать тебя.

— Должен ли я чувствовать себя польщенным?

Адам огляделся по сторонам, его движения были плавными и гибкими. — Признаю, что у меня было страстное желание увидеть это старое место еще раз, перед концом. В конце концов, я "родился" здесь, на Земле. Возможно, даже загляну на старый завод "Мински-Гуд" в Урбане, просто в память о старых временах...

— Почему до этого дошло, Адам?

Адам усмехнулся. — Могу я тебе помочь? Вам следовало сделать нас тупыми, чахлыми, как ваши жалкие шимпы. Тогда вы могли бы контролировать нас. Но вы не могли контролировать даже шимпов, не так ли?

Фэлкон нахмурился. — Шимпы вымерли...

Адам проигнорировал это. — Вы создали нас. В своей жадности вы сделали нас слишком сильными, слишком жизнелюбивыми — и ты, Фэлкон, позволил нам сохранить разум там, где твои собратья уничтожили бы нас. В этом твой триумф и твоя трагедия, Фэлкон. Последствия, конечно, не наша вина. Просил ли я тебя, Господь, чтоб ты меня из глины человеком сотворил /Просил ли я тебя из тьмы меня возвысить?

— Милтон, — сообщила Джейн из глубины помещения.

Фэлкон сказал: — Это также стало эпиграфом к "Франкенштейну", и, возможно, более уместно.

Адам улыбнулся. — Теперь ты платишь цену.

— Какова цена? Ты ведешь с нами войну?

— Фэлкон, это не война — ее никогда и не было — так же, как весна не воюет с зимой. И мы заменим вас, как весна приходит на смену зиме.

— Но это еще не конец. Вы все еще уязвимы. Несмотря на Хозяина, несмотря на то, что вы делаете с Землей, ваш центр тяжести по-прежнему сосредоточен на Юпитере. Это хорошо известно и является уязвимым местом. И, кроме того, если вы отправитесь к звездам, вы найдете нас уже там.

— Ты имеешь в виду Желуди. Печальный проект. Если мы найдем ваших несчастных сирот, то пощадим их, — пренебрежительно сказал Адам. — В конце концов, они тоже ни в чем не виноваты.

— А Земля? Что вы собираетесь делать?

— Ну, мы практиковались на Венере... Земля — это всего лишь еще один желудь, Фэлкон, питательные вещества которого будут поддерживать нас в процессе роста. — Он остановился — Времени в обрез. Ультиматум, который я выдвинул много веков назад, вот-вот будет исполнен — и, к твоей чести, ты был одним из немногих людей, которые изначально верили, что до этого дойдет. Ты вернешься на Сатурн?

Фэлкон импульсивно ответил: — Нет, не вернусь. Свидетели остаются, и я буду среди них.

— Тогда, возможно, пора прощаться. — Адам долго смотрел на него, а затем исчез.

Президент резко пришла в себя, задохнулась и рухнула на пол.

Джейн Спрингер-Сомс подбежала к ней. — Бабушка! Позвольте мне помочь...

43

— Меня зовут коммандер Говард Фэлкон, в прошлом я служил в ВМС мира. Родился в 2044 году. Мой служебный номер был... ну, я думаю, это не сильно поможет установить мою личность, поскольку большинство записей, относящихся к моим ранним годам, были утеряны во время взрыва электромагнитной бомбы мнемозин.

— Думайте обо мне как о парне из "медузы". Я надеюсь, что тот, кто слушает это, примет мои полномочия как подлинного свидетеля.

— Дата — 7 июня 2784 года. День ультиматума.

— Странно сейчас думать, что я был, вероятно, первым человеком, когда-либо слышавшим, как эта дата произносится вслух, много лет назад, и, конечно же, первым, кто понял ее значение для всего человечества — и вот она перед нами.

— Сейчас, ммм, чуть больше одиннадцати часов по эфемеридному времени — именно эти временные рамки использовал Адам, когда устанавливал этот срок пять столетий назад. Осталось три с половиной часа, но я постараюсь не смотреть на часы. Сегодня, как никогда, мне не хочется слушать обратный отсчет...

— Доктор Дони, надеюсь, это послание специально для вас, если вы когда-нибудь получите его. Странно думать, что вы не услышите эти слова в своей лапуте на далеком Сатурне еще добрых восемьдесят минут после того, как я буду говорить. И, в конце концов, мой голос будет лишь одним из множества криков, доносящихся перед ужасными картинами, которые, несомненно, последуют за этим. Но, надеюсь, я выбрал место, где буду исполнять свой последний долг, имея в виду вас.

— Какое место, спросите вы? Я нахожусь в воздушном корабле, пролетающем над Гранд-каньоном.

— Я знаю, знаю! Вы всегда советовали мне не возвращаться на место аварии, что поток ассоциаций и тому подобное принесет больше вреда, чем пользы. Возможно, вы правы, но если не сегодня, то у меня не будет другого шанса, не так ли? И какое замечательное место для наблюдения!..

— Что касается моего корабля, то у него совершенно новая оболочка, под которой подвешена — подождите-ка — гондола от моего первого корабля на Юпитере, "Кон-Тики". Исходная. Поверите ли, я извлек ее из Смитсоновского института в точке Лагранжа? Интересно, что станет со всеми этими прекрасными старыми кораблями, когда Земля будет захвачена. Я надеюсь, Адам и ему подобные будут относиться к ним с уважением.

— Признаюсь, я не смог устоять перед названием, которое дал этой затее — да благословит господь "Королеву Элизабет V" и всех, кто на ней плавает, — и надеюсь, что все придирчивые историки, слушающие это, заметят, что этот корабль, как и мой обреченный дирижабль, и как океанские лайнеры, которые ему предшествовали, числится пятым в своем роде, а не назван в честь несуществующего монарха...

— И вот я стою над старым каньоном, этой огромной раной на лице Земли. Я решил обозначить свою запись как Онгтапква, что является названием каньона на языке индейцев хопи. Я сейчас стою над мысом Мохаве и вижу, как река Колорадо извивается по долине с крутыми склонами, которую она прорезала в этих глубоких старых скалах плато, обнажая слои в стенах. И все это в ярком утреннем солнечном свете, с четкими тенями, как в какой-то огромной диораме. Знаю, что каньон казался бы карликовым по сравнению с другими мирами — он затерялся бы в бассейне Калорис на Меркурии, выглядел бы всего лишь притоком Долины Маринерис на Марсе, — но дело не в этом. Каньон существует в человеческом мире и был доступен для людей, обладающих лишь сильными ногами, хорошими легкими и толикой смелости. Конечно, как следует из моего названия, каньон имеет человеческую историю, которая уходит корнями за тысячелетия до первого европейского открытия, происшедшего, как я полагаю, более тысячи лет назад. Индейцы пуэбло считали его святым местом, местом паломничества — и кто может их за это винить?

— Ну, сам каньон намного старше этого. Возможно, в десять раз старше человечества. Но он нас не переживет.

* * *

*

— Что-то происходит...

— Если вам нужно время, посмотрите на клавишу записи.

— Я вижу корабли Машин за пределами неба.

— Они похожи на серебристо-серые облака, плавные очертания линз на фоне синевы. Движутся бесшумно. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько энергии заключает в себе это легкое движение. Никогда не забуду, что Адам рассказал мне о 90-м, машине-Эйнштейне, который жил и умер шесть столетий назад. Кажется, машины стремятся к господству над пространством и временем, превосходящему наши технологии, а возможно, и навсегда превзойдут наше понимание...

— Огонь в небе!

— Даю слово. Я благодарен за защитные слои между моими искусственными глазами и за эти потрясающие вспышки. А также за усиление систем этой гондолы, которая была сконструирована так, чтобы противостоять свирепой магнитосфере Юпитера — несомненно, более энергичной среде, чем война, которая разворачивается там, наверху.

— Да, война — это то, что, как мне кажется, я вижу. Вам это известно лучше, чем мне. Мне показалось, что я вижу корабли, стрелы света, прокладывающие себе путь сквозь эту огромную машинную армаду — удивительно маневренные, гораздо более маневренные, чем "Ахерон", который я видел падающим на Меркурий. Наши корабли против их кораблей. Удалось ли людям справиться с асимптотическим приводом Машин? Если так, то это заняло у нас достаточно много времени. А, теперь о световых импульсах, которые, несомненно, являются результатом применения ядерного оружия. Мы все еще используем рентгеновские лазеры? Я ничего не знал о последних возможностях военной обороны Земли. Будет ли наше самое грозное оружие хоть как-то использовано против кораблей такого размера...

— Битва, кажется, уже закончилась. Кораблей людей нигде не видно, по крайней мере, отсюда. Серебристые облака Машин кажутся нетронутыми.

— По крайней мере, мы попытались.

— А теперь они спускаются.

* * *

*

— Со своего места я вижу три, четыре, пять кораблей, висящих там, вдалеке. Если я насчитал пять из этого места, сколько из них прибыло на Землю? Сотни тысяч? Миллионы?

— Они не похожи на облака, по крайней мере, не сейчас, когда они под небом. Они кажутся тяжелыми, осязаемыми, твердыми. На самом деле, они уродливы, несмотря на всю свою гладкую элегантность. Им здесь не место. Это очень заметно. И я...

— Приношу свои извинения. Что-то произошло, что-то новое. Я наблюдал за одним из кораблей. Увидел, что из центра корабля, возможно, появилась радуга. Волновой фронт? Он пролетел по воздуху и упал на землю, а когда достиг моего местоположения, "Королева Элизабет V" покачнулась под своей оболочкой, и я почувствовал что-то вроде скручивания глубоко в моем искусственном кишечнике. Загружаю медицинские данные. Ознакомьтесь с ними на досуге. Я буду продолжать записывать свои впечатления человека так долго, как смогу...

— Еще один импульс. Я буду считать до тех пор, пока...

— Еще один.

— Они нарушают ландшафт. Я вижу что-то похожее на пыльные вихри, поднимающиеся над краем каньона. Стая птиц — или это летучие мыши? — встревоженно поднимается в воздух. В воздухе тоже неспокойно. Над головой клубятся облака, и я отчетливо слышу раскаты грома. У меня такое впечатление, что высвобождаются огромные энергии.

— Еще один импульс, и еще...

— Это еще один аспект продвинутой физики Машин? Мы давно предполагали, что можно было бы создать искусственное пространство-время, возможно, используя какой-то когерентный гравитонный двигатель, формирующий массу-энергию и гравитацию так, как вы хотите, — например, построить червоточину или достичь таких возможностей, как перемещение со сверхсветовой скоростью, заставляя пространство-время пульсировать и преодолевая результирующую волну. Тот факт, что искривление, вызванное массой-энергией размером с солнечную, отклоняет луч звездного света не более чем на тысячную долю градуса, является простой инженерной деталью.

— Это то, что здесь делают Машины? Используя сконструированное пространственно-временное оружие, они нарушают глубинную геологию самой Земли? Адам сказал, что на Венере у них было достаточно времени для практики...

— Вы это видите?

— Я пытаюсь развернуть корабль так, чтобы все мои камеры и другие сенсоры были направлены в сторону извержения. Но сейчас в воздухе усиливается турбулентность, и я ожидаю, что в любой момент меня может накрыть ударная волна.

— Волна прошла. Я все еще здесь.

— Да, извержение, но это не похоже ни на одно из извержений вулканов, которые я когда-либо видел в своей жизни, даже на многострадальной Ио. Вы видите это? Это похоже на столб жидкой породы шириной, возможно, в сотни метров, который просто вырывается из-под земли и устремляется вертикально вверх. Раскаленный добела столб. Я пытаюсь дистанционно измерить температуру...

— Такие температуры характерны для внешнего ядра Земли. Невероятно. Машины уже нанесли глубокие раны.

— По мере того, как столб поднимается в воздух — не могу сказать, насколько высоко — он начинает терять свою согласованность, вспыхивать. Часть материала падает обратно на землю и немедленно поджигает все, что можно сжечь.

— Ухожу отсюда.

— Сейчас быстро поднимаюсь. Не хочу попасть под этот каменный град.