Я не спрашивала. И не ждала подтверждения. Я уже стала относиться спокойно к тому, что любое мое действие было им заранее предсказано или... спровоцировано.
Его бывший наставник нашел короткое, но очень емкое слово, чтобы объяснить причины этого: суть ялтара — жаждущий свободы странник.
— Лера, — он остановился у самой кромки воды, позволяя набегавшим волнам касаться края набиру, — твой предок был величайшим в истории Дарианы магом. И только он мог передать тебе эту тетрадь из прошлого, игнорируя такую субстанцию, как время. Не говоря уже про мое желание. Я лишь хотел подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты прочла предназначенное тебе. Можешь считать, что я был должен своему наставнику и отдал свой долг.
А вот это уже настораживало. Потому что выглядело так, словно он сбросил маску и позволил мне увидеть то, что тщательно скрывал. В его словах, действиях не было иного смысла и это не только вызывало множество новых вопросов, но и откровенно пугало.
— И тебя не интересует, что там написано?!
В моем восклицании, вопреки тому, что я думала буквально несколько мгновений назад, явственно прозвучала обида.
— Нет. — Его ответ прозвучал абсолютно равнодушно, возвращая меня к возникшим подозрениям. И он тут же, подтверждая их, добавил тем же тоном: — Теперь это уже не имеет никакого значения. Практически все, что мне нужно было от тебя, ты сделала. Еще несколько дней...
— Что?! — Мои мысли были похожи на бушующий водоворот.
Я жестом отдала приказ стоящим неподалеку Сэнару и Айласу покинуть нас, даже не удивившись тому, что они его выполнили, и подошла к Вилдору вплотную, машинально отметив, как нервно дрожат его ресницы.
— Ты не хочешь объясниться?
Он развернулся ко мне, вглядываясь в то, что творилось в моих глазах.
— Если бы ты стала моей женой... — Его пальцы скользнули по моему лицу, обдав меня жаркой волной. Коснулись волос, убирая со щеки выбившуюся из прически прядь. — Возможно, все могло бы быть по-другому. — Он со свистом втянул воздух, словно ему было трудно дышать. — Возможно, я даже сумел бы переступить через данную ему клятву. — Его ладонь тяжело опустилась на мое плечо, судорожно его сжимая. — Возможно, я нашел бы способ изменить предначертанное. Если бы ты произнесла всего лишь одно слово...
Его взгляд с каждым мгновением становился все безумнее, черные зрачки, обрамленные серебром манили вглубь себя, опутывая словно паутиной и лишая сил сопротивляться.
И это было одновременно страшно и желанно. И часть меня откликалась на звук его голоса, мечтая лишь об одном: раствориться в его объятиях, ощутить твердость его мышц, силу его рук, жажду его губ. А вторая продолжала шептать заклинанием: Олейор...
Не знаю, как долго продолжалось бы это искушение, если бы рядом с нами неожиданно не возникла фигура воина, в котором я без труда узнала Кадинара.
— Мой ялтар. — Он даже не взглянул на меня, но я ощутила, как между мной и Вилдором сгустился воздух, отрезая нас друг от друга. — Сообщение с Лилеи.
Душное марево растаяло, давая мне возможность передышки. Но расслабилась я рано. Вместо того, чтобы, как обычно, воспользоваться ментальной связью со своим начальником охраны, Вилдор окинул меня быстрым взглядом, в котором не было ни капли тепла, и не просто спокойно, а с брезгливостью потребовал:
— Говори.
И от того, как опустились ресницы моего бывшего спутника, я могла с уверенностью сказать, что вряд ли меня обрадует то, что я услышу.
— Мы захватили первый рубеж по всей линии обороны. Наши воины продвигаются вперед.
Я отступила назад, не замечая, как намок подол длинного платья.
Разве не этого я хотела?! Знать... знать о том, что происходит в моем мире!
Мне не хватало воздуха, чтобы вздохнуть. И сердце отказывалось биться, осознавая, что значат эти несколько слов. И исчезла вся радость от той победы, что пусть и не полностью, но принадлежала мне.
Я слишком часто меняла свое мнение в отношении Вилдора, но меня нисколько не оправдывало то, что я ему верила.
— Талтар Яланир просит открыть порталы в горах Хорхаш. — В отличие от ялтара, во взгляде Кадинара было что-то похожее на сочувствие.
Но... урок был слишком жестоким, чтобы я его не усвоила.
— Передайте моему сыну, что пока он не возьмет второй рубеж, южное направление я не задействую. Я надеюсь, он сумеет убедить их, что нас интересует именно север.
Быстрый взгляд в мою сторону. Вот только... видел ли он меня?
— Да, ялтар Вилдор. О вашем решении ему будет сообщено немедленно. Я могу идти?
— Да. И передайте моему сыну, что я им горжусь.
Кадинар склонился и быстрым шагом покинул берег озера, вновь оставив нас вдвоем. Но как эти мгновения отличались от тех, что были до его прихода.
Моя душа больше не металась, пытаясь сделать выбор, мое тело больше не жаждало его прикосновений, а я прокликала себя за то, что забыла нежность мужа. И то пламя, что пылало в моих глазах теперь называлось по-другому.
Я больше не терзалась, пытаясь выяснить, кем является для меня Вилдор.
Он же... прекрасно видел, что со мной происходит и все понимал.
— Я мог бы предложить тебе сделку: твой мир в обмен на тебя. — Его взгляд был не жестким — безразличным: я больше не представляла для него интереса. — И я бы даже сдержал слово, вернув своих воинов на Дариану, в обмен на право видеть тебя на своем ложе. И ни один из правителей Лилее не посчитал бы такое соглашение невозможным, предпочтя сохранить тысячи жизней. Да и ты сама ответила бы 'да', еще до того, как я закончил говорить.
— Но ты этого не сделаешь.
К сожалению, я даже понимала, почему.
— Я надеялся, что любовь ко мне все-таки проснется в твоем сердце. Я ждал, давая тебе возможность узнать меня разным и сделать свой вывод. Но этого не случилось, и ты готова дать мне клятву ради них, но не ради меня.
Каждым своим словом он выворачивал мою душу наизнанку, заставляя захлебываться кровью от ран, которые наносил. И каждым словом он не обвинял — убивал во мне жизнь, которая у меня еще была. Жизнь, в которой я еще пыталась дышать и чувствовать.
— Тинир был не только другом моего отца, он был моим первым наставником, а это значит значительно больше, чем дружба. И когда Тася потребовала от меня смерти, хотя я мог дать ей жизнь, он спас ее от ухода в Хаос, обещав, что однажды она вернется в мой мир, ко мне. И я продолжал жить, веря в его слова. Я продолжал ждать, даже когда вслед за первым тысячелетием в прошлое ушло и второе. И ты пришла, и я готов был бросить к твоим ногам не только свой мир, но и любой из тех, что привлек бы твой взор. Я мечтал о дальних дорогах, о мерцающих звездах над нами, о твоих руках, о первом взгляде на рассвете, которым ты встретишь мое пробуждение, но... Зачем он дал надежду, которой не пришлось сбыться?!
Он уже не говорил — рычал. Его зрачки пылали алым, а ладони непроизвольно сжимались, выдавая ярость, с которой он едва справлялся.
И я понимала, что мне было лучше уйти, но... не могла сделать и шага, буквально попав под власть его силы и боли, которая терзала его. А вслед за ним и меня.
И даже испытывая ни с чем не сравнимый страх, даже ненавидя его, я так хотела хоть чем-то облегчить его страдания и... не могла. Потому что ничему из того, что я могла для него сделать, он бы не поверил.
— Тебе лучше уйти.
Изменение в нем произошло быстро и неожиданно. Его голос стал бесстрастным, растворив пылавший еще мгновение назад гнев, а взгляд спокойным.
И это ударило сильнее, чем я могла выдержать.
— Шесть лет тому назад я была обычной земной женщиной, мечтавшей о любви и не знающей ее. — Я не оправдывалась. Я не пыталась объясниться. Наружу вырвались те чувства и воспоминания, которым я не позволяла появляться. — Но судьба уже решила все за меня, дав право другим распоряжаться моей жизнью и моими чувствами. — Я не замечала, как крепче становится мой голос, словно я пыталась справиться с его равнодушием. — Олейор сумел понять, что любовь — это не игра, а доверие, которое значит больше, чем любые клятвы. Но ты отнял это у меня. Ты подарил мне страх, про который я уже начала забывать. Ты подарил мне неуверенность в себе, в своих силах, в понимании того, что меня окружает. Ты заставил меня разрываться между тем, кто живет в моем сердце и собой. И ты же обвиняешь меня в том, что я не смогла тебя полюбить.
Гнев расправил крылья и... растаял утренним туманом. Во всем, что произошло со мной на Дариане не было его вины. Впрочем, и моей, наверное, тоже.
Несмотря на твердую руку, я не была воином. Несмотря на данные мне силы... магия не стала моим естественным продолжением. Несмотря на то, что в моей жизни было немало обмана — я продолжала верить и искать в каждом то лучшее, что придумывала сама себе.
И разве можно было винить кого-то в том, что я позволяла пользоваться своими слабостями.
— Я рада, что, может быть, благодаря мне, в этом мире жизнь ребенка не станет смертью для его матери. Я рада, что твой совет, хотя бы глядя на меня, задумался о том, что сила и доблесть присущи не только даймонам. Я могу гордиться тем, что твои воины готовы были признать твоей спутницей всего лишь человеческую женщину. — Я не поднимала взгляда, боясь увидеть в его глазах то, отчего мне станет еще больнее. Хотя... разве могло быть больнее, чем это было сейчас, когда мне больше не на что было опереться. — Мне действительно лучше уйти.
Я резко развернулась и пошла вдоль берега, не обращая внимания на то, что туфли полны воды, а намокшее платье с каждым шагом становится все тяжелее. Потому что тяжелее, чем было на душе... быть не могло.
Я не плакала — слез не было. Мое сердце не металось в груди — эта сказка оказалась страшной, но разве она когда-нибудь обещала мне чудо? Я не испытывала стыда — возможно, я могла бы сделать больше для Лилеи, для своих друзей... возможно. Но кто сможет оценить те мгновения, которые стали для меня здесь, на Дариане, борьбой с собой, Вилдором, законами и принципами этого мира.
И если кто-то позволит себе осудить меня... что ж, это будет его право.
Слова срывались с моих губ, смешиваясь с раскаленным воздухом и уносились вдаль налетающими порывами ветра. Ноги то вязли в золоте песка, то соскальзывали с гальки, но я почти не замечала этого. Лишь ощущала, как плотнее становятся мои щиты, как вспыхивают перед глазами мерцающие на кончиках ресниц искры, как удивительно четким становится все вокруг...
— Госпожа... — Крик Кадинара ударил по ушам, лишив меня, казалось, последних сил.
Ноги подкосились и я упала на горячий песок, уже не понимая, ни кто я... ни что со мной происходит.
— Лера, — Вилдор опустился напротив меня. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что его лицо открыто. Но она возникла и исчезла, спрятавшись за тем, что меня поразило значительно больше — он не скрывал ужаса и восторга, которые сейчас испытывал. И причиной этого была... я, — смотри мне в глаза. Лера...
Властный, жесткий, не терпящий возражения голос, заставил меня вздрогнуть, всколыхнув воспоминания: серая пустошь глаз, больше похожих на отточенную сталь клинка.
Ладонь опалило холодом, когда мои руки ощутили тяжесть двуручника.
— Лера, соберись. Смотри на меня. — Его рука скользнула за край черной ткани, и солнечный луч отразился на широком лезвии его меча.
— Мой ялтар...
А на моих губах, помимо моей воли появилась кривая улыбка: я очень хорошо ощущала их растерянность.
— Лера, очнись!
Пронзающий послужил мне опорой. И пусть с трудом, но мне удалось подняться, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за тем, как осторожно, не сводя с меня глаз, Вилдор повторяет каждое мое движение.
— Не хочешь посмотреть на себя? — Его ресницы опустились, пряча от меня его взгляд, а когда поднялись... Его улыбка была... шальной. — Похоже, я перестарался.
Он сделал быстрое движение рукой, словно разгладив воздух, заставив его застыть тонкой зеркальной пленкой.
Вертикальный зрачок, четко очерченный серебром, пылал расплавленным золотом,. Кончики ресниц мерцали, словно присыпанные алмазной пылью, черты лица заострились, словно высеченные из белого мрамора.
— Ты так и не поверила, что твоя душа — душа моей Единственной. — Его взгляд скользил по моему лицу, похоже, не в силах поверить в то, что он видел. — И у меня не было иной возможности доказать тебе это, чем заставить эту связь пробудиться. С каждым днем она будет становиться все крепче и крепче, пока не наступит тот миг, когда это процесс станет необратимым. И тогда, хочешь ты или нет, но ты будешь принадлежать мне. И у тебя есть только одна возможность избежать этого — убить меня.
— Если таково твое желание, я сделаю это прямо сейчас.
Как бы странно это не выглядело, но его слова поставили все на свои места. У меня вновь была цель — не допустить того, что он сказал.
Его движение ко мне было слишком быстрым и незаметным, несмотря на то, что все мои чувства предупреждали об опасности. Мой меч еще только взрезал песок, вырываясь из его плена, а кромка его клинка уже приближалась ко мне, срывая щиты и неся смерть.
И хотя я знала, что он удержит удар, но... прежде чем убедилась, матрица перехода вспыхнула серым туманом, отрезая меня от него.
И я могла этому радоваться, потому что в его глазах вспыхнуло не удовлетворение, как я могла ожидать, а... удивление.
Глава 17
Олейор Д'Тар
Когда я вернулся во дворец, Арх'Онт и Гадриэль были там и мерили шагами мою гостиную. И, судя по всему, уже давно.
Но если бы они знали, как же я не хотел сейчас никого видеть: разговор с Вилдором не только лишил меня остатков сил — он оставил после себя след предательства.
И этим предателем был я.
И пусть вернулся я победителем, тень моего позора обращомрачала мою победу.
— Он согласен. — Мои чувства вряд ли кого-то интересовали, и я сделал все, чтобы они не придали моему голосу излишней эмоциональности. — Но сделает это не ранее, чем его воины завязнут на второй линии.
Я сбросил перевязь с оружием на ковер и устало опустился в ближайшее кресло. Ощущение грязи на моей душе, брезгливость по отношении к самому себе не давали мне дышать спокойно. Но если бы мне пришлось принимать решение вновь... оно было бы таким же. Мои переживания, мои надежды и стремления не имели сейчас, когда каждый день промедления стоил чьих-то жизней, никакого значения.
И пусть моих подданных среди жертв было значительно меньше, чем людей... общение с Сашкой и Лерой, уважение к Арх'Онту, возникшая симпатия к Закиралю сделали свое дело: я все меньше видел различий между расами, оценивая лишь личности.
Но мне еще оставалось разобраться, как быть с самим Вилдором, имя которого просилось в продолжение этой цепочки.
— Ты сделал практически невозможное.
Я усмехнулся в душе: Аарон верил в то, что говорил. Но от этого легче мне не становилось. И пусть условие ялтара фактически гарантировало возвращение Леры, то, что эта сделка состоялась, будет преследовать меня всю жизнь.
